Дядя Петя

У Юркиного отца было два брата. Это его родные дядьки - дядя Петя и дядя Женя. И когда семья Юрки в 1952 году вернулась из Белоруссии в родной городок отца на Смоленщине, то они и поселились на время у дяди Пети в маленьком домике на улице Первая Лесная. Юрке тогда было лет пять, но он хорошо помнил те времена. А особо сильное впечатление на него произвёл дядя Петя. Он уже был лысым и хромым. Позже Юрка узнал, что ещё в детстве как-то три брата зимой возвращались из городской бани и играя, бросили Петра в сугроб. Тот простудился, заболел, начались проблемы с ногами и после ряда операций он так и остался на всю жизнь инвалидом. Но, тем не менее, всегда был веселым и остроумным выдумщиком, как говорится - на все руки от скуки.
В то время дяде Пете было лет около тридцати. Его жену звали тётя Люся, а их сына, двоюродного брата Юрки, который был  на год младше его, Сашкой.
Дядя Петя так и не смог по состоянию здоровья закончить школу, но, несмотря на это отличался исключительными техническими способностями и был настоящим изобретателем. У него были поистине золотые руки и светлая голова.
Василич  помнил, как однажды играя с братом на чердаке дома, они нашли там металлическую человеческую руку, протез. Его во время войны смастерил дядя Петя из металлических пластин, пружинок и рычажков. Это был полноразмерный протез предплечья, с кистью и пальцами, которые сгибались и управлялись изнутри каким-то рычажком. Этой рукой можно было взять любой предмет, например молоток или крышку от банки перенести куда-нибудь, а молотком ещё и забивать небольшие гвозди. Василич помнил, как надев этот протез на руку, он подносил его к молотку, перемещал немного рычажок внутри, чуть ниже локтя, где должна была заканчиваться культя, металлические суставы пальцев с легким щелчком захватывали ручку, и можно было этим молотком работать!
 Во время и после войны эта проблема была очень актуальной, и только отсутствие образования и возможности правильно оформить все документы помешали дяде Пете получить патент на это изобретение.
А ещё отец рассказывал Юрке, что когда они были детьми, дядя Петя сделал настоящий кинопроектор. И они, добыв где-то на свалке большой кусок кинопленки, и отмыв его в горячей воде от эмульсии с изображениями, потом сами чернилами рисовали на нём всякие хулиганские сюжеты и балдели от таких мультиков. А было им тогда лет по десять одиннадцать.
Тогда отец уже начал заниматься музыкой, освоил баян и отдавал ему всё своё время. Он был очень музыкален, и ещё к тому же хорошо рисовал. Похоже, кое-что передалось и Юрке.
А вот дядя Петя был, как бы сейчас сказали, технарём и изобретателем. А кроме этого у него был недюжинный организаторский талант  и   натура авантюриста.
Отец после окончания школы, ещё до войны, уехал искать счастья в Минск. Там, в конце концов, его приняли баянистом в филармонию. Как он сам хвалился, что его иногда объявляли на концертах как баяниста – вундеркинда. Потом началась война. Вот так всю войну он и проездил с бригадой из Минской филармонии с концертами по Белорусским фронтам.
После войны Минск лежал весь в руинах, жить было негде, и он вернулся домой к братьям. Их родители погибли в оккупации.
Дядя Петя, после того, как папаня рассказал ему о своих  фронтовых концертах и гастролях, загорелся  идеей, создать «Трио баянистов Юрасовых» и завоевать послевоенную эстраду. Они с младшим Женькой тоже поигрывали на баяне. И оставалось только чтоб старший Василий с его музыкальным талантом и богатым концертным опытом немного поднатаскал братьев.
Всё вроде так и пошло, и они потихоньку начали гастролировать по ближайшим городкам и сёлам. А проще – зарабатывать на хлеб насущный. Батя рисовал афиши. Дядя Женя их развешивал. А дядя Петя ещё к тому же освоил искусство иллюзиониста - гипнотизёра! Так что в результате у них получилась практически полноценная эстрадная программа.
Кстати Василич ещё помнил какую-то дореволюционную книгу по искусству иллюзиона и гипноза, которую он в студенческие времена листал у дяди Пети, когда тот уже переехал в Ригу.
Между прочим, и его самого ещё школьником дядька обучил паре – тройке прикольных фокусов, которыми Юрка, начиная со школы и далее, не раз удивлял и восхищал своих друзей и коллег. Пожалуй, не мешало бы и внукам передать эти секреты.
Так вот и гастролировали они по городам и весям, пока их чуть не закрыли за этот, как оказалось, не вполне законный промысел. Так как выступали не от какой-нибудь организации или филармонии, а от себя. То-есть весь доход, хоть и небольшой, шел им на пропитание. Конечно, от этого никто не разбогател, но в любом случае на хлеб в те голодные годы хватало.
Ещё Василич помнил, как они с Саней нашли в кладовке в реквизите, оставшемся от концертов настоящий пистолет, который дядька использовал в своих иллюзионах. Это был маленький дамский пистолетик, который по их малости казался ужасно тяжёлым и страшным. Они какое-то время втихаря играли с ним, а потом об этом узнали ребята постарше. И предложили пацанам продать его. Сговорились за десять рублей, а отдали три.
 Но сделка оказалась неудачной для обеих сторон. Поскольку через некоторое время прошёл слух - Витьку Кажеку, который купил у них пистолет, посадили за грабёж с применением оружия. Хотя в те времена это было обычным делом и на их улице тоже было полно и воров и жуликов. Время было такое. Все выживали, как могли.
Батя устроился художественным руководителем во Дворец культуры. Дядю Женю забрали в армию, а дядя Петя построил лодку, купил маленький подвесной мотор и занялся ловлей рыбы. Речка в их местах была хоть и небольшая, но рыбная. Поэтому без улова не оставался. А Василич ещё вспомнил, как дядька поставил во дворе бочку с водой, опустил туда моторчик, приладил к нему сверху наждачный круг и с треском и шумом точил ножи, топоры и прочие режущие хозяйственные инструменты для всей улицы. Тоже, какой никакой доход.
Кроме того он разводил в сарае кроликов и варил там самогон. Юрке с братом Саней частенько летом приходилось лазать с мешками по лугам и ковырять ножом для кроликов мясистые одуванчики. Почему-то они считались самым подходящим для них питанием.
У дядьки к этому времени родился второй сын, которого он назвал тоже Юрой. Так появилась первая пара Юрасовых с одинаковыми именами. Парень родился  хорошеньким, как игрушка, и любящие родители не могли надышаться на своё чадо. Соответственно и колясочка для маленького, и кружавчики, и всё остальное было подобрано по высшему классу. Естественно, учитывая особенности русского менталитета, улица отреагировала тут же, и парень получил прозвище «Прынчик», от слова Принц. 
Юрка с Саней пошли уже в школу, когда дядька продал свою избушку и зацепившись за каких-то знакомых, смог обосноваться в Риге, а затем перетащить туда и всю свою семью. Тогда это было тоже не просто, но он обладал сильным характером, аналитическим умом и глубокой проницательностью. Он чувствовал, видел и просчитывал на несколько шагов вперёд.
Василич не знал точно, как он смог там обустроиться. Помнил только, что нашёл в центре города небольшой полуразрушенный войной дом, восстановил в нём трёхкомнатную квартиру, а потом умудрился там и прописаться. Это всё факты и Василич, будучи уже студентом не раз приезжал к ним на летние или зимние каникулы. И вообще Рига – это отдельная тема в его жизни.
Дядя Петя к этому времени как говорится, вполне разобрался в обстановке. Они с тётей Люсей понемногу заговорили на здешнем языке, и благодаря своему трудолюбию и умению ладить с людьми стали вполне уважаемыми гражданами. Работая настройщиком на Рижской пианинной фабрике он, как инвалид, смог купить автомобиль «Москвич 410», что для того времени было вообще чем-то заоблачным. Короче, дядя Петя в Риге развернулся по полной.
 
