ТриАда 1

                «Когда вверху
                не названо небо,
                а суша внизу была безымянна…»

                Энума Элиш


Книга 1 № 1136

1. «Игорный дом»
2. «Покинутый мир»
3. «Космические пастбища»
4. «Тайная комната»
5. «У парадного подъезда»
6. «Петля познания»

                «Игорный дом»

Игровой зал заведения был оформлен мебелью красного дерева и богатым изысканным декором бежевых тонов. Нежные оттенки создавали резкий контраст с пугающе кровавыми тяжелыми портьерами на тёмных окнах с изображениями паучих, прядущих нити судеб. Покровы свисали до пола, закрывая золотые потоки денег и роковой азарт от внешнего мира. По полу распластались синие велюровые ковры, а потолок из венецианского стекла, смальты и витражей был выложен и расписан сценами страшного суда. Светились и поблескивали аквариумы с экзотическими, порой устрашающе хищными обитателями подводного мира неземных океанов и морей, заполненные ядовито-зелёной водой. Низко нависающие над столами тяжёлые люстры изливали из хрустальных бутонов ласкающий кожу нектар мягкого освещения. Посреди зала высился причудливой формы, разноцветно мерцающий бар, в виде манекена женских полуоткрытых губ, причмокивая всасывающих мутную белесую жидкость из огромного футуристического бокала. Что-то красное густо разливалось по искрящемуся хрусталю и это «что-то» было совсем не похоже ни на обычную выпивку, ни на экзотические коктейли, которыми были уставлены столы с угощениями, покрытые багровыми скатертями. И, вообще, хотя место трапезной было выдержано в давящих красно-черных тонах, но еда была очень изысканной, закуска - легкой и разнообразной.

Звёздное казино давно славится своим непревзойденным сервисом, комфортом и удобством для посетителей. Гостям было удобно перехватить что-то с фуршетного стола и продолжить игру. Ведь это главенствующие составляющие качественного азарта и отдыха. Между игральными столами прохаживался высокомерно поглядывающий, узколицый и длиннобородый хозяин заведения, он же крупье, неспешно обходя стулья с овальными спинками. Кресла с резными подлокотники с вензелем Тёмного, скрытые в полуосвещённых зонах отдыха гармонично вписывались в дорогое зелёное сукно массивных столов для покера, преферанса, бриджа и блек-джека. По зелёной поверхности были разбросаны карты, деньги и игровые фишки – символ вечности игры и незыблемости закона обмана, денег и искуса рулетки и карточных игр. По залу сновали бледные, как призраки, гарсоны, и, «дыша духами и туманами», порхали очаровательные и грациозные стриптиз-девочки, словно закупленные на вечер из Мулен-Руж - на все согласные и ждущие «этого всего» в интимной полутьме у гладкого пилона. Пространство небольшого подиума, окружённое мягкими диванами для двигательных откровений женских тел, приглашающие манило посетителей расслабиться и развлечься.

В интерьере казино не было ничего лишнего. Все было предельно продумано, дорого, изысканно и функционально. Конечно, хозяину пришлось немало потрудиться, чтобы создать антураж и нужное настроение праздника довольства и сытого успеха.
Богато поблескивающая, разношёрстная играющая публика собиралась за столами. Иным мужчинам непременно был нужен смокинг или строгий костюм, бабочка и белая рубашка. Другие, словно сошедшие с экранов таблоидов из гангстерского мирка времен первого Джеймса Бонда, ограниченные, правда, правилами и богемным стилем вращающегося вокруг маскарада. Немногие присутствовавшие дамы, инкрустированные дорогими украшениями, щеголяли в элегантных туфлях и вечерних платьях из туго перевитых шелков и изящных кружев. Никаких вульгарных нарядов – только строгость и элегантность.

В качестве дополнительного реквизита публика, правда, не забывала прихватить с собой пачки фальшивых денег, револьверы, мундштуки для сигар, шляпки с вуалью, пушистые боа и пышные перья.

За одним из удалённых круглых столов разгорались жаркие, нешуточные страсти. Игроки бросали кости, беседовали «за жизнь», спорили, иногда ссорились. В кругу собиралась семёрка игроков из циников и идеалистов, мизантропов и филантропов со специфическими внешностями, атрибутами одежды и характерами. Некоторые были дружественны, другие друг другу, очевидно, несколько враждебны в орбите затянувшихся споров и давних противоречий.

