Титан

      В университете губернского города N нечасто происходили интересные события. Всё шло своим чередом: поступления, отчисления, зачёты, экзамены… Если бы кто-нибудь сказал студентам, что они смогут увидеть в коридорах универа крупного политика, учащиеся были бы удивлены, ибо сильные мира сего не баловали своим присутствием это некогда известное не только в области, но и в стране учебное заведение, основанное ещё при царском режиме. Так, например, мэр города и губернатор посетили вуз, наверное, лет пять-семь назад. Можно было вспомнить и о том, что весной прошлого года ожидались приезд и выступление Горбачёва, который так и не приехал.
      Но в тот день, 28 апреля, должно было произойти событие совершенно незаурядное. В диссертационном совете рассматривалась докторская известного Чиновника, защитившегося несколько лет назад в другом городе, в вузе, имеющем весьма дурную репутацию. У того Чиновника была масса недоброжелателей, поэтому диссертация, про которую при иных обстоятельствах никто, вероятно, и не вспомнил бы, привлекла всеобщее внимание: её исследовал «Диссернет», появились рецензии в интернете…, в общем, ВАК вынуждена была назначить повторное рассмотрение данной работы, для чего избрала известный вуз города N. На прошлом заседании в марте диссертационный совет назначил двух рецензентов – профессора Петрухина и доцента Еганько, которые за месяц должны были подготовить отзывы на диссертацию.
      В тот день в Совете было многолюдно, пришли все 20 членов, даже те, которые традиционно любили прогуливать. Ожидался и приезд Чиновника, но к началу заседания он так и не появился. Председатель Совета профессор Подопригора решил подождать Чиновника еще 10 минут, после чего начал заседание.
      Слово было предоставлено профессору Петрухину, историку старой школы, видному ученому в своей области, мыслившему широко и  концептуально. Петрухин не любил останавливаться на конкретике, фактах. Всегда зривший в корень профессор сразу подчеркнул теоретическую несостоятельность работы Чиновника, перечислил исследовательские работы по данной теме, незнакомые диссертанту, источники на иностранных языках, даже не упомянутые в работе. Выводы и заключения Чиновника показались Петрухину дилетантскими, методика – незрелой. «Пещерная методология» – эта характеристика профессора-рецензента вызвала одобрительный шум в зале. Перешептываясь, члены диссертационного совета делились впечатлениями о качестве работы: «Как же он так опростоволосился, неужели студента нанял, чтобы написать?» – спросил профессор Розен. – «Хорошо, если студента, а то, думаю, школьник писал. Вы знаете, сколько там ошибок?» – ответил профессор Кирпичников, знакомый с некоторыми отзывами на текст диссертации в интернете.
      В низком качестве работы все убедились и после выступления второго рецензента доцента Еганько. Относительно молодой Еганько был талантливым учёным, не имевшим пока докторской степени и профессорского звания, но включенным за свои незаурядные научные достижения в состав членов Совета. Второй рецензент  подчеркнул многочисленные фактические ошибки, имевшиеся в диссертации Чиновника. Выяснилось, что Чиновник перепутал даты рождения и смерти Ульриха Цвингли, Ивану III приписал то, что сделал Иван IV, перенёс место Грюнвальдской битвы на берега Волги, а про Мартина Лютера вообще написал, что его не существовало, что знаменитый протестант был порождением дьявола. 
     – Как не существовало? – удивленно спросил профессор Розен, всю жизнь занимавшийся средневековой Германией.
     – А вот так: не было его! – ответил второй  рецензент.
      В заключение Еганько подчеркнул ещё один, но уже менее существенный по сравнению с предыдущими, недостаток диссертации: в разделе источников не было традиционного для исторических работ деления на официальное делопроизводство, источники личного происхождения (мемуары, дневники, письма) и пр., все источники Чиновник перечислял в хаотическом порядке.
      Наблюдавшая за процессом учёный секретарь Ольга Шевцова, удивлявшаяся, как и все присутствующие, низкому качеству работы Чиновника, была уверена, что при голосовании все двадцать членов Совета как один выразят недоверие данной диссертации. Всё-таки это был старый университет, получивший своё название не в 1990-е годы, когда все институты стали университетами, а намного раньше, и это был вуз, чтивший свои традиции...
      Председатель Подопригора, выслушав второго рецензента, как бы нехотя объявил о том, что сейчас должно состояться голосование по диссертации и предложил выбрать счётную комиссию, но тут неожиданно… открылась дверь, и в зал заседания вошёл хорошо одетый человек средних лет, с лысиной, в очках, в сопровождении двух молодцов крепкого телосложения.
      Да, это был Чиновник, Чиновник с большой буквы. Конечно, он не был самым большим Чиновником, да, конечно, были Чиновники рангом повыше, чем он, но всё же он был Чиновник – важный, солидный, из тех, что ходят с охраной и ездят в дорогих иномарках, возможно, даже с бронированными стёклами.
      Председатель, заметив высокого гостя, обратился к нему с вопросом:
      – Вы хотите выступить?
      – Да, хочу, – сурово заявил Чиновник и решительным шагом направился прямиком к трибуне.
      Оля Шевцова, наблюдавшая за Чиновником, была поражена той решимостью, которую она увидела во взгляде этого человека. На секунду ей показалось, что сейчас он выступит – и сразу всех во всём убедит, скажет слово – и все поверят, что Грюнвальдская битва действительно произошла на берегах Волги, а Мартина Лютера не существовало.
