Любовь в тылу врага. Глава 2. 1

Глава 2.
Сентябрь 1942 года.



- Сынок, эй, - услышал Володя, сквозь сон, - давай, я утку принесла, попробуй.
«Какую утку? Зачем?» – подумал он, возвращаясь в реальность.

- Сынок, в туалет хочешь? – и тут он почувствовал, что кто-то смело откинул одеяло, укрывавшее его голое истощённое тело, дёрнулся было прикрыться, но руки не слушались. Попробовал оттолкнуть ногой, но его сразу пронзила острая нечеловеческая боль во всем теле.

- А, - застонал он слабо.

- Больно тебе, милай? – посочувствовал женский голос, - а ты не дёргайся, давай, я аккуратно, вот смотри, даже отвернулась, если ты такой стеснительный. Давай, когда закончишь, подай голос.

Вовка почувствовал под собой металлический холод, а сверху кто-то услужливо прикрыл его наготу.

- Спасибо, - прошептал он. Глаза не слушались, не открывались, голова была чумная, кружилась, а еще ему было ужасно холодно, - замерз…

- Вот молодец, - рука осторожно убрала судно из-под спины, укутала его со всех сторон одеялом, - если чего захочешь, только скажи. Эх, сынок, как же ты так? Ещё жить и жить… Кому же ты безногий нужен будешь? – причитал голос у изголовья.

- Петровна, - гаркнул тот самый густой мужской бас, - ты что тут мне боевой дух солдат роняешь? Не смей, поняла? Ещё ничего не известно.

- А что тут неизвестного? - защищалась старушка, - ноги-то все черные, как пить дать, отрежете, если раньше не помрет.

- Да замолчи ты, дура старая, он же всё слышит! – зашипел на неё доктор.

«О ком это они? – подумал Вовка, - вот не повезло мужику… без ног остаться…»

- Да ничего он не слышит, - бурчала старуха, - не жилец он, да ты и сам, Иваныч, это понимаешь.

- Иди вон, другим раненым помоги, нечего тут рассиживаться. Пока живой – есть надежда.

Вовка устал, спасительно сознание вернуло его снова в воспоминания…


***
Июль 1941 года.



… Утром их разбудили взрывы и выстрелы. Володька уже начал привыкать к этому звуку. Повсюду стелился дым, слышались крики и звук работающих двигателей. Все гражданские, кто мог передвигаться, шли из города, куда – неизвестно, просто, отсюда…

Соколов разыскал глазами генерала, с которым вчера разговаривал, подбежал к нему, козырнул:

- Товарищ генерал, какие наши действия?

- Действия, мать твою, лейтенант? А ты сам можешь думать? Тебя для чего готовили? Работать в тылу врага! Вот и работай!

Минуту ещё Соколов был в растерянности. Потом резко развернулся и скомандовал:

- За мной!

Группа бегом двинулась за свои командиром, посекундно пригибаясь, меняя траекторию, в сторону моста. Немцы, похоже, заняли уже левый берег Новгорода, бои шли уже на мосту. Надо было как-то пробираться к своим.

Во дворе одного из домов стояла газогенераторная полуторка. Ребята такую не видели ещё: это была грузовая машина, которая могла работать от природного газа, образующегося за счет горения дров в особых баках, находящихся сбоку от кабины. То есть, могла работать без бензина. Однако, чтобы газ образовался необходимо вначале включить особые вентиляторы. Но, чтобы они работали, нужно, завести мотор. А чтобы завести мотор, необходим бензин. А в машине не было ни дров, ни бензина. Замкнутый круг.

- Ломать забор! – приказал командир.

Ребята голыми руками стали крушить забор, выламывая доски, перебивая ногами их пополам. Володя с Борисом увидели в сарае мотоцикл, в нем оказалось литра три бензина.

- Ищи, куда слить, - кричал Вовка, - посмотри на заборе, может, крынка какая висит или в погребе банку посмотри.

Борис и сам уже бросился на поиски, на заборе, действительно, висела крынка, правда небольшая, но всё лучше, чем ничего.