Возле знака сидел бледный брюнет в черной шляпе со впалыми щеками и большим ртом, похоже страдающий ревматизмом. Он был костляв, высокого роста и закутан в плащ черного цвета. Второй - плотного телосложения со свежего оттенка кожей, большими веселыми глазами и мощным затылком сел справа. Он часто вытирал пот со лба и был одет в дорогой, пурпурного цвета клубный костюм с синим галстуком. Рядом - хромой мужчина в красной пиратской балаклаве, крепкий сложением, с высоким лбом, горбатым носом и сильно выдающимся подбородком, похожим на пятку. Поросший рыжей щетиной, он с головы до пят был обвешен театральным оружием, которое весело и устрашающе бренчало при широких и резких движениях.
Слева сел пышнобородый, солнечной наружности кудрявый блондин, широкоплечий с одутловатыми щеками. Он сразу располагал к себе. В его внешности сквозило благородство, а влажный взгляд выражал то мягкость характера, то крайнюю строгость. Он был одет оригинально, но изящно, везде на одежде, где только кинешь взгляд, посверкивали драгоценности и украшения.
С ним вместе присела в облаке великолепного парфюма со вкусом одетая в яркие цвета медноволосая дама небольшого росточка, томно мурлыкая, словно наигрывала на флейте игривую мелодию. Своими большими веселыми глазами была похожа на человека с затылком. Её сумасшедше красиво сложенное тело с прозрачной кожей, изящно двигалось под платьем, что возбуждало желание посмотреть на неё еще и еще раз, что мужчины незаметно и делали. Она нежно манила, как Афродита, только что обсохшая и одетая после океанской чувственной пены.
Далее держась за руки сидели юноша и девушка. Юноша в крылатой бейсболке еще с чем-то детским во внешности при пропорциональном сложении, и симпатичным, слегка желтоватым лицом отличался темной вьющейся шевелюрой, высоким лбом, беспокойным, словно ртуть, но проницательным взором. Было видно, что он веселого нрава и любит шутки.
Девушка же была тонконога и высока ростом, с тонкими, белыми, словно серебряными, волосами, странной выпуклой худобой и прозрачными, зеленовато-голубыми глазами на матового цвета дряблом лице, как бы прилепленного к круглой голове. Толстыми красивыми губами она выдувала звонко лопающиеся пузыри фиолетового «бубль-гама».
Человек в плаще в разговоре был желчен, иногда циничен, недоверчив к аргументам собеседников и отличался независимостью суждений. Он создавал впечатление, что «папа у Васи силен в математике». Второй был приветлив, вел разговор чистым звонким голосом и отличался в беседе живым темпераментом. «Пират Роджер»» легко бросался в спор и так же легко воспламенялся, как огненный крепкий ямайский ром. Блондин неожиданно отличался изяществом речи и чистотой голоса. Красотка же была снисходительна, темпераментна и приветлива, а юноша в сандалиях выделялся в разговоре тихим мягким голосом, сметливостью мышления и изобретательностью аргументов. Он или специально, или по молодости, или не знанию правил – иногда лукавил в игре. И искупал провинность на побегушках к бару - как истинный посланник за «амброзией и хмельным нектаром для богов». В общем, частенько игроки симпатизировали и подыгрывали друг другу, или против кого-то совместно «дружили». Девушка в разговоре искала поддержку других и иногда лениво и меланхолично включалась в беседу. Особенно оживленно, когда шла речь о чем-либо мистическом и фантастическом.

За столом царило весёлое безразличие к тому, кто выиграл, а кто проиграл. Чаще фартило медноволосой красавице и тонконогой девушке. Первая выглядела при выигрыше, как достойная подательница материнского благополучия, помогающая рождению и воспитанию детей. Возможно, полномочия ее распространялись когда-то на те области, которые впоследствии ей пришлось уступить солнечно-лунным богам. Вторая жила желанием дать своим фишкам, как путникам в ночи, легкую дорогу, и помочь покинутым возлюбленным. Она виртуозно предугадывала жизнь и дальнейшее следование фигурки на игровом поле согласно правилам игры с кубиками, полю кармы брошенных костей и выбору дальнейшей судьбы. Каждый карточный дом – весёлая забава, потеха и сиятельный юмор знаменитых игроков над фигурками на доске, перемещаемых по круглой сцене согласно суммарным числам нулей, единиц, двоек и троек из набора вращающихся кубиков. Всего по числу мажоров.

Игроки казино играют до безвременья, словно бессмертные, но фишек не становится меньше. Игроки ведут своих, забирают свой цвет, выкорчевывают мутных, замаранных, погрязших и черных, не вписавшихся в отмеренное время и маршруты предписанных ходов.

Так в планетарной игре человеческая фишка имеет право выбора реинкарнации и уходит на очередной круг воплощения и кружится по полю продолжения игры, пока не погибнет в темном, или не возвеличится в ряду избранных призовых мест. Попавшую в самый светлый квадрат ставят на золотые полки и почётные музейные места в Великом казино. Выпавшее число дальше не играет.

Земное столоверченье порождает полярные силы и распределяет «по сусекам» забубённые судьбы. Редкие из них под действием центростремительной силы выходят на светлые зоны. Центробежные энергии сбрасывают великое множество непроходных фигурок с поверхности стола и они падали и падают на пол, заворачивая свои орбиты в роковую спираль пробуждений в очередные «дни сурка». Или сваливают павших в отстой темного треугольника обнуления для долгого ожидания своего часа с бесчисленными пропусками поступательных ходов. Отыгранные фишки с непоправимым изъяном выбрасывают на полную переработку начиная с первых неосмысленных ходов одноклеточных организмов, а прошедшие все клетки кругового маршрута и не вставшие в «золотые депо» – вновь окунались в водовороты «тараканьих бегов» непросветленной карточной жизни.

Игроки за круглым столом делали ставки, проигрывали и иногда выигрывали, приводя фигурки в последний дом - к финишной ленточке марафона и к выигрышу игрока по завершению очередного кона. Важно было то, что в финале - тот заветный дом для фишки оборачивался очередным проигрышем. Вообще, сама фишка всегда проигрывает, когда планеты бросают кубики на свой выигрыш. И, в который раз, «лаборатория казино» превращается для неё в просторное помещение родовой палаты. Алхимики игры - в хирургов, а ангелы светлых квадратов - в сестёр милосердия.

                «Покинутый мир»

Он висел в отблеске млечного пути и легкой дымке смога над вечерним городом. Это была захолустная периферия галактики с её «семью чудесами света»: храмом центральной площади, сверкающим золотым куполом и видимым, пожалуй, на самой окраине, как оранжевый апельсин. Но всё же, ему казались почему-то знакомыми; и 1 Торговый центр с этажами искусств и развлечений; и 2 красивый и модный салон пластики и хирургии тела, включающий рабилитационный комплекс, поликлинику и морг; и 3 голубой купол старого цирка, окруженный лунным садом и утопающий в зелени - уже четырежды восстанавливаемый после пожаров; и далее, в недалеке, ладно скроенный 4 спорткомплекс, где разгорается не по-детски борьба за медали в тяжелых нагрузках, за терпение и тренировки в общем баталии тел и воли; затем 5 торжественное здание городской администрации, как памятник архитектуры и иерархии власти; и, наконец, 6 здание городского суда и прокуратуры с подвальной тюрьмой, Вот и все «достопримечательные достопримечательности» и чудеса «сайтсинов» маленького городка, огороженные ожерельем из тонко напиленных и ломанных бетонных блоков древней городской стены. Все компактно, строго, многолико и многофункционально.
Центральная круглая площадь и панорама расходящихся к окраинам лучей городских улиц виделись парящему в воздухе, как узел неба, который «как брус на кораблях скреплял небесный свод с землёй».

