Октябрь лишь наступил. ч. 11-12. Дудя из печки

В огромной чаше океанской для влюблённых,
под парусом любви с узорами от клёна,
что в капельках волны с утра с восходом солнца,
как в жемчугах любви, искрится и смеётся.
Октябрь лишь наступил – уже к любви взывает,
а кто-то, от трудов своих устав, зевает –
ему не до любви, не до красот природы:
поесть бы, да поспать, да выйти за ворота.

У старости свои всегда приоритеты,
у молодых – в любви все главные секреты;
октябрь – пора любви, надежд и вдохновений
под парусом любви счастливых ждать мгновений.
Но, в октябре уже кой-где тепло включают,
где трудно согревать себя горячим чаем,
где старость требует забот и теплоты;
обогреватель свой есть лишь у молодых.

Октябрь – всегда октябрь, каким был при Емеле,
который проскакал от селе и до селе,
но, сидя на печи и зад свой согревая,
при этом ещё чай горячий принимая. 
Наказ был у царя:- Чаи не пить безмерно,
с печи-то невзначай соскочишь ты, наверно,
и проглядишь всё то, что очень знать мне надо
и что уж у тебя  не будет для доклада!-

А как чаи не пить, откуда будут силы;
без чая на печи не вспомнить образ милой,
да и страну всю как объехать и понять
о чём докладывать, потом, чтоб не пенять?
Но, как всегда, Емеле в радость бабье лето –
как аксакал, что видит он, поёт об этом,
а как не петь, когда кураж в его сердечке,
и подпевает в такт труба, дудя из печки.