Как я ездил на Кавказ

               


В конце первого курса ко мне подошел мой тезка, Женя К.:
-Слушай Евгений, не хочешь поехать в альплагерь вместо меня?
-Куда это?
-На Кавказ в Домбайскую долину. Путевка стоит всего тридцать рублей. Я просто не могу ехать в июле. Семейные проблемы.

Женя был в секции туризма, и тренировался в спортзале, где я боксировал и работал на снарядах. Они же лазили по шведской стенке, висели на турнике и вот, только сейчас я узнал, куда они себя готовили. Честно говоря, я никогда не относился к ним серьезно. Ну, какие они спортсмены? Вот бокс, это да. А какой-то туризм?  Теперь же я подумал, что в альпинизме что-то есть, это опасно, это интересно и, я согласился. Пришлось срочно проходить медосмотр. Там я узнал, что у меня   потрясающий объем легких – шесть кубиков! Я рожден для гор! 

 Сразу же после летней сессии я выехал поездом на Кавказ. Моими попутчиками были ребята с моего факультета. До поездки я знал их только в лицо. В то время наш факультет был самый многочисленный, и знать всех было просто невозможно. Хотя вру, был такой человек – заместитель декана Пискунов. Если ты попадался ему на глаза во второй раз, он безошибочно называл курс, группу и твою фамилию. 

Пока ехали поездом, мои новые друзья задолбали меня бардовскими песнями. С серьезными лицами под гитару они не пели, они заклинали. Это выглядело смешно, я смеялся, а они злились:
-Ты ничего не понимаешь! Знаешь, как песня помогает.
-Ну, как?
-Дождь. Еды нет.
-А куда еда-то делась? – ехидно спрашивал я.
-Кончилась еда, или при переправе утонула. А ты берешь гитару, поешь песню, и голод проходит.
К концу пути страсти накалились настолько, что они готовы были меня избить, но силы были неравные, три против одного. Вы меня неправильно поняли – три хилых интеллигента против боксера профессионала.

Потом была поездка в автобусе по старо грузинской дороге в Домбайскую долину, где располагался наш лагерь. Он оказался переполненным. Начальник лагеря, судя по внешности местный, сразу предложил, двоим из нас, переехать на другую базу. Мы естественно не согласились. Тогда начальник отпустил всех, а мне велел остаться.

-У Вас, молодой человек, путевка неправильно оформлена. Фамилия исправлена, а второй печати не поставлено.
-Я не знал, что нужно еще печать ставить. Путевку мне на кафедре физвоспитания выдали.
-А кто подтвердит, что Вы посещали секцию альпинизма?
-Что же мне делать?
-Вы можете заплатить за путевку полную стоимость, а мы пошлем телеграмму в Ваш университет. Когда придет подтверждение, что Вы состоите в секции, мы возвратим Вам деньги.
-Сколько надо платить?
-Сто семьдесят рублей.
-У меня с собой такой суммы нет.
-Заплатите за неделю. Это всего семьдесят рублей.
Мне стала не по себе. Семьдесят рублей! Это большие деньги для студента, целых две стипендии! У меня с собой и было всего то семьдесят рублей. Мне пришлось отказаться, я вышел из кабинета чуть не плача. Мои же попутчики не приняли никакого участия в моей беде, не пошли ходатайствовать за меня к начальнику, не предложили денег в долг. Хотя я на них и не рассчитывал, но, все равно обидно.  С тех пор к альпинистам я особых симпатий не питаю.
 
«Что ж, раз так получилось, надо вкусить радость подъема на вершину» – решил я, и в одиночку поднялся на ближайшую гору. С настоящими вершинами ее не сравнить, но я на нее забирался больше часа. Наверху находилась пирамида, сложенная из камней, утыканная записками с именами таких же «покорителей» и несколькими флажками. Круговой панорамы с моей вершины, конечно, не было, вокруг громоздились настоящие горы со сверкающими снеженными верхушками, но вид на Домбайскую долину отсюда был великолепный. Я перевел взгляд на далекие горы и с тоской подумал, что я до них никогда не дойду. «Ну и черт с ним, с альпинизмом!» – выругался я. Спускаться было легче. Внизу я купил дымящийся шашлык и стакан красного вина. Вино разлилось по молодому уставшему телу. Острая жалость к себе прошла. Я решил, что нет, худа без добра – поеду к деду в деревню под Мариуполем.

