Ученик волшебника Главы 1-6

1. Начало

Свист кнута и звонкий хлопок бича всполошил кур, мирно клюющих распаренное зерно в большом деревянном корыте недалеко от курятника. Они резко подняли головы от своей трапезы и уставились на источник шума. Красивый коричнево-зеленый петух взлетел на изгородь, сплетенную из орешника, и приготовился защищать свой гарем до последнего дыхания.
Источником шума был кнут в руке большого мужчины в камзоле, темных кожаных штанах и сапогах с широкими ботфортами. На его голове красовалась широкополая шляпа с пером.

- Если ты еще раз, щенок, вздумаешь переводить хозяйскую бумагу, то выпорю тебя до смерти! – грозно крикнул он маленькому мальчику лет десяти, который присел на небольшую колоду около курятника, и пытался изобразить петуха на бумаге кусочком древесного угля. Мальчику очень хотелось стать настоящим художником, но у него совсем не было ни бумаги, ни холстов, ни кистей, ни даже красок. Единственный листок бумаги, взятый без спросу с хозяйской конторки и кусочек угля из печи – вот были все его инструменты. Под бумагу он подложил кусок старой доски, и след угля  оставлял на бумаге все фактуру дерева, выщербленного со временем.

- Не бейте меня, господин Серрано! Я только попробовал рисовать – больше не буду брать у вас бумагу! – жалобно заплакал мальчик.
Господин Серрано – а это был он – еще раз щелкнул кнутом в воздухе для острастки.
- Смотри у меня, щенок, после не обижайся, когда шкура со спины начнет слезать! Взял грех на душу – воспитываю тебя, неуча – а ты все такой же! Берешь чужое без спросу. Лучше иди, почисти за свиньями хлев! Только не заходи потом в дом – я не люблю запах свиного дерьма! 

Мальчик послушно поднялся, положил доску с прикрепленным к ней куском бумаги, и отправился в хлев. Видать, сегодня опять суждено будет ему ночевать на конюшне, в душистом сене. В дом его точно не пустят. Ну, разве что кинут на землю кусок заплесневелого черствого хлеба – чтобы совсем не помер с голоду. Придется ему идти в ближайший лесок, собирать малину и дикие яблочки, после которых в животе долго и противно бурчит.

Зайдя в хлев, он взял деревянную лопату и принялся убирать за свиньями. Те не трогали мальчика, хотя запросто могли затоптать его. Было такое ощущение, что они жалеют сироту. Сироту при живых родителях. Которые отдали его в учение хозяину, потому что сами не могли прокормить так много детей. У мальчика в его бывшей семье было четыре сестры и три брата. И младенец на руках у матери. Отец не мог заработать лесорубом, потому что все леса вокруг принадлежали местному феодалу, который запрещал челяди брать в своих лесах что либо, кроме сухого валежника. А уходить на отработку далеко в горы он не мог – надо было помогать жене. Вот и перебивался случайными заказами – то кому-то бревно распилить и разрубить на доски, кому – дом поправить. А детей надо было кормить каждый день. Поэтому супруги решили отдать мальчика в обучение – и кормить не надо, и польза потом будет, когда его выучат волшебному  делу. Чтобы потом мальчик, когда вырастет, мог бы себя обеспечить всем лишь одним заклинанием и мановением руки. Но господин Серрано не торопился учить пацаненка – лишь загружал его самой тяжелой и грязной работой, и держал впроголодь.

Глядя на гладкие свиные бока, мальчик задумал бежать. Ему надоело убирать за свиньями, терпеть измывательства хозяина, и жить впроголодь. Он решил собрать побольше еды, хотя бы в виде зеленых хлебных корок, и бежать в горы. Соседские мальчишки рассказали ему, что за высоким горным хребтом раскинулось широкое море, где ласковые волны омывают усталые ступни путников, а крики чаек навевают мечты о дальних странах.
 