Кое-как им удалось слить половину бензина из бака и бегом к автомобилю. Дрова командир поджёг, но, чтобы образовались угли, нужно время, которого у группы не было. Решили ехать так, с включенными вентиляторами, стрельба уже приближалась. И это их спасло. Ехали на первой скорости, боялись, что движок заглохнет. Дым из газогенератора обволок все машину и немецкие мессеры считали, что машина подбита и не стоит на нее тратить время.

За рулем был командир, мальчишки во все глаза смотрели по сторонам: вокруг валялись подбитые автомобили, мотоциклы, трупы. Юнкерсы и мессеры стригли из пулеметов всё, что двигалось. Над головой что-то взвизгнуло, Борис первым понял, что к чему:

- Правее! – заорал он. Соколов на автомате крутанул руль направо и машину подбросило – слева жахнул снаряд с мессера.

- Молодец, парень, ты нас всех спас, - обернулся к ребятам командир.

Доехав до леска, машина свернула на проселочную дорогу и поехала на восток от Новгорода. Дорога шла параллельно шоссе, то приближаясь к нему, то удаляясь. Выехав на полянку, прямо над головой увидели пикирующий на них мессер. Все ласточкой выпрыгнули из автомобиля и бросились прятаться кто куда, мессер промахнулся и исчез в облаках. «Господи, ещё даже до места назначения не прибыли, а уже раза три как могли погибнуть, что же это такое», - пронеслось в голове у Володи.

- По местам! – скомандовал Соколов, все снова запрыгнули в автомобиль и продолжили движение на восток.

Как только ветви деревьев становились реже, ребята понимали, что скоро будет полянка, где их дымящийся автомобиль, как на ладони и нужно быть начеку. Когда слышали звук низколетящего самолета, бросали машину и врассыпную. Видно было, что немцы чувствуют себя хозяевами положения и даже позволяют себе играться, обстреливая не только эшелоны, телеги или автомобиль, а даже, просто, одиночных людей.

- Вот гады, - не сдержался Вася Кириллов, - ну погодите, доберусь до вас, - и погрозил кулаком в небо.

Володе это показалось смешно: кто они – прячущиеся в лесу пацаны и эти - летающие в небе ассы с автоматами и снарядами на борту. А с другой стороны, эта Васина злость показывала, что будь рядом хоть один, самый захудалый, немец, он бы его и голыми руками задушил.

Так, периодически прячась от самолётов, группа проехала километров пятнадцать.
 
- Поесть бы, - пожаловался Володя Критов, - полдня, как козлы скачем, а во рту маковой росинки с утра не было…

- Кончай скулить, скоро привал, терпите, вы – бойцы, а не бабы в колхозе! – гаркнул Соколов.

- Товарищ командир, можно спросить? – присоединился к беседе Володька.

- Валяй!

- А мы едем по маршруту или так, куда глаза глядят? Не, ну правда, там стреляют, гибнут люди, а мы сиганули в полуторку и тикать…

Соколов чувствовал боковым зрением, что все восемь глаз устремились в его сторону и ждут ответа.

- Когда нас отправили в Испанию в тридцать шестом, я был чуть старше вас и тоже рвался в бой, тоже страдал от того, что или едем, или ждём. Что ждём, куда едем – я тоже не понимал. И мучился: люди гибнут, а мы сидим, выжидаем. Однажды долго, часа три, сидели за баррикадами, тишина стояла страшная, слышно было как птица летит и крылом воздух режет. А впереди испанские националисты, которые заняли дворец, куда согнали местных жителей, в основном, женщин и детей. Иногда слышен был детский плач и женский стон: «Socorro…beber», ну о помощи просили и пить…А мы за баррикадами сидим, чего-то ждём…Только я рванулся, сил моих не было слушать их стоны, капитан хвать меня за плечо и обратно скинул: «Лежать!». Взял палку, нацепил на неё фуражку и приподнял над баррикадами, в ту же секунду, фьюить, и нету фуражки, сбили ее снайперы. «Видал, - говорит, - а ты лезешь. Иногда лучшая помощь – это остаться в живых». Потом подошли сзади дворца наши войска и вот тогда мы рубанули с двух сторон. Вот чего мы оказывается три часа вылёживали: прихода наших сил ожидали с тылу. Так что, сынки, пока ваша задача – не ныть и выжить, вы нужны там, так что терпите и… терпите.

