Со времён Реконкисты не было, наверное, для испанской нации радости большей, чем эта: El Dragon, этот «Ужас морей» – “El terror de los mares” – умер. Случилось это событие, безрадостное в свою очередь для англичан, 28 января 1595/6 года, на рассвете, вблизи панамских берегов – у Портобело, в самом центре испанских владений в Америке. Под жалобные звуки труб прощальный салют корабельной артиллерии разорвал время для провожающих соратников на д о и п о с л е. До – один из лучших навигаторов своего времени, первый из капитанов, свершивших кругоземный вояж от выхода и до возвращения в родной порт, национальный герой, предотвративший испанское вторжение в Англию, "железный пират", без малого тридцать лет наводивший страху на испанское население по обе стороны Атлантики, и после – свинцовый гроб с бренными останками, скрывающийся в объятиях моря... и пустота в душе – легендарного пирата больше нет.
Но, как известно, ничто не вечно под Луною. К большому или не очень, но все же сожалению, всех нас, в конце концов, ждет дальняя дорога, избежать накатанной колеи которой со времен праотца Адама еще не исхитрился никто. И что же остается? А остается – память. Желательно добрая. Фрэнсис Дрейк оставил по себе память на все времена. Добрую или не очень – тема отдельного разговора, здесь же речь пойдет о памяти географической. Не претендуя на абсолютную полноту, можно отметить несколько объектов на карте, носящих имя Фрэнсиса Дрейка.
... 13 декабря 1577 года, со второй попытки, флот Дрейка из пяти судов покинул Плимут, чтобы пощипать «испанцу» пёрышки там, где он их не ждал – по американским берегам «Испанского озера» (El lago espanol) или Южного моря (Тихого океана), там, откуда начинает течь испанская серебряная река. Попасть в Mar del Zur из Mar del Norte (Атлантический океан), по тогдашним представлениям, можно было только через Магелланов пролив (Estrecho de Magallanes). У входа в пролив Дрейк переименовал свой флагманский галеон «Pelican» в «Golden Hind» («Золотая лань») «...в память о его уважаемом друге и покровителе сэре Кристофере Хаттоне...» (The World encompassed...1628, p. 34), в гербе которого была золотая лань и секретаря которого — Томаса Даути, обвинённого в мятежных настроениях, ведущих к срыву только что начавшейся антииспанской кампании, одобренной на самом высоком уровне, Дрейк казнил за полтора месяца до этого в патагонском порту Сан-Хулиан (Puerto San Julian), и вот, чтобы как-то смягчить этот неприятный момент, могущий иметь последствия, он и предпринял перемену названия. С другой стороны, можно предположить, что данная деноминация была проделана в ожидании испанского золотого потока, который прольётся на них, как только «Золотая лань» проникнет в Южное море. А может эти два момента присутствовали здесь одновременно.
Проход Магелланова пролива занял 16 дней (22.08. - 06.09.1578), сам Магеллан прошел пролив за 38 дней. Через 260 лет – в 40-х годах XIX века – этот узкий и извилистый пролив с непредсказуемыми ветрами парусные суда с прямым вооружением проходили, в среднем, за 12 дней (Джон Барроу). С этого времени и начинается отсчёт географического наследия Фрэнсиса Дрейка.
ДРЕЙК, проход (Drake Passage, англ.; Paso Drake, чил.; Pasaje Drake, арген.; Пролив Дрейка, рус.) –
проход/пролив,
S 59°00' W 63°00'
Самое главное "наследие" королевского пирата. Располагается между Южной Америкой и Антарктидой (или, что точнее, но практически то же самое, – между архипелагами Огненная Земля и Южные Шетландские острова), соединяет Тихий океан с Атлантическим. Известен как самый широкий пролив нашей планеты – даже в самом узком месте ширина его акватории составляет немногим более 800 км. Более того – это единственный пролив на Земле, в котором сходятся три океана вместе: Тихий, Атлантический, Южный. Через пролив Дрейка в направлении на восток проходит холодное Течение западных ветров (известное также как Антарктическое Циркумполярное Течение) – самое мощное ветровое течение на Земле, соединяющее и перемешивающее между собой воды Тихого, Атлантического, Индийского океанов и потому еще одно из его названий – Соединительное. Мощность потока данного течения в проливе составляет около 130 млн. куб.м/с, что практически в два раза превышает мощность Гольфстрима или, к примеру, в 1000 раз – среднегодовой расход воды всех рек России (~130 тыс. куб.м/с). Имея среднюю скорость течения на всем протяжении около 0,8 мили/ч (1,5 км/ч), перед проливом Дрейка Течение западных ветров встречает преграду в виде южноамериканского материка и от него ответвляется на север холодное Перуанское течение, остальной поток устремляется, как в воронку, в пролив Дрейка, сужаясь более чем вдвое и ускоряясь до ~ 4 км/ч, вблизи южноамериканских берегов немного быстрее.
