Глава 11 из романа Банкет Сенька

   В Государственном Кремлевском дворце проводилось собрание, посвященное Дню Независимости России. На собрание были приглашены лучшие люди России - Правительство, сотрудники Центрального Банка, управляющие Госкорпораций и акционерных обществ с государственным капиталом, банкиры... и несколько сотен человек "из народа". Было обещано после речи Верховного вручение государственных наград и памятных подарков, после торжественной части концерт и банкет. Неожиданно в стране объявлено Чрезвычайное положение - все собрание было арестовано...

   Сенька меряет шагами убогую конуру, в которую его вчера завез начальник охраны. Отвратительная «брежневка» или «хрущевка» на Черкизовской, с грязным кафелем на полу коридора и кухни, в зале и спальне пол дощатый, за пятьдесят лет своего существования ни разу не меняный, и десятки раз покрытый толстыми слоями масляной краски. Отходящие от стен обои, с огромными тюльпанами, желтые потеки на ванне и унитазе в совмещенном санузле от не держащих сантехнических запоров. В зале диван с грязной обивкой, перед ним на комоде огромный ламповый ящик телевизора с выпуклым матовым экраном. Сенина жена спит на кровати в спальне. Холодильник ЗИЛ перед тем, как в очередной раз включить компрессор, начал стучаться об стену. Сенька оценил приглашение, открыл дверь холодильника, достал оттуда бутылку вискарика, слил в свой стакан остатки, а бутылку выкинул в плетеную офисную корзину. Пластиковой вилкой зацепил шпротину на закуску, выпил. Поставил на газовую плиту чайник, без сноровки с третьего раза зажег конфорку, опять опалив себе волосы на руке до характерного запаха курицы. Затем Сеня вернулся в зал, расположившись в углу дивана, смотреть новости и речь Самого.

   Жизнь Сеньки за минувшие сутки изменилась до неузнаваемости. Еще вчера у себя в имении Сенька со стаканом бурбона в руке начал было слушать выступление этого бессменного управляющего России по телевизору во всю стену. Они были знакомы, точнее Верховный об его, Сенькином, существовании знал. Пробиться в окружение Президента Сенька не смог, предпринимал попытки, но все они были безуспешными, в окружении Верховного были свои «Сеньки». Вообще Сенька или даже по своей второй кличке «Не может быть» был уважаемым человеком Арсением Павловичем, серьезным бизнесменом, предприятия которого выполняли госзаказы и госконтракты, выигрывая всевозможные государственные тендера. Сенька еще в девяностые был заместителем министра, который потом ушел на кормление в госкорпорацию, и с тех пор был вхож в многочисленные приемные, в которых сидели люди знающие, и думали о том, как с пользой не только для государства, но и для себя лично освоить бюджет. Идеи были всегда, а исполнителем зачастую был Сенька. Высокий, но не складный, лопоухий «Не может быть» в Администрации Президента или в кабмине, Сенька превращался в уважаемого «Палыча» для своих поставщиков или субподрядчиков – контрагентов. Приказчик в душе, Сенька четко держал основные коэффициенты, суммы, сметы в своей коротко стриженной ушастой голове, выжимая для себя и кабинетных покровителей максимально выгодные условия. Своим неизменным нюхом безошибочно чуя наличие прибылей у исполнителей, он умел выдоить ее почти всю в свою пользу. Наученный бандитами еще до своей зам министерской карьеры, он виртуозно доходчиво излагал прибыльность сделки на ученическом тетрадном листке бумаги, где все было обозначено, и прибыльность, и сколько ушло на налоги, и вот сколько пришлось отдать и туда, и туда, и вот сколько он принес Вам, а крохи остались ему – Сеньке. На вопросы «кому это туда и туда» отвечал многозначительными жестами, так чтоб каждому было понятно о ком Сенька говорит, когда он ладонью касался сердца, пальцами пробегал по плечам, изображая погоны с большими звездами, или, вообще, задирал глаза и тыкал указательным пальцем в небо. На все сомнения типа «Сенька я думал больше будет» или «они, что столько взяли?» отвечал фразой, откуда и пошла его вторая кличка «Не может быть» и доказывал свою правоту по исписанному тетрадному в клеточку листку. Нужный человек Сенька, еще со вчера был немного обижен – в Кремлевский дворец, несмотря на все его усилия попасть он не смог. И ведь почти получилось, но в последний момент его отодвинули. Людей много в России, а мест за банкетным столом всего четыре тысячи. На следующий год, друзья обещали, позовут обязательно, после выполнения всех государственных подрядов этого года, а в экономику должны прийти триллионы, выделенные на национальные проекты. Часть из этих денег Сенька уже считал своими, ведь без него никак. Под национальные проекты были безжалостной метлой налоговой инспекции выметены все сусеки частных предпринимателей, вывернуты карманы обывателей, повышением акцизов и НДС, отказано в пенсии десятку миллионов человек. И все для того, чтобы в будущем сделать их же, обворованных, капельку более счастливыми. Это последняя большая работа на несколько лет, работа благодарная, хорошо для Сеньки оплачиваемая, поэтому вместе с некоторой обидой, была уверенность в завтрашнем дне – будет и в его жизни еще банкет в Кремлевском, и орден какой-нибудь обязательно будет, но позже. Президент все говорил, говорил мягкими, штампованными десятилетиями, фразами, камеры показывали одобряющие торжественные лица, присутствующих, алкоголь приятными приливами накатывал в Сенькиной голове, где звучал почему-то марш «все выше и выше и выше…». Как вдруг, оборвалась трансляция, и вместо картинки–президента на экране появился старый аскетичный диктор с седым ежиком на голове и казенным голосом начал читать Президентский Указ «О введении в стране Чрезвычайного положения. Сенька потыкал кнопки лентяйки-пульта, безрезультатно, ежик был на всех каналах, включая РБК. А после оглашения Указа, начали передавать балет Лебединое озеро. Сенька добрался до телефона и начал обзванивать знакомых, затем знакомых силовиков, затем стал звонить тем, кому звонить ему было не положено. Сенькины звонки игнорировались, абоненты были недоступны, пока, наконец, доска с обгрызенным яблоком не изрыгнула матерно:
– Трубу и симку смени, вали из страны, придурок!