Природа земли была торжественна и, по-осеннему, недвижна в медвяной, бронзовеющей поре сожженной солнцем и тихо увядающей зелени. Лишь на тонких белых берёзах и увитых тёмной корой стволах каштанов и клёнов издалека трепетали, то ли золотые монетки, то ли остроконечные пятилучевые листья. Словно стайки рыбёшек, виляющих хвостиками, они поблескивали на сильном ветру сверкающей медноцветной чешуёй, переливаясь из чувственных красок радуги осени в белое сияние зимнего бессмертия.

За окнами городской оркестр натужно бился круглыми звуками литавр в неказистый декор вокзала, в серые взволнованные ряды запруженных перронов, и в длинные хвосты убывающих переполненных поездов. Звуки марша, провожающего народ в далёкий путь, перелетали через площадь, перекатывались через кладбищенскую ограду и с трудом одолевали забор скорой и медицинской помощи не очень-то нуждающемуся в ней, населению. «Прощание Славянки» и по названию и по заложенной в музыку идее проводов славных родом соло-ванов - владык солнца, гордых солнцепоклонников, - было созвучно сакральной ментальности русов, и также оживлённым ожиданиям скорого прибытия свежих гробов из «груза 200» кладбищенскими рабочими.
На слух, однако, мелодия была излишне нарядна по исполнению, впрыскивая тяжкую аэрозоль бравурно-мажорных нот ничем не подкрепленных надежд отбывающих в потревоженную вокзальную пыль и в лукавую ауру последнего «прости, если сможешь», остающихся на перроне женщин.

Но все истинные уличные страсти активно кипели и бурлили за забором, за обветшавшими квадратными стенами городской больницы. Именно её жизнь мне и интересна. Внутри медучреждения, в пропитанных тлением нездоровых тел палатах, атмосфера была «как всегда», хотя могла быть «хотелось, как лучше». В едкую госпитальную смесь, замутненную приливающими и опадающими волнами звуков и обрывками голосов, откуда-то с потолка лился напряженный жужжащий гуд ламп накаливания. Шла рутинная текучка клиники – повседневное веретено личного горя и несчастий. Такая вот не парадная работа учеников Гиппократа. По коридорам, в циклоидном темпе, похожем на цоканье копыт упряжённого катафалка, зловеще позвякивали вращающиеся колёса больничных колясок. Каждый раз клацающий звук беспощадно рубил на секунды нити очередной уходящей жизни, скупо вплетённые небесными мойрами в человеческую пряжу земных скитаний. Старые стены хирургического блока гулко отражали этот назойливо заунывный, железно-барабанный метроном смерти, и ритмично плещущиеся пятна коридорных теней, словно омрак ее машущих крыльев падали на бледные покровы. Теплящаяся в теле обычная жизнь, в общем, ничем не была примечательна и в быту не выделялась среди других таких же - ни убеждениями, ни привычками. Среди коллег за простоту взглядов и жизненное позиционирование на справедливость, тот, покрытый ныне казенными простынями, прослыл странным, вольтеровским «кандидом» или баховским «ливингстоном». Он не обращал на это внимание, не задумываясь над заложенным смыслом, и книжные имена прочно за ним закрепились. Впрочем, такими книжными эпитетами можно «наградить» душу каждого человека, можно сказать, невесть откуда слетевшую и, беспечно странствуя по мирам, в конце концов, вляпавшуюся по самое «дальше некуда» в рутину земной жизни.

Но, по справедливости, и в больнице не всё было столь печально. В противоположном её крыле обессиленные родами, но счастливые матери прижимали к груди малышей, которые своим криком заявляли протест окружающему миру и одновременно прославляли первые минуты светлого дня предназначения, пискляво оплакивая и воспевая свою новую и такую разную будущую судьбу.

Между тем, недвижность жизненных процессов временами отключала лежащего «странника по мирам» и от действительности, и от осмысления происходящего. Он не мог вспомнить где и кто он на самом деле. И это было ему, в общем-то, безразлично. Приходя в себя, он видел, как монотонно струился свет сиреневых софитов. Сквозь тягучую звуковую муть, в колеблющемся разорванном настоящем, как бы вплывало и проявлялось над ним озабоченное лицо, закрытое бактерицидной маской.
С потерями сознания из сердца тонкими струйками утекал сок жизни, и с ним иссякало желание бороться за былую упругость и силу тела. Одеревеневшие мышцы лица заострили черты в неподвижно-монументальный бледный горельеф. В амплитуде колебаний света и круговращении разворачивающейся панорамы событий, в голове воцарялся интеллектуальный хаос пульсирующей иррациональности. Редкие мысли в пугающем круговороте срывались с орбит и улетали в прелую бурую пустоту небытия, не цепляясь, как раньше, разноцветными картинками и веселыми мартышками за ветки сознания.
Изредка, трудно и медленно выплывая из вязких глубин, он отстраненно наблюдал операционную палату в обилии света, делового шума и аптечных пузырьков, поблескивавшую намытым кафелем, заставленную приборами, ампулами, штативами и очень остро чувствовал едкий запах лекарств.
В потоке прожекторов взгляд фиксировал склоненную фигуру хирурга, будто светящуюся собственным светом в рефракторном ореоле люминесцентных ламп. Под шапочкой врача, холодно поблескивало зеркальце, похоже на специфическую звезду в сказочном лбу «царевны-лебедь».
Пронзительные волны замутнённой ясности длились не дольше мгновений. Огни размытой акварели затухающей реальности тускнели. В чистой зеркальной поверхности рампы слабеющим взором он ещё видел белые одежды и покровы стола. Но ощущение присутствия чувственно сужалось. Вначале до рамки неглубокой перспективы, потом до круга, потом до точки, которая внезапно полыхнула вспышкой ясного золотистого света. Шум стих. Слова замёрзли в сознании и не доносили, и не несли информации. Светлые очертания белых одежд волнами расплылись и померкли вовсе. Затем наступило тягостное безмолвие мрака.