2.
Занимался рассвет. Ноги, уставшие карабкаться по камням, болели, и босые ступни ног уже давно кровоточили. Мальчик разорвал нижнюю рубашку на полоски, и аккуратно обмотал получившимися бинтами больные места. Ему удалось оторвать от горной сосны немного коры, и длинные куски ее он примотал этими бинтами к больным ступням. Получилось нечто, похожее на сандалии. После этого идти стало легче. И вынужденный отдых приуменьшил боль в икроножных мышцах, и в спине. Хотя у мальчика не было никакой поклажи. Он сбежал от своего господина, в чем был. Удалось лишь немного накопить еды. От каждого приема пищи он откладывал по нескольку кусков хлеба, и, в итоге, ему удалось набрать небольшой мешочек сухарей. Если бы не хлеб, он уже давно лежал бы без сил где-нибудь в предгорьях хребта.

Он никогда не думал, что сможет подняться на перевал ночью. Правда, было не так темно – в безоблачном темном небе сияла полная луна, озаряя призрачным светом хаотичные нагромождения скал и крупных камней. Правда, света луны не проникал в глубокие расщелины, поэтому мальчик шел осторожно. Любая тень могла означать провал в скале, или гибельный обрыв.

Когда солнце выглянуло из-за противоположного склона гор и бросило первый луч на мальчика, он увидел, что выше него начинается пояс снегов. На это он, правда, совсем не рассчитывал. То, что снизу кажется белоснежной фатой невесты, накинутой на вершину горы, вблизи  становится либо глубоким снегом, либо фирном – слежавшейся снежной крупой, либо громадными глыбами льда. Причем, даже девственный белоснежный покров таит в себе немалую опасность – он может быть непрочным и скрывать глубокий провал, либо трещину в скале. Если у тебя нет специальных ботинок с железными шипами, цепей или веревки, либо всего этого вместе - то лучше в снега не лезть. Но мальчику позарез надо было перебраться на другой склон хребта, и спуститься к морю. Он никогда не видел моря. Ему рассказывали, как это здорово, какое оно красивое и теплое, но понять, как это на самом деле, и увидеть море самому пока не довелось….

Добравшись до кромки снежного покрова, мальчик потрогал снег. Он никогда не знал, что это такое. Зимой в его обители, где он жил у хозяина, шли холодные дожди, но вода на земле никогда не замерзала. Поэтому он думал, что белое покрывало гор – это просто выкрашенные белой известкой вершины. Как известно, известка предохраняла от плесени, и от вредителей. Ею красили стволы плодовых деревьев в саду, чтобы те не покрылись мхом, или чтобы не завелась в них вредная тля или жуки. Так, наверное, и вершины гор Бог выкрасил белой известкой. А облака – это лишь известковая пыль, которую с вершин гор выдувает ветром. Поэтому, удивлению мальчика не было предела, когда он увидел снег вблизи. Оказалось, что он очень холодный, и совсем не похож на сухую белую известку. Более того, оказалось, что снег в руках тает и превращается в воду. А на вкус совсем безвкусный. Или, наоборот, очень вкусный. Даже сладкий. Как вода в горных ручьях. И, тая во рту, приятно холодил небо.
Однако восторженность мальчика прошла, когда он попробовал идти по снегу своими обернутыми полосками ткани ногами. Ткань сразу промокла, и ногам стало нестерпимо холодно.
- Как же я пойду дальше? Может быть, ноги привыкнут к холоду? Да, надо идти дальше! – решил в итоге мальчик, и продолжил свое восхождение.
Действительно, ноги поболели и прошли. И он почти перестал их чувствовать.
Другая беда заключалась в том, что ноги скользили и проваливались. Идти стало очень трудно. Правда, ветра почти не было и светило солнце, и телу было не так холодно.
Мальчик нашел большой камень, торчащий из под снега, и забрался на него с ногами. Потом он размотал свои тряпки на ногах. Ноги были почти белые и ничего не чувствовали. Тогда мальчик встал на ровную площадку на камне и стал приплясывать, чтобы разогнать кровь. Постепенно чувствительность вернулась, ноги покраснели и начали болеть.
- Нет, так мне дальше идти нельзя. Я не  смогу пройти этот перевал. Надо что-то придумать, что можно надеть на ноги. – мудро решил мальчик. Он чуть подсушил на солнце свои доморощенные бинты, опять накрутил их на ноги, привязав куски коры к ступням. И пошел вниз. Обратная дорога оказалась легче, и в конце концов он добрался до
края снегов.
- Мне нужно найти какого-нибудь зверька, убить его и завернуть ноги в его шкурку. – подумал он. – Только как я его убью и чем?
Когда он жил в своем приюте, то, гуляя на улице, научился метать камни из пращи. В качестве пращи он брал большое полотенце, которое висело у него на спинке кровати. Конечно, полотенце было не лучшим выбором, но ничего другого у мальчика тогда не было. Его потом ругали за то, что он сильно пачкает это полотенце.
- Где же ты в доме постоянно находишь такую грязь? – говорила служанка дона Серрано. – Я все чищу, убираю – а ты каждый раз так умудряешься испачкать полотенце?
- Я с ним охочусь на Короля крыс! – отвечал мальчик.
- Грязнуля несчастный! Король крыс! Да ты знаешь, кто это такой? Ты когда нибудь его видел?
- Видел один раз! – соврал мальчик. – Он очень страшный и я его боюсь.
- Во-во, правильно! Король всегда выбирает самых грязнуль, чтобы потом, ночью, пробраться к ним в спальню, прокусить горло и выпить всю их кровь!- пугала служанка мальчика.
- А я замотаю горло этим полотенцем, и он не сможет его прокусить! – отвечал мальчик.
- Я его забираю в стирку. Так что ночью тебе нечем будет замотать свое горлышко. Вот, поэтому, сиди всю ночь – и трясись от страха! – с этими словами она каждый раз забирала полотенце в стирку.