   И все завертелось, Сенька вызвал начальника охраны, бывшего милиционера–оборотня, а затем бандита, а после его начальника охраны – Володю. Хмурый начальник охраны прибыл и начал действовать – за час была вызвана, ненавидимая Сенькой теща, куплены билеты в Милан, собраны деньги и драгоценности, которых оказалось на удивление много. Володя отменил сборку барахла, потому как его и Сенином Миланском поместье валом, деньги и драгоценности были поделены на три части. Одну повезла в банковскую ячейку супруга с подручными Володи, откуда они должны были выдвинуться во Внуково, вторую отдали Сениной теще, которой долго пришлось объяснять, что они уезжают не насовсем, а ее, если что, вызовут в Милан, но потом, когда все утрясется, и главное, деньги нужно спрятать у нее дома. Старая дура помнила плохо и скорее всего эта часть средств будет утеряна. Внушительную часть денег отдали Володе, с указанием о его вознаграждении и инструкциями о передаче нужным людям в случае каких-либо ситуаций. Слезы тещи, причитание дворовых остались, как в прошлом дурном сне. Володя забрал у него смартфон, выдав взамен маленький кнопочный телефон с веселенькой фиолетовой подсветкой, у которого в памяти было всего три номера – Володин, новый жены и Миланского управляющего. Рванули в аэропорт, по дороге слушали «Эхо Москвы». Чрезвычайное положение, четыре тысячи задержанных, десятки убитых, военная техника на улицах Москвы. Мысли в Сениной голове: «Чудом спасся, Бог хранил от проклятого места, рядом с непогребенным покойником в Мавзолее». В аэропорту в машине дождались прибытия супруги, за руку попрощались с Володей, слегка успокоились, и прошли в ВИП зал аэропорта Внуково. Людей много, общая напряженность, досмотр на входе, но у них лишь дамская сумочка и его барсетка. Проходят в терминал, и тут до них долетают обрывки разговоров, как обухом по голове «отказ, отказ, отказ в пересечении границы», ноги становятся ватными. Сидя на креслах, супруги ожидают начала регистрации на Миланский рейс. Сидят молча, ждут чуда. Наконец объявление: «Начинается регистрация билетов и оформление багажа на рейс». Ноги несут к стойке – скорее, скорее, пройти регистрацию и к стойке паспортного контроля, но рядом с девушками сотрудниками аэропорта полицейский, он внимательно смотрит на загранпаспорта Сениной четы, пробивает данные по компьютеру и безразлично выносит приговор:
– Вам отказано в пересечении границы.
– Но как же так, господин лейтенант? Мы летим на отдых, давно запланировали! – тоскливо протестует Сеня.
– Извините, вопросы не ко мне, Вы находитесь в списке вместе с супругой, а это лишний раз доказывает, что ошибки быть не может. Не волнуйтесь, кончится действие Чрезвычайного положения, улетите. Отойдите, пожалуйста, от стойки.
«Ошибки быть не может!» – Сеня нервно набирает негнущимися пальцами Володю:
– Володя, нам запрещено покидать Россию!
– Палыч, не вы один. Я пробил ситуацию – отказов тысячи! Сохраняйте спокойствие, вернитесь в зал ожидания, главное не обсуждайте отказ между собой, и еще, избегайте толпы. Я вызову вам такси, конец связи.

   Взявшись за руки – так легче унять дрожь, они возвращаются в зал ожидания. Супруги молчат, да и говорить особо не о чем. Проходит почти двадцать минут. Сеня перезванивает Володе, – абонент вне зоны действия сети.
Наконец раздается пиликанье трубки – это пришла СМС: «Посадка в такси через пять минут, с площадки номер, номер такси…».
   Несмотря на понимание, что аэропорт надо покидать степенно, супруги почти бегут. Так где же эта площадка? Кажется, разобрались, среди автомобильных гудков и общей суматохи, найдя шашечки нужного автомобиля.
– До Саларьево? – вопрошает мигрант водитель.
– Не знаю, да, наверное. Поехали!
– Садитесь, оплачено. Слыхали, что в стране делается? Вай! Чуть-чуть не успел гражданство получить, теперь надо уезжать, и жене с детьми тоже надо уезжать. А кто за это будет платить? Я людей вожу, почему Президенту это не нравится? Ваши все равно возить не будут, им пить надо! Кто будет возить? – сокрушается азиат.
   Но получить ему сочувствие у этих пассажиров невозможно – им нет дела до мигрантов, которые хотят остаться в России, им надо из России уехать. Водитель безошибочно понимает это и замолкает. Полчаса, и он высаживает пассажиров на остановке в аэропорт.
   Вечереет. Никто супругов не встречает, Сеня опять набирает Володю, и снова «телефон абонента выключен либо вне доступа сети». Супруги сидят на железной перфорированной скамейке автобусной остановки. Подходит человек протягивает им карточки.
– Что это? Нам ничего не надо! – отмахивается Сеня.
– Это «Тройка» для проезда в метро, пойдемте Палыч, Володя нас ждет.
Они следуют за мужичонкой с интересом наблюдая за способом оплаты картой на турникете – последний раз, когда Сеня был в метро, туда опускались жетоны. Спускаются по эскалатору, садятся в предпоследний вагон. Едут, мужичонка, оглядываясь на чету супругов, выходит. – Вам дальше до Черкизовской.
Едут почти час – разросся Московский метрополитен. Вскоре народа в вагоне стало значительно больше, люди разные от хорошо одетых, до откровенно немытых. Жена испуганно жмется к Сене. Наконец Черкизовская, выходят из вагона и их встречает Володя. –Пойдемте за мной.
   Поднимаются на эскалаторе, Володя обращается к Сене, –Палыч, дайте телефон!
Вместо забранного дает другой, серенький. Выйдя из метро садятся в тесный Фольксваген, Володя впереди рядом с водителем, супруги сзади, слегка покрутившись сначала по городу, затем по дворам автомобиль паркуется возле девятиэтажного дома. Выходят, Володя ведет их на второй этаж по лестнице, и далее через загаженный тамбур в двухкомнатную квартиру. У Володи с собой два здоровых пакета, он ставит их на пол:
– Тут еда, все что удалось купить, вискарик для Вас, Палыч, вода, четыре бутылки, из-под крана не пейте, вино для супруги, чай, кофе. Квартира чистая, на наших оформлена, тут пацаны отлеживались пять лет тому назад. На улицу выходить нельзя. Поживете несколько дней, пока все не разузнаю, если что звоните.
– А что так долго? И что вообще там происходит?
– Паспорта попробую купить, если получится. Не получится, будем думать. Давайте, пока, а то мне до комендантского часа надо еще мотнуться в пару мест.

