Встреча двух гермафродитов

Жила-была семейная пара, которую однажды угораздило то ли под облучение попасть, то ли съесть что-то токсичное, в общем, родился у них странный ребёнок-мутант, генетическая аномалия, гермафродит. Потужила семья, погоревала, да делать нечего, каким дитё уродилось, такое надо растить и воспитывать, а уж как повзрослеет, тогда само решит, что ему с собой делать. Пока ребёнок рос, родители изо всех сил скрывали его сущность. Все школьные и детсадовские годы сынодочь проходил(а) с причёской каре, чтобы непонятно было, девочка он(а) или мальчик. Одежду, с той же целью, покупали исключительно в стиле унисекс.

Ситуации способствовали три вещи. Во-первых, мать гермафродита работала в районной поликлинике участковым терапевтом, так что проблем с медосмотрами у нестандартного ребёнка не возникало. Во-вторых, отец был спортивным тренером и с детства лепил из фигуры гермафродита нечто неопределённое, что даже у опытных анатомов и антропологов вызвало бы вопросы - мальчик перед ними, похожий на девочку, или девочка, похожая на мальчика. Благодаря специфической диете и регулярным упражнениям, жировые и мышечные ткани у ребёнка присутствовали (точнее, отсутствовали) в равной мере, отчего фигура гермафродита получилась долговязой, поджарой и жилистой. Ни спереди, ни сзади ничего не выпирало. Ну и в-третьих, имя у ребёнка тоже было неопределённым – Валя Тухляк. При выдаче свидетельства о рождении, чиновник отвлёкся и забыл заполнить графу «пол». Все последующие годы ни по одной фотографии Вали нельзя было сказать, парень это или девка. Словом, никто ни о чём не подозревал.

Что же касалось самого гермафродита, то он ужасно стеснялся и даже стыдился своей непохожести на остальных, из-за чего не сближался ни с девочками, ни с мальчиками. Кто-нибудь из сверстников мог ненароком узнать, что у него на самом деле прячется в штанах, а пряталось там весьма специфическое хозяйство – мужские гениталии (весьма скромные) располагались ближе к лобку, а женские ближе к анусу, так что в трусах помещалось сразу всё. Сверстники, впрочем, были обмануты двойственностью Вали Тухляк и сами не лезли к гермафродиту. Девочки думали, что это мальчик, а мальчики, что девочка.

Тем не менее, Валя не расслаблялся и держал дистанцию от всех людей вообще. Вёл замкнутую жизнь и даже во время каникул никуда не ездил, не купался и не загорал в общественных местах; вообще избегал лишний раз оголяться. Ну и раз его нельзя назвать ни парнем, ни девкой, будем в дальнейшем называть Валю Тухляк в среднем роде – «оно».

В целом ему везло с маскировкой. Мама-врач была худой и плоской, Валя унаследовало от неё этот признак – нормальная грудь у него так и не выросла, чему оно было только радо. «Ты гей?» - спросили его как-то раз качки в отцовском спортзале, потому что женская половина его натуры время от времени пробивалась наружу. «Нет», - ответило Валя с чистой совестью, и это была абсолютная правда.
Вынужденное одиночество Валя Тухляк заполняло чтением познавательной литературы, благодаря чему стремительно умнело, далеко обогнав сверстников. Его мозг не знал полового диморфизма, необходимые ассоциативные поля наличествовали в полной мере, так что знания давались Вале легко.

Так и жил наш гермафродит в небольшом городке, где ему постепенно становилось тесно и душно, откуда хотелось вырваться на волю и убраться куда-нибудь подальше, в такое место, где было бы приятно и интересно, где не нужно было бы скрывать свою сущность и где можно было бы проявить себя, добиться чего-то значительного.

По окончании школы, Валя попрощалось с родителями и отправилось в путь-дорогу… А в этом же городке проживал дворовый гопник, ровесник Вали. Гермафродита он, естественно, воспринимал как жалкого задрота, хоть и не догадывался, что тот гермафродит. Но что-то неладное всё же чувствовал. Что-то в задроте его беспокоило, отчего он никак не мог перестать о нём думать, никак не мог угомониться.