3.
Вспомнив свои опыты с пращей, мальчик, спустившись от кромки снегов и зайдя в горный лес, размотал обмотки на ногах, и соорудил из них подобие пращи. Потом он взял небольшой камень с острыми краями, и начал выслеживать добычу. В это время он находился на опушке почти   непроходимых зарослей, которыми ниже поросла вся гора до самого ущелья. 
Долго ждать не пришлось – из чащи выглянула любопытная мордочка горного скунса.
Мальчик притаился, потом раскрутил свою самодельную пращу и резко отпустил один конец тряпишного бинта. Камень со свистом полетел в цель, и попал скунсу прямо в голову. Тот издал слабый писк и исчез в траве. Мальчик как мог подобрался к тому месту, где он видел животное. Скунс лежал без движения, и на его голове расползалось красное пятно. Мальчик достал из кармана острый нож в самодельных ножнах, который он стащил на кухне. Этим ножом повара разделывали мясные туши. Потом он освежевал скунса так, как будто он делал это тысячу раз в жизни. Хотя никогда до этого он такими вещами не занимался. В конце концов, сняв со скунса шкурку, он вырезал два больших квадрата, и пробил ножом много отверстий по краю каждого. После чего разорвал свои грязные обмотки на более тонкие полосы, скрутил их в виде веревок и с помощью ножа и тонких веточек зашнуровал куски кожи. В итоге получилось что-то вроде крестьянских чуней. Мехом внутрь. Мясо скунса нарезал на куски, нанизал их на вырезанные из веток деревянные шампуры, развел огонь с помощью кресала и трутня, и сделал себе отличный шашлык.

После чего лег спать недалеко от костра, довольный своей работой.
- Хорошо, что я не полез дальше в горы. Все равно не смог бы идти по этому глубокому снегу, и остался бы совсем без ног. А так – и сыт, и обут! Завтра встану и пройду это несчастный перевал! – засыпая, думал про себя мальчик. 