Широты пролива Дрейка, как и соответствующие широты северного полушария – зона действия так называемых Преобладающих западных ветров, но в северном полушарии на пути этих ветров встречаются континенты с лесами и горами, тормозящими в приземном слое ветровую энергию, а в южном таких преград нет. На протяжении 11000 миль ( 20 000 км ) расстилается ровная водная поверхность, ничем не сдерживая горизонтальное перемещение воздушных масс, то есть ветра, а точнее – западного ветра, или – Великого Западного Ветра ( Д.Лондон. Мятеж на ”Эльсиноре” ). Имея среднюю скорость в течение года около 10 м/с, в зимний период, с мая по октябрь, западные ветры южного полушария зачастую усиливаются до скорости урагана (более 32 м/с), поднимая волну на акватории пролива в 15 и более метров. Дно пролива Дрейка представляет собой материковую отмель с перепадами глубин от 200 до 5000 метров. И когда широкая, до 800 миль, океанская река глубиной в несколько километров, подгоняемая западными ветрами, пытается втиснутся в пролив Дрейка, в эту узкость на своем пути, по сути – океанский перекат, возникает сильное волнение на поверхности, сопровождаемое ускорением течения. Выступы южноамериканского и антарктического материков способствуют возникновению шквалистых ветров, заходящих с любого направления. "Как говорят старые морские волки, здесь "сквозняк" – почти всегда штормит"(Ф.Конюхов). Если добавить к этому зону Антарктической конвергенции, являющуюся северной границей южной полярной области, проходящую через пролив, где сходятся охлаждённые близостью Антарктики воды Южного и более теплые воды Тихого и Атлантического океанов, следствием чего являются туманы, Прибрежное Антарктическое течение, под воздействием полярных восточных ветров перемещающееся вдоль южного материка на запад и встречающиеся в южном секторе пролива плавучие льды и айсберги, то можно представить что происходит в проливе, особенно в зимний период.
Ф. Дрейк со своей флотилией, миновав Магелланов пролив, вышел в Южное море на исходе зимнего сезона – в начале сентября, но и этого оказалось достаточно, чтобы в полной мере испытать на себе силу стихии. Что им довелось пережить, весьма красочно и витиевато описал один из спутников Дрейка – судовой священник и, по совместительству, летописец кругоземного вояжа – Фрэнсис Флетчер:
"Не успели мы выйти в море (иными называемое Тихим, а для нас оказавшееся Бешеным), как началась такая неистовая буря, какой мы еще не испытали. Она началась ночью, а когда наступило утро, мы не увидели солнечного света, а ночью ни луны , ни звезд, и эти потемки продолжались целых пятьдесят два дня, пока длилась буря. Все, казалось, объединилось против нас: и небо, и земля, и море, и ветры. Корабль наш то подкидывало, как игрушку, на самую верхушку гигантских водяных гор, то с такой же стремительностью мы низвергались в бездну, казалось, на самое дно моря, которое вдруг перед нами раскрывалось. Невдалеке были видны по временам горы, и они вызывали ужас, потому что ветер гнал нас к ним, на верную гибель, потом они скрывались из глаз.".
Без малого два месяца болтались на волнах бушующего моря 85 человек, заключенные в своем хрупком и тесном мирке, ограниченном деревянными бортами "Золотой лани" – небольшого галеона, длиной 21,3 и шириной по миделю 5,8 метра (точные размерения данного судна до сих пор никому не известны; приводятся варианты: от 21,3 х 5,8 до 36,5 х 6,7), грузоподъёмностью 100 тонн. И вот, по прошествии пятидесяти двух дней, о которых упоминает Флетчер,
"...вдруг все точно рукой сняло: горы приняли благосклонный вид, небеса улыбались, море было послушно, но люди были измучены и нуждались в отдыхе. Мы не только не продвинулись вперед за эти два месяца, но были отнесены бурей на юг на целых пять градусов. Наш генерал истолковал это как особую милость провидения, которая дала ему возможность исследовать и ту часть страны, что находится к югу от пролива [Магеллана – М.Ч.] и которую португальцы не исследовали, назвав Terra Incognita. Это не материк, как полагали спутники Магеллана, а ряд больших и малых островков, за которыми лежит беспредельное море. На южном берегу самого южного из островов мы водрузили большой камень, на котором вырезали имя родины, нашей королевы и дату. И островам генерал дал одно общее имя – Елизаветинских."
С тех самых пор, как буря занесла Дрейка со спутниками в этот отдалённый уголок подлунного мира, прошло уже более четырех столетий, однако среди исследователей жизни "королевского пирата" так и не устоялось единого мнения относительно того, – высаживались англичане на остров Горн, официально считающийся крайней южной территорией американского материка, или это был один из островов архипелага Tierra del Fuego (Огненная Земля). Для того, чтобы однозначно ответить на данный вопрос, нужны неопровержимые доказательства, подтверждающие факт присутствия английских мореплавателей на острове Горн. В качестве таких доказательств могли бы послужить:
1. камень с выбитой надписью,
2. случайные артефакты, которые могли остаться после англичан,
3. описание берегов, имеющее точные привязки,
4. зарисовки "...самого южного из островов...",
5. точные координаты.