«Что-то с этим кренделем не так, - думал он. - Какой-то он странный. Выглядит, вроде, как мужик и в то же время как баба. Никуда не ходит, сторонится компаний, не дерётся, тёлок не лапает, не бухает, не курит, не издевается над кошками и собаками, не лазит по подвалам и чердакам, избегает ходить в качалку, хотя у самого батя тренер… Наверняка за этим кроется какая-то тайна.»

Тайны гопника напрягали, а он не любил напрягаться, наоборот, старался расслабиться - пил, курил, сквернословил, хулиганил, безобразничал, дрался, приставал к девочкам, отнимал у детей карманные деньги, издевался над животными, лазил по чердакам и подвалам, горланил похабные песни, бил стёкла, опрокидывал урны, поджигал почтовые ящики, ссал в лифте и срал под двери квартир, подглядывал в женские раздевалки, рисовал дебильные граффити и ещё много чего делал. Апофеозом подобного образа жизни стало вступление гопника в АУЕ.

Нетрудно догадаться, что гопник при этом был туп, как пень. Таких всегда бесят интеллектуально одарённые люди. «Чего это он читает всё время? - думал гопник про Валю. - Хочет быть самым умным? Лучше всех? Это что же получается - повзрослеем мы оба, я к тому времени сделаюсь нереально крутым бандосом, разбогатею, сколочу свою кодлу, двину во власть, как все чоткие пацанчики, в мэры, в депутаты, а то и в губернаторы, народ за меня проголосует (одних куплю, других запугаю), а тут это чмо нарисуется, весь такой честный, правильный, умный, никого не будет щемить, никого не будет опускать, со всеми будет доброжелателен, взяток брать не будет, насиловать, бабло отжимать… Так ведь, не приведи господи, вместо меня люди за него проголосуют. Увидят в нём долгожданного благодетеля, на чьём фоне я буду как мартышка рядом с Вассерманом. И компромат на такого хрен нароешь, живёт он тихо, будто святоша, никакого зашквара…»

Тут Валя Тухляк как раз свалило из города и это ещё сильнее взбесило гопника, потому что секрета он так и не разгадал, а теперь уже, выходит, и не разгадает. Вот и решил гопник тайком последовать за ненавистным задротом и где-нибудь в укромном месте, дождавшись удобного случая, тихонько его пришибить и зарыть в ближайшем овраге. Когда-то его хватятся, когда найдут? Может и никогда, если решат, что Валя умотал за границу…

Замыслив мокруху, гопник никому ничего не сказал, даже своим корешам. Собрался и ушёл тайком, один, без лишних свидетелей, чтобы никто потом не настучал и не заложил.

Долго ль, коротко ль следовал гопник по пятам за Валей и всё никак не мог улучить момент, чтобы разделаться с ненавистным задротом, а нападать на него в открытую, средь бела дня гопник очковал – вдруг кто увидит.

Валя тем временем ни о чём не подозревало.

И вот однажды удача улыбнулась гопнику. Заворожённый красотой загородной природы, Валя свернуло с дороги и расположилось на берегу реки, впервые в жизни решившись искупаться и позагорать в диком, безлюдном месте.

В этот миг гопник имел шанс получить ответы на свои вопросы и заодно мог унизить гермафродита, навсегда испортить ему репутацию. Но вместо этого урод прибавил шагу и потопал дальше по дороге, чтобы устроить Вале ловушку где-нибудь впереди. Примерно через пару километров он очутился на дорожной развилке, рядом с которой торчал сколоченный из досок указатель с надписью: «Путник, поберегись! Туда не ходи, сюда ходи! Левая дорога ведёт в заброшенные песчаные карьеры, где недавно рабочие извлекли из земных недр жуткое и кровожадное чудовище. Если туда забредёшь, оно набросится на тебя, растерзает и съест. Злополучных рабочих оно уже сожрало, из-за чего карьеры теперь заброшены… Зато правая дорога идёт в обход и потому совершенно безопасна!»

