Ведьма по четвергам

Встречались раз в неделю. Она сказала, что ей удобно в четверг. Он убедил жену, что по четвергам вынужден работать сутками, договорился о еженедельном съёме квартиры с вечера четверга до утра пятницы. Продолжалось всё уже два года, теперь хозяйка просто оставляла ключ под дверным ковриком, а он, уходя, кидал деньги в вазочку на шкафу и возвращал ключ под коврик.

А два года назад она подошла к нему на улице и сказала:
— Ты мне нравишься.
Он  растерялся, не нашёлся что сказать, но она просто стояла рядом, улыбаясь с какой-то странной отчуждённой лёгкостью, и ему тоже стало легко. Он понял, что ничего и не нужно отвечать, что в этом случае обычный трёп будет неуместен. Они пошли вместе гулять.

— Но я женат – выдавил он вдруг, и ему самому, это показалось ужасно нелепым.
— Ну и что? – сказала она – давай встречаться раз в неделю, мне удобно по четвергам.

Он не знал кто она, как её зовут, и не хотел знать, и даже боялся знать. Для него она была просто тропинкой из мира, где его материли начальники, соседи и подъездные отморозки, в другой мир, не менее страшный и глухой, чем тот, где он жил, но пропитанный таинственным роковым магнетизмом, от неё исходившим.

— Ты же ведьма, признайcя, ведьма же? – спрашивал он, а она только странно ухмылялась, и прятала лицо в своих длинных чёрных  волосах.
— Над чем ты смеешься, сука – вскрикивал он – откинь волосы, не закрывай лицо, не закрывай лицо, мразь.

Он знал, что ей приятны оскорбления. Она сама попросила обзывать её, и с тех пор, как только они переступали порог своего убежища, он обращался к ней всевозможными ругательствами.

 Странность пронизывала всё её существо, и если бы его попросили дать определение их отношениям, он бы  сказал “безумие и дикость”, это казалось тем более удивительно, ведь секс у них был вполне среднестатистический, без каких-либо особых изощрений. Просто она иногда вдруг просила плюнуть ей в рот, потому, что ей очень захотелось проглотить его слюни, и он плевал. Иногда она выражала желание плюнуть в рот ему,  и они менялись ролями. Однажды она предложила выпить крови друг друга.

— Ты вампирша что-ли? – спросил он с тревогой, прорвавшейся сквозь полушутливый тон.
— Нет, глупости, вампиров не бывает, просто хочу выпить твоей крови, узнать какая она на вкус. А ты разве не хочешь моей?
— Хочу – ответил он внезапно.

Как он понял, именно во время таких минут она оргазмировала, традиционные ласки оставляли её равнодушной, а иногда и вовсе, принимались  с плохо скрываемым неудовольствием. Он считал себя абсолютно нормальным человеком, и сам не мог понять, почему его так заворожила эта маленькая длинноволосая девушка, одетая всегда невзрачно, в какой-то чёрно-серой гамме, чрезмерно худая и бледная, назвать которую, хотя бы просто симпатичной, можно было лишь с натяжкой. Почему всё существо так трепетно замирало, когда она медленно проводила лезвием по запястью и кровь медленно струилась по краю стакана. В такие минуты он точно знал, что никогда в жизни не стал бы пить ничью кровь, кроме ее крови.

Он знал, что их совместные  вечер и ночь с четверга на пятницу — это максимум, нужный ему. Будь в его жизни больше её, он или сошёл бы с ума, или она нещадно надоела бы. “Ведь с ней и говорить абсолютно не о чем” – подумал он, но тут же понял, что с ней просто не нужно говорить.

Последний раз, когда они виделись, она пыталась свернуться так, чтобы уместится у него на коленях, он гладил её по волосам, полушёпотом обзывая сукой и ****ью. Она шептала что-то малопонятное, лежа с закрытыми глазами и ресницы слегка подрагивали от наслаждения.
— Скажи мне, ты же ведьма, ведь ведьма, правда?
— Глупости.
— А что ты там шепчешь, наверняка какие-то наговоры.
И нежданно для самого себя, он вдруг произнёс четверостишие:
— Наговоров своих не шепчи,
  Руку в руку вложи, и, не внемля,
  Просто рядом со мной помолчи,
  А потом забери, хоть под землю.
Вот, только сейчас,  сочинил. Нравится?
— Нет.
— Почему?
— Не нравится и всё, лучше плюнь мне в рот – попросила она, и он исполнил её желание.

В следующий четверг, он, как обычно, пришёл в их съёмную квартиру, нервно ждал её, мотаясь из угла в угол, тушил и оставлял окурки прямо на подоконнике, так, что к утру там собралась целая куча, вместе с сожженными спичками напоминавшая груду обглоданных костей.

Она не пришла. Только тогда он понял, что не знает о ней абсолютно ничего. Ни того, где она живёт, ни её телефона, ни фамилии, ни даже имени, всегда заменявшегося ругательствами.

— Ну, где ты, девочка моя, сука поганая – кричал он и бил по стене кулаком.
Она не пришла ни через неделю, ни через месяц.

Её нашли изнасилованную и убитую  в парке, на следующий день после последней их встречи. Он никогда так и не узнал этого, как и того кем она была.

Приходить по четвергам в условленное место он перестал через год.