Ему приснился сон. Как он был в услужении у господина Серрано. Хотя тот и вовсю использовал мальчика, как бесплатного раба, готового работать за краюшку хлеба и чечевичную похлебку, но он и учил его своему искусству. А был он магом. Не таким, который может превращать кота в льва – господин Серрано хорошо знал закон сохранения массы, которая не может взяться из ниоткуда – но он владел искусством управления энергией. Он был тем, кого сейчас называют «повелителем бурь». И еще «громовержцем». Оказывается, что определенная концентрация воли в дополнение к секретным заклинаниям, которые показывают нам всем власть слова, причем, не ту власть, какая находится в руках досужих борзописцев-газетчиков, а настоящего СЛОВА, являющегося катализатором волевых усилий и способствующим концентрации энергии в нужном направлении. Еще важна была роль пассов, поскольку кончики наших пальцев позволяют концентрировать энергию окружающего пространства. Если даже у пустоты есть энергия, как это было много позже доказано Дираком, то у такого материального предмета, как воздух, энергии гораздо больше. И акустические колебания заклинаний создают предпосылки для концентрации энергии атмосферы, и, в свою очередь, для электричества, заключенного в ней, которое может выделиться по завершению обряда заклинания. Конечно, таких умных слов мальчик не знал, но, тем не менее, даже пребывание в обители господина Серрано прошло для него с пользой. Он, как и любой ребенок, отличался наблюдательностью, и хорошей памятью. Подглядывая не раз, как господин Серрано вызывал разряды молний, он тщательно запомнил последовательность пассов и заклинаний. А наблюдая за взглядом господина Серрано, он сделал умозаключение, что нужно сосредоточиться на том предмете, в который нужно послать молнию. Любое отвлечение могло разрушить заклинание, и тогда все пошло бы не так. Поэтому Серрано затыкал уши специальными затычками из свечного воска, а на глаза надевал подобие конских шор. И тогда заклинание срабатывало. Один раз мальчик даже видел, как господин Серрано разнес старинную китайскую вазу, отбитую в бою у сарацинов. Что-то сверкнуло в воздухе, и ваза разлетелась на тысячу мелких фарфоровых кусочков. Причем некоторые из них были оплавлены, как будто были сделаны из обычного воска. И мальчик еще раз смотрел во сне, как ваза медленно разлетается на куски. Повернув голову, он видел испуганное лицо служанки Эстреллы. Та судорожно крестилась, как будто увидела самого дьявола. А потом перевел взор на лицо своего господина. Казалось, что молния вылетела из его черных зловещих зрачков.
И мальчик долго повторял про себя ту фразу, которую быстро проговорил господин Серрано. Потом сконцентрировался, и …. Проснулся от грохота. Он открыл глаза и увидел, как большая сосна напротив костра вспыхнула и начала медленно падать на землю.
- Я сделал это, я сделал это! – радостно воскликнул мальчик. – Теперь я тоже могу называться Громовержцем.
К счастью, сосна упала в сторону, не задев мальчика.

4.
- Теперь надо быть осторожнее! Когда я узнал, что обладаю такими же способностями, как господин Серрано! – пробормотал мальчик, и начал собираться в дорогу. Конечно, вечером у костра он пригрелся, и отдохнул за ночь, но надо было идти дальше. Хотя бы потому, что нельзя вечно сидеть у костра. У каждого человека должен быть свое убежище – дом, пещера, палатка, повозка, корабль… и даже дворец. Где он может расслабиться, и спокойно отдохнуть. У костра было страшно. Кругом могли быть дикие звери, которые могли дождаться, пока костер прогорит, и наброситься, чтобы разорвать на куски.
Хотя, если бы мальчик спал в палатке, то укрытием она тоже не могла служить. Палатка создает в сознании ограниченное пространство, но любой зверь без труда может добраться до ее обитателя. Да и корабль – пока он спокойно плывет – то в нем не страшно, и даже может быть уютно. Но это лишь до первого кораблекрушения, когда казалось бы самый надежный плавучий дом, которым можно считать корабль, вдруг тонет, и можно внезапно оказаться посередине океана один на один с безбрежной морской гладью.
Тогда, скажите вы, и дом – тоже относительное укрытие – он может рухнуть от урагана, землетрясения, наводнения, и мало ли чего еще. В любом случае, каждое укрытие – это чисто психологический момент, и никто не гарантирует его обитателю спокойствия и безопасности. Даже, если спрятаться с головой под одеяло. Но мальчик не думал об этом. Просто он молча собрал нехитрые пожитки, надел свои чуни из меха скунса, и опять полез вверх, в сторону вечных снегов.