   Сенька ночь почти не спал, пил виски и смотрел новости. Одни и те же, по всем каналам, видео, расстрелянных на Сенатской площади. Кадры сломанных окровавленных кукол в Кремле, в аэропорту, на улицах, в поездах. Цензор затушевывал лица погибших, но первые кадры, погибших при задержании возле Государственного были с открытыми лицами, очевидно нарочно для таких, как Сенька, который знал их. Сенька пил, не пьянея, уходил на кухню закусывать. Жена, выпив вина, немного поспала. Понимая, свое положение, супруги в основном молчали. Так прошла ночь.
– Поспал бы ты, а? Ведь всю ночь возле этого ящика с рюмкой, – провожая очередную порцию американского пойла в Сеню, произнесла проснувшаяся с утра супруга.
– Да я пытался, напиться не могу, – беря супругу за руку, оправдывался Сеня.
   Женат Сеня был вторым счастливым браком. Его избранницей стала стюардесса, младше его на двенадцать лет, общих детей у них не было. Супруге было достаточно, что Сеня сделал ее полноценной хозяйкой и в своих поместьях, в Москве и в Милане, что не мешал ей вести праздный образ жизни и не препятствовал встречаться с людьми из ее прошлого, что заботился об ее маме, обеспечив ту небольшим коттеджем в триста квадратных метров, прислугой, охраной, регулярно вывозил на обследование и лечение в Израиль. За это она смотрела сквозь пальцы и на очередную Сенину любовницу–пустышку, и на Сенины увлечения в том числе молодыми мальчиками (Сеня был абсолютно нормальный, но сейчас мода такая была у его деловых партнеров).
– Давай я тебе в спальне постелю, я там белье в ящиках шкафа нашла, относительно чистое.
– Я еще немного выпью.
– Смотри, Володя нам доширак купил, целых шесть упаковок, давай я тебе разогрею? Ты ел когда-нибудь доширак?
– Ел. В 2000 на Курском, там какого-то курьера лично встречал от стальных магнатов с Украины, его там в кафе на вокзале подавали, – улыбнулся Сеня.
– Ну вот и молодец, сейчас я тебе запарю. Тебе с чем с креветками или курицей? Я с Нинкой, подругой моей, помнишь ее? В том году встречалась, она сейчас в Иркутске живет, замуж вышла, в Москве была пролетом, так я его тоже ела в аэропорту, за компанию.
   «Выступление Президента Российской Федерации перед депутатами Федерального Собрания России», – официально объявил диктор в телевизоре. Сеня налил себе очередную рюмку, выпил. Посмотрел на остатки в бутылке, взял ее, стакан, качнулся и направился в зал смотреть выступление Верховного. Через пару минут в зал зашла жена, поставила перед ним стул, журнального столика в квартире не было, накрыла его кухонным полотенцем, ушла опять на кухню. Втором заходом сервировала стул открытой дымящейся пластиковой коробкой лапши, бутербродом с колбасой, чашкой кофе, присела рядом.
– Сука, ненавижу, – бормотал Сеня, теребя пальцами ладонь супруги, с отвращением глядя в плешивое лицо на экране. –Эк ведь, как все повернул.
   Досмотрели до конца. Супруга заставила съесть лапшу. И уложила Сеню спать. Сеня проснулся затемно, пошел на кухню через зал, квартира была «трамвайчиком» – супруга спала на застеленном диване, открыл холодильник, бутылка виски была одна. Почал ее, налил, поискал телефон, набрал Володю.
– Да, – не сразу ответила Володиным голосом трубка.
– Здорово, Володя. Работаешь? Как там, вообще?
– Работаю, пока обрадовать нечем. Надо чего?
– Да, виски кончилось, и поесть чего посущественней твоей лапши.
– Ну извини, Палыч. Вчера было вообще недосуг, брали все подряд в магазине у станции. Тебе не много вискаря-то будет?
– Не самый раз. И это сигарет привези хороших, Мальборо что ли.
– Ты же не куришь, Палыч?
– Раньше курил, тридцать лет тому назад. Мальборо, это круто было.
– Ты только, Палыч, держи себя в руках. Главное, чтобы тихо там было. На улицу не выходите ни в коем случае, хотя дома все хорошо и тихо, как и у тещи. Но береженого…Человек приедет, у него ключи, не пугайтесь.

   В дверь предварительно постучали часа через полтора, потом щелкнул замок:
– Хозяева?
Из кухни на голос вышел Сеня, в зале проснулась жена.
– Извините, не разбудил? Вам просили передать, – протянул крепенький парень лет тридцати пяти.
– Спасибо, – Сеня сам забрал тяжелые белые пакеты, велеть вести их незнакомому на кухню было стыдно.
– Ну я пошел, до свидания?
– Да всего доброго, – Сеня выпроводил Володиного подчиненного.
– Любовь моя, пойдем смотреть Володины дары, – придал бодрости своему голосу Сеня.
– Сейчас умоюсь, ты распаковывай пока.
   Сеня пошуровал в одном пакете, нашел там коробки с итальянской едой, добрался до второго, ого – четыре бутылки виски, 2 итальянского вина, любимого женой Вальполичелла Rondinella (Рондинелла), пять бутылок французской минеральной воды Перье и четыре бело золотистых пачки сигарет Мальборо с фирменной зажигалкой. Пока не было супруги, отвинтил крышку воды, из горлышка ополовинил ее, забытыми движениями содрал с сигаретной пачки тоненькую верхнюю пленку, открыл крышку, потом выдрал золотинку, и когда жена вошла на кухню, он уже раскурив сигарету, жадно затягивал в себя дым.
– Ты же не куришь! – открыла окно супруга.
– Начнешь тут! Посмотри, что нам там принесли!
– Оо! Пикантный рыбный суп с морепродуктами и лососем, так это что – каре ягнёнка с баклажанами и помидорами, оладьи из цуккини со сметаной, равиоли с мясным куриным фаршем и спаржей с яйцом пашот… Да Володя расстарался, теплое все еще.
– Ты давай, давай, накрывай. А я вино тебе открою… Где у здесь штопор, есть вообще нет? А вот что-то похожее, – бычковал окурок в банку из–под шпрот и начинал хозяйствовать Сеня, – Ну вроде готово, так бокальчики, вот токо стаканчики, подойдут?
– Давай уже садись, если будешь курить, кури в окно.
– Давай за нас! Чтобы мы выбрались!
– Давай!
   Супруги отдавали должное итальянской кухне.
– А ты знаешь, неплохо, – подливал в стаканы Сеня.
– Да, совсем как у нас на вилле! – сквозь вино в стакане смотрела на лампочку без абажура супруга.
– Токо не грусти! Что-нибудь придумается! – отпивал сухое Сеня и вытаскивал сигарету.
– Сеня! Кури в окно, тут и так не розарий! Сколько мы еще здесь будем?
– Я не знаю! Неделю, может быть две!
– Заточение какое!
– Эх, сиди уже давай, не знаешь ты, что такое заточение. Телевизор взгляни, только и говорят кого где и на чем взяли, а там тебе мико супчика не принесут. Хотя, о чем это я, тебя то не возьмут…
– Сеня, во-первых, я с тобой, во-вторых, стоп лист и на меня выписали. Белье нам надо, трусы, носки, полотенца, местные ужас какие, халаты, зубные щетки…
– Сейчас Володе смс напишу, или лучше ты. Ты у меня прелесть, – приобнял супругу Сеня и встал из-за стола к окну курить.
   Обживались.