Ребята внимали каждому слову командира, а ведь, он прав, что разнылись? Родина сказала: «Надо ехать», вот они и едут.

После очередной полянки они оказались на молочной ферме. Первое, что бросилось в глаза – это дым от трактора, вокруг которого толпилась группа женщин. За дымом было не понять, что там происходит. Ребята удивились, почему люди спокойно ходят вокруг трактора, кода тот вот-вот загорится.

- На дровах, - пояснил Соколов.

Трактор, оказывается, как и их полуторка был газогенераторный.

- Здорово, бабоньки! – заулыбался командир, подъехав ближе, - свои, не боись.

- Да кто ж тебя боится, черт усатый, - воскликнула смешливая женщина из группы, - вас-то пятеро, а нас двенадцать, - уперла руки в боки, выпячивая знатную грудь, - это вы нас должны бояться, - и засмеялась.

- Всё-все, сдаемся, молочка бы, - попросил командир.

- Так есть хочется, что переночевать негде, - вставил свои пять копеек Володя.
Соколов так глянул из-под кустистых бровей на говоруна, что Вовка сразу смяк.

Больше он шутить в присутствии командира не смел.

Они соскочили с полуторки, пока ребята разливали молоко по кружкам, Володька не сдержался, нарвал шишек с ветками, вместо букета, и преподнес молоденькой девчушке, которая их угощала. Та зарделась.

- Цветов нет, но это тоже красиво, - шепнул ей Вовка на ушко, та засмеялась и скрылась за телегой трактора.

- Перекур пять минут, - прогремел Соколов.

Ребята переглянулись – мог бы и запомнить, что никто из них не курит.

Пока командир курил, ребята шутили и смеялись с бабами, попивая молочко и закусывая хлебом.

- Глядите, какие у нас невесты, хлопцы, может, останетесь, а то без мужичков-то скучно, - та самая, смешливая, бабенка подначивала мальчишек.

- А мы вернемся, вот надерём зад фрицам и вернемся, - в тон ей отвечал Володька, - вы только нас дождитесь, а то, знаю я вас, баб, приедешь, а она уже замужем.

- Да что ты, милок, откуда ж у тебя такой богатый опыт? Школу-то успел закончить?

- А то, год назад, - гордо пояснил Вовка.

- Ну это другое дело, конечно! – захохотали бабы.

- Хорош горланить, - прервал заигрывания старлей, - бабоньки, дровишками не богаты? – уже ласково спросил он.

- Ну это, смотря как попросишь, - продолжали гоготать девчата.

- Ну, это…дровишек бы нам…ехать еще далече…пожалуйста, - промямлил старлей.

У ребят округлились глаза. Надо же какую силу имеет женское кокетство!

- Ну, если «пожалуйста», то дадим вам и дровишек, и хлебца с собой, - уже нормальным голосом ответила одна из женщин.

Ребята взяли пару вязанок, немного хлеба, обнялись с девчатами и запрыгнули в полуторку.

- Возвращайтесь, хлопцы! Мы вас будем ждать! – прокричали им вслед.

Это было сказано уже без всяких шуток, заигрываний, как-то сердечно и очень по-доброму. Ребята это почувствовали, поняли, насколько сильно надеются на них эти женщины, как хотят вернуться к мирной жизни, как хотят снова обнимать своих мужиков, провожать их на работу, рожать им детей, воспитывать внуков, в общем, просто, жить…

Ехали молча, каждый думал о своем. Вовке почему-то вспомнилась его маленькая сестренка Милка, которая, накануне его отъезда, так крепко обняла его за шею и прошептала: «Вовка, я буду тебя ждать, сино-сино…ты завтла приедешь?». Милая, милая, маленькая моя Милка… я обязательно вернусь, я же обещал…

Так, молча, ехали ещё пару часов. Вдалеке показались люди, много людей – и гражданские, и военные.

- Мста впереди, - сказал старлей, - значит, верно едем.

- Мста? – переспросил Борис.

- Речка такая, по географии тройка была? – улыбнулся Соколов, - дальше нам в Демянск.