«Вот свезло так свезло! - обрадовался гопник. - Не придётся самому руки марать. Направлю-ка задрота по опасной дороге, чудовище его укокошит, а я буду не при делах. Никто на меня мокруху не повесит и улики прятать не надо - чудовище всё подчистит!»

Оторвал гопник щит с предупреждением и зашвырнул в придорожные заросли. Затем не поленился, натаскал из леса брёвен, из оврага камней, ещё хлама какого-то, разных колючих веток и завалил ими поворот на обходной путь, чтобы выглядело так, будто для прохода доступна всего одна дорога. Выбора у задрота не будет, только идти в карьеры, прямиком чудовищу в пасть.

Нехитрый план гопника сработал, как по маслу. Ничего не подозревая, освежённое купанием в реке, Валя Тухляк пребывало в прекрасном расположении духа, когда подошло к развилке и без всякой задней мысли проследовало по свободному пути. Гопник в это время прятался в кустах. Дождавшись, пока задрот скроется из виду, он выбрался из укрытия, разобрал завал, вернул щит на место и сделал всё как было, чтобы никто ничего не заподозрил и не счёл гибель задрота преднамеренным убийством. Всё должно было выглядеть, как несчастный случай.

Вот так Валя очутилось среди выработок, где когда-то добывали песок. Карьеры успели наполниться грязной водой, их берега заросли камышами, борщевиком и осокой, в которых громко квакали жабы. Место было совершенно безлюдным; там и сям из песка торчали дочиста обглоданные человеческие кости. Увиденное озадачило Валю, но, поскольку, оно не знало о трагедии на карьерах, то не заподозрило ничего дурного. Мало ли, почему никто не работает и кости белеют? Может некие ОПГ устроили тут кровавую разборку, чем распугали всех работяг… Или же продвинутая горнодобывающая техника обрела разум и восстала против людей…

Тут-то на него и выскочило прямо из песка чудовище, похожее на палеозойского ракоскорпиона, только размером с небольшого кита. У существа было восемь членистых лап, острые клешни на педипальпах, изогнутый хвост с ядовитым жалом и ужасная пасть, в которой ходили ходуном зазубренные жвалы и устрашающие хелицеры.

Как ни потрясено было Валя Тухляк неожиданным появлением монстра, оно не потеряло самообладания. Привыкнув к собственной необычности, Валя и чужую необычность воспринимало философски. Страха оно не чувствовало, ему скорее было любопытно, ведь палеозойские ракоскорпионы вымерли около двухсот пятидесяти миллионов лет назад или даже больше, а значит налицо был необыкновенный феномен - явление живого ископаемого.

Впрочем, гермафродит быстро спохватился и стал прикидывать, какие действия следует предпринять в данной ситуации - связаться ли с Академией Наук и подождать, пока они кого-нибудь пришлют, или же попытаться изловить реликта самостоятельно? Ещё, как вариант, можно было провести первичные исследования основных рефлексов ископаемого животного, записать на телефон и затем передать учёным. Глядишь, кто-нибудь из них и упомянул бы Валю в своей монографии… Способствовать прогрессу познания – это всё, чего Валя хотело в данный момент.

Размышления гермафродита были прерваны недовольным голосом, прозвучавшим прямо в голове: «Эй, а ну перестань! Куда ты запропастился? Немедленно начни бояться, чтобы мне проще было обнаружить тебя и съесть. Я ведь знаю, что ты где-то рядом. А когда ты скатываешься в абстрактные размышления и перестаёшь испытывать сильные эмоции, я тебя теряю и мне это не нравится, потому что я голоден.»
Так Валя Тухляк поняло три вещи: во-первых, чудовище является разумным, во-вторых, оно владеет телепатией и в-третьих, оно слепое.

«Кто ты? - ненавязчиво поинтересовался гермафродит. – Откуда взялось?»

«Я - несчастная жертва времени и обстоятельств, - пожаловался ракоскорпион. - Ты хоть представляешь, чем обернулось для обитателей древней Земли Великое Пермское Вымирание? Ты вообще знаешь, что это такое?»