Над входом операционного бокса отстраненно, одиноко и ярко алела лампа, маяком зовущая из больничного антуража в монотонно гудящий, тягучий и черный проем. Скручиваясь в воронку безвременья, стремительный полет погрузил его в сознание непрерывности, и утопил в мрачной турбине длинного вращающегося коридора. Все, что осталось от тела и памяти прошлого, неумолимо окружила высоковольтно-жужжащая липкая полутьма.
В левом крыле клиники в операционной палате густела печаль утраты. На столе хирурга лежало мертвое, лишенное жизненных токов и божественного света бледное облачение «странника» - его тело, отказанное небесами в личном бессмертии.

Казалось, аспекты его сознания рассыпались на параллельно летящие искры - расщепились на несвязные элементы распознающих и сортирующих энергий. Восставший разум изменил стройной логике. Из закоулков интеллекта ушло понимание сути и формы, размылись чёткие границы и уровни места и важности объектов, явлений и событий. Исчезла их взаимосвязь и оценка, решавшая задачи «быть или не быть» им в его жизни. Потерялись различения: «явь – неявь» и сканирующая идентификация собственного «Я». С пропажей понимания роли явлений, ограниченности пространства, места и времени, - осели в серую пыль осознающие энергии разумения. Вместе с ними осыпались и энергии причинно-следственных связей, и привычное умение формулирования мысли.

Туманные образы вдруг рассеялись и открылся вид на город с небес, с высоты птичьего полета. Рядом с ним, разноцветным облачком порхала стайка мотыльков «эго», тоже освободившихся от коконов тел. И, кто из них с натугой, кто почти невесомо, они уносились восходящим потоком к зданию суда и даже на другой край, за стену города. Но то была лишь серая моль человеческой жизни. Свежим дуновением сильный порыв ветра понес и его, как воздушный китайский фонарик, мимо величественного здания прокуратуры и суда, за которым высоким белоснежным шпилем возвышалась резиденция мэра и городской администрации, мимо окон старого цирка.
«Внезапно их понесло оттуда вверх в разные стороны, выбросив к местам, где им суждено было встретить судьбу, и они рассыпались по небу, как звезды», вращаясь и раскачиваясь над материей Земли, словно на свешивающихся с неба нитях небесной карусели, медленно вливаясь в кольцевой маршрут вне яви материализации, в свет перевоплощения зодиакальных созвездий.

Глубоко внизу мелькнули разрушенные, когда-то величественные купола древнего, великого города междуречья. Где в чадящем свете нефтяных факелов среди золота и серебра языческой вакханалии на штукатурке дворца был начертан приговор царственному отступнику - «мене, текел, фарес». Слова, написанные на стене во время пира, вавилонскому царю. Так была подведена черта под планом его человеческой жизни. Таинственной рукой была определена Минья - подсчитана степень «числа» жизни или её свойства, роковые место и роль; взвешена Ткила или «мера» –– карма человеческих намерений, преобладающие эмоции любви или ненависти; навечно разделена Приса – разложен «вес» поступков по чашам Фемиды и зачитано «досье судьбы» - озвучена социальная значимость добрых дел и статуса порождённого зла и накоплений подлости.

Во дворце праздника нечестивой жизни был объявлен небесный приговор качеству свершений, физике поступков и цене умыслам человека.
В ту же ночь приговор был приведён в исполнение. Баал-да-Зар был убит, а его владения отданы другому властителю.

Несложными способами темуры и нотарикона, т.е. «лёгким движением руки» «мене, текел, фарес» превращается сперва в метефа(б), затем в Баф(е)мет тамплиеров. Что равно по смыслу прочтения и значению - «разделена суть твоя и отдана судьям, ты взвешен и найден пустым (никчёмным), и времени твоему положен конец». Не об этом ли говорит каждому это имя идола, вершителя человеческих судеб у храмовников?

Странник растворился во вращающейся амальгаме звёздных зеркал и отражений гибаона. Мир ожил, принимая облики и формы. В карусельном калейдоскопе полированных стен рождался то один, то другой необычный образ. И, вглядываясь, в каждом виденье он видел что-то родственное, даже родное. Себя самого он находил в зеркале синих кристаллов, проявляясь в потустороннем пространстве мерцающим туманом, странствующим по вселенной. В перламутровых переливах нежных колокольчиков второго - присутствовало нечто от таинственных отражений звёздной Ниоты, богини Фреи и «розовопёрстой Эос» в жарком ожерелье мерцающих миров. В третьем, уловимо изменчивом, нескромно потряхивая свалявшимися кудлями меха отражалось смешное животное. Оно нетерпеливо поскрипывало копытцами, словно пружинами раздолбанной кровати, или шарнирами проржавевшего флюгера, гордо выставляя на обозрение кривую «welcome» под крашеным хвостом.
Несколько поодаль, у десятой грани гибаона, стояла Десс - красивая женщина в длинном синем голубом плаще. Она тонко касалась руки переливающейся перламутровыми оттенками Ниоты-Ситораи, и тогда одежда её меняла цвет на золотой, и держала на верёвочном поводке козу Фагафинаретану, - то томное животное со свалянной шёрсткой под вечно задранным подолом. Тогда её плащ окрашивался в хмельной цвет возбуждающего напитка.

Остро сверкнув улыбкой, женщина жестом пригласила их к выходу и Странник синим облаком выплыл в чёрное зеркало вод. За ним, в тот же чёрный проём, из утробы гроба излился перламутровый плащ Ситораи, и, как из шляпы фокусника, выпрыгнула коза нескромных удовольствий. Они вышли в необъятное пространство галактики и рассыпались в вакууме проторождений.

