Нина Пимоновна Митриковская

Вот именно так сложно и зовут героиню, которая не слишком годится в героини никакого сочинения. Зато очень старательно обучалась у Ф. С. Дружинина в классе игре на альте. А также была абсолютно незаменима в комсомольской работе.

 А таким боком ко мне повернулась жизнь внезапно, что в старосты меня не выбрали, как не выбрали никем и моего сына когда-то в детстве в школе, в которой он учился читать и писать.

Зато и про меня внезапно решили, что в комсорги курса я вполне подхожу. А в них никто особо и не стремился попасть. Но надо было спасать положение. А в таких случаях, если надо что-то спасти, я всегда шла в первых рядах.

Ничем хорошим мне светила эта моя новая должность. Там и требовалось чаще всего  только регулярно ходить в сберкассу с членскими взносами других комсомольцев. При этом самыми добросовестными плательщиками обычно были студенты без всякой стипендии. Они свои 2 копейки платили не просто исправно, а еще  сразу примерно за весь семестр обучения. То есть не жалели сразу отдать мне 10 копеек, чтобы подольше не помнить о своем членстве в молодежной организации. Значит, деньги у них все же водились. Чего не сказать о тех, кто получал  свои наградные от деканата. Там-то уже ставки сильно возрастали  сразу. И платить приходилось аж 10 копеек. Да еще и отстегивать эту сумму каждый месяц. Кому это захочется делать по доброй воле? Вот и выходило, что чаще я все это платила сама из стипендии, которая у меня была постоянно. Но редко  бывало, когда я получала повышенную. Потом я долго ходила на лекциях между столами, и выпрашивала дать мне 10 копеек. Редко кто отдавал. Так что дело взносов легло на меня тяжким грузом до самого выпуска, потому что обратно меня никто не выбирать не хотел.

Зато мне было дозволено вдоволь издеваться над студентами на неком зачете неведомом по общественно-политической жизни. Сдавать этот непонятный зачет требовалось достаточно часто. И без сдачи его не допускали до сессии. Да к нему еще и чаще прибегали в программе обучения. Это испытание требовалось выдержать каждому кандидату на участие в очередном конкурсе. Вот там уже вовсю требовалось помнить и четко ответить, сколько орденов у комсомола имеется. Без знания этих деталей можно было забыть об участиях в конкурсах. А следовательно, и о возможных медалях  тоже забыть. Как можно было ехать на какой-то там музыкальный  конкурс, если не знаешь ордена комсомола?

 Вот там я многократно имела возможность спасти скрипачку Вику Муллову, которая решительно ничего не знала никогда про ордена. А на конкурсы ездить хотела.

Вот я и спасала ее знаниями про ордена, и другими деталями общественно-политической жизни страны.

На этом пути и пересеклись как-то мои дороги с дорогой комсомолки Нины  Митриковской.  А попросила она о нужном всему консерваторскому миру деле. Написать в стенгазету курса статью о моем преподавателе Ю. А. Башмете. Это было еще то светлое время. когда мне очень хотелось о нем говорить. Я уселась за  сочинение хвалебной статьи. Она получилась. Я отдала Митриковской. И стала она меня доставать в каждом углу. То надо было изменить только слово одно.И заменить его более точным  и метким. То фразы местами переставить. То целые абзацы поменять один на другой. Это тянулось неприлично долго. Уже и номер стенгазеты повесили без этой статьи. А я все исправляла слова и предложения. Еще я научилась просто прятаться в кабинке туалета от этой комсомолки.

 В итоге я просто забрала эту статью у нее. И не захотела славы журналистки в стенах консерватории.

Лично я с ней больше никогда не встречалась, потому что она научилась играть на альте на несколько лет раньше меня. Но вот слышать о ней мне пришлось еще много. И в очень странных тонах. Она села в оркестр, который тогда только создали. Это был ММСО с управлением Симоновым. Там вскоре скандал разгорелся. Эта самая Нина стала первой, кто ушел с руководителем. Настолько глубока была ее преданность этому дирижеру. Сам дирижер ее явно сильно ценил. Она приходила на все репетиции  с ним в запредельно короткой юбке, открывавшей всем ее стройные полные ноги. При этом весь оркестр задавался ежедневно вопросом. Не забыла ли она случайно надеть под юбку трусы. Этот момент крайне будоражил все население оркестра. И ответить на вопрос однозначно было почти невозможно.

Изображение героини поместить не имею возможности. Интернет сильно путается в показаниях, кому точно принадлежит лицо одной из многих Нин, которые могут оказать, как ей, так и вовсе не ей. Одна точно не она. Но есть и похожие.

Знаю только, что после распада того оркестра, о котором я написала, спрос на нее, как альтистку. сильно упал. И она всю жизнь стала промышлять другими профессиями в жизни.