Пункты 3, 4, и 5 могли бы подтвердить бумаги – вахтенный журнал, журнал с иллюстрациями, карты, – сданные Дрейком королеве в качестве отчёта об экспедиции, но первое время, особенно до разгрома испанской Армады, их окружал режим неразглашения сведений, могущих быть полезными для Англии, затем, возможно по тем же причинам, не было желания выставлять их в открытый доступ, а в 1698 году при пожаре королевского дворца они и вовсе сгорели. Нуньо да Сильва свидетельствовал на допросах в Мехико, что капитан со своим двоюродным братом Джоном Дрейком (в 1579 г. тому было 15 лет), хорошим художником, часто уединялись в каюте Ф. Дрейка и рисовали. Имея репутацию одного из лучших навигаторов своего времени, установить точные координаты «самого южного из островов» для Дрейка не составляло труда (по крайней мере – точную широту: для инструментов XVI века – морская астролябия, градшток – допустимая погрешность при измерениях могла составлять где-то ± 20' или ± 20 морских миль), тем более они высаживались на него, что уже исключало влияние качки.
Резной камень, если бы он объявился пред очами потомков английских мореходов, уже давно бы фигурировал во всех печатных изданиях, посвященных Ф. Дрейку и в интернете. Уж он был бы стопроцентным аргументом в пользу приоритета представителей туманного Альбиона на открытие мыса Горн. Но, сведений о нахождении камня нет.
Если были бы обнаружены хоть какие-то предметы, подтверждающие присутствие англичан на острове, ни у кого бы не осталось никаких сомнений. Но упоминаний об их обнаружении на острове/мысе Горн (Isla/Cabo de Hornos) нет. А раз нет следов, значит нет и определенности относительно места высадки Дрейка. Можно, конечно, предположить, что время или аборигены могли стать причиной исчезновения артефактов или испанцы, на дух не переносившие присутствия "perros ingleses" в своем "Внутреннем озере" покидали в воду все, что оставили после себя англичане и напоследок запустили туда же и резной камень. Но для того, чтобы целенаправленно отыскать и уничтожить все следы, потребовалось бы какое-то время, в течение которого любая из последующих экспедиций, опередив испанцев, могла бы обнаружить остатки посещения англичанами острова и запечатлеть это событие в своем журнале или точная наводка, которая могла произойти, например, от Нуньо да Силва (Nuno da Silva – португальский пилот, захвачен Дрейком в конце января 1578 у островов Зелёного Мыса, высажен в середине апреля 1579 в Гуатулько, в апреле-мае того же года допрошен в Мехико гражданскими властями и инквизицией) или от Джона Дрейка (John Drake – в 1582 по пути в Ост-Индию в составе экспедиции Эдварда Фентона барк Джона Дрейка под названием «Фрэнсис» потерпел крушение в заливе Rio de la Plata, он попал в плен, сначала индейский, затем испанский, допрошен в марте 1584 в Санта-Фе, Аргентина, затем инквизицией в Лиме в январе 1587 года). Поэтому, с равной долей вероятности, можно предположить, что Дрейк и его спутники высадились на один из островов Диего-Рамирес (Islas de Diego Ramirez), расположенных к юго-западу от мыса Горн и провели там два или три дня, или на любой из южных островов архипелага Огненная Земля, не исключая, впрочем, и остров Горн. Ну, а как всё было на самом деле, знает только ОН, знали (визуально) Ф. Дрейк и его товарищи по плаванию и, через Дрейка, королева. Таким образом, вопрос относительно идентификации "... самого южного из островов ..." остается открытым.
* * *
Фрэнсис Флетчер (Francis Fletcher, 1555-1619), как непосредственный участник событий, пишет, что они достигли «...самого южного из островов...». И ему как бы нет оснований не верить, но вызывает настороженность то обстоятельство, что вернулись англичане из антииспанского вояжа в конце сентября 1580 года, а с печатанием путевых записок участников плавания, лёгших в основу текста «The World encompassed...», тянули аж 48 лет, до 1628-го. Казалось бы – чего тянуть: скорее застолбить свои права, чтобы другие не перехватили. До 1618 года, когда вышел отчёт об экспедиции Схаутена — Ле-Мера (кстати, уже через год после того, как Схаутен вернулся из Батавии в Голландию), где сообщалось об открытии нового морского пути вокруг мыса Горн, задержку ещё можно объяснить политическими мотивами, но что мешало англичанам опубликовать первоисточник Флетчера сразу после голландцев, заявив, тем самым, о своих придержаных правах на приоритет? Утрясали не устраивающую их редакцию текста или оттягивали время, чтобы подуспокоились оскорблённые чувства испанцев от грабежа, тем более в мирное время, их заокеанских владений и чтобы те не выдвинули им репарации за причинённый ущерб, или, того более – не объявили Англии войну? Или желали подольше сохранить втайне открывшиеся новые географические особенности к югу от пролива Магеллана, чтобы втихую определиться, как их использовать в своих интересах дальше?