Страннику казалось, что в повторяющемся калейдоскопе этих немногочисленных образов скрыт намек на триединство творений, где два элемента спаяны третьим. Как Энергия соединяет Дух и Материю - так человеческие чувства объединяют разум и тело, так эмоции сливают воедино мысль и волевое действие. Промежуточное звено слияния знатоки и любители объяснять необъяснимое называют астральным, а крайние - ментальным и физическим планами.

Появление рядом синей сущности из гибаона с материнской теплотой во взгляде он объяснил раздвоением сознания. В его понимании произошло разделение на дуализм, на дихотомию объектности и субъективности - на его тело и гения его судьбы. Он вспомнил, что такова первоначальная идея о непорочном зачатии, где объективная сторона обозначается как «Великая Супруга, наполняющая все пространство», подразумевая под этим космическую субстанцию материи. На эту девственную материю похотливо воздействует субъективный элемент, обозначаемый как Божественное Самосознание. Ну а Великое Дуновение или Святой Дух, производит необходимые движения и оплодотворение в Великой Супруге.
При нарушении этапности или отсутствии хотя бы одного из элементов процесса, рано или поздно разрушается все здание выстраиваемых умозаключений, парадигм и теорий творения. В этом случае складывающиеся «интимные» отношения познающего человеческого мышления и вечных законов бытия порочны и недолговечны.

Так образно сложилась последовательная цепь из элементов, как космических, так и человеческих образов, связей и событий: «Великая супруга» назначается объектом «великого делания» - энергетизатором «великого делания» является Идея о воздействии на «супругу» – Божественное Самосознание выступает воздействующим субъектом, гиперкосмическим модификатором и модулятором самого процесса. Затем «Великое Дуновение» вдувает в «Великую супругу» Дух Святой - инструмент, исполняющий божественную Волю «великого действия» и, наконец, результат «великого делания» - являет мирам рождение новых Форм. Например форм, глотающих дым ядовитой земной атмосферы сквозь фиолетовый песок вихрей раскалённого звездного неба.

Мысли «о вечном» материальны. Они кружились и словно оплетали призрачное тело странника, и стягивали тяжёлые змеиные кольца, замуровывая его в глухой саркофаг, оснащенный информирующей камерой глаза в надетом на мозг коконе незримого шлема. При этом сам он ничего не видел, будто координацией движений управлял уже не он, а некий оператор с помощью команд с инопланетарного пульта «умного дома». Он же, подчиняясь чужой воле, в своей невесомости поднялся над твердью. Ощущения от полета превосходили все ожидания. Он пребывал в виртуальности, но был способен действовать, переживать и осмысливать иную иррациональную реальность - то, к чему в обычной земной жизни прийти даже аскетически очень сложно, почти невозможно.

Десс
Д'Эспаньят термином «гиперкосмический бог» объясняет некоторые процессы квантовой физики, которые еще не могут быть описаны категориями науки на ее текущем уровне развития. Можно лишь предположить протопластические формулы формообразования, изменения и циклов, как наложение и отношение: в первом случае предельности трехмерного мира к объемам форм, определяя их количество и параметры, во втором – протоэнергии к элементам и занимаемому уровню иерархии, оформляя их встроенность в мир и их структуры, в третьем – относительной вечности к формо-цикло-временам, нарезая по тем лекалам отрезки жизней.
В числитель вносятся первичные параметры и элементы небесного человека, в знаменателе оказываются его производные количества – элементы и вторичные формы, определяя отведённую часть мироздания и ёмкость, расчётные границы жизни (в нашем случае жизни в трёх измерениях). Обратная интерполяция определяет насыщенность космическими силами, качественные характеристики – «число, меру и вес» энергетических форм.
По теории присутствие гиперкосмического Бога, этого Начала или Независимой Реальности будет вечным и недосягаемым в познании, как бы близко человек не подбирался к разгадкам мироздания. Фактически, французский физик с одной стороны провозглашает бесконечность научного процесса, а с другой – указывает на его тщетность.
Конкретная наука связана с материализацией «газообразного» идеала разума и затвердевшей мыслеформы в квантовой теории единого цифрового сознания. Сформированный план, архитектура мысли этого третьего агрегатного состояния разума и создают, в конце концов, реальное равновесие между парами противоположностей. Это означает гармонию пар в долгом взаимодействии. Она указывает на волю к самовыражению в совершенной пропорции, как жизни духа, так и возможностей материи.

Странник
«Плюрализм мнений никогда не может дать представление об окончательной истине. Это всего лишь форма нашего самовыражения для постижения деталей».
Да, каждая теория двойственна и несовершенна. Формальная наука лишь безмозглый истукан, нумен без сути, осколок истинных Знаний. Человеку свойственно обезьянничание, он создает роботов, как клонов, производных собственного нумена, хотя сам является производной нумена Креатора. Чем дальше от Истины, тем ученое изложение искаженней, вычурней и запутанней. Понимание «…по образу и подобию» - не предполагает сущностного подобия. Это скорее означает подобие структурное. Концептуальное, троичное строение и человека, и Креатора. По его поручению в садах и кущах райской лаборатории был создан первый человек, в божественную суть которого «сиятельный вредитель», ставший эгрегором эолийского месяца Порнопиона, подмешал жар животной души. И тогда космическая зима устала сопротивляться мелодиям жизни горячих энергий тысячи пылающих солнц и, взаимно разъявшись недрами, стекала липким, скользким лубрикантом тела, разоблаченного от паутины снега - в его сакральные недра, расслабившись в теплых объятьях жаждущих огней. И все весенние гимны порождения жадно сливались с активным началом звездной природы, и происходящее от того круговращательное движение производило вокруг безумные мировые вихри.