Когда подъехали поближе, увидели, что бетонный мост разбомблен, рядом военные собрали плавучий мост из брёвен и вот вся эта толпа пытается на эту переправу зайти одновременно: с кучей баулов, тюков, чемоданов, с детьми на руках, военные пытаются навести, хоть какой-то, порядок. Их, конечно, никто не слушал.

- Подождем немного, гражданские разойдутся, тогда попробуем на грузовичке проехать, - сказал Соколов, задумавшись, - авось, выдержит…

Ребята спрыгнули с машины, решили помочь побыстрее занести скарб на мостик. Вовка сразу заприметил старушку с маленькой девчушкой в одной руке и тюком – в другой. Подбежал к ней, взял девчонку на руки:

- Я помогу, бабушка. Куда вы, где ее родители?

- Спасибо, сынок. Нет никого у нее, вчера бомбили, их дом взорвался, все там и остались, а она на улице со щенком играла возле моей хаты, я соседка ейная. Вот теперь остались вдвоём, у меня тоже, ведь, никого. Вдвоём, все-таки, проще.

- Ты папа? – малышка обняла Вовку обеими руками и посмотрела в глаза с надеждой. Вовка покрылся алыми пятнами от взгляда этих голубых глаз. Такой синевы он никогда еще не видел.

- Я… нет, я друг папы… Я отомщу за твоих родителей… - и прижал её, что есть силы. Почему-то запершило в горле, стало тяжело дышать и по щекам что-то мокрое потекло… - Тебя как зовут?

- Наташа, - ответила девчушка, - а тебя?

- А меня Володей. А лет тебе сколько знаешь?

Она кивнула головой и показала три пальца:

- Вот сколько.

Вовка пошел впереди, старушка за ним, когда до моста оставалось метров двадцать, он обернулся и не нашел старушку. Пришлось возвращаться сквозь толпу, искать бабушку. Она всё еще пыталась взять весь свой скарб, у неё не получалось: через плечо перекинула две сумки, связанные между собой, в одну руку подняла корзину с харчем, в другую пыталась взять тюк с барахлом. Вовка смотрел на эту картину и диву давался: как эта худосочная старушка с этими тюками и ребёнком на руках до моста-то добралась?

- Бабушка, зачем вам столько, вы же не донесёте? Держите ребенка, я возьму ваши вещи.

- Так там вся моя жизнь, сынок, как же я оставлю?

- Ладно, только бегом.

Вовка отдал Наташу, сам принялся укладывать безмерный багаж, пока он копался, услышал уже знакомый звук мессера:

- Ложись! – заорал Вовка, обернувшись.

Он нашёл глазами старушку с девчушкой на руках, которая улыбалась ему своими небесно-голубыми глазами, они уже отошли от него на приличное расстояние. А через секунду на их месте грянул взрыв, во все стороны полетели комья земли и еще чего-то, Вовка не понял.

- А-а-а-а-а, - завопил Володя и рванул туда, где должна была быть бабушка с девчушкой, он понимал, что уже ничем им не поможет, но бежал, бежал…

Там, где буквально, только что, шли к мосту человек двадцать, была воронка метра два глубиной, окруженная тряпьем, выпавшим из тюков и останками тел…
Эта картина ещё долгое время приходила Вовке во сне, он вскакивал в мокром бреду и уже не мог заснуть…

Вовка рухнул на землю и начал руками грести её в разные стороны, видимо, ещё надеясь отыскать девчушку живой…

Ребята из группы, подбежали к месту взрыва, но поднять Вовку или успокоить никто не решался. Минут через пять он успокоился сам. Перевернулся на спину, раскидал руки в разные стороны, устремив грязное заплаканное лицо в небо:

- Как ты мог? Как ты мог? – шептал Вовка.

Ребята и командир растерянно переглянулись.

Первым пришел в себя старлей, снял фуражку, вытер ею с лица пот и скомандовал:

- Боец Алабовский, встать!

Вовка не слышал ничего вокруг.

- Боец Алабовский, встать! – рявкнул старлей так громко, что вокруг все остановились и вопросительно смотрели на командира, возвышавшегося над лежащим солдатом. Только Вовка не слышал и не реагировал на команды.