И в то же время нельзя сказать, что до 1628 года информацию о знаменитом вояже Ф. Дрейка в Англии окружал железный занавес молчания – кроме сдержанных разговоров, начиная с июня 1579 года, когда вернулся Джон Винтер (John Winter) на «Elizabeth» и, особенно, после известий из Испании о грабежах англичан в Южном море, были и печатные издания, другой вопрос, что не первоисточники:
– в январе 1581 года Николас Бретон опубликовал хвалебный панегирик на шестнадцати страницах, посвящённый достоинствам Дрейка с упоминанием о привезённых сокровищах, но без упоминания об источнике их возникновения ( Breton, N. A Discourse in Commendation of the Valiant as Vertuous Minded gentleman, Maister Frauncis Drake... London, 1581);
– в 1589 году Ричард Хаклюйт вставил в последний момент в уже озаглавленную и пронумерованную книгу о путешествиях и открытиях английской нации в третьей части между страницами 643 и 644 двенадцать ненумерованных страниц с текстом, где было представлено описание кругосветного вояжа Ф. Дрейка; в 1600 году при расширенном переиздании упомянутой книги материал о Ф. Дрейке занимал уже своё место в третьем томе на стр. 730-742. Только неизвестно, кого Р. Хаклюйт имел в качестве источника информации для статьи о Дрейке (предполагают, что им мог быть Фрэнсис Претти – один из молодых джентльменов, отправившийся с Дрейком в антииспанский вояж в декабре 1577), так как при сравнении с «The World encompassed...1628» обнаруживаются некоторые несовпадения: в обоих изданиях Хаклюйта указывается, что после залива расставания друзей англичане достигли крайней южной широты, в публикации 1589 года – «55. degrees and a terce», 1600 года – «57. degrees and a terce». Здесь, в одном месте, возможно, сошлись два разных факта: флотилия Дрейка из трёх (если до 30 сентября) судов, до залива расставания друзей, увлекаемая бурей, достигла крайней южной широты – 57 с небольшим градусов «57 degress and somewhat better» («The World enc...1628, p.40»), затем, после встречи и расставания по воле шторма с «Елизаветой» в гавани, названной по этому случаю заливом расставания друзей, «Золотая лань» была отнесена штормом к 55 градусу южной широты, где уже в одиночестве, подгоняемая новым штормом, переходила от острова к острову. Далее по тексту (1589) ещё одна явная неточность, допущенная Р. Хаклюйтом, она же, что вызывает недоумение, повторяется и через 11 лет в издании 1600 года: перепутана последовательность высадки в Гуатулько и в заливе у острова Кано. Чтобы Ф. Флетчер или кто-либо из участников плавания перепутали мартовские события 1579 года в заливе у острова Кано с апрельскими в Гуатулько, в это трудно поверить. Если же это торопливая ошибка при печати, то к 1600 году её можно было обнаружить и исправить. Время возвращения в Англию в обоих изданиях – 3 ноября 1580 – тоже не соответствует оригиналу Флетчера – 26 сентября 1580;
– в 1603 году в Лондоне вышли в свет «Анналы или общая хроника Англии... » Джона Стоу, где в части текста, относящейся к 1580 году, он кратко прослеживает ход кругосветного вояжа Ф. Дрейка, подробно не останавливаясь на событиях, южнее Магелланова пролива (Stow, John. Annals of England … 1603. pp. 1164-1165);
– в 1613 году Томас Бландевиль издал в Лондоне «...упражнения, содержащие восемь трактатов...», первое издание которых было опубликовано в 1594 году, где без лирических отступлений, имея перед собой в качестве наглядного пособия первый английский глобус Эмери Молине (Emerius Mulleneux), диаметром 62 сантиметра, изготовленный в 1592 году, на котором красной линией с надписью «S.F.D.» и изображением маленького кораблика – «Золотой лани» – был показан «... курс, которого придерживался сэр Фрэнсис на протяжении всего своего путешествия...», разложил кругосветное плавание Дрейка на участки, с указанием широты посещённых пунктов и длины между ними в лигах: «Сначала он отплыл из Плимута (Plymouth) с северо-северо-восточным ветром к острову Могодор (Mogodore) у побережья Марокко (Maroccho) и это место находится в 32 градусах северной широты, являясь отдалённым от Плимута, в соответствии с тем курсом, который показывает красная линия, на 420 лиг, … оттуда он пошёл к мысу Далгере (Dalguere), который дальше на юг и имеет в северной широте 30 градусов и удалён от Могодора примерно на 40 лиг, и оттуда он пошёл к Канарским островам (Isles Canarie), которые несколько западнее, имеют 27 градусов 30 минут в северной широте и удалены от мыса Далгере примерно на 100 лиг, и оттуда он пошёл к мысу Бланко (Capo Blanco), который более к западу, имеет 21 градус северной широты и удалён от Канарских островов на 130 лиг и несколько больше, и оттуда он пошёл к островам Зелёного Мыса (Isles of Capo Verde), которые находятся в северной широте около 15 градусов, удалены от мыса Бланко примерно на 140 лиг. И оттуда к большому мысу Св. Августина (Cape of S. Augustine), который берёт начало в южной широте около 8 градусов, отдалён от Зелёного Мыса на 500 лиг, а оттуда он пошёл более западнее в устье реки, называемой Rio de Platta, которое находится в южной широте 36 градусов и удалено от мыса Св. Августина на 760 лиг... » ну и так далее, западным курсом вокруг всего земного шара через Молукки и мыс Доброй Надежды вплоть до Плимута. В итоге «... общая сумма лиг составила 11860 лиг...», что в переводе на мили (11860 х 3) = 35580 миль, или (35580 х 1.852 м.) = 65894 километра составила протяжённость кругоземного вояжа Ф. Дрейка. При сравнении с картой издания 1972 года, на которой показана протяжённость морских путей в километрах, результат оказался примерно тот же – 67100 км. Обобщая сказанное о Дрейке, Бландевиль пишет: «Но если кому-либо из опытных моряков (Но если сэру Фрэнсису... – в первом издании 1594 года, так как в 1613 году сэра Фрэнсиса Дрейка, адмирала, уже как 17 лет не было в живых.) будет угодно написать безупречный дневник обо всём его путешествии, … сказанное (сэром Фрэнсисом – 1594) … принесёт большую выгоду людям его страны и тем самым принесёт им бессмертную славу, я не сомневаюсь, что обо всём этом он уже написал и опубликует... когда сочтёт нужным.»