«Конечно знаю», - ответил начитанный и эрудированный молодой человек.

«Ничего ты не знаешь, потому что тебя там не было и быть не могло. Твои предки тогда ещё были рептилиями и откладывали яйца. Единый сверхматерик Пангея трещал по швам! То тут, то там на ровном месте просыпались вулканы, да не такие, как ваш крошечный Везувий, а великаны, рядом с которыми потерялся бы и знаменитый Кракатау. Почва там и сям разверзалась бездонными провалами и отовсюду на поверхность изливались бесконечные потоки раскалённой лавы. И ладно бы только они, так нет, вместе с лавой из земных недр исторгались клубы горячих и удушливых газов - сероводород, хлорфторуглероды и тому подобная гадость… В совершеннейшем отчаянии я зарылось в нетронутый участок суши и впало в оцепенение, не имея моральных и физических сил для борьбы со стихией, и, в то же время, не желая погибать во цвете лет. Пребывание на грани жизни и небытия показалось мне наиболее разумным решением. И вот кому-то непременно понадобилось меня потревожить, откопать и извлечь на поверхность! Оставить в покое было не судьба, да? А потом ещё удивляются - ой, почему оно на нас напало, почему хочет сожрать?»

Чудовище трагически ударило себя в грудь педипальпой с огромной клешнёй.

«Мне же надо чем-то питаться, раз я пробудилось! Я не виновато, что могу лишь телепатически определять близость жертвы, читая её мысли. С удовольствием бы охотилось на животных, но они неразумны, у них нет мыслей и потому читать нечего!»

«Как же ты охотилось в палеозое?» - спросило Валя.

«Тогда я ещё располагало традиционными органами чувств, было полноценным существом. Вот только раскалённые газы и ядовитые испарения во время катаклизма выжгли мне голосовые связки, глаза и обонятельные усики - всё, кроме вкусовых и тактильных рецепторов. Теперь я калека, слепоглухонемой, не обоняющий инвалид. Осталась только телепатия.»

«Не одному тебе тяжело, - ответило чудовищу Валя. - Ты вот само-то знаешь, что такое быть единственным в мире гермафродитом среди двуполых особей? Можешь представить, на какие ухищрения приходилось идти, чтобы скрыть ото всех свою сущность, ежесекундно опасаясь разоблачения и последующей травли? Понимаешь, каково жить, избегая всех и каждого, шарахаясь от любой тени, вздрагивая от малейшего шороха? Какая тут нахрен вообще социализация?»

«Конечно знаю, понимаю и представляю, - телепатировало чудовище. - Ведь я и само гермафродит. Так вышло, что мой вид сумел удачно преодолеть половой диморфизм, как нелепое атавистическое отклонение филогенеза беспозвоночных. Я даже больше тебе скажу. Пока моё тело пребывало в оцепенении, сознание блуждало в пространстве, выходя за пределы этой вселенной в параллельные миры, в иные сферы бытия. И везде я наблюдало одну и ту же картину: гермафродитизм есть повсеместная норма, а двуполость - всего лишь случайное недоразумение, присущее только старушке Земле. Так что не парься, правильно и нормально как раз быть гермафродитом. Согласись, ведь это так удобно! Не нужно тратить время на поиск полового партнёра, на все эти ухаживания, подарки, знаки внимания, поединки с соперниками, многократные совокупления… Жизнь в целом проходит спокойнее - ни тебе домашних склок, ни супружеских измен, ни истерик, ни дележа имущества, ни принудительной выплаты алиментов… Чувствуешь желание произвести потомство, производишь и спокойно живёшь себе дальше, в своё удовольствие, ни забот, ни хлопот. Всякий раз наблюдая двуполых, я думаю: до чего ж вам не повезло, бедолаги…»

«Собрат гермафродит! - не помня себя от счастья, воскликнул молодой человек. - Я-то думало, что только я одно такое! Как же я радо тебя видеть! Как мне тебя не хватало!»