Как-то он объявился на малой родине. Приехал с шиком на новой машине. Похвастаться друг перед другом братья завсегда были здоровы. Василич никогда не забудет этого приезда. Дядька, будучи заядлым рыбаком, не мог отказать себе в том, чтоб опять не приобщиться к этому делу. Он купил невиданный дотоле нигде, кроме как по телевизору, акваланг с баллонами и со всеми соответствующими делами и подводное ружьё. И вот они с папаней и младшим братом пошли на речку, где прошло их полуголодное детство, посидеть, вспомнить молодость и опробовать новое подводное ружьё, которое тот привез из Риги.
Дело было в мае, вода стояла высокая, и этим чудакам не пришло в голову ничего лучше, чем пальнуть с берега из подводного ружья в воду, где на глубине как оказалось, были затопленные кусты.
Юрка как сейчас помнит, сидел дома за столом с уроками, зашёл подвыпивший папаня и сказал: - Пошли на речку, есть работа…
Тот не стал спорить и отложив книжки вышел с батей. На берегу на газете лежали огурцы, селёдка и полбутылки  водки. У воды лежало ружьё, а леска уходила вглубь.
Батя скомандовал:- Ты же у нас спортсмен, раздевайся, и достань гарпун. Он там в кустах застрял…
Юрку конечно отчасти польстило, что кроме него ни кто не был приглашён для этой ответственной акции, но тем не менее лезть в холодную майскую воду особого желания не было. Но раз батя сказал надо, значит надо. Он, не задумываясь, разделся и полез. Задержал дыхание и с открытыми глазами ушёл по леске в глубину. Гарпун конечно достал, сдал его своим отдыхающим родственникам, а сам поёживаясь от набегающей дрожи помчался домой.
А попозже, недельки через две, когда потеплело, они всей компанией поехали на новой машине на лесное озеро, которое называлось «Богадельское». Там до революции была помещичья усадьба, потом Дом для престарелых и инвалидов, а попросту Богадельня.
Приехали, разгрузились на лужайке около воды на чудном лесном озере, где Василич ещё в детстве учился плавать. Дядя Петя, достал из багажника баллоны с маской и предложил: - Ну что Юрка, нырнёшь?…
Юрке тогда было лет пятнадцать, он уже был крепким, загорелым пацаном. Поэтому без всяких колебаний надел на себя тяжёлые баллоны и маску и не спеша вошёл в воду.
Конечно, многое его поразило, так как до этого он нырял без маски и под водой всё увиденное было как-то размыто, а тут как в кино. Только слышно, как булькают пузыри воздуха от выдоха. Поплавал, полюбовался разноцветными водорослями и рыбёшками, сверкающими на солнце то тут, то там, глубина небольшая, яркое солнце просвечивало всё до дна. Вылез на берег и с горящими глазами поделился впечатлениями:
- Да! Классно! ...
Потом дядька зарядил своего младшенького. Но тут вышел конфуз. Тот после ухода под воду наотрез отказывался дышать через маску и выскакивал с квадратными глазами. Как ему ни объясняли, что дыши как обычно, но у него после того как уши скрывались под водой дыхание перехватывало и его всего синего вытаскивали вместе с глубоководным аппаратом наверх, а он срывая маску, очумело хватал воздух ртом. Ну не подводник, а чёрт те что! Да  просто был мал ещё.
Зато Саня в Риге прошёл полный курс подводной подготовки в клубе, но в 1967 году его забрали в армию, в танковые войска.
А тут взбунтовалась Европа. И попал он на своём танке в самое пекло, в Прагу. Позже он кое-что рассказывал Юрке о тех страшных днях, но главное то, что никого и ничего он там на своём танке не давил. Но конечно крови насмотрелся.