– в 1625 году Самюэл Пёрчес, составитель трудов о путешествиях, опубликовал в Лондоне четырёхтомную работу «Purchas his Pilgrimes...», где в т.1, кн.2, стр.46-57 разместил материал о знаменитом вояже Дрейка: «Второе плавание вокруг Земли: или обновленное путешествие сэра Фрэнсиса Дрейка, первого генерала, который плыл по всему земному шару, начатое в год от Рождества Христова 1577, ранее опубликованное господином Р. Хаклюйтом, а теперь пересмотренное и исправленное». Так как в основу публикации Пёрчеса был положен материал из Хаклюйта, то и хронология событий, не совсем последовательная, к югу от Магелланова пролива у них полностью совпадает, с добавлением от Пёрчеса, что в сентябре 1618 года он советовался об этом путешествии в Бате (Bathe – город к юго-востоку от Бристоля) с Джоном Винтером. Также, как и у Хаклюйта, Гуатулько стоит по времени впереди острова Кано и дата прихода «Золотой лани» в Плимут – 3 ноября 1580 года, вместо 26 сентября 1580.
За пределами Англии вояж Дрейка также не оставался без внимания:
– в 1579 году на стол испанских властей ложатся бумаги с показаниями захваченных и отпущенных Дрейком моряков, донесения чиновников местной администрации от Вальпараисо до Гуатулько, показания Нуньо да Силвы. Из всего этого массива свидетельских показаний становится ясно, что в их «Внутреннее озеро» через Магелланов пролив пробрались английские корсары, главного среди них зовут Фрэнсис Дрейк, ему от 30 до 38 лет, его Capitana (флагманское судно) носит название "Cierva Dorada" – «Золотая лань» – и имеет, в зависимости от определённого свидетеля, от ста до четырёхсот тонн; стал известен курс, которого держались англичане, а также, если не цель, то, по крайней мере, настрой по отношению к испанским интересам в этом регионе Западных Индий. И реализацию Дрейком этого настроя в виде повсеместного грабежа вдоль западного побережья испанской Америки и нанесения ущерба испанским кораблям королевский суд Панамы оценил примерно в 600 тысяч песо.
– 1580 год, декабрь. Герард Меркатор, известный гравер, математик и картограф из Дуйсбурга (Германия), пишет письмо Абрахаму Ортелию, не менее знаменитому картографу и издателю карт из Антверпена, в котором досадует на англичан, что те-де не торопятся раскрывать подробности только что завершившегося прибыльного вояжа Дрейка, маршрут его плавания и, в частности, путь возвращения в Англию: «Я убеждён, что нет причин так тщательно скрывать курс, которым следовали во время этого путешествия...». И далее Меркатор, за неимением достоверной информации о маршруте, высказывает предположение о двух путях возвращения флота Дрейка от Молуккских островов в Англию: Северо-Западным, либо Северо-Восточным проходами. Но Северо-Западный проход изобилует скалами, которые незадолго до этого остановили Мартина Фробишера, исследовавшего данное направление. А вот Северо-Восточный проход вызывает у него больше доверия, так как идея этого торгового пути в Китай, в обход Испании и Португалии, теплилась в странах северной Европы с начала XVI века, попытки его исследования в 50-х годах предпринимали Уиллоуби, Ченслер, Стивен Барроу, доходившие до Новой Земли и Вайгача, дальше их не пустили льды, но русские поморы говорили им, что за Обью море свободное и, кроме того, в апреле этого года Меркатору сообщали из Англии, «...что купцы, торгующие с московитами...» собираются в мае тайно послать Артура Петта для «...обследования всего побережья северной Азии...» и он подозревает, «... что его послали искать флот...» Дрейка, чтобы «... сопровождать его домой.» Заключая сказанное, Меркатор уверенно пишет: «... в любом случае я думаю, что этот флот не мог вернуться никаким путём, кроме как через север и запад Азии...». Традиционный португальский маршрут вокруг юга Африки он почему-то не принимает в расчёт, полагая, возможно, что для отягощённого сокровищами Дрейка безопаснее было северное направление, и тем более, если ему там навстречу выдвинулся Артур Петт. Но уже на следующий год карта Никола ван Сайпа (La herdike enterprinse faict par le Signeur Draeck D'Avoir cirquit toute la Terre_Sype, Nicola van_1581) покажет истинный маршрут Ф. Дрейка – вокруг мыса Доброй Надежды.
– 1584 год, март. Первый допрос Джона Дрейка (Juan Draque) капитаном Алонсо де Вера-и-Арагоном в городке Санта-Фе (Santa Fe de la Vera Cruz), провинция Rio de la Plata. Испанцы здесь из первых рук получили недостающие подробности о начальном и заключительном этапах [кругосветного] маршрута корсара Francisco Draque.