   Володины курьеры, каждый день привозили все, что заказывали. В моду вошли семейные вечера, как в первые годы знакомства и женитьбы.
Володя приехал в воскресенье, шестнадцатого, после обеда. Был деловит, излишне сух. Постучался, так всегда его курьеры делали – стучались, а не звонили. После сам открыл дверь:
– Здорово, хозяева.
– Володя, привет, – первой подалась ему навстречу в новом белоснежном халате Сенина жена.
Супруги, как люди, потерявшие свободу, ждали даже Володиных курьеров, как ниточку связи с миром.
– А, Владимир, привет. Проходи на кухню, – вышел из спальни в таком же халате, как и у супруги, Сеня.
– Я себе кофе вскипячу?
– Я сама тебе налью, Володя, присаживайся! – распоряжалась супруга.
В присутствии Володи на шестиметровой кухне стало откровенно тесно. Мужчины сели за стол напротив друга, в узком проходе между шкафами кухни, холодильником и столом суетилась супруга:
– Володя, вам крепкий? Я знаю вы без сахара пьете?
– Ну давай рассказывай! Что там в стране делается? – выжидательно смотрел на своего начальника охраны Сеня.
– Все очень серьезно, Палыч. Масштабы проводимой операции поражают. Трясут всех. Очевидно ваши деловые партнеры и кураторы там не молчат.
– Почему нам не разрешен выезд?
– В невыездные попали несколько миллионов человек. Прежде всего чинуши начиная со средней руки и выше. Все люди, выполнявшие, когда–либо госконтракты, ну и те, на кого есть данные по зарубежной собственности, либо те, кто работал с оффшорными компаниями. Вы, без вариантов, в списке. Переводы денег из страны заблокированы, ну это вы знаете. Думаю, Вас объявят в розыск, дело времени.
– Так, а в чем я виноват то?
– Вы работали на власть, Палыч, власть меняется, Вас показательно накажут. Не расстреляют, конечно, но хорошо пощиплют и дадут реальный срок. В этом смысл.
– Что делать то, Володя?
– Уходить надо, Палыч.
– Как?
– Я навел справки, по своим каналам. Спасибо, – принял кофе у хозяйки Володя, – Пересечь границу по железной дороге нереально, остается только автотранспорт. Украина, Кавказ, Белоруссия все закрыто. Выход один – Казахстан. Тропок там немерено, пойдем нелегально по степи, семь тысяч километров, хрен, извините, когда они закроют.
– А заграничные паспорта новые получить? – вмешалась супруга.
– Вообще не тема. Хорошие купить невозможно, я пробовал. С обычными российскими тоже проблема, видимо крутанули сотрудников ФОМСа, в общей милицейской базе номера и серии липы. Я вот предлагаю, что, – Володя выложил на стол две синие книжицы, – Украинские паспорта. Вы теперь Антонюки, паспорта настоящие, гулять с ними даже можно. Вот приехали в Москву на Киевском поезде в поисках работы, сами из Черкасс. Вот адрес проживания. Из Казахстана махнете в Киев, там дальше безвиз с Европой. Ну согласны?
– Володя ты молодец! – захлопала в ладоши Сенина супруга.
– План какой? – уточнил Сеня.
– Выезжаем завтра на трех машинах в шесть утра. Едем на границу в Челябинскую область. Там сутки двое и на казахских машинах уходим.
– Все устраивает. Нам погулять сегодня можно?
– Можно, но только днем недалеко от дома, на транспорте не ездить, в метро не заходить. Не забывайте расплачиваться в магазинах. Деньги у Вас есть? – инструктировал Володя.
– Есть вот, – супруга порылась в сумке и достала две банковские пачки стоевровых купюр, одна была початой и ворохом российские, оранжевые пятитысячные,– До десяти тысяч долларов на человека можно без декларации вывозить. Я все посчитала.
– Ээ, так не пойдет. Палыч я у Вас это все, извините, заберу. Не по чину гражданам Незалежней иметь при себе такие деньги. Вы сюда работать приехали. Ваши купюры, которые вы имеете право при себе носить другого цвета. А эти я присовокуплю к тем, что вы мне отдали, – с этими словами Володя забрал у Сениной супруги деньги и сунул в свою в барсетку, а вместо этого на стол отсчитал двадцать тысяч рублей, – На местное кафе хватит. Все, Палыч, я за полчаса позвоню, как будем завтра выезжать.
   Володя ушел, оставив супругам надежду.
– Что-то мы совсем без денег остались. Он хоть вернется? – смешно сморщила лобик жена. –Я выходила за тебя богатого, а сейчас мы идем в кафе-мороженое.
– Не волнуйся, у меня карточки есть. Что мы идем?
– Одевайся, идем, только карточки ты оставь, ими платить нельзя вычислят, да и Володя будет ругаться.
– Володя! Я все-таки у тебя босс, пойдем уже. А карты и правда корпоративные.