Прямого поезда не было, и я взял билет до Ростова, а оттуда можно попробовать плыть до Мариуполя на корабле. В первом часу ночи я вышел на привокзальную площадь Ростова. Сразу возникла ассоциация: «Ростов – папа, Одесса – мама». Я был наслышан о преступности в городе. Но страха не было. Что с меня брать? Рюкзак со спортивным костюмом? Пятьдесят рублей? Но все это охраняет тренированное молодое тело с крепкими кулаками и здоровым складным ножом в кармане. Ножи – моя слабость. Вообще-то я больше люблю пистолеты, но где их возьмешь? А нож, хороший нож можно достать. Я спросил дорогу на Морской вокзал и пошел пешком. Ночь была тихая и теплая, ни машин, ни прохожих. Вокзал оказался не далеко, и на ночь, в отличие от железнодорожного, он закрывался. Расписание движения катеров было вывешено на стене. До Мариуполя ходил всего один катер раз в неделю. Пришлось мне возвращаться.

 Билет я взял в общий вагон. Ждать пришлось не долго, и через пару часов я уже ехал в полупустом вагоне. Спать не хотелось, и, решив освежиться после всех моих злоключений, я снял с себя военную рубашку, почерневшую за эти дни, кинул, было ее на сиденье, но вспомнил, что в кармане документы и все мои деньги, захватил с собой в туалетную комнату. Свежую клетчатую рубашку, с большими накладными карманами я оставил в купе. Отсутствовал я не больше десяти минут. Когда вернулся – обнаружил, что рубашка исчезла! Ее украли. Я был в ярости. Мне больше всего было жаль нож, который я неосмотрительно положил в карман рубашки. Я прошел по вагону и у малочисленных пассажиров спрашивал – не видели ли они чего. Все отрицательно качали головами и разводили руками.

Я оделся по-боевому – тяжелые ботинки, технические брюки, тельняшка и пошел по всем вагонам. Я шел со свирепым выражением лица. Я искал его, вора, похитившего мой нож. Мне казалось, что если я его увижу, то сразу узнаю. Наивный. Кто сознается, что он это, тот, кого я ищу. Хождение по составу успокоило меня. Пришла здравая мысль, что мне еще повезло, что я не оставил в купе документы с деньгами. А через остановку ко мне заглянул сосед и сказал, что один мужик заходил ко мне, а потом что-то выкинул в окно, наверное, мою рубаху. Но на остановке он вышел. Да, у нас на земле героев мало, зато стукачей и соглядатаев – хватает всегда.

До деревни Павлополь я добрался без приключений. Здесь уже много лет, как обосновался мой дед Семен Федорович. Он был кузнецом. Кузнецами были и его отец, и  дед. Это фамильное. Мой отец нарушил традицию и стал летчиком. Ну, а у меня от предков остались убийственные удары с обеих рук. Дед в гражданскую воевал за красных в кавалерии. С детства был обучен грамоте и  его зачислили в школу красных командиров в Кремле. Когда его записывали, сказали:
-Что эта за фамилия Буравицкий? Видишь Боровицкие ворота? Будешь Боровицким.
А потом кремлевских курсантов кинули на подавление какого-то мятежа, и дед в Москву больше не вернулся. Это его и спасло. Так бы стал офицером и тридцатые годы, наверное, не пережил. Свои бы и расстреляли.