– 1587 год, январь. Показания Джона Дрейка (Juan Drac) Трибуналу инквизиции в Лиме относительно кругосветного путешествия, совершенного им с Фрэнсисом Дрейком. Вкупе с показаниями, данными тремя годами ранее новые сведения добавили красок к представлению испанских властей об этом враждебном им предприятии англичан. Джон Дрейк старался здесь говорить осторожно, замалчивая о личной материальной выгоде и ссылаясь на свой малый возраст на момент происходивших событий.
– 1599 год. Во Франкфурте-на-Майне выходит в свет (латинское издание) часть VIII “Великих путешествий” (Les Grands Voyages) де Бри, посвящённая плаваниям Фрэнсиса Дрейка, Томаса Кавендиша, Уолтера Рэли, с перепечатанным из Хаклюйта «Знаменитым путешествием сэра Фрэнсиса Дрейка в Южное море, а затем и по всему земному шару...». На титульном листе размещена великолепная карта полушарий с маршрутом Дрейка.
– 1609 год. Бартоломе Леонардо де Аргенсола, поэт и историограф королевства Арагон, обладавший безупречным стилем, в своей работе «Завоевание Молуккских островов» (Conquista de las Islas Malucas al rey Felipe III … , Madrid, 1609.), написанной по поручению графа Лемоса – Президента Совета Индий, уделил несколько страниц (pp. 104-108) кругоземному вояжу Дрейка. Согласно Аргенсоле этот вояж начался «В году от рождения Господа нашего, одна тысяча пятьсот семьдесят девятом, в его начале...» (Conquista... p. 104), что верно, если вести отсчёт от начала планомерного рейда Дрейка вдоль американских берегов Южного моря от Вальпараисо до Гуатулько и далее к северу, но своё повествование касательно всего похода англичан Аргенсола начал от порта Плимута (“... puerto de Plemua...”), который вместе с Дрейком покинуло «...двести мужчин и десять молодых джентльменов...» («... doscientos hombres y diez caballeros mozos ...» p. 105).
– 1610 год. Джузеппе Росаччо, разносторонняя дипломированная личность, чьи интересы простирались от медицины до космографии, философ, путешественник, картограф, опубликовал во Флоренции историко-географический труд «Рассуждение, … в котором кратко говорится о благородстве и превосходстве Земли по отношению к небесам и другим элементам...» (Discorso … nel quale si tratta brevemente della nobilt; & eccellenza della Terra rispetto ; Cieli & altri elementi …, Firenze, 1610), где, в частности, прослеживает ранние кругосветные плавания. На странице десятой «Рассуждения», в абзаце из одного предложения, он сумел так отразить все этапы плавания Ф. Дрейка, что складывается полная картина происходящих событий. При вольной интерпретации оригинального текста это выглядит примерно так: «В 1577 году Франческо Драго, англичанин, покинул Англию, чтобы встретить флот, который шел из Панамы в Испанию, нагруженный различными золотыми и серебряными товарами, прошел у Африки со своими судами к западу от Гибралтарского пролива до Кабо-Верде, а затем решил отправиться в Америку, прошел линию равноденствия в Бразильском регионе Перу, затем, выйдя оттуда, двинулся с двумя его судами к проливу Магеллана, в проход, который не был пересечён кем-либо ещё, кроме упомянутого Магеллана и оттуда обогнул всю ту часть Перу, после чего пересёк экватор во второй раз и отправился в Калифорнию, находясь здесь, он провел много времени в Сьера-Невада, намереваясь вернуться в Англию к северу от этой территории, но, опасаясь сильного холода, решил вести свои суда к Молуккским островам и с этой целью отправился туда и возвратился в Англию через Восток 4 октября 1580 года.»
– 1619 год. Луис Кабрера де Кордова, поэт, историк, через выполнение королевских поручений в некотором роде вовлечённый в государственную политику опубликовал в 1619 году первую часть хронологической истории Филиппа II: Historia de Felipe II, rey de Espana. Madrid, 1619 (вторая часть по политическим причинам увидела свет лишь в 1876-77 гг.), где со скрупулёзным тщанием записывал всё происходящее в королевстве. К событиям, относящимся к 1579 году, на странице 1071 он отвёл вояжу Дрейка несколько лаконичных фраз, обрывая его маршрут на Молукках.
– 1626 год. Из печати выходит третье издание VI части (шестого тома) – «Четыре первых кругосветных путешествия» (Магеллан/Элькано, Дрейк, Кавендиш, Ноорт) – серии из 26 томов морских путешествий Левинуса Хульсиуса – писателя, издателя, переводчика, мастера-инструментальщика, географа, математика, книготорговца... и прочая, и пр. Материал о Дрейке Хульсиус брал и переводил из Хаклюйта, причём при сравнении вояжа Дрейка у де Бри и у Хульсиуса Адольф Ашер в своём «Библиографическом очерке по собранию путешествий и странствий, отредактированных и опубликованных Левинусом Хулсиусом и его преемниками...» (Bibliographical Essay on the Collection of Voyages and Travels... Asher, A., London and Berlin, 1839, pp. 9-10, 33.) отдаёт предпочтение версии Хульсиуса из-за многочисленных комментариев и иллюстраций. Первое издание 1603 года Левинус Хульсиус выпускал сам (ум. в 1606), второе в 1618 – его вдова Мария Хульсиус, третье – 1626 года – сын Фридерик. Издание 1603 года примечательно тем, что в нём Хульсиус помещает свою карту Южной Америки от 1602 года (См.: Sechste Theil, kurtze, warhafftige Relation vnd Beschreibung der wunderbarsten vier Schiffarten, so jemals verricht worden... Hulsius, Levinus. Noribergae, 1603. p. 17), на которой, предположительно, впервые на географических картах к юго-западу от Огненной Земли (Australis Terra del Fogo) появляются острова Дрейка (Francisci Draco Ins:), пририсованные в последний момент уже на полях карты, и качество иллюстраций лучше, чем в последующих изданиях.