Когда Саня демобилизовался из армии дядя Петя сказал:
 - Сынок, ты побывал на войне, постарайся быстрее это забыть…
Для начала купил ему самый крутой мотоцикл по тем временам, чешскую «Яву» и отпустил поводья. Похоже, в этом была его главная ошибка.
   
Саня загулял, да так, что не смог потом затормозить. Женился, родилась дочка, а он все продолжал. В семье скандалы, жена в слезах. Он пытался завязать, но опять срывался. Так и дошёл до того, что поняв, что остановиться не в силах, почувствовал себя лишним на этом свете и летом в 1975 году крепко выпив, наложил на себя руки.
Василич тогда только вернулся из командировки в Англию и с женой прилетел в Ригу навестить родственников. А вместо встречи попал на поминки. Вот такая грустная история.
Василич, когда ещё учился в институте, не раз приезжал к дядьке в Ригу. Иногда даже с друзьями студентами. И принимали их всегда как родных. Дядя Петя брал на работе отгулы и возил их на машине по этому красивейшему старинному городу с его живописными окрестностями, по Рижскому взморью. 

Побывать в Риге считалось в те времена, почти как побывать за границей. Да собственно так оно и было. Латвия всегда себя считала частью Европы, а Рига была соответственно вполне европейской столицей. Да и сами латыши, в основной своей массе, про себя называли русских оккупантами и были просто вынуждены считаться с их присутствием.
Но, тем не менее, вроде жили без особых эксцессов. Хотя в некоторых магазинах продавцы и отказывались понимать русский язык.
Так что Василичу повезло, что пока он учился, да и позже, когда уже начал работать, запросто мог приехать в этот прекрасный город.
Как-то после лета, проведённого в Сибири, в стройотряде, заработав там весьма  приличные по тем временам деньги, он не преминул заехать с подарками к дядьке. Его всегда там рады были принять. Родственники гордились, что у них такой племянник. Студент, учится хорошо, на баяне и на гитаре играет, поёт и т.д.
Дядька не раз, сидя за столом и изрядно выпивши, говаривал, что, мол, если-бы не загубили его идею «Трио баянистов» то уже сейчас, с учётом ещё трёх сыновей, по всей России гремели бы, как «Секстет баянистов Юрасовых»!!!
Похоже, эта идея так и осталась у него кровоточащей раной в сердце до конца его дней. Не смотря на то, что практически без образования, будучи инвалидом, он смог многого добиться в те сложные годы, эта мысль его постоянно точила. Так и ушёл с горечью не реализованного, наверное, самого главного в своей жизни проекта. Ведь в душе он всегда оставался настоящим артистом.