Если не можешь любить, хоть не оскорбляй

   Я, депутат Государственной Думе России и мой кузен прогуливались взад и вперёд под открытыми окнами гостиницы города Пионерска Калининградской области. Во время прогулки я излил перед ним некоторые интимные стороны своей семейной жизни. Мой родственник слушал, затаив дыхание, прерывая меня лишь возгласами, выражавшими удивление, безоговорочное согласие, восхищение и всё возрастающую убеждённость. Послушайте и вы, может для жизни пригодится.
   Порой женщины так коварны и лукавы, что, кажется, нет человека, который бы ускользнул их  сетей.
   Отношение ко мне госпожи Наталья Леонидовна Саванович носило странный характер: жизнь рядом с ней протекала в какой-то нервической лихорадке, в вечных сменах ненависти и любви.  Когда я был снисходителен, она была на всё готова, только бы продлить эти счастливые минуты; в любви эта нелепая, взбалмошная натура так же не знала удержу, как и в ненависти. Что ни говори, а боготворят женщины отнюдь не самых кротких и покладистых мужей – говорю это по личному опыту. Женщине, на мой взгляд, даже нравится в мужчине известная грубость, и она ничуть не в обиде, когда он даёт почувствовать свою власть. Я держу жену в постоянном страхе: бывало, улыбнусь – и она вся просияет, пальцем поманю - и она прибежит и станет ластиться, как собачонка. Ещё в школе я заметил, что громче всех шуткам учителя смеются трусы и подлизы. Так и в правительстве: если Президент расположен острить, первыми угодливо гогочут особо приближённые министры.  Так и разумный, уважающий себя супруг должен держать жену в строгости. Я добился того, что моя высокородная супруга целовала мне руку, снимала с меня одежду, была у меня на посылках, как служанка, и радовалась моему хорошему настроению, точно светлому празднику. Возможно, я и переоценил прочность подобного вынужденного повиновения, а также упустил из виду, лежащее в его основе, может принять и нежелательный характер, рассчитанный на то, чтобы вас обмануть, ибо все робкие люди неисправимые вруны по натуре.
   Благодаря моей уверенности в том, что мне известны все тайные намерения жены, она сумела меня провести поистине беспримерным притворством,  полностью усыпила мою подозрительность: так однажды, когда я подтрунивал над ней, спрашивая, не угодно ли ей опять прокатиться на «Майбахе» в Лондон через Вену и Париж, или её удерживает связь с любовником и так далее в том же роде, обняв меня, Наталья вдруг расплакалась, а потом, схватив меня за руки, воскликнула с горячностью:
   - Ах, Аркадий, ты прекрасно знаешь, я никогда не любила, кроме тебя! В каком бы я ни была в отчаянии, мне  достаточно твоего ласкового слова, чтобы вновь узнала радость. Как бы я не сердилась, малейшая твоя попытка к примирению заставляет меня забыть и простить. Разве я недостаточно доказала свою любовь, сложив к твоим ногам одно из богатейших состояний из России в Англии? И разве я об этом, когда пожалела или упрекнула тебя, увидев, как бессмысленно ты его расточаешь? Нет, я тебя слишком любила, боготворила горячо и преданно. С первой же встречи я безотчётно к тебе потянулась. Я видела все твои недостатки, я трепетала перед твоей грубостью, но отказаться от тебя была не в силах. Я вышла за тебя наперекор рассудку и долгу, зная, что сама подписываю собственный приговор. Каких ещё жертв ты от меня требуешь? Я готова на что угодно, только люби меня, а если не можешь, хоть не оскорбляй.