Таким образом, когда в 1628 году вышли в свет задержавшиеся путевые записки участников знаменитого рейса Дрейка, истомлённое долгим ожиданием заинтересованное общество было уже в достаточной мере осведомлено об этом нашумевшем в своё время событии, эмоциональная пыль за 48 лет тихо осела, страсти улеглись, но интерес к первоисточнику оставался. Если не считать судовых документов «Золотой лани», переданных Дрейком по окончании плавания королеве Елизавете и сразу обретших статус закрытой информации, на обозрение публики за эти годы от принимавших участие в походе исходило, предположительно, два документа: карта Никола ван Сайпа от 1581 года (La herdike enterprinse faict par le Signeur Draeck D'Avoir cirquit toute la Terre_Sype, Nicola van_1581), как считается, являющаяся ближайшей копией с карты, переданной Дрейком королеве, с многозначительной подписью внизу карты под овальным портретом Дрейка – Carte veuee et corige par le dict siegneur drack (Карта просмотрена и исправлена согласно указаний господина Дрейка) и, собственно, путевые записки «The World encompassed...1628». Показания Нуньо да Силва и Джона Дрейка представляют собой добровольно-принудительную выжимку испанской инквизиции, а весь остальной вышеприведённый хронологический ряд в интерпретации уважаемых писателей первичной информацией являться не может. Кроме, разве что, источника для публикации Р. Хаклюйта, который считается анонимным, но под которым, как предполагают, может подразумеваться Фрэнсис Претти. Вагнер же сомневается (Wagner, Henry Raup. Sir Francis Drake's voyage around the world : its aims and achievements. San Francisco, 1926, p. 238) в том, что Претти вообще совершал путешествие с Дрейком, считая " Famous Voyage " компиляцией Хаклюйта из трёх или более источников. Гарри Гитцен пишет (Gitzen, Garry D. Edward Wright’s World Chart of 1599 / Terrae Incognitae, 2014), ссылаясь на профессора Дэвида Куинна, о возможном участии самого Дрейка в передаче Хаклюйту информации для «Знаменитого путешествия». Но есть здесь один нюанс – королева под страхом смертной казни запретила участникам вояжа распространяться о том, что с ними было в походе. И тем не менее информация в виде «Famous Voyage» пошла и её появлению, в том виде, в каком она предстала перед публикой, сопутствовали, предположительно, три обстоятельства: ожидания в обществе, королевский запрет и государственные интересы. Вакуум информации в обществе рано или поздно должен быть заполнен и разгром испанской Армады посодействовал этому процессу – насколько она точна, это другой вопрос – главное снять напряжение. Королевский запрет, к тому времени несколько ослабевший, тем не менее затруднил идентификацию источника и заставил осторожничать, а государственные интересы напустили туману на маршрут от пролива Магеллана до пролива Аниана, который до сих пор не рассеялся и даёт пищу для ума уже не одному поколению исследователей.
* * *
Флетчер пишет, что «...неистовая буря... и эти потёмки продолжались целых пятьдесят два дня...» – с 7 сентября по 28 октября. Однако случались в этой пятидесятидвухдневной круговерти и дни передышки, во время которых, 15 сентября флотилия Дрейка ещё в полном составе, из трёх судов (после прохода Магелланова пролива), в шесть часов после полудня наблюдала неполное лунное затмение, что позволило впоследствии при сопоставлении фазы лунного затмения и времени наблюдения Дрейком и в Лондоне, определить долготу, на которой находились в тот момент английские мореплаватели – немногим более 80° западной долготы от Лондона. Это, предположительно, где-то на шесть градусов, или в переводе на мили, с учётом длины дуги параллели для 53° широты, – немногим больше 200 миль (или около 400 км.) к западу - юго-западу от Cabo Deseado (выход из пролива Магеллана). В период времени, с 7 сентября по 7 октября, вероятно где-то в середине этого периода, когда позволила погода, Дрейку удалось определить крайнюю южную широту, на которой оказались английские суда – 57 с небольшим градусов. 30 сентября (28 сентября — Нуньо да Силва) в бушующих волнах сгинул барк Marigold, а 7 октября, ближе к ночи, Golden Hind и Elizabeth ненадолго укрылись от непогоды в гавани где-то севернее западного входа в Магелланов пролив. Запись Нуньо да Силва в бортовом журнале отражает это событие так: «7-е. Достигли суши на 51 градусе и стали на якорь». Через несколько часов, 8 октября, налетевший новый шторм разлучил эти суда теперь уже до конца плавания. По воле шторма или своего капитана Elizabeth оказалась опять в проливе Магеллана, где капитан Джон Винтер, недалеко от входа в пролив за мысом Десеадо нашёл подходящую гавань для стоянки и устроил то ли стрельбы, то ли большой костёр, пытаясь привлечь внимание Дрейка, если бы тот оказался поблизости. По берегам гавани росли деревья с “наклонёнными под бременем погоды” стволами и крупными ярко-зелёными листьями, отвар из коры этих деревьев помог команде Elizabeth справиться с цингой. Капитан Винтер три недели ожидал появления Ф. Дрейка, в это время моряки поправляли своё здоровье противоцинготным отваром, ловили крупных моллюсков и заготовили большой запас целебной коры. Гавань они назвали Портом Здоровья (The port of Health). По истечении трёх недель напрасного ожидания, предположив, что шансы выдержать буйство стихии, которого они благополучно избежали, у Golden Hind были слишком малы, капитан Джон Винтер предложил команде, ввиду неопределённости положения из-за отсутствия генерала и не будучи уверенным, после недавно перенесённой штормовой встряски в благоприятных ветрах для Перу, возвращаться назад в Англию. Это предложение вроде бы всех устроило и 1 ноября Elizabeth оставила Порт Здоровья, направившись в Англию, куда прибыла, спустя семь месяцев, 2 июня 1579 года. Кора, что привёз Винтер в Англию, быстро приобрела известность, оказалось, что деревья были корицей, и вскоре попали в рецептурные справочники под названием корица Drymis winteri, а сам капитан Винтер, как бы оставивший своего генерала, попал в тюрьму до прояснения ситуации с Дрейком.