      Зайдя на трибуну, Чиновник суровым взглядом оглядел присутствующих и медленно, отчётливо выговаривая каждое слово, произнёс: 
      – Я доктор наук. А вы все – дерьмо собачье!
      Несколько секунд в зале была абсолютная тишина. Наконец, Подопригора, как будто смущаясь собственных слов, вымолвил: 
      – Позвольте, но среди нас тоже много докторов наук. И мы…
      – Нет, нет, не стоит так говорить, это всё неважно, – властно перебил его Чиновник. – Запомните главное: вы все – дерьмо собачье, а я доктор наук, –  с кривоватой улыбкой заявил диссертант.       
      Председатель хотел было возразить, что он тоже важный человек, что когда-то он парился в бане с помощником губернатора и, что хотя помощника этого потом арестовали за взятку и губернатор сейчас другой, но это ничего не меняет, – он, Подопригора, тоже был вхож в те же самые сферы, в которые сейчас вхож Чиновник. Но произнести такую длинную речь председатель не смог, ибо у него пересохло горло.
      Воспользовавшись замешательством присутствующих, Чиновник перехватил инициативу:
     – Прошу внести мои слова в протокол, – произнёс он совершенно абсурдную фразу, ибо такие слова – откровенное оскорбление – надо было бы не вносить в протокол, а, наоборот, вынести из протокола. Именно так полагала секретарь Оля Шевцова. Но Чиновник был непреклонен.
     – Я сказал – немедленно, – скомандовал он, обращаясь напрямую к Шевцовой.   
      Оля посмотрела на председателя, но тот был белее мела и ни сказать, ни намекнуть ничего не мог. В создавшейся ситуации Шевцова приняла единственно верное решение: она стала рисовать в протоколе каракули, делая вид, что пишет.
      – Прошу поставить мою работу на голосование, – продолжил командовать Чиновник.
     Находившийся на грани инфаркта председатель пролепетал:
      – Кто за то, чтобы всё, прошу поднять руки…
     Председатель прекрасно помнил состоявшийся за неделю до заседания  разговор с деканом, он знал, что Чиновник этот не простой, что он важная птица, от которой зависит финансирование университета, и что лучше как-нибудь пойти ему навстречу. И члены Совета, прекрасно знавшие об этом, поняли, что означает то самое «всё», за которое призывал их голосовать председатель. Эта нелогичная и неуместная фраза отражала стремление как можно быстрее избавиться от присутствия такого диссертанта – наглого Чиновника, дать в морду которому не представлялось никакой возможности.
      Медленно, нерешительно члены Совета стали поднимать руки «за». Осмотрев строгим взглядом зал и произнеся «единогласно», Чиновник столь же решительным шагом прошествовал к выходу и, даже не попрощавшись и не закрыв за собой дверь, удалился в сопровождении охраны.
      Члены Совета, просидев в тишине ровно полминуты, вдруг резко, как по команде, повставали со своих мест и, не говоря друг другу ни слова, тоже вышли из зала.
      Уже на улице, придя в себя, Подопригора остановился покурить. Тут же к нему присоединились оба рецензента. Разговор явно не клеился.
      – Уффф, титан какой, – произнёс председатель. – Ну ничего, мы ему тоже врезали по полной!
      – Диссертация у него для докторской никакая, вот если бы кандидатская, ещё куда ни шло, – задумчиво произнёс Петрухин.
      – Да, и с источниками он напутал… – добавил, затягиваясь сигаретой, доцент Еганько.
      – Вот что я вам скажу, коллеги: кесарю – кесарево, а слесарю – …
      Тут Подопригора хотел закончить свою любимую поговорку «слесарю – слесарево», но в этот самый момент иномарка Чиновника на полной скорости въехала в находившуюся на дороге неподалёку от того места, где стояли учёные, лужу, обдав членов диссертационного совета толстым слоем грязной воды. Досталось и проходившей мимо Оле Шевцовой, которая, интеллигент до мозга костей, никогда не ругавшаяся матом, разразилась такой длинной матерной тирадой, какую ни слышали от неё ни до, ни после этого события.
      И никто из присутствующих не заметил, как из университета выбежал, едва не сбив с ног химика Терепятицу, профессор Розен. Пожилой седовласый 75-летний историк перебежал дорогу на красный свет, на полной скорости преодолел два квартала и, едва не обогнав мальчишку-велосипедиста, забежал к себе в подъезд. Не став дожидаться лифта, он по лестнице поднялся на пятый этаж, открыл квартирную дверь и, не закрыв её, тут же направился к полке, на которой стояла «Советская историческая энциклопедия». Розен взял том на букву «Л», нашел статью про Мартина Лютера и, увидев знакомые даты 1483-1546 и убедившись, что знаменитый немец на самом деле существовал, а не был порождением дьявола, только тут успокоился, выпив изрядное количество валерианы.
      После этого случая всё в университете по-прежнему шло своим чередом. Чиновник пошёл на повышение, он получил новую должность, став заместителем губернатора. Теперь он курировал образовательные учреждения, и по местному телевидению часто можно было увидеть лысого представительного человека в очках, рассуждавшего о необходимости лучше финансировать школы, вузы и продвигать российскую науку, находящуюся теперь в столь плачевном состоянии.