   Володя позвонил пол шестого утра:
– Палыч, просыпайся, там у тебя во двор к подъезду хундайчик подъедет серый, елантра, 385 номер, давай в него садитесь, полчаса у Вас есть. Хорошо?
– Доброе утро, Володя. Выйдем! –первая подоспела к трубке супруга.
–Доброе утро. Не опаздывайте только, график у нас.
Почти не опоздали. Даже успели выпить растворимого кофе с булочками. Сеня открыл заднюю дверь, пропуская вперед супругу. С переднего сиденья на него глядел молодой незнакомый парень в майке. – Присаживайтесь, пожалуйста.
– Аа, Володя где?
– Владимир Николаевич впереди едет, меня Сергей зовут.
   Пассажиры разместились сзади. Сергей ловко, мимо сплошного ряда припаркованных машин, нырнул из двора, крутанулся между домами и сноровисто выехал на Большую Черкизовскую. На развязке ушли на Север-Восточную хорду по которой добрались до МКАДа. Москва еще не наполнилась автомобилями, но это было дело получаса, поэтому Серега лихо поспешал. Молчали. На передней панели мало разборчиво хрипела рация. Смартфон Сергея был закреплен в держателе, в нем был включен навигатор, почему–то до Рязани, который монотонно информировал сидящих знакомым голосом шоумена о стационарных знаках, ему вторил антирадар об обнаружении сигнала «К», кроме этого на водителе была гарнитура и очевидно, время от времени, вводила информацию в него и она. На МКАДе стало оживленнее в обе стороны, попались два передвижных поста ДПС, усиленных бронетранспортерами, равнодушные гаишники, очевидно ждали окончания смены, после беспокойного комендантского часа и никого не останавливали. Ушли на М5 до Рязани и забитой осталась лишь встречка. Возле Московского малого кольца опять передвижной пост, эти работают, активно тормозят выезжающих из Москвы, едущий в ста метрах впереди невзрачный фольксваген нетерпеливо просигналил и попытался побыстрее проехать, сменив полосу, за что и был наказан остановкой жезлом инспектора. Супруга, вжавшаяся в кресло, громко выдохнула.
– Да вы не волнуйтесь так, повернулся к ним водитель. Документы у нас нормальные, я вас везу работать в Рязань сначала, после Рязани в Самару, а там дальше Уфа. По легенде Вы репетиторствовать будете у деток моего хозяина, Вы по музыке и итальянскому, Вы математику преподаете. Владимир Николаевич впереди нас едет, если что он правила нарушит или по-иному глаза гаишникам отведет.
– А я испугалась, скажите можно в туалет?
– Да, конечно, сейчас на заправку заедем.
Пока супруги оправлялись, Сергей долил до полного бак, в машине супругов их ожидал кофе в термоконтейнерах и горячие круасаны.
– Спасибо, Сережа! У, как пахнет! – улыбнулась супруга.
– Да не за что. Вы есть захотите, скажите. Заведения, конечно, придорожное, но есть можно. Только у меня просьба, будете выбирать, берите только то, что будете есть, брезгливость отставить. Подозрений мы вызывать не можем. Если что, на круасанах и кофе будем держаться. Ночью ехать нельзя. Тотальный досмотр, у нас конечно все в порядке, но как известно береженого Бог бережет, поэтому ночевать будем в какой-нибудь дорожной гостинице, несколько вариантов мы подобрали. Договорились?
– Да, Сереж.
– Ну тогда поехали. Музыку?
– Только не шансон.
– Русский рок Вас устроит? – Серега дождался одобрения, и нажал на мульдисплее пару нужных кнопок, на треск рации ответил в гарнитуру, – Мы на заправке на сто семидесятом, выезжаем.

   Дорога – она завораживает. Даже если автомобиль не представительского класса, а корейский ширпотреб с не очень удобными сидениями. Уверенность водителя, его скупые точные движения профессионала, передалась и Сене с супругой. В конце концов все должно быть хорошо, прорвемся. Серегина готовность уважить пассажиров, не лакейское расторопное услужить, вызывала ответное уважение. Серега вел себя с очень большим профессиональным достоинством, при котором выполняя свою главную функцию – безопасность, вверенных ему людей. Он вынужден был заботится и о их текущих нуждах. Так, что спустя пару часов, до разговора с водителем снизошел и Сеня:
– Серега, а у тебя выпить есть? Вискарика бы сейчас.
– Я сейчас найду, при выезде из Рязани, магазин должен быть. А, чем будете закусывать, там ничего особенного не будет.
– Да возьми нарезку сыра там, колбасы.
– Все сделаем. Кстати Рязань скоро проедем, легенда меняется на Самару, все тоже самое – Вы едете к моему хозяину, на заработки Вы учитель математики, Вы музыка и языки. А вот и гастроном, здесь должно быть, вот там и туалет есть. Пойдете? Хорошо, а то тут машину надо закрывать. Цивилизация рядом.
Серега вернулся минут через двадцать, открыл заднюю дверь, белозубо улыбнулся передавая тяжелый пакет, – Льда достал, представляете, там в закрытых стаканчиках свежевыжатый сок, сэндвичи с сыром колбасой, виски только «Белая лошадь», ничего лучше не было, да и нельзя, по Вашим доходам. Поехали?
Супруги разобрали пакет. Сеня для себя и жены сделал виски с минералкой и со льдом, чокнулись бумажными стаканчиками.
– Прямо, как свадебное путешествие, – шепнула Сене жена, сжав его руку.
– Свадебное у нас было о-го-го. Но и так хорошо, – отпил приличную порцию и закурил сигарету Сеня.
– Кончай курить!
– Вырвемся, брошу обещаю, – выдохнул дым в окно Сеня.
   Через полчаса стало совсем хорошо. Наступило чувство единения, с супругой, с малой общностью внутри их мирка – машины, и в целом со всеми людьми, мчащимися на своих автомобилях по трассе Урал. Чем дальше от Москвы, тем становилось спокойнее – страна жила свой повседневной жизнью, которой нет разницы введено в столице какое-то положение или нет.