Встало солнце, сделалось гораздо теплее, и мальчик с удовольствием добрался до, казалось бы, абсолютно неприступной зоны вечных снегов, и смело пошел дальше в гору. Самодельная меховая обувь грела ноги, они уже не болели так, как раньше, хотя все мышцы были напряжены и чувствовалось, что им не удалось достаточно отдохнуть за ночь. Но, тем не менее, мальчик поднимался все выше и выше. В дороге ему помогал острый посох, который он вырезал из большой ветви сосны. Он шел довольно медленно, поэтому ему казалось, что, наоборот, солнце движется по небосводу очень быстро. Но ему удалось забраться на седловину перевала и пойти вниз еще до захода солнца. Надо было успеть, поскольку ночевка в снегу не входила в его планы. И вот, уже начало темнеть, когда зона вечных снегов закончилась. Видимо, с этого склона хребта было теплее – чувствовалась близость моря, но зато все заволокло сплошным туманом. По склону уже пошла каменистая осыпь, и мальчик понял, что дальше идти сегодня нельзя. Дороги он не знал, и в любой момент в таком сплошном тумане можно было провалиться в самую глубокую пропасть. Поэтому мальчик решил заночевать. Он увидел несколько небольших деревьев, которые имели весьма странные очертания – чувствовалось, что им приходится нелегко и они с трудом выживают в этих сложных природных условиях. Тем не менее, у одного дерева крайние сучья росли достаточно низко, так что мальчику не составило большого труда отломить пару-тройку увесистых сучков, и еще набрать сухого мха и травы для разведения костра.
С помощью трутня и кресала он разжег огонь, потом нашел небольшой ручеек, который стекал с горы от вечных снегов и набрал в нем воды. Спустя полчаса вода в котелке уже бодро кипела. Мальчик вытащил из узелка несколько завяленных полосок мяса скунса, заварил в котелок чай из мха, и славно поужинал. -  Разве это ужин?  скажите вы, но это было лучше, чем ничего, а чай из сухого мха помог мальчику согреться. Он свернулся калачиком, накинул на себя короткую бурку, которую по случаю прихватил из своего бывшего приюта – и быстро отплыл в страну снов. ….

5.
Утром мальчик проснулся от холода. Если бы не бурка, то мальчик мог бы замерзнуть ночью, но он завернулся в нее почти целиком, и оставил лишь небольшое отверстие для дыхания. Теплый выдох согревал лицо, поэтому ему было комфортно, как если бы он спал в своей кроватке в приюте у старика. И ему даже приснился сон, как будто он смотрит на море, а на горизонте, из за морской глади, встает яркое солнце. Хотя он никогда не видел моря, но ему о нем рассказывал старый Рамирес, слуга хозяина. Он много ходил по морю на кораблях, часто вербовался простым матросом, и его рассказы разжигали в мальчике любовь к странствиям. И когда мальчик спросил его, какое море из себя, то Рамирес сказал, что это бесконечный океан, и, куда бы ты только не кинул взор, везде можешь увидеть лишь полоску горизонта, отделяющую море от неба. И никакой земли вокруг!

Мальчик представил себе это, но подобная картина не укладывалась в его сознании. Чтобы не было земли, хотя бы небольшого клочка ее – такого просто не может быть! Ведь человек не может долго находиться в воде! Но Рамирес ответил, что матросам и пассажирам в воде не приходится находиться, потому что корабль - это как будто кусок суши. Только он может в любой момент наткнуться на риф, подводную скалу, и затонуть. И тогда ты точно окажешься в воде, и уже ничто тебя не спасет! Поэтому на море жизнь человека полностью находится во власти капитана, океана и господа бога! И если каждому из них будет неугодно, то погибнут все вместе и сразу.

Он медленно встал. Все тело болело от усталости и от голода. Он взял кресало, кремень и трут, и снова разжег потухший костер, чтобы согреть замерзшие колени.

Тем временем туман постепенной начал рассеиваться и из-за гор выглянуло солнце. Стало теплее. Мальчик вгляделся вдаль. Горизонт был виден, но это была лишь белая вата облаков, выше которой синело чистое небо. Мальчик привык, что облака обычно бежали вверху, а тут вдруг они опустились вниз.

- Я на небе! Наверное, где то рядом со мной летают ангелы, и я у бога, как на ладони. Здесь никуда не спрячешься. Но помыслы мои чисты, поэтому богу не за что на меня гневаться! И он даст мне возможность добраться до моря! – думал мальчик.

Согревшись у костра, и съев последний кусок вяленого скунса с пресной кукурузной лепешкой, мальчик покрепче затянул шнурки своих чуней, накинул на плечи бурку и осторожно начал спуск вниз, в долину.