Старлей упал на колени перед лицом молоденького солдатика и что есть силы стал трясти его обеими руками:

- Встать, твою мать! Потом будешь нюни разводить, когда всех фашистов побьем! – кричал прямо в ухо командир, потом притих и уже шепотом прошептал, - или мы уходим без тебя…

До Вовки будто дошел смысл сказанного, он повернулся к командиру лицом:

- Я хочу, чтобы первый был мой, я разорву его голыми руками, слышите… первый немец мой…, - и заплакал, уткнувшись в плечо командира.

- Твой, твой, договорились, вставай.

Соколов помог Вовке подняться, приобнял его за плечо и они пошли назад, в сторону брошенного автомобиля. Вовка весь дрожал, утирал текущие слёзы грязными руками, понимал, как смешно для ребят он сейчас выглядит, но ничего не мог с собой поделать.

- Наташка, командир, она-то в чём виновата, она же ребёнок совсем?

- Никто не виноват, но это война, она не разбирает: гражданский ты или военный, мужик или баба, дитё или пожил уже…Она, как волк, пожирает всех, не разбирая, ей нужны жертвы…и чем мы быстрее с ней покончим, тем больше людей спасем…от тебя, боец, тоже много зависит, так что, утри сопли, мне тут платки стирать некогда… Баба ты или солдат Красной Армии? – и резко встряхнул Вовку.

Больше к этому разговору никто не возвращался, впереди их ждала работа, работа на Победу!

К вечеру подъехал еще один грузовичок. Решили переезжать через мост вместе. Когда все гражданские были переведены через мост на другой берег, командир сел за руль и медленно тронулись к переправе. Мост под тяжестью тонул, но держался.

- Давай, давай, милая! – бормотал старлей совей полуторке, - держись, держись, браток, - обращался он уже к мостку.

- Ещё немного совсем, почти добрались… ура! – ликовали ребята, когда колеса ступили на твердую почву.

Отвезли грузовичок метров на сто от берега, в кусты, а сами вернулись, чтобы проконтролировать процесс переезда второй машины. Она была больше и был риск потерять её в этой речушке.

- Давай, - махнул водителю Соколов, - помаленьку.

Автомобиль тронулся, мост проминался сильнее, чем от их полуторки, но пока держался. Уже где-то посередине, водитель почему-то потерял равновесие и машина стала ехать ближе к правому краю, мост начал крениться, не выдержал и машина завалилась правым боком в реку. Шофер успел выскочить из кабины и залез на мост. К нему уже подбегали ребята из его группы.

- Тьфу… - ругнулся старлей и махнул рукой, - чёрт с ними, сами разберутся…Поехали, темнеет.

Не успели они отъехать и двухсот метров от реки, как путь им преградила цепь заградотряда. Старлей остановился, к машине подбежал капитан НКВД:

- Документы, - рявкнул он.

Ребята огляделись – с двух сторон на них пялились пустые глазницы станковых пулеметов, шутки плохи. Все показали свои удостоверения капитану. Он сверил фото и лица, успокоился.

- Куда едете?

- В Демянск, - ответил Соколов.

Капитан махнул, проезд был открыт и группа отправилась дальше. Уже изрядно стемнело, но фары не включали, да и небезопасно это было: вокруг шныряли немецкие мессеры и расстреливали всё, что двигалось.

- Так, бойцы, останавливаемся, утро вечера мудренее.

Соколов свернул в лесок, все вышли из машины, прикрыли её ветками.

- Ищите овражек рядом, тут будем ночевать, - распорядился старлей.

На травке лежать было удобнее, чем в грузовичке и просторнее. Ребята завалились вчетвером, а старлей остался дежурить. Вокруг была темень – глаз коли, и тихо, только изредка раздавался шум двигателя пролетающего мессера и где-то вдалеке лай пулеметной очереди. Да еще Вовка во сне стонал и вскрикивал, видать, сильно на пацана повлияла гибель девчушки. «Но ничего, войну не спрячешь, а они мужики, привыкнут, еще злее станут …», - такие мысли крутились в голове старлея, ими он подбадривал себя, не давая заснуть. Однако, потихоньку глаза стали слипаться. Он откинул голову на стену овражка и заснул, сжимая пистолет в руке. 


Продолжение - http://proza.ru/2020/10/20/616