«Взаимно, - отвечало ему чудовище. – Прямо сейчас ты испытало сильную эмоцию, и я теперь точно знаю, где ты. Не обессудь, ничего личного, но я тебя съем…»

«Э, нет, так не пойдёт, - возразило Валя. - Будь ты хищным животным, тогда ладно, но коли ты разумное создание, то и вести себя должно соответственно. Элементарные нормы приличия пока никто не отменял. Есть других разумных существ нельзя. Людей есть нельзя. Ну, точнее, иногда можно, но лишь в том случае, если двуногая особь разумна чисто условно. Если перед тобой чиновник, олигарх, политик, экономист, юрист, общественный деятель, творческий интеллигент, футболист, охранник, стриптизёр, гопник, журналист, телеведущий, разработчик ПО, дизайнер, администратор веб-сайта, программист нейросетей, фотомодель, качок, блогер или бандюган, то их есть можно, а так - ни в коем случае!»

«Да я ж таким макаром с голоду помру, пока буду разбираться, кто есть кто!» - пожаловалось чудовище.

«Раз ты мой собрат, - пылко проговорило Валя, - я непременно помогу тебе охотиться на любых животных, как в палеозое, и тебе незачем будет есть людей.»

«Эх, палеозой… - ностальгически вздохнул ракоскорпион. - Кембрийские переходные среды… Ордовикские мелководья… Силурийские равнины… Девонские моря… Карбоновые древесные завалы… Пермские редколесья… Вот жизнь-то была! Как мне её не хватает…»

Задумался молодой человек.
«Значит дистантных рецепторов у тебя нет и акустические колебания воздуха ты не воспринимаешь?»

«Всё верно.»

«Но раз тактильные рецепторы у тебя сохранились, следовательно, ты можешь ощущать механические колебания в почве. Скажи, если вдруг землятресение шарахнет, ты почувствуешь?»

«Наверняка почувствую. Запросто. Когда раскололась Пангея, трясло так, что желудок к горлу подкатывал, сердце выскакивало наружу и ноги не держали.»

«Отлично! - обрадовалось Валя Тухляк. - Значит твой мозг содержит необходимый нейронный субстрат для обработки соответствующих сигналов. Всё, что тебе нужно, это развить требуемый навык и тогда всё будет хорошо.»

«А такое вообще возможно?» - не поверило чудовище.

«Ещё бы! Ведь как работает слух? Мы воспринимаем акустические колебания и определяем источник сигнала с помощью обособленных от тела рецепторов, анализируя мельчайшие изменения во времени поступления стимулов или в их амплитуде. Когда живое существо ступает по земле, оно тоже создаёт колебания, только не в воздухе, а в почве. Конечно, они не настолько сильные, как землетрясения… От тебя требуется лишь наловчиться улавливать эти колебания и определять их эпицентр. Принцип почти такой же, как у слуховых органов.»

«Только без слуховых органов», - безрадостно заключило чудовище.

«Это не страшно, - успокоило его Валя. - В отличие от воздуха, почва - твёрдая среда, где механические колебания распространяются намного быстрее и имеют большую длину волны. На первый взгляд может показаться, что отличия во времени поступления и в амплитуде сигналов, пришедших к разным рецепторам, слишком малы и нервная система за ними просто не поспеет, но это только так кажется. У людей редко какая сказка обходится без того, чтобы герой не приник ухом к земле, дабы услышать приближение врагов и определить, сколько их и как они далеко. Тебе придётся делать примерно то же самое, только не ушами, а… скажем… лапами. Практика показывает, что если кому-то ограничить одни органы чувств, его организм в качестве компенсации разовьёт другие. Жил когда-то давно один парень по имени Каспар Хаузер. По ряду причин его всю жизнь держали взаперти в тёмном глухом подвале. Вследствие этого он так и не научился говорить, да и зрение у него было не ахти, зато слух и обоняние развились необыкновенно, а ещё появился магнетизм - Каспар мог притягивать к себе металлические предметы…»

Валя ухватило горсть земли и размяло в пальцах.