   Остановились ночевать в гостинице, уже за Самарой. Серега забрал их украинские паспорта, ушел оформляться. Вернулся через десять минут:
– Все в порядке, ужинать будете?
– Нет, Сережа, ты нас с утра напугал. Пойдем сразу спать. А где Володя.
– Не волнуйтесь, одна наша машина здесь, а Владимир Николаевич, чуть дальше ночует. Пойдемте двести пятый номер у вас, а я по соседству в 203. Ночью никуда не выходим, удобства в номере. Вода осталась? Берем с собой. Там двое из наших в кафе будут дежурить всю ночь.
Супруги прошли в номер. Закрылись. За пять дней от их перехода на нелегальное положение, их мироощущение очень значительно изменилось – какая разница сколько у отеля звезд? Они живы, следуют к своей цели, сыты, есть кровать, за стеной охрана, что еще надо? За день сильно устали. Пока супруга ходила умываться, Сеня раздевшись, сразу юркнул в свою кровать. Вернулась супруга, скинула халатик, залезла под одеяло своей кровати, поворочалась:
– Сеня ты спишь? У меня пруужиины торчат.
– Это Самара спа резорт, спи, дорогая…
Проснулись с утра, разбудил стуком в дверь Володя, – Как ночевали?
– Спасибо, Сережа все хорошо.
Спустились в кафе, кофе Сене, супруге зеленый чай. Перебрались в машину, Сергей выспавшийся и жизнерадостный, –Поехали?
– Поехали. А наши ребята где? Уехали?
– Уехали, чуть раньше. Ну с Богом.

   Дорога, русский рок, заправки, кофе, курение Сени, покупка виски в Уфе. Меняются лишь легенды, работа в Уфе, Челябинске. После Челябинска повернули на юг, легенда сменилась на преподавание в детском лагере. Уже почти за сто километров до цели, их остановили. Серега забрал документы вышел из машины, через пару минут пришлось выйти и им. Машину обыскали. Расспросы проводил опер в штатском: «С Украины? Куда едем? Сколько времени в России? Где работали? А где Вы жили в Челябинске этот месяц? Ходили куда-нибудь? Нет? Ах напрасно, только говорят, что Челябинск город суровый, люди у нас замечательные. Вы разговариваете на итальянском? Скажите, что-нибудь. Красиво. А где вы выучились? В университете? В Киеве учат итальянский? Удивительно! А муж, что такой мрачный? Математик? Ну тогда все понятно, у меня в школе тоже математик суровый был. Он что у Вас пьет? Выпивает во внерабочее. Ах угостил Серега, а у Вас отказываться не принято. Ух он Серега какой! Не против мы ваши пальчики откатаем? Пойдемте на передвижной пост ДПС.
Вернулся Серега. Сеня курил, пальцы рук чуть дрожат.
– Сейчас отпечатки проверят, и поедем дальше. Паспорта уже проверили.
– Я сдавал отпечатки в начале девяностых, – шепчет Сеня.
– Спокойно, ждем, – цедит Серега.
Подходит сержант, в руке у него документы, включая синие паспорта пассажиров. Он козыряет, – Можете ехать.
Садятся в машину. Сеня закуривает очередную сигарету, выдыхает, – Но как?
– Бардак, шенгенские нам дактилоскопические сведения передают только по запросу, неохотно, а может Владимир Николаевич изъял данные или заменил, – спокойно произносит Серега.

  Приехали в Троицк, к пятиэтажке на улице Пионерской. Серега набирает код домофона, ведет их к через грязный подъезд, по ступенькам на второй этаж, открывает квартиру, – Вот ваши апартаменты на сутки-двое, располагайтесь. Мы Ваши соседи, Владимир Николаевич сегодня к Вам подойдет, комплект ключей у него есть.
– Спасибо, Сережа. Мы с Вами еще встретимся?
– Конечно.
– Спасибо Вам за все, – чмокнула его в щеку супруга.
– Спасибо, – пожал Серегину руку Сеня.
Серега ушел. Супруги начали осматриваться, судя по всему, квартиру сдавала какая-нибудь местная бабуля. На эту мысль наводили, многочисленные плетенные салфетки на всех без исключения полочках и устойчивый запах старого человека, не имеющий никакого отношения к опрятности. Жена проинспектировала кухню, – Ничего нет, ладно захватили с собой из машины. Сейчас заварю чаю.
– Выпить бы, выкосил сегодня меня этот засадный полк, – открыл окно Сеня и закурил сигарету.
– Ничего нет, может Владимир принесет, позвонить?
– Не надо, наверное, уже комендантский час скоро начнется, – стал понимать нелегкий хлеб, своего начальника охраны Сеня.
В дверь позвонили. Затем щелкнул замок. В квартиру вошел Володя, – Здорово, хозяева! Ждали?
– Ждали, Володя, проходи, – пошел навстречу ему здороваться Сеня.
Володя скинул в коридоре туфли, чего за ним не замечалось в Москве, прошел на кухню в руке у него была бутылка водки.
– Дома пониже, грязь пожиже, а так Троицк вторая Москва, я ведь тутошний, – объяснил он. Поикал глазами, достал с крючков подставки две кружки, – Палыч, будете?
Дождавшись молчаливого согласия, щедро плеснул по кружкам, поднял свою, обводя глазами хозяев, выпил, закусил кружочкам колбасы, оперативно подставленной на стол хозяйкой:
– Неприятности у нас. Границу начали охранять вертолетами, местных подняли, охотников, активистов.
– Что делать, может не будем переходить и где-нибудь схоронимся? – спросил, ставшими непослушными губами, Сеня.
– Не получится, Палыч. Сегодня с обыском в наш с Вами офис приходили, наверное, сейчас уже у Вас дома шерстят. Оперативно работают. Думаю, меня завтра в розыск объявят. Так что уходить будем здесь. Единственно, что задача усложняется, надо последить за аэродромом пару дней, понять систему или график вылета на дежурство вояк. Уазики с местными номерами у нас есть, будем по ягоды ездить, земляника вовсю идет, завтра и начнем, пацаны знакомые есть, баб своих для сбора ягод предоставят. А там потом машинки приткнем в овражке и ноченькой перейдем на ту сторону, там встретят.

   Ночевали. Наутро в квартиру постучали две улыбающиеся молоденькие женщины в резиновых сапогах, зеленых костюмах лесника, косынках и с корзинками. Начали знакомиться, шуметь, наряжать Сенину супругу. Сеня на сбор ягод ехать категорически отказался под предлогом комарофобии, приобретенной им еще в пионерском лагере. Женщины отбыли одни, во дворе сев в Уазик с тентованным верхом. Сеня смотрел в окно, курил, потом глядел ненавистные новости по телевизору, там все по-прежнему: аресты обыски, горы изъятых денег и драгоценностей, политические ток шоу со все объясняющими гигантами мысли - политологами и их оппонентами, выглядевшими полными дебилами, растущие рейтинги президента, о новость часа, разрыв дипломатических отношений с Британией. Сеня набрал Володю:
– Привет, Владимир, закажи ребятам для меня виски и это, пиво холодное разливное есть тут? И рыбки вяленной.
– Все будет, но попозже магазины спиртного в десять открываются или в одиннадцать, а насчет пива, Вас, Палыч не узнаю, совсем близко к народу стали… Сделаем, сегодня вечером зайду.
Через пару часов в дверь постучались, затем по традиции открыли, это оказался улыбающийся Серега:
– Доброе утро, Арсений Палыч, вот Вам пакет, еда, вода, виски, сигареты, пиво и рыба, все как Вы заказывали.
– Серега, проходи, выпьешь со мной?
– Извините, не могу Арсений Павлович, служба, – откланялся Сергей.

