Обычный деревенский день. Зарисовка

БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ ГОСПОДИ, ЧТО ДОЖИЛ ДО ЭТОГО ДНЯ И ЧАСА.
БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ ГОСПОДИ, ЗА БЛАГОПОЛУЧНО ПРОЖИТУЮ НАМИ НОЧЬ...

                ПРОБУЖДЕНИЕ.

Ну вот и снова утро, ленивый подъём. Включаю свет, подбираю на полу снятую с вечера одежду. Почему на полу? Это давняя привычка. Когда проснувшись утром садишься на диван, то с левой стороны лежит пара носков, у ног откинутое трико, или брюки, они лежат ровно, как задумано, левая штанина влево, правая вправо, и рядом с ними точно так же справа лежит майка. Это очень удобно, можно одеваться в полной темноте и никогда не перепутаешь, где зад, а где перёд, просто бери и одевай.
                УТРО НА КУХНЕ.

Иду на кухню, умываюсь, включаю чайник, кладу в свою именную кружку три пакетика чая, и жду когда свистнет своим молодецким посвистом король стола, то есть чайник, в знак того, что вода закипела. Почему именную кружку? - да всё просто, на ней моё фото, подарок сына на 23 Февраля. На столе прикрыта крышкой на утро сваренная манная каша, сварил с вечера, чтобы было посвободнее утро. С улицы в окно лезут полугодовалые котята, пытаются влезть по евросетки, и "пищат" . Иду открываю им дверь. Слыша щелчок дверной ручки они тут как тут, проскакивают понад занавеской на кухню, мурчат, мяукают и нагло просят есть. Им повезло, осталось три пригоршни кошачьего корма.

                ЗАСЛУЖЕННЫЙ ОТДЫХ.

Закончив утренний обход, и покормив дворовое хозяйство, захожу в дом, мою руки, беру пакет солёных семечек, включаю телевизор, ложусь на диван и жду свежих утренних новостей.

                НЕСЧАСТНЫЙ ЖУРАВЛЬ.

10 часов утра. На улице ясно, синие небо, кучевые облака белого и пепельного цвета, да так низко, что их кажется можно помять руками. На дворе тепло словно летом, тот же неугомонный ветер, сегодня плюс 25 градусов в тени, летают бабочки. Стойкий тополь о чём то шелестит ещё зелёными листьями, а остальные деревья увы, лысые. А ведь совсем недавно они тоже были зелёными. Сегодня МЧС передал по области грозу, ливни и град, с порывами ветра до двадцати двух метров в секунду. Но не везде, а лишь местами, авось Бог даст и нас пронесёт от такой напасти, хотя дождь нам нужен, ой как нужен. Ведь сушь стоит не один месяц. Даже журавль у колодца печально склонил голову, от того что не может достать до воды, а тут ещё мы и без того его несчастного ставим в неловкое положение, опустили в колодец "Малыша", это насос, и качаем водичку в вёдра поить хозяйство. Так низко вода ещё никогда не опускалась. В Августе она всегда была на своём месте когда открывались родники, а в Октябре стояла уже выше нормы.

                НЕГОДОВАНИЕ КОРОВЫ.

Беру стальной крючок и иду дёргать на обед корове сено со скирды, а она рядом у ясель стоит, вытягивает шею в надежде языком пучок сена подхватить. Я говорю ей шутя:
- На чужой стожок,
- Не разевай роток!
- МУУ, сказала жалобно корова, посмотрев на меня грустными глазами, и я как телепат понял её мысли:
- Хозяин, говорит мысленно корова, это моё сено.
- Как это твоё спрашиваю?
- Ты его косила, ты его сушила, ты его перевозила и укладывала тут?
- Нет, говорю, это не твоё, а моё сено.
- Всё равно оно моё, вещает мысленно корова, ты же его не будешь есть, а мне отдашь, а значит оно моё. Ох и зло же меня охватило на тот момент. Но я подавил в себе волну гнева. Ага, поймал я себя на мысли, значит понимают коровы о чём я говорю. А на выпасе в стаде по сговору включают дурака. Кричи не кричи, всё бестолку, они всё по своему делают. Ты им, - куда? Ты им, - а ну вернись! А они словно не понимают, вылупят глаза и идут кто куда пока не побежишь и не развернёшь их. А дома все просто паиньки. Во хитрые твари.

            ПЕРНАТЫЙ ЗАЩИТНИК.

Две курица взлетели на стол и из кастрюли клюют телячью, и утиную кашу сваренную из молотого ячменя. Я их прогонял, прямо кричал от их наглости:
- Пошли вон! Но им всё равно, будто уши у них ватой с воском залиты. Я подбежал и в стороны раскинув руки кричу:
- Кыш! И перепуганные таким внезапным порывом пернатые громко квохча спрыгнули со стола и разбежались в разные стороны. Петух видя всё это, за "попкокал", стал гребти землю, гребень налился кровью, захлопал крыльями и заголосил, - кукарекуууу! Я плюнул на него и ушёл.

                "УТИНЫЙ БУНТ".

Режу кормовую тыкву уткам на вечер, а они окружили меня, ждут когда брошу им мягкую сердцевину, волокна с семечками, они даже дерутся из за них между собой.
- Всё, говорю я ути, это последняя тыква, больше нету, будите вы на одном зерне и каше.
- Вак, вак, вак, заголосил недовольно вожак, что по утиному означает, как, как, как?
- Да вот так, отвечаю я ему, нету и всё, кончилась тыква.
- Вак, вак, вак? - пошло поочерёдно по всей стае, и даже девочки вопрошали своим шипяще охрипшим голосом:
- Квах, квах? Ничего я им больше не ответил, отвёл виновато в сторону глаза, и пошёл в дом на кухню мыть руки.

                ГНЕВ И ОБИДА КОШЕК.

Кошки увидев меня, тут же вошли следом, и на кухне сидя у стола стали просить свой корм.
- Нету, говорю я им, вот вам хлеба мякиш, понюхав его хвостатые ещё больше подняли свой хай. Я набрал из холодильника в миску утиный борщ, подогрел и разлил им в плошки. Но они и его не стали есть. Я вывернул всё в телячье ведро, и налил свежего утреннего молока, но они с презрением посмотрели на меня, и выдали своё сдавленное мяу.
- Да ну вас! - крикнул я на них, ходите голодные. Они встали, смотрят на меня выражая свое недовольство, и гневно задёргали хвостами.

               КУ ДА ТЫ?...

Я выгнал их за порог и пошёл посмотреть на невовремя вылупившийся утиный выводок. Кошки за мной не пошли, похоже крепко обиделись. На тополе сидели дикие голуби горлицы, и один из них спрашивал у меня:
- Ку да ты? Ку да ты? Ку да ты?
- Информация денег стоит, отвечаю я ему. И он замолчал. Наверно как и кошки тоже обиделся.