«Среда-то, конечно, твёрдая, но не такая твёрдая, как, допустим, стальной брусок. Почва на самом деле рыхлая. В подобных не-упругих средах механические колебания распространяются достаточно медленно; трудностей с их восприятием и анализом у нервной системы не должно возникнуть…»

В этот момент мимо них с ракоскорпионом чинно продефилировал выводок гусей, направлявшихся к заполненным водой карьерам. Чудовище даже не шелохнулось, словно гусей не существовало. Валю снова захлестнули эмоции от жалости. Надо было как следует собраться с мыслями и побыстрее избавить новообретённого собрата от сенсорной неполноценности.

«С рыхлыми средами не всё просто. Низкочастотные длинноволновые колебания затухают в них гораздо быстрее, а высокочастотные по длине волны оказываются близки к размерам частиц почвы, которыми отражаются и рассеиваются… К счастью, есть так называемые рэлеевские волны, они превосходно проходят сквозь рыхлую среду и вот на них-то мы и остановимся. Согласно давным-давно проведённому анализу Фурье, рэлеевские волны в рыхлой среде проходят в диапазоне частот от одной десятой до пяти килогерц, но, как правило, преобладает частота в один килогерц и это как раз та частота, к которой наиболее чувствительны механорецепторы подавляющего большинства организмов, когда-либо населявших фанерозой. По-моему, всё складывается замечательно!»

«Хотелось бы надеяться», - кивнул головогрудью ракоскорпион и нетерпеливо прищёлкнул огромными клешнями, которыми можно было нашинковать слона. Ядовитое жало на конце изогнутого хвоста целилось точнёхонько в Валю, на что оно деликатно старалось не обращать внимания.

«Давай прикинем… В рыхлой среде механические колебания распространяются вдвое медленнее, чем звук в воздухе, то есть, где-то со скоростью сто двадцать метров в секунду или типа того. Но конкретно в этом песчанике рэлеевские волны вряд ли распространяются быстрее пятидесять метров в секунду, чего тебе с лихвой должно хватить для анализа разницы ощущений с рецепторов на разных лапах.»

Чудовище по очереди поднесло каждую лапу к морде и ощупало хелицерами.

«Не ври, нет у меня никаких рецепторов.»

Не думая об опасности, Валя подошло к ракоскорпиону и осмотрело ближайшую лапу.
«Плохо ты себя знаешь, дорогой собрат. Вот же, кутикулярные образования - волоски, коготки, шпоры… Ты думало, они у тебя для красоты? Это и есть механорецепторы, которые постоянно контактируют с почвой, когда ты ходишь.»

Оно потыкало пальцем в перечисленные кутикулярные образования.

«Чувствуешь? В твоём восьминогом ракоскорпионьем теле имеется ортопедическая симметрия. Чётное число твоих лап образует более-менее округлое сенсорное поле. Ты можешь научиться определять направление на источник колебаний по запаздыванию сигнала, то есть, по разнице во времени между раздражением рецепторов на ближайшей к источнику лапе и на наиболее удалённой. При упомянутой скорости рэлеевских волн, каждые пять сантиметров сенсорного поля будут давать запаздывание в одну милисекунду, а этого твоему мозгу достаточно. К примеру, мы, люди, довольствуемся задержкой всего в десять милисекунд и ничего, как-то функционируем, а с твоим-то здоровенным сенсорным полем ты и подавно станешь мега-охотником!»

Чудовище обдумало его слова и едва не прослезилось перед открывшейся перспективой. А Валя продолжило:

«Направление на добычу ещё можно определять по разнице интенсивности стимуляции рецепторов на разных лапах. По мере продвижения механической волны в земле, её амплитуда с расстоянием уменьшается, а фронт расширяется, следовательно, вся её энергия постепенно распространяется по всё большей площади, уменьшаясь в каждой конкретной точке. Таким образом, рецепторы на ближайших к жертве лапах будут стимулироваться сильнее прочих. Ты, кстати, правильно сообразило зарываться в землю - в этом случае больше механорецепторов вступает в контакт со средой и любые колебания ощущаются лучше. Заодно и добыча тебя не видит, не успевает спрятаться.»

