Как Петя хотел побыть в одиночестве

С самого утра, Пете хотелось хлопнуться на кровать и глазеть в потолок. Придя домой, он наскоро поужинал, закрылся в комнате и лёг. Минут десять было тихо. Потом в дверь постучали.

— Петь, ты чего там? – услышал он голос жены, и, не желая отвечать, вздохнул. Стук повторился.
— Ничего, нормально всё – вяло отозвался он.
Жена распахнула дверь, подошла к кровати и спросила:
— Ты чего? Может на работе что-нибудь случилось?
— Да нет, все в порядке, устал что-то.
— Может, этот придурок, опять на тебя наорал?
— Что? Когда это он на меня орал? — недовольно крикнул Петя – Я таких вещей над собой не терплю.
— Ой, ладно, а то я тебя не знаю.
— Закрой и выйди – указал он пальцем на дверь и отвернулся к стене.

 Жена ушла,  но через пять минут в прихожей послышался гомон – в гости ожидаемо пришли Петины родители, жившие на соседней площадке, и неожиданно шурин, проживавший в другом конце города, а значит, как минимум остающийся ночевать, а может и погостить недельку, потому что добираться на работу от Пети ему даже удобнее.

Через пару минут родители были в комнате.
— Что лёг Петенька? Болит что-нибудь? – спросила мать – ради бога, не обманывай, скажи, мы же за тебя волнуемся.
— Может ты деньги потерял, которые, на пылесос то, снимали? – спросил отец.
Петя молчал, тяжко вздыхая, и его родные с беспокойством поглядывали то на него, то друг на друга.
— Печёнка, наверное, расшалилась – продолжала мать – говорила я тебе вчера, не перегружайся на ночь чебуреками, печёнка то нездоровая.
— А это… Деньги, на пылесос то… — начал отец, но Петя встал с кровати, взял кошелёк, и вертя его в руках, возле отцовского носа, злобно прошипел:
-Вот, вот деньги на пылесос – и снова лёг.

 Тут в комнату влетел шурин — красномордый весельчак с одышкой, и затараторил, сопя и пихая Петю в бока маленьким, но крепким кулачком:
— Чего это мы Петро развалилися? Проигралися или пропилися, что ли? Так чего раскисать то, наоборот веселися, денег еще заработаешь. Что нам деньги?! Мы трудимся как все нормальные люди,  в поте лица, как говориться, аха-ха-ха, а ты понимаешь, расквасился, как теста кусок. Ну-ка, Хоп, хоп! – он захлопал себя по бокам,  хотел пойти плясать вприсядку, из-за тесноты крепко двинулся о шкаф, но тут же рассмеялся. – Ахахаха, Вот это мы чуть не навернулися, Ахахаха, ну-ка Петька, Хоп, хоп!

Петя вяло отнекивался и хотел сказать, что все вовсе не так, но шурин был не тот человек, которого можно остановить, если он заговорил.
— А ну-ка вставай, вставай, вставай, тунеядец этакий – смеялся шурин и щекотал Пете бока – а то деньги проигрывать мастер, а теперь раскис, давай вставай, пошли, мы сейчас с тобой партейку в шашечки на шалабаны. Прошлый раз ты мине шалабанов наставил, а в этот, уж я тебе ещё погорячее  насандалю. Пошли, пошли. Эхе-хе-хей! Ха-ха-ха.

Так, тягая за руки, щекоча бока и пятки, потыкивая кулачком, он поднял-таки Петю и усадил за шашки. Весь вечер играли, под аккомпанемент шуриновского голоса.
Шурин рассказал, как десять лет назад ездил в командировку, за новыми деталями для токарно-фрезерных станков и его в поезде обозвали “Свиньей вислозубой”.
— Ахаха, говорит мне, свинья ты вислозубая, ха-ха-ха, я и ругательства  такого не слыхал, как будто бы, свиньи вислозубые бывают, ха-ха-ха.

Также он нашёл множество достоинств в боевичке про морских пехотинцев, просмотренном вчера у друга, с которым ещё в 1989 году удил сазанов на Оби в собачий холод, а после, заспорил с Петиным отцом,  сумела бы их семья, за один день, съесть целого барана. Шурин настаивал, что можно съесть, не подавая никаких гарниров, и сосредоточившись, исключительно, на мясе. Отец утверждал, что шурин перегибает палку и что съесть целого барана, хоть всей семьей и без гарнира, за один день, невозможно.
Последнее слово осталось за шурином.

Время от времени, взгляды членов семьи пересекались и все улыбались, слегка смущённо. Улыбался и Петя. Шурин же, вообще никогда не переставал улыбаться.