Узник гулага

                30 октября – День памяти жертв политических репрессий.
                Узник ГУЛАГА
               
                НАШ ЛЮБИМЫЙ ДЯДЯ ВАЛЯ               
                Встреча
      Перебираю старые фотографии. Родные знакомые лица. И с каждым связаны самые добрые, самые тёплые воспоминания, далёкие, детские. Смотрю на чьё-то лицо, и в памяти возникает живой человек со своим неповторимым голосом, интонацией, характером, отношением, со своей судьбой. Держу в руках дорогую фотографию. Вся наша семья. Первая общая семейная фотография, 1953 год. Я, мои братья, мама, папа и папин брат. О нём-то, о его нелёгкой судьбе мне и хочется немного рассказать. Рассказать, что помню, семейные разговоры, отношения, воспоминания.
      Матвеев Валериан Иванович. Для нас просто – дядя Валя. Он приехал к нам весной 1948 года. Я помню, как он вошёл в дом. В поношенной серой телогрейке, в кирзовых  растоптанных сапогах, за спиной старый рюкзак и через плечо одеяло – грубое колючее сукно какого-то тёмно-горчичного цвета. Худой, измождённый, небритый, с густым ёжиком седых волос и с усами какого-то пепельного цвета. Ему было 45 лет.
Братья, папа и дядя Валя, обнялись. Мама со слезами смотрела на них. В глазах немой вопрос: «А дальше-то что? Надолго ли?»  Но всё потихоньку уладилось. Все успокоились.
Валериан Иванович приехал больной. У него был туберкулёз лёгких. Забегая вперёд, скажу, что, несмотря на тяжёлую инфекционную болезнь, открытая форма туберкулёза, усилиями мамы и осторожностью дяди Вали, в семье никто не заболел. Родители посоветовались и решили поселить дядю Валю в тёплой и солнечной комнате. А нам пришлось немного уплотниться. Квартира была небольшая, кроватей всем не хватало. Старшие мальчишки спали на полу, а мы с младшим братом спали с папой «валетом» на его широкой кровати.
      Забот прибавилось. Дом был неблагоустроенный. Воду носили из колонки на улице. Не было канализации. Печку топили коксом. Но родители были молодые, заботливые. И мы жили дружно. К дяде Вале все быстро привыкли. Несмотря на пережитое, он оставался добрым, внимательным. А его удивительная улыбка и глаза сразу располагали к себе. А вот за все прожитые с нами годы, почти двенадцать лет, я ни разу не слышала его смеха, и он никогда не рассказывал о своей жизни, о том, что и сколько ему пришлось пережить. И мои воспоминания о нём – из рассказов мамы и собственных впечатлений.
                Арест
      Жизнь Валериана Ивановича складывалась по-разному. Он был вторым ребёнком в большой дружной семье. Отец – сельский писарь, счетовод,  мать – учительница. Семья была большая: пять сыновей и одна дочь. Все получили образование, у каждого была работа. Семья жила в г. Нытве. Валериан работал на телеграфе. Был телеграфистом и писарем. Суровое было время. 1917 год – Революция. 1918 год – на Урале Колчак. В городе – Белая гвардия. И когда белогвардейцы отступали, они забрали с собой Валериана – шестнадцатилетнего смышлёного грамотного паренька, владеющего важной для военного штаба профессией. Так он дошёл с ними до Китая. Жаль, но я ничего не могу рассказать об этих годах его жизни. Как колчаковцы воевали, как отступали до самого Китая. Что пришлось пережить Валериану Ивановичу. Как он скитался, как вернулся домой. Знаю только, что кто-то из бойцов-сослуживцев посоветовал ему при первой же возможности возвращаться на Родину. В 1923 году он едет в Харбин и оттуда возвращается в СССР.
      В 1925 году он вернулся в Нытву к родителям. Стал работать страховым агентом.
Здесь же он встретил свою любовь и будущую жену. В сентябре 1926 года состоялась свадьба и началась новая счастливая семейная жизнь. Вскоре родился первенец – Мишенька, затем дочь – Валентина.