Женщина в синем вывела Странника из призрачного футляра тела. И новый увиденный мир, и он сам были совсем иными, но триалог его сознания и нео-возможность осмысления были еще спутаны и свивались в дымах догматов восприятия из прошедшей жизни. Он полностью ещё не освоился в непривычных законах пространства, энергий и материи - в иных основах движений, ощущений, в небесных вибрациях и волнах, необычных для пластичных временных форм.
То ускоряясь, - он летел в необъятном пространстве шаровой молнией, то, замедляясь, - плыл неким сгустком искрящейся оранжевой энергии во вселенском просторе, погрузившись в созерцание. Человеку свойственно, что всё, не втискивающееся в отпущенные ему небом бурдюки разумения и осознания, он, не раздумывая, судорожно клеймит непонятой «белибердой» и бессмысленной заумью. Сейчас же в Страннике звенели вечевые колокола высоких сфер, разрушающие в его подсознании земные догмы приобретенного опыта и знаний.

Странник
Философ древнего синтоизма с океанских островов, там, где восходит солнце, несколько изменяя китайскую Книгу Перемен, так толкует плерому Вселенной: «Четырехугольник - это изображение формы, образ молчаливо-недвижного [духа]; круг - это образ разливающейся и живо-движущейся [материи]. Космос - это только форма и материя. Небесный Путь - абсолютно-истинный и неощутимый. Поэтому в середине пишу слово «истина»: т.е. истина - это Небесный Путь. В нем спонтанно существуют ступени: импульс, развитие, оформление, стойкость. Они называются четырьмя атрибутами неба. Четыре атрибута - собственно единая форма, непротяженный дух. Однако с того момента, когда началась космогония и стали существовать образы и тела, все нашло свое место. Дерево заняло место на востоке; дух материи дерева - импульс, и его помещаем слева. Огонь занял место на юге; дух материи огня - развитие, и его помещаем впереди. Металл занял место на западе; дух материи металла - оформление, и его помещаем справа. Вода заняла место на севере; дух материи воды - стойкость, и ее помещаем сзади. Форма импульса возбуждает материю дерева; она разливается и рождается все: это - весна. Форма развития возбуждает материю огня; она разливается и все растет: это - лето. Форма определения возбуждает материю металла; она разливается и все собирается, как урожай: это — осень. Форма стойкости возбуждает материю воды; она разливается и все сохраняется: это - зима. Земля заняла место в центре. Дух материи земли - это истина. Но акциденция земли стоит в соответствии со всеми временами года, поэтому помещаем ее на [всех] четырех углах. Порядок взаимного порождения [этих элементов] - дерево, огонь, земля, металл, вода. Поскольку огонь является матерью земли, постольку земля достигает высшей точки своего развития в юго-западном углу». Но я бы переставил местами сущностные значения круга и четырёхугольника Кумадзавы.

Десс
Точка вмещает весь мир и абсолютную непрерывность и абстракцию единства. Об этом говорили еще древние школы Платона, Сократа, Пифагора, приравнивая эйдос, единицу и точку, имеющие одну суть под иными символами. Разделяясь на две точки, мир рождает полярность и абсолютная абстракция неполна ни в одной из них. Треугольник – уже совмещает, гармонизирует возникшие противоположности, но от этого мир становится еще более сложным и раздробленным. Теперь он дискретен и конкретен. Квадрат, его четыре угла - это совмещенные основаниями два треугольника гексаграммы, с их шестью вершинами. Две диагонали из вершин квадрата, т.н. «андреевский крест», делит ещё на четыре треугольника тело квадрата, получая в сумме восемь треугольников. Каждая из вершин квадрата противник по стороне другой. Каждая из них является гармонизатором (имеет общие качества) в треугольниках, полученных одиночными диагоналями. Точка пересечения обеих диагоналей это центр гармонии противоположных вершин квадрата земной жизни. Возможно, это та самая суть порождения всех вещей и паутина мировой абстракции, жизни, скрывающаяся за печатью тайны опасной карты «Шин». Нет ли противоположности в самих мажорах Таро, и что можно противопоставить для нейтрализации их полярного влияния? Всего мы насчитаем одиннадцать пар. Умножив на их сумму в парах мажоров, равную двадцати трём, получим «двести пятьдесят три», или совершенное число. «»

Скользя по вибрирующим лучам, как по гитарным струнам космического оркестра, Странник летел по бесконечному бездонному океану, осыпаемый спасительными брызгами звездной пыли, продуваемый солнечными ветрами и горячим дыханием вселенной. Мириады единиц в небесном полете соединялись, вспыхивая и аннигилируясь, чтобы породить энергию, время и жизнедвижение. Вхождение во внутреннюю область потоков и сопутствующие ему трансформации, дают возможность придать созданию форм, как явлению, постоянство: число - число дней, приданные свойства и время жизни, меру – качество разума, внешний вид и размеры, и вес – количество атрибутов и место в иерархии явлений.
В неведомых глубинах звездных туманностей, где пламенели огни божественных строителей жизни, однотонные энергии принимали вычурные очертания творческих иерархий и, касаясь пенного слоя космического потока, обретали различные цветовые качества.
Летящего в пространстве обжигала и прошивала насквозь солнечная энергия - эта выплескиваемая в наш мир переработанная в плазму, переплавленная ткань антимира, затянутая с другого полюса в черный зев космических дыр плаща вселенной. Плазменный огненно-оранжевый глаз солнца – то самое библейское Слово, ставшее плотью и оккультным огнем разума. Его воля и могущество, иногда строгая и жестокая власть - связана с валентностью желания притянутых планет, вращающихся электронами на солнечных орбитах. Жажда достижения, желание или способность идти вперёд, или даже просто коснуться желаемого - является основой всякого чувства отзывчивости, и основной причиной прогресса или эволюционного движения. Незатухающие и настойчивые аккорды желаний обращаются в устремления и, наконец, в волю - в духовную цель и твёрдое намерение.

Странник
В жарком переплетении спиралей млечных путей и щупальцев созвездий, миры обмениваются ставшими бесполезными, отработанными и переработанными ими продуктами. Из нашего мира по влажным черным присоскам затягиваются в звездную плавильню миллионы смертных левой тропы - на очищение их «эго» огнем. И на том берегу иной жизни их горящие души, должно быть, сияют таким же фестивальным солнцем, как наше, только каким-то иным, может быть синим или багровым светом.