   Сеня, нашел газету, ножик и порезал принесенную худую воблу кусками, затем выскоблил из них кишки, достал из пакета запотевшую полторашку пива, усмехнулся, глядя на запотевшую наклеечку «Гостовское», вторую заботливо припрятал в холодильник. Открытое пиво сначала норовило убежать из бутылки, потом наполнило кружку лишь на треть, добросовестно забив остальную часть посудины пеной. Сеня сморщился, отхлебнул: «А на вкус ничего, и послевкусие такое жигулевское, конца восьмидесятых, когда пива можно было взять лишь с боем отстояв с канистрами очередь возле пузатых бочек». Пиво, приняв безысходность своего поглощения, на пену в таком количестве больше не исходило. После второй кружки, Сеня отдал должное рыбке и сигарете. Сходил в совмещенный бабулин туалет, стало совсем хорошо. Сеня вернулся на кухню, долил остатки первой бутылки, взгляд его внезапно остановился на кухонном углу с ликами святых – Господа Иисуса, девы Марии, Николая Чудотворца. Сеня воровато оглянулся, задернул штору на кухне, затем прошел в коридор, проверил запоры на двери, вернулся на кухню, встал на колени, креста на нем не было, и стал молиться. В церковь Сеня ходил, так как положение обязывало – первые лица государства обожали попадать в кадр в храмах, а вслед за ними туда правдами и неправдами пробивались их люди ближнего круга, включая Сеню. Так что молитва и церковные праздники превращались в светский раут – встречу людей одного круга, после которой можно было и получить одобрение своих действий от Начальника и провести деловые переговоры. В Бога, в глубине души своей Сеня верил – приятно верить, что ты не канешь бесследно, а продолжишь свое существование после земного пути. А Страшный суд, он будет потом. Грехи? Ну все мы грешны, безгрешные на небесах, грех не воспользоваться обстоятельствами и деньгами, которые идут прямо тебе в руки. Так что молитвы Сеня знал. Но сейчас, стоя на коленях на линолеумном полу, с полосками оцинкованной жести на стыках, на шести квадратных метрах кухни панельной пятиэтажки, в каком-то самим Богом забытом районном центре, когда никто его не видит, перед ликами, напечатанными на дешевой бумаге, Сеня молился по-настоящему:
««Господи, услышь меня в этот час! К Тебе прибегаю, и Тебя молю, услышь меня, грешного и недостойного раба Твоего. Не оставь меня, Господи, приди ко мне и утешь мою печаль. О помощи молю Тебя, всемогущего и милосердного Господа нашего и Пастыря. Не оставь меня и раба твоего Арсения во тьме, не допусти падения и пропасти, освети путь мой и раба твоего Арсения и пошли спасение и Свет Свой тому, о ком прошу Тебя. Ради Девы Марии и Животворящего Креста, прости грехи наши и не оставь нас без Твоего заступления. Аминь».
   Полегчало. Вскоре вернулась супруга, с пахучей земляникой на дне лукошка. Щебетала о своих впечатлениях, пугала клещами. Заварила вкусный чай. Его пили вприкуску со свежей земляникой, протертой с сахаром. Так прошел день. Вечером пришел Владимир, деловой, собранный:
– Арсений Палыч, завтра уходим! Пить не будем, и Вам не советую, ложитесь отдыхайте. Завтра с утра поедем все вместе по ягоды и на рыбалку, затем потеряемся в леске, место мы присмотрели, дождемся темноты и часов эдак в одинназцать, за час до полуночи, тихонько прогуляемся пару километров до свободной страны. С той стороны нас будут ждать. Переночуем в Новотроицком и, дай Бог, послезавтра к вечеру будем в Астане или, как там она сейчас у них называется. Я вот вам костюм лесной принес и сапоги. Давайте, ложитесь спать.
Меряли на Сеню костюм, супруга смеялась над его нескладностью. Заснуть долго не могли. Тихонько разговаривали. Наконец угомонились. Сеня захрапел первым. Супруга поцеловав его в лоб, заснула следом.