Когда дед сватался к моей бабке – Надежде Ивановне Свиридовой, то получил отказ. Но Семен Федорович сказал, что бросит гранату. И свадьба состоялась. Своей бабушки Надежды Ивановны я не помню. Она рано умерла. А дед давно живет с бабой Дашей – доброй и спокойной хохлушкой. Уже лет пять, как они построили новую хату, а до этого ютились в мазанке с земляным полом.

 Дед за приезд любимого внука свернул десятку голубей головы. Я уже не плакал над ними, как бывало раньше, а меня утешали и говорили, что это не голуби, а цыплята. Теперь я думаю: «Почему цыплят тогда мне не было жалко?» На Украине было принято держать голубей на чердаках. Половина чердака – голубятня, а вторая – хранилище для зерна, рассыпанного по полу. Еще обязательным было наличие летней кухни во дворе и глубокого погреба с отдельным входом.

На улице стояла страшная жара, на небе ни облачка. У меня возник вопрос – что одевать? Из одежды имелись толстые технические брюки, шорты и спортивный костюм, типа трико, но не традиционного синего цвета, а ярко желтый. Я с удовольствием носил бы шорты, но на доске объявлений у магазина увидел карикатуру на жительницу деревни, с серьезной критикой того, что она осмелилась ходить в шортах. «Ничего себе нравы!» – изумился я и не решился повторить ее подвиг, и, чтобы не тревожить своим видом местных жителей, я надел желтый костюм и в нем расхаживал по деревне. Зашел в библиотеку, расположенную в здании сельсовета. И, о чудо! Обнаружил полное собрание книг Александра Грина. У нас, его с огнем не найдешь, а здесь стоит, тома новенькие, не читанные, даже из картонных коробочек не вытащены. Я тут же записался в библиотеку и взял два первых тома. Счастливый выхожу на улицу, тут вслед за мной выбегает мужчина и обращается ко мне:
-Молодой человек, не могли бы Вы зайти в сельсовет?

Я обернулся и подумал, что, наверное, хотят предложить поработать. Людей летом видно не хватает. Я не против. Заходим в кабинет. Мужчина усадил меня на стул и стал спрашивать: кто такой, к кому приехал. Когда все выяснил, он облегченно вздохнул и уже сурово мне говорит:
-У нас тут останавливались зеки, ну судимые. Так они тоже в белье ходили.
Я сначала не понял, о чем он. Потом до меня дошло. Он решил, что я в нижнем белье гуляю днем по деревне.
-Какое белье? Это же спортивный костюм. – Я встал, повернулся задом, и оттопырил карман на штанах. – Вот, смотрите, карман есть.
-Нет, ты лучше это не носи, - мягко, но настойчиво гнул свое мужчина.
-Да мне и одеть-то нечего. Есть еще шорты. Шорты можно?
-Шорты можно. Лучше носи шорты.

Удивленный и раздосадованный с книгами в руках я шел домой. А потом дал телеграмму маме, чтобы выслала мне одежду.
Как я проводил время? Днем купался на реке, а с вечера до утра – читал. На танцы не ходил. Почему? Не помню. Да и были ли там танцы?  Вечером после ужина я, с книгами устраивался на лежанке в летней кухне. Баба Даша оставляла мне кувшин с холодным вишневым компотом и каравай белого домашнего хлеба.

 Сумерки очень быстро переходят в ночь. Ярко горит желтым светом засиженная мухами лампочка. Вокруг нее вьются мошки, бабочки, иногда с низким гулом залетает тяжелый жук и как камень ударяется об стекло. Но я ничего не вижу, я плаваю на шхунах, захожу в порты Лиса и Зурбагана. Меня шквальный ветер обдает соленой водой, а Фрези Грант – «Бегущая по волнам» указывает мне путь…

В три часа ночи, когда небо еще черное – кричат первые петухи. Минут через двадцать – вторые. Я заканчиваю читать очередной рассказ, гашу свет и выхожу во двор, светает. Звезды теряют свою яркость, пока совсем не растворяются в свете наступающего дня.  Я захожу в хату и заваливаюсь спать до обеда.