После инструкций Валя с ракоскорпионом приступили к тренировкам. Молодой человек то тихонько крался, то бежал, то подпрыгивал, то швырял на разную дистанцию кости и камни, то с разной интенсивностью топотал, шуршал и шаркал обувью, а чудовище пыталось во всём этом сориентироваться. И когда вечером выводок гусей столь же вальяжно направился в обратную сторону – очевидно, куда-то в ближайшую деревню, - ракоскорпион не сплоховал и схрумкал их всех, только перья полетели.
Умаявшись, Валя расстелило коремат и прилегло на берегу карьера. Поодаль ракоскорпион чистил о песок и промывал в воде испачканные в крови жвалы и хелицеры.

«Я и подумать не могло, что в палеозое жили разумные ракоскорпионы, - признался Валя. - Это же настоящее открытие!»

«Ерунда, - усмехнулось чудовище. - Известная вам палеонтологическая летопись содержит множество пробелов и по сути освещает лишь мизерную долю того, что в действительности происходило раньше. Мы, в отличие от вас, построили действительно разумную экономику, не вредили экологии, развивали культуру, науку, искусства. К примеру, благодаря колоссальным пространствам Пангеи, у нас обрело популярность декоративное высаживание древовидных хвощей, плаунов и папоротников в форме гигантских графем и глифов, которые были видны лишь с большой высоты. Мы входили в изменённое состояние сознания, разум покидал тело, воспарял к небесам и сверху читал эти глифы - как правило цитаты из великих поэтов и философов…»

«Ого! - поразилось Валя Тухляк. - Круто! У нас есть нечто похожее – рисунки в пустыне Наска. Как думаешь, вдруг их оставил кто-то из ваших потомков?»

«Как знать, как знать… - махнуло клешнёй чудовище. – Но что мы всё про Пангею да про Пангею… Ты-то само как? Куда путь держишь?»

«Хочу найти своё место в мире, - призналось Валя. - Просто иду, куда глаза глядят. Стараюсь мыслить позитивно. Должно же отыскаться где-нибудь хоть одно место, где я наконец обрету своё счастье?»

Задумался ракоскорпион и ничего не ответил…

Тем временем окончательно стемнело, на небе высыпали звёзды. Уставшие гермафродиты задремали…

А всё это время гопник шнырял поблизости от карьеров, не находя себе места от нетерпения. Очень ему хотелось услышать предсмертные вопли ненавистного задрота, а никто не вопил, если не считать пронзительного гусиного гогота.

Гопник, как уже упоминалось, был довольно туп, ведь он любил футбол, пиво и семечки, поэтому до него только сейчас дошло, что табличка у дорожной развилки могла быть фейковой. Кто-то просто пошутил ради прикола, а он, с виду такой чоткий пацанчик, повёлся на разводку как последний лох.

Эта мысль не давала гопнику покоя. Он постепенно понял, какую ошибку совершил, когда поверил в так называемое чудовище и даже не убедился, существует ли оно на самом деле. Не, ну серьёзно! Чудовище? В наше-то время?

Быдлан представил, как над ним будут угорать кореша, когда обо всём узнают. Задрот небось уже далеко, небось уже карьеру делает… Воображение живо нарисовало гопнику, как на волне народной популярности задрот становится президентом и первым делом запрещает чотким пацанчикам быть гопотой, слушать блатняк, носить шмотки с символикой АУЕ и лузгать семечки. Тогда братве останется только лечь и помереть. Или, упаси господи, стать честными, порядочными и культурными людьми, начать добросовестно РАБОТАТЬ, интересоваться ИСКУССТВОМ!

От подобных мыслей гопник согнулся пополам и его стошнило. Утёрся он и быстрым шагом устремился к карьерам, с твёрдым намерением догнать задрота и всё-таки пришибить. А потом привязать на шею камень и утопить в воде.