   Встали сами, рано. Пили кофе. Облачались в рыболовов и ягодников. Наконец в дверь постучали, зашел улыбающийся Серега:
– Доброе утро хозяева! На рыбалку поедем? Утреннюю зорьку проспали, зато встретим вечерний поклев!
Собрались вышли, во дворе дома ожидал тентованный Уазик, забрались на заднее сиденье, из-за сиденья торчали удочки, туда же переложили корзинку Сениной супруги.
– А Володя где? – поинтересовалась Сенина супруга.
– Он нас на выезде из города ожидает с местными.
   Ехали минут двадцать по шоссе, затем свернули на проселочную дорогу, оставили в стороне какую-то деревеньку, выехали к речке. Там их уже ожидал еще один Уазик – клон. На берегу Володя с незнакомым местным парнем ставили палатку, кроме них еще была вчерашняя подруга Сениной жены с семилетним ребенком. Здоровались, знакомились, обрызгивались от клеща, обживались. Местного Володиного друга звали Мишей, его жена Лена, ходили с Сениной супругой по ягоды, дочку представили Ольгой. Установили две палатки, тент, накачали резиновую лодку. Разожгли мангал, расставили шезлонги. Сеня добросовестно пытался помочь мужикам, во всех этих делах, но только мешал – за время своего Московского при правительственного существования отвык от бытовых дел. Мужики над ним незлобиво посмеивались, и Сеня пошел курить к реке. Река оказалось неширокой – не больше десяти метров, на берегу комками валялись использованные сети. Сеня докурил, пошел обратно на запах готовящегося шашлычка.
   Возле их машин, стояла еще одна – старая зеленая Нива. С Мишей разговаривал, подъехавший участковый. Из обрывков разговора Сеня понял, что участковый хлеб свой ест недаром, что сети ставить не надо, шашлыка он не дождется, но скорее всего приедет вечером, служба, на ту сторону реки лучше не переправляться, вдоль границы время от времени проходят облавы, а клева до десяти часов вечера не будет. Участковый уехал, как раз подоспел шашлык, который оказался необыкновенно вкусным, выпили совсем по чуть-чуть. Серега не стал, сославшись на службу. Было очень жарко, вокруг с отвратительным жужжанием носились реактивные пауты, иногда слышался гул вертолета. Сеню укусили за ухо, он прибил кровопийцу, но здоровенное ухо его распухло так, что без улыбки смотреть на него было нельзя. Пили холодную воду из большой алюминиевой, запотевшей фляги. Дремали в теньке на шезлонгах.
   Начало вечереть, пауты пропали, но вместо их появились комары. Для спасения опять разожгли костер, стало легче. Володя стал готовить новую порцию шашлыка, а Миша и супруга с Сеней, вооружившись рыболовными снастями спустились к реке. Миша забрасывал таинственные донки, Сенину супругу он вооружил удочкой, а Сеня просто курил, оставшись наблюдателем. Клюнуло неожиданно у Сениной супруги, и она с визгом вытащила на берег красноперого окунька с ладонь. Не сразу супругу удалось успокоить, ее легкая рука вытащила минут через пятнадцать еще и судачка грамм на триста. Осмотрев добытую им и Сениной супругой добычу, Миша решил, что на уху хватит. Искусанные, но довольные рыбаки вернулись на стан. Опять поели шашлыка, Лена почистила рыбу, поставили уху. Хорошо посидели у костра, Лена пошла в палатку укладывать дочку.
– Пора, – сказал Володя, протянул руку Мише, – давай за водкой в деревню, чтобы тебя заметили, затем через мосточек, и жди нас на той стороне, но надеюсь не свидимся, спасибо тебе за все!
– Не за что, Владимир! Утрясется все, ты приезжай к нам не по делам, а на недельку на рыбалку, посидим. И спасибо за деньги, они нам, как раз в пору.
Миша уехал. Серега, Владимир начали спускать резиновую лодку к реке, Сенина чета следовала за ними. Супругу посадили на нос лодки, следом на первое сиденье, забрался Сеня. Владимир и Серега оттолкнули лодку от берега, залезли сами. Серега на веслах, их немного снесло в камыши, выбрались, Серега перетянул лодку против течения, вытащил на берег. Вел их Владимир, в тишине и без света фонаря. Остановились передохнуть в балке.
– До границы с километр осталось, – шепотом сказал Владимир.
– Закурить можно? – спросил Сеня?
– Терпи, Палыч! Через час будет можно.
– Ну, я пошел, – сказал Серега.
– Давай, – взглянул на часы Владимир.
Серега скрылся в темноте.
– Куда это он? – спросил Сеня.
– На разведку. Если тихо, то и мы пойдем, а если что, даст знать, звуки ночью в лесу хорошо разносятся.
Долго терпеливо ждали, посматривали на часы, когда грохнул выстрел.
– Ай попали мы, напоролся, тшш… уводит. Давай тихо за мной, – скомандовал Владимир.
Бежали за Владимиром минут десять, Сеня тяжело дышал. Перешли на шаг, вышли на проселочную дорожку. Через минуту Владимир подвел их стоящему на дороге Уазику, с выключенным двигателем. Возле машины их ждал Михаил, – Напоролись?
– Да, Серега увел, – разъяснил обстановку Владимир.
– Планы какие? Возвращаемся на стан? Через несколько дней можно снова попробовать со стороны Логового.
– Палыч, ты как?
– Устал я что-то.
– А с Серегой, что будет? – всхлипнула супруга.
– Что будет? Ничего не будет. Административный штраф или отсидит две недели, я бы с ним с удовольствием поменялся. Нельзя нам на стан, Миша, участковый нас видел. И в Троицк нельзя, комендантский час, чтоб его. И не выбраться нам с включенными фарами отсюда, машину здесь придется бросать, а нам перебираться завтра из Троицка. Или, прорываемся, Палыч? Здесь всего два километра, – шепотом обрисовывал ситуацию Владимир.
– Прорываемся, – стиснул руку жены Сеня.
– Давайте на пол на заднее сиденье. Миха, пока, давай возвращайся на стан, – начал действовать Владимир, садясь за руль.
– Включай подфарники, на развилке влево забирай, а там уже включай фары, а то залетишь куда-нибудь, и дави педаль в пол, две минуты от развилки и ты в дамках, вчера там никого не было, а Серега увел их в другую сторону. С Богом, – пожал руку товарищу Миха.

   Уазик тронулся. Сеня с супругой лежали на полу между сиденьями.
– Пора, Палыч, считай до ста двадцати, – врубил свет фар Володя и воткнул третью передачу. Сеня считал, прижимая к своей груди голову супруги, их немилосердно кидало из стороны в сторону и безжалостно било о металлические стойки крепления сидений. Уазик выл и несся вперед, рассекая ночной лес фарами, Вовка пел что-то из Высоцкого.
– Сто двадцать, Владимир! Сто двадцать, мы свободны! – кричал, прерывая счет Сеня.
– Еще чуть-чуть, Палыч, подальше от границы отъедем, – ликовал Володя.
Внезапно послышался нарастающий гул вертолетного двигателя, а затем машину беглецов выхватил из тьмы ослепительный луч прожектора.
– Автомобиль Уаз, остановитесь! Вы нарушили государственную границу Российской Федерации, – взрывал ночную тишину громкоговоритель.
– Хер Вам! Мы в свободном Казахстане уже, – выставил в окно средний палец Владимир и гнал, гнал Уазик вперед.
Вертолетный гул начал стихать.
– Палыч, поднимайтесь! Мы свободны. Сейчас пару минут машину бросить придется, потом свяжемся нас тут местные джигиты должны ждать.
Сеня вытолкнул наверх на сиденье супругу и только собрался подниматься сам, как рядом с Уазиком разорвался неуправляемый реактивный снаряд, выпущенный с вертолета…

 Сеня и Владимир сгорели в машине, Сенину супругу выбросило из автомобиля, и она осталась жива, ее подобрали подоспевшие через пару часов на место происшествия казахские пограничники. После лечения, она перебралась через Украину в свое Миланское поместье. Маму ей удалось вывезти из России через год, всю их с Сеней недвижимость и денежные активы в России арестовали.