В субботу из города приехала тетя Галя, младшая дочь бабы Даши. Дородная красивая женщина лет тридцати. Меня знала еще мальчиком и сейчас сильно удивилась тому, как я вырос. Постелили нам в одной комнате. Деды ушли куда-то в гости, а мы с Галей смотрели телевизор. Она лежала на кровати, а я сидел на стуле.
-Женя, что ты мучаешься, ложись рядом.
Я лег. Присутствие молодой, красивой женщины волновало и тревожило.
-Жарко. Ты не стесняйся, разденься, - и Галя подала сама пример, разделась до нижнего белья. Я, как зомби тоже с себя все снял до плавок. Пот лил ручьем с меня, но уже не от жары. Мой локоть касался ее голого тела, и меня пронзало всего как током. Не знаю, чем бы все кончилось, но в это время дедушка Семен с бабой Дашей вернулись домой.

Конечно, если бы у меня тогда был хоть какой-то опыт с женщинами, дед бы мне не помешал. Но, я был молод, глуп и неопытен. А у Гали не хватило смелости силой затащить меня на себя. Она и так все намеками, да намеками. Да, что тут говорить – «Упущенные возможности не возвращаются». А жаль… На следующий день она уехала.

Мой дед столько времени жил на Украине, но говорил только на чисто русском языке. Выписывал еженедельный популярный журнал «Огонек». Был в курсе всех событий. Он меня учил:
-Женя, когда будешь жениться – женись на докторе.
-Почему на докторе?
-На докторе наук. Они много получают, - пояснил дед со знанием дела.
Я только рассмеялся. Дед, как все кузнецы, всю жизнь пил и под старость это стало сказываться на здоровье. Ему было достаточно выпить стакан вина, чтобы захмелеть.

Вскоре приехала мама с одеждой для меня, и мы немного погостив, благополучно вернулись домой. Это была моя последняя встреча с дедом. На следующий год он умер. Мой отец был единственным наследником. Незадолго до смерти ему пришло письмо из сельсовета. В нем сообщалось, что Семен Федорович написал странное завещание – он хотел, чтобы после его смерти дом продали, а деньги пропили. Да, дед еще тот был! Отец не претендовал на дом, но баба Даша все-таки быстро продала его и уехала жить к своей дочке в город. Однако долго там не выдержала и вернулась в Павлополь, где пришлось покупать уже чужой дом. Но мы больше туда не ездили.

Деда давно нет. Мой отец уже старше, чем был Семен Федорович, но недавно я узнал обо всех нас то, чего не знал раньше. Мне говорили, что в тридцатые годы дед сидел. Мол, показал кому-то фигу, за это и посадили. Ну, сидел и сидел. Мало ли людей сидело и садится. Как говориться: «От сумы да от тюрьмы не зарекайся».

В семнадцать лет у меня была драка, в которой я при самообороне ударил ножом своего обидчика. Началось следствие. Отозвали со службы отца. Первым делом он куда-то выкинул нож, которым я бил, а в милицию мы отдали другой, меньший. И, вот, совсем недавно отец, вспоминая свое детство, проговорился:
-Все было в семье хорошо, пока Семен Федорович не убил брата жены дядю Ваню.
-Как убил?!
-А ты что не знаешь?
-Нет, ты не рассказывал.

-Это было в 32 году. Дядя Ваня ударил отца. А был он очень здоровый. Все Свиридовы были рослые. Хотел еще раз ударить, но дед его подрезал финкой. Деда арестовали. Я был тогда еще маленький. Финку нашел и выкинул. В деле фигурировал кухонный нож. Поэтому отцу дали только десять лет. Он был хорошим кузнецом и через три года его выпустили. Мать с ним опять сошлась. Да они, в общем, то и не расходились. Мы переехали в Кривой Рог. Там я начал ходить в аэроклуб.

А я подумал: «Вот судьба у моего отца! В девять лет выкидывать финку отца, а в сорок пять – нож сына».
Теперь гадай судьба это или рок.