Через два часа он добрался до верхней кромки облаков и вошел в полосу тумана. Стало сыро и холодно. Хотя солнце поднялось еще выше, но оно виднелось сквозь туман, как светлый размытый круг. Камни стали влажными от росы, и ноги начали скользить. Мальчик крепче вцепился в свой посох, который помогал ему удерживать равновесие на крутых склонах. Им же он проверял камни, прежде чем на них наступить. Некоторые из них были неустойчивыми, и легко могли перевернуться и посыпаться вниз, увлекая путника за собой.

6.
Солнце поднималось все выше и выше. Вдруг туман начал рассеиваться с удвоенной скоростью, сырость прошла и мальчик согрелся. В итоге, последние клочья тумана отлетели прочь. И тут открылся горизонт! Мальчик увидел раскинувшуюся гладь моря впереди внизу, и четкую линию, отделявшую морскую синь от небесной лазури. Море казалось бесконечным! Еще он увидел впереди, у самого берега, большую старую крепость с круглыми башнями, высокими стенами. За крепостью слева, на самом берегу, был длинный выступ в море. Мальчик не знал, что это место называется пристанью. И к пристани шел большой черный парусный корабль! Корабль попал в струю солнечного света, отражавшегося от морской глади, и казалось, что он парит в потоке чистого золота. Зрелище было таким красивым, что мальчик не выдержал , и вытянул вперед руки от восхищения, чтобы объять всю эту неземную красоту....

Солнце не только согрело руки и лицо мальчика. Оно согрело его душу, и у него появилась надежда на то, что он, в конце концов, доберется до моря. Он уже видел его с высоты, эту безбрежную лазурь. Но понимал, что путь еще долог, и чреват опасностями. Он стоял на краю скалы у высокого обрыва, и прямо вниз дороги не было. Нужно было искать какой-то другой путь, извилистый, но безопасный. Мальчик собрал свой нехитрый скарб и пошел назад. Тщательно изучив глазами скалы вокруг, он увидел, что они не сплошные. Камни шли небольшими уступами. Мальчик не знал, что это было дно древнего моря, и уступы означали конец одного периода в размножении ракушек, и начало другого. В результате отложения образовывали толстые слои, которые выходили на поверхность скалы, и между ними были небольшие уступы, или щели.

Чтобы пробираться по уступам, мальчик затянул покрепче веревки на своих меховых чунях. Ступать босиком по голым острым камням было больно – каждый острый выступ стремился оставить на ноге свою кровавую отметину. Хотя, наверное, босиком было надежней. Но у мальчика почти не было выбора – ноги еще не зажили, и босиком было бы совсем невозможно. Жалко, что у него не было таких удобных лап, как у котов или горных барсов. Или, на худой конец, копыт, как у горных баранов. Но мальчик был готов к трудностям. Не для того же он преодолел уже такой тяжелый путь, чтобы вернуться. Тем более, что дорога назад теперь ему представлялась абсолютно невозможной. Впереди ждало теплое и безбрежное море.

Мальчик попробовал пробираться по узким уступам. У него получалось. При этом надо было прижиматься к скале как можно ближе, и запускать пальцы глубоко в любые, даже самые маленькие щели в камнях сверху. Еще он усвоил то, что нельзя одновременно переставлять две точки опоры. Нужно держаться либо двумя руками, и одной ногой, переставляя другую, либо двумя ногами и одной рукой, передвигая вторую руку. Чуни предательски норовили соскользнуть с уступа, и приходилось крепче держаться руками. Но ему надо было двигаться вперед, и он начал перемещаться вдоль почти отвесной скалы. Уступ постепенно опускался ниже и ниже. Мальчик добрался до большой щели в скале, и влез в нее почти всем телом, чтобы дать отдых рукам и ногам.
Как он спустился с этого обрыва – слишком долго рассказывать. На это ушел почти целый день. Торопиться было нельзя – обрыв был слишком высоким, и любая ошибка могла привести к гибели мальчика. Он это отчетливо понимал, и старался соблюдать максимум осторожности. Правда, один раз из под ноги выскользнул камень, и она повисла в пустоте. Но мальчик удержался от падения, вцепившись изо всех сил руками, и постепенно нашел новую опору для сорвавшейся ноги. Это далось ему с трудом. Когда он добрался до очередной щели, чтобы отдохнуть, он увидел, как из под ногтей на руках сочиться кровь. Но боли он не чувствовал. Она придет к нему вечером, когда он будет отходить ко сну. А сейчас было только желание выжить.
(продолжение следует)