      Но начались суровые жестокие тридцатые годы. Аресты, обыски, лагеря, расстрелы. Не избежала этой участи и семья Валериана Ивановича. Чтобы как-то уберечься от такой судьбы, решили уехать куда-нибудь подальше, где их никто не знает. В 1933 году уехали в Ныроб. По дороге родился сын – Анатолий. Но недолго продлилась спокойная жизнь. В 1938 году всё круто изменилась. Валериана Ивановича арестовали. Обвинение – КРД ст.58 – контрреволюционная деятельность. Выносят приговор – 10 лет лагерей, и отправляют на Колыму. Там он и заразился туберкулезом. Жена – Клавдия Михайловна, беременная четвёртым ребёнком, забрала детей и вернулась в Нытву к родителям. После возвращения из Ныроба  сразу устроилась на завод, чтобы было на что жить, чтобы сберечь своих детей. В 1939 году, уже без отца родился сын – Герман. Началась война. Много пришлось пережить. Тяжело, мучительно шло время. Голод, болезни, безденежье, разруха. Заболел и умер старший сын. Валентина, добавив себе год, тринадцатилетней девчонкой пошла работать на завод.
                Возвращение
      В марте 1948 года Валериан Иванович отсидел срок, и, с тяжёлым чувством тоски и какой-то необъяснимой тревоги, возвращался домой к семье в Нытву. Не приняли, не открыли дверь, не впустили. Не берусь судить. Не имею права… Скорее всего, Клавдия Михайловна боялась за судьбу детей. Для «детей врага народа» закрыты все двери, все дороги – к образованию, к профессиональному росту. И была ещё одна немаловажная причина. Клавдия Михайловна имела дворянские корни. И снова страх и за себя, и за детей.  Она – Голенищева-Кутузова. Древний дворянский род. Но об этом она никому не говорила, боялась. И только уже в конце жизни рассказала об этом своим детям. Жила под одной фамилией, хотя братья жили под полной фамилией – Голенищев-Кутузов. Клавдия Михайловна говорила, что у отца была гербовая бумага, где было написано, что они лишены дворянства за «вольнодумство». Так было…
      И вот Валериан Иванович появился у нас в Березниках. Почему он выбрал нас? Были ещё братья и сестра. Наверно, наш город был ближе всех от Нытвы. И он наверняка никогда не пожалел об этом. Он стал полноправным членом нашей семьи. Его приняли на работу в Севуралтяжстрой. Работал на Первом лесоучастке, который находился недалеко от деревни Володин камень. Работники лесоучастка занимались заготовкой древесины для народного хозяйства. На лесоучастке жили в основном переселенцы с Поволжья, из Западной Украины, высланные на Урал во время войны. Немцы, татары, украинцы. Жили в бараках. Со временем появились и отдельные домики. В центре посёлка было небольшое двухэтажное здание, в котором и работал Валериан Иванович. Был главным бухгалтером. Чуткий, справедливый, внимательный он быстро нашёл общий язык с жителями лесоучастка.  Его ценили, уважали и любили все: друзья и коллеги, молодые и пожилые.
      И нам стало жить полегче. Дядя Валя стал выписывать и покупать дрова, ими заменили кокс. Целый лесовоз берёзовых дров. Огромное богатство. Пилили, кололи, складывали в поленницу всей семьёй. А когда печь стали топить дровами – в доме создалась какая-то атмосфера тепла, уюта. Помню, как папа и дядя Валя вечерами сидели возле открытой дверцы печи и курили папиросы-самокрутки. На кусочек газеты насыпали высушенный табак и скручивали папиросу. Курили, а дым улетал в печку. Иногда они о чём-то тихо говорили, но чаще молчали. До сих пор люблю сидеть и смотреть, как в небольшой печурке догорают дрова, а потом вспыхивают и гаснут искорки на затухающих угольках.
На слуху многие фамилии работников лесоучастка. Какие это были замечательные, трудолюбивые, добрые, отзывчивые люди. Многие бывали у нас в городе с дядей Валей, и мы останавливались на лесоучастке, когда ездили в деревню Сибирь к бабушке. И уже не пешком, как бывало, а на попутном транспорте. Родным Валериана Ивановича никто не отказывал. Его ценили, уважали и любили многие женщины. Но он никогда ни с кем не встречался. Он всегда жил мечтой о возвращении в родной дом: к детям, к семье. И всю жизнь хранил верность единственной женщине – своей жене. Помню такую историю.  Родители познакомились и подружились с семьёй Мартыновых, дочь которых, Мария,  работала с дядей Валей на лесоучастке. Она полюбила его и всю жизнь, до самой его смерти надеялась на ответное чувство. Помню, как однажды Мария Митрофановна разговаривала с моей мамой, делилась своей бедой и горько-горько плакала.