Десс
По идее, планеты должны разбегаться от светила, а не притягиваться в его пожирающее жерло, т.к. оно – испускающий источник солнечного ветра, а не втягивающая всепоглощающая воронка космического урагана, в центре которой, в ее стержневой пустоте, возможно, и вовсе отсутствует время, и тогда космическая пустота становится прибежищем Вечности.

Странник
Если и черные дыры и солнца вселенной затягивают вещества и планеты, значит существует обратный, пульсирующий ток неизвестной энергии, большей силы чем разгоняющее дуновение, отталкивающий поток солнечного ветра. Эта возможная грань - магнитная прослойка между мирами, которая насыщается и перемалывает в своих вселенских жерновах, перековывает формы в космической огненной кузне Вулкана материалы, поглощенные черными и огненными пастями провалов. Преобразует в энергию, создаваемую, порождаемую и изрыгаемую иными солнцами в иные миры.
Наше солнце – сияющая и излучающая мандала, задрапированная адаптированной тонкой праматерией к восприятию и порождению форм образующим импульсом. Светило как титаническая линза фокусирует свою энергию и изливает свои влияния на «верноподданных», зажигая посейдоновый эфир центрального духовного солнца, и приводя в общий системный ритм свое урановое сердце. Но и оно, по прогнозам астрономов, со временем поглотит свои планеты и обратится в звезду чёрного карлика. И в человеческой жизни действие энергий внутреннего скрытого солнца создаёт мощное влияние на душу и звездное тело личности, когда, на успешой стадии развития, человек пробуждает и поднимает из мрачных недр муладхары силу и могущество дракона огня. Его озарённая раскрытием сознания воля, могущество или мудрая власть, дарует душе лазурь воздушного океана Любви. Ее мудрость - это космический разум, свет эйдосического плана, своим лучом активизирующий светлые душевные намерения.

Десс
Общая песня складывается на нотоносце галактики из нанесенных на нем знаков планет. Несущая нота каждой звучит согласно уровню и высоте орбиты, если взять за ординар плоскость зодиакального круга солнца. Так же, как горные высоты на земле привязаны и измеряются относительно уровня моря.

Странник
Подобно неустойчивому состоянию вещества, холодный поток реки беспощадного времени находится в вечном зыбком полупереходе из одного агрегатного состояния в другое. Несомненно, время обладает текучестью и в жаркие периоды горячих событий наций и народов ускоряет весенний бег, как бы расплавляясь в иное агрегатное состояние, изменяет свой темп и даже иногда закипает, испаряя сроки жизней «солдат революции». Значит ли это, что есть планы пространства и сферы существования энергий и материи, находящиеся под действием земных или иных законов, где время может пребывать вовсе в газообразной субстанции, в момент поглощая, подобно Сатурну, всё - даже ещё только народившееся, или оно может быть замороженным в вечность в криокамерах ледяного царства Снежной королевы космоса?

Десс
Время выступает крутящим моментом силы, который закручивает вокруг мысли-желания цифровой код кубических граней, звездный и физический образы будущего, притянутые как луны на свои орбиты к центральному телу и точке вращения. Форма мысли напоминает «трехматрёшковое» строение. Внешняя, широкая оболочка создает скорлупу, как точку опоры для пятилучевого познания и материализации. Срединная эмоциональная, чувственная объединяет земную опору знаний с путеводным звездным лучом мудрости. Аналоговая, осознающая подобие – тонкая и центральная, имеет протяженность от точки опоры до центра интеллектуальной классификации, сортировки и принятия решений.
Более сложно формостроение рассматривать, как этакий бублик или некий трехконтурный двигатель: внешний бублик, воронка статора – физическая оболочка; средний – астральный ротор; внутренний первопричинный – не имеющая формы «система проводов», скрученная воедино нить из верхнего потока космической энергии, влитая в ядро ноосферы.

Странник
В чертежах высокого «архитектурного бюро» форма жизни, подобная земной, аксонометрично объемна. В горизонтальной проекции имеет форму трёх этажей троичных цветов, трилистников, а в вертикальной – концентрическую форму круга, диаметр которого на разных орбитах и уровнях различен, и является производной от силы желания жить, и качества пробужденной жизни или миссии тройственной жизнеформы.
Этот колосок славы новой подлунной жизни, - девятилепестковый цветок космической геометрии, проектируется на электро-лучевую силу ума, на явь и неявь, на физическое и бесплотное оформление. И всё должно соответствовать идеоактивному ограничению накопленного в прошлом кармического наказания и права. Т.е. предписанному роком форматированию уровня и горизонта чувств, разумения и силы желаний очередного телесного воплощения.

Десс
Чем сильнее жажда жить, тем твёрже игла желания, тем тоньше диаметр и более остро слита воля в упорной точке, - во взаимном единстве великой тройственности. Чем больше диаметр – тем размытей границы и неустойчивее (флуктуативней) место приложения силы, тем меньше взаимное притяжение троицы, тем неустойчивее и слабее жизненная энергия формы. Чем более материально желание воплощения в мире изменчивости и скоротечности бытия, тем ниже нота жизни - уровень качества жизнеформы. Чем духовнее великая тройственность – тем выше качество и высота тона, постоянней и длительней время жизни «эго».
Некими «посланниками» космоса предлагается к осмыслению, что земные формы жизни и подобные ей являют собой константу Лудольфа, и именно поэтому возможны материальные воплощения в пределах формулы Виета для приближения числа «;» к жизни окружности и диаметра.