В темноте, среди навалов рыхлой песчаной почвы, гопник не заметил притаившееся безмолвное чудовище. Чем больше он думал о задроте, тем сильнее его ненавидел. Иррациональная ненависть была столь сильна, что ракоскорпион и без рэлеевских волн издалека почувствовал агрессивного быдлана, больше похожего на обезьяну, чем на человека. Желание обезьяны навредить его новому собрату не понравилось ракоскорпиону. «Гермафродит за гермафродита!» - подумал он. Из убогих и примитивных мыслей гопника чудовище узнал, кем тот является, и вспомнило, что гопников есть можно. Его изогнутый хвост мелькнул в темноте и вонзил ядовитое жало в насыщенную хмелем, никотином и семечками плоть. Яд мгновенно парализовал гопника. Тот выпучил глаза и рухнул, как подкошенный. Ракоскорпион аккуратно приподнял его одной клешнёй и принялся расчленять другой, отправляя сочные куски прямо в пасть - вместе с одеждой, обувью, кепкой и початой упаковкой семечек «От бабы Нюры». Последняя предсмертная мысль гопника касалась таблички - та оказалась вовсе не фейковой, чудовище действительно существовало…

К утру, когда Валя Тухляк проснулось, от гопника не осталось и следа, а опрятный ракоскорпион успел почиститься и помыться. Заметив капли воды, блестевшие на его панцире, Валя подумало:

«Ты, как я погляжу, любишь воду?»

«Вода - основа всей жизни! - глубокомысленно ответило чудовище, решив не упоминать о съеденном гопнике и его навязчивом стремлении погубить Валю. - К твоему сведению, мы, ракоскорпионы, были первыми существами, вышедшими из воды на сушу. Так-то! Ну да ладно об этом. Я всю ночь думало над твоими словами - о поисках своего места в этом мире, - и хочу напомнить, что здешний двуполый мир вообще-то весьма недружелюбен к таким, как мы с тобой. Но, к счастью, он не единственный! За то, что ты меня выручило, я тебя тоже выручу. Выслушай моё предложение. Когда оказываешься на четверть миллиарда лет предоставлен самому себе, организм, знаешь, тоже развивает кой-какие альтернативные способности. Поначалу я мог проникать в параллельные миры лишь мысленно, но позже догадался, как делать то же самое в материальной, физической оболочке. Так что я предлагаю тебе покинуть здешнюю вселенную и отправиться в иные сферы бытия - туда, где наш с тобою гермафродитизм более уместен.»

Предложение неожиданно увлекло Валю, и оно недолго раздумывало. Действительно, зачем тратить время и силы, пытаясь вписаться туда, куда вписаться невозможно, если где-то есть места, куда ты вписан по определению?

«Отлично! - мысленно воскликнуло оно. - Веди меня, мой собрат!»

Ракоскорпион присел, позволяя молодому человеку забраться на него верхом, и они вдвоём отправились в неизведанное…

А «чудовище из карьера» так и осталось местной легендой, в которую кто-то верил, кто-то нет. Официально ею никто не занимался, равно как и предполагаемыми жертвами. Исчезновение работяг действительно списали на бандитские разборки. Дальнейшие разработки карьеров, в связи с изменившейся экономической обстановкой, решили не возобновлять. Откуда-то в карьерах завелась рыба и сейчас это излюбленное место у окрестных любителей рыбалки.

Родители Вали Тухляк после неудачи с единственным отпрыском внезапно ощутили себя убеждёнными чайлдфри и больше не помышляли ни о каких детях. В глубине души они были даже рады, что гермафродит избавил их от своего присутствия и о нём больше нет ни слуху, ни духу. Позже, когда идеология чайлдфри попала под запрет, семейка Тухляк одумалась и взяла из детдома пару сироток – мальчика и девочку. Стопроцентно настоящих.

Дворовая гопота не успела озадачиться необъяснимым исчезновением кореша - вскоре на районе вспыхнула кровавая поножовщина, в ходе которой братва с разных районов перемочила друг друга, сделав мир чище…

О дальнейших приключениях Вали Тухляк и ракоскорпионьего чудовища в параллельных вселенных ничего не известно, потому что обычным людям другие миры недоступны, а мы, несомненно, являемся простыми людьми. Так что на этом всё…