                И снова не судьба…
      Шло время. И когда после 1956 года стали пересматривать дела узников ГУЛАГА, Валериан Иванович тоже сделал несколько запросов на пересмотр, но ждать пришлось долго. И только в 1958 году он получил долгожданный документ. 20 декабря 1957 г. Военным Трибуналом Уральского военного округа был реабилитирован. В доме был праздник. Радовались все. Дядя Вале весь словно светился. Наконец-то! Наконец-то он сможет вернуться в семью чистым, оправданным. Как он ждал этого момента, сколько было пережито, передумано, сколько было пролито сухих мужских слёз. Сколько было радости и надежды, что теперь-то он сможет вернуться в семью, увидеть своих детей. Ведь прошло столько лет. Дети-то уже взрослые, знают ли они что-то о своём отце. Вопросы, вопросы…
      Сборы были недолгими. Папа проводил брата на вокзал. Поезд уходил поздно вечером. Прошёл день, второй и… на пороге нашего дома снова стоит наш любимый дядя Валя. И опять не приняли, не открыли дверь, не впустили… Лишь соседка по площадке вынесла стакан воды. Почему? Почему опять нежелание встретиться, поговорить, обсудить накопившееся? Да и просто – увидеться. Никто не знает почему. И теперь уже никто никогда не узнает. Тайна двоих, ушедшая в небытие.
      А на душе снова тяжесть, ещё более непонятная, неизлечимая, беспредельная. Дальше-то что? Дальше-то как? Кто объяснит, подскажет что делать, как дальше жить, для кого, зачем? Долго молча переносил дядя Валя свою неугасающую боль. Вернулся на работу. Отправил копии документов о реабилитации в Нытву. Писал письма, они возвращались не распечатанными. Почему? В чём причина? Этого уже никогда и никто не узнает. Потихоньку всё стало на свои места. Но дядя Валя замкнулся.  «Ушёл в себя», а всю свою нерастраченную отцовскую любовь перенёс на нашего младшего братика и своего племянника Мишеньку, который родился и рос на его глазах. Вернулась болезнь. Пришлось уйти с работы. Потеряна последняя надежда на возвращение. Безысходность. И он стал угасать. 31 декабря, перед Новым 1960 годом, нашего любимого дяди Вали не стало. 5 января ему исполнилось бы 57 лет. Осталась ПАМЯТЬ …   
      Сколько уничтоженных, поломанных, искалеченных, разбитых человеческих жизней, судеб принёс двадцатый век России. Жизнь во все времена складывается непросто. Войны, революции, конфликты, голод. Но эпоха ГУЛАГа – самая страшная, самая необъяснимая страница в истории и в жизни страны. Когда не знаешь, кто рядом с тобой, друг или враг, и что тебя ждёт сейчас, через день, через… и дальше. И ничего не исправить.
                Эпилог
      Прошло много лет. И вот однажды на сайте Одноклассники появилась чья-то просьба ко всем Матвеевым, проживающим в г. Березники откликнуться: «Может кто-нибудь что-то знает о Матвеевом В.И.» Я ответила. Сомнений не было, разыскивался наш дядя Валя. Уже его внуки решили разыскать и узнать, где и как жил их дед. Завязалась переписка, знакомство. Алексей и Ольга Матвеевы, дети Анатолия приехали к нам. Я рассказала им всё, что помнила об их дедушке. Показала документы, фотографии. Съездили и посмотрели старое Усолье, побывали в доме наших прадедов. И, конечно, побывали на могиле Валериана Ивановича. Я передала внукам дяди Вали некоторые документы, фотографии, Справку о Реабилитации, его аттестат об образовании, выданный ему в 1912 году. В честь столетия победы над Наполеоном аттестат оформлен рисунками боевых действий, портретами царя Александра Первого и генерала-фельдмаршала Михаила Кутузова.  В аттестате почти все оценки «Отлично».
      Мы познакомились и с другими внуками и продолжаем общаться на сайте ОК. И всем нам интересно больше узнать о жизни друг друга, о наших давно ушедших родных, но таких близких и дорогих.

На фото - Наша семья. 1953 г.