Странник
Рождение разумной физической формы имеет массу противоречивых теорий. Когда, например, духовные потоки света в пространстве, в туннелях вселенной, пронзают и начинают свой бег по внешнему контуру «адронного коллайдера» недвижной материи, вызывая в ней некую индукцию разумения. На пограничном с материей слое, как бы, возникают «силы трения» контактирующих с ней ментальных частиц, тормозящие скорость космических «электронов» и принуждающие к взвихриванию потока, оставляя в периферии материи какое-то количество осознающих элементов субстанции света. Рождение физической формы можно проследить и по аналогии с ходовой частью космической повозки. Когда ступица колеса – это недвижный разум, духовный столб света внутри пространства с броуновским движением частиц аморфной материи. Внутри крутящегося колеса безмозглой жизни. Которая конденсируется, подобно мотылькам, вращающимся вокруг света свечи и начинает липнуть и притягиваться её светом и духовными силами, пробуждая к циклам осмысленной жизни. Так же, как в первом допущении, на пограничном с материей слое возникают «силы трения» между ней и частицами Света, тормозящие её собственную скорость, побуждая к упорядоченному вращению по устойчивым орбитам (для падших ангелов по циклам реинкарнаций и искупления). Духовный ток «засевает» в материю ядра клубочков атома творческих элементов разума. При этом, вероятно, прямое соприкосновение губительно и для Света и для Тьмы, поэтому во всем необходимо сумеречное переходное состояние. Таким образом вокруг этих «заноз» творческих единиц формируется «воспаленное», неустойчивое и упорядоченное орбитальное пространство вихревых форм, отграничивающее субстанцию от покоя чистого разума и материи. Пространство одухотворённых форм творческих единиц, которое является производной, или порожденным ими полудуховным, полуматериальным миром.
Эта субстанция определяется как звездная материя, сотканная из планетарных энергий, или «живая вода» души человеческой, которая имеет скорость вращения ещё ниже, чем уже сниженная угловая скорость творческой единицы. За собой звездные потоки затягивают в круговорот жизни часть материи, адаптированной к состоянию, уровню и качеству (числу, мере и весу) творческой единицы, и формирующей «скорлупу» и каркас жизни воплощенной, оторванной от Отца – космической осознающей системы. Так воплощенная человеческая жизнь и протекает в болезненно-воспаленном мире зла, который можно определить, как преддверие адских областей, если не сам Ад. Скорость вращения материи, образующей физическую оболочку, ещё и ещё ниже. Она и является мостом в океан безумной и бесчувственной материи, построенный под знаком 3,14, и является рабочей спецовкой, адекватным костюмом, в котором человек живёт в пределах наложенных ограничений.

Десс
По мнению некоторых космоаналитиков «число «Пи» является первопричиной существования вашей Вселенной. Бесконечная «Пи-несоизмеримость» эфирного пространства приводит к нарушению Великого Покоя, космической гармонии - к поляризации пространства, к образованию первичных электромагнитных элементарных пространств, из которых, при рождении последующих суперпозиций, образуются зарядово - устойчивые элементарные частицы, частицы материи».

Странник
Мы живём под влиянием Брахмы в седьмой клетке шахматных тайн под обстрелом космических стрел линейного отрезка жизнедвижения в природном воплощении. Мы вращаемся в круговоротах Вишну на пятнадцатой клетке, уворачиваясь от бумерангов жизни возвращающихся по колесу рождений, стараясь не преступать порога природных зависимостей. Мы, умирая, как бы улетаем в неизвестность, и возвращаемся вновь силой Шивы, оседлав на двадцать первом шахматном квадратике жизнь и циклы полёта его колеблющейся стрелы, совершая от воплощения к воплощению лягушачьи прыжки к источнику.

Десс
Цвет активного интеллекта, жёлтый синтез ума и любви, выражает себя через душевность и достигает в ней полной силы, так как скрытое в человеке солнце – это мудрость. Она считается воплощающим в себе оба аспекта ментального принципа, выражением конкретного и абстрактного ума. Низший или конкретный ум инстинктов и эмоций раскрывается в первом плексусе, абстрактный интуитивный ум и чистый разум вербального общения, начинают раскрываться в центре солнечного сплетения.

Странник
Привитый стиль поведения и усвоенная речь, как агенты активного разума, являются катализаторами химической активности аспекта высокой любовной мудрости и энергии либидо, которые двутронно управляют планетой человеческой личности. Зимняя звезда Вифлеема проводит влияние и волю сердца, снабжая динамичным и предприимчивым материализованным духом, который позволяет вести к завершению циклов вращения колеса рока. Именно «ангел рождённый», пришёл в гефсиманском саду и сплавил индивидуальную волю Аватара с волей Креатора. Это было не только откровением. С точки зрения символического учения Он пришёл «создать хрупкую нить, которая связала и соединила тремя лучами в человеке вершину божественного мира со святым градом любви». Мост был надёжно утверждён, тем самым сделав Его способным довести до завершения свою миссию.

Десс
Идеализм и преданность, доверчивость и надежность личности соответствует звездам эмоций и форме психического тела. Ритуально сплетаясь, горящие сыны и дочери желания несут в сердца и конфликт, и гармонию любви, исполняя магический танец весенней свежести рождений под чувственным слиянием влаги морской волны и переливающегося в индиго эфира алой энергии материи.
В космической реке этих трех притоков, в песчаных россыпях звезд миллиардами лет разворачивалась древняя мистерия. Слепые жизни «школы магнетического отклика, выпускники мучительной устремленности» безвозвратно пропадали в пасти «крокодила египтской пустыни», который пожрал бессмертное тело Осириса. И каждый раз, по преданиям, Земля либо увеличивалась в диаметре, либо меняла скорость вращения, изменяя полюса и токи центростремительных сил кристаллизующего триангулятора осознающего центра, который представляет и форматы животного мира, и влияет, формирует, как физический - так и умственный рост человека. Так в процессе длительной деятельности демиурга планеты, им создавались на Земле и карлики и гиганты, «хомо эректусы» и «хомо сапиенсы». Его продвинутые ученики, «выбирающие между полярными противоположностями», символизируют знак свободы человеческой воли, данный в пользование небом.