Ну а тем временем, пока команда Elizabeth переводила дух и поправляла своё физическое состояние в Порту Здоровья, жестокий шторм гнал Golden Hind на юго-восток, где ей снова пришлось противостоять ураганному западному ветру и «гигантским водяным горам», стремившимся всей своей мощью бросить маленькое судёнышко на «видневшиеся невдалеке горы». Измученная команда прилагала неимоверные усилия для предотвращения этого соприкосновения и «небо», смилостивившись над ними, подарило два дня передышки. «Золотая лань» оказалась среди островов, «...лежащих к югу от Америки, через которые мы переходили от одного моря к другому...». На островах, изнурённые противоборством со стихией мореплаватели, нашли дрова, пресную воду, и полезные травы, которые «оказали большую помощь и освежили наши уставшие и болезненные тела.». Почти у всех были опухшие дёсны и ноги, сок из трав по указанию Ф. Дрейка добавляли в вино и тем исцелялись от цинги. Обсервация места показала, что они находятся на 55 градусе южной широты. Стоя на якоре меж островов, англичане сделали очень важное наблюдение: «...мы обнаружили, что воды там имеют сквозняк и свободный проход...», то есть ими было обнаружено наличие морского течения, что, как известно, соответствует действительности.
Затишье не продлилось долго и вот уже «...ветры возвращаются к своим старым привычкам и моря бушуют в их прежней манере...», не выдержав напора стихии, лопается якорный канат, и опять «терпящий бедствие корабль и беспомощные люди» становятся игрушкой безумного моря, «...которое их швыряло, как мяч в ракетке.». Ещё более ужасающей силы ветры и беспрерывный шторм, громадные волны и близость подветренных скал о которые эти ветры стремились разбить их последнее прибежище, якоря, не достигающие дна и никакой надежды на спасение, если только «...всемогущий Бог не должен проложить нам путь» к этому спасению. Люди отчаянно молились и Бог «...увидел наши слёзы и услышал наши смиренные прошения, соединённые святыми обетами» и «...дал нам три дня...». И они снова оказались среди островов, не намного южнее «...от нашей прежней якорной стоянки...», где «...мы нашли людей страны, путешествующих ради своей жизни, с одного острова на другой в их каноэ, как мужчин, женщин, так и детей младшего возраста, завёрнутых в шкуры и висящих на спинах их матерей...». Здесь, переходя от острова к острову, английские мореплаватели нашли себе дрова, воду, травы и обнаружили, что «Самый крайний мыс или мыс всех этих островов находится рядом с 56 град., за которым нет ни материка, ни острова, которые можно увидеть к югу, только что Атлантический океан и Южное море встречаются в самом широком и свободном просторе.» (The uttermost cape or hedland of all these Ilands, stands neere in 56. deg. without which there is no maine, nor Iland to be seene to the Southwards: but that the Atlanticke Ocean, and the South sea, meete in a most large and free scope. – The World enc... 1628, p. 44)... Резюме, что называется, наповал – для 1580 года, после того как «Золотая лань» вернулась в туманный Альбион. Объяви об этом Дрейк сразу, у картографов – приверженцев Терры аустралис, наверняка, весь привычный мир перевернулся бы в головах, так как они считали, что Южный материк уравновешивал сушу северного полушария, а у последующих поколений было бы меньше неразрешимых загадок. Но слова-то эти были явлены миру в 1628 году, после экспедиций Схаутена — Ле-Мера, братьев Нодаль, Нассауского флота под командой адмирала Жака Л`Эрмита через вновь открытый пролив Ле-Мер, через который Атлантика на тот момент встретилась с Южным морем и картина частично прояснилась. Отчасти из-за этой-то паузы и возникают, собственно говоря, вопросы к вопросу о проливе Дрейка. Их два:
– был ли Ф. Дрейк на острове, который все знают в настоящее время как остров Горн и
– открыл ли он, в абсолютном значении этого слова, пролив, названный впоследствии его именем?
Координаты острова Горн в современном исполнении – S 55°57' W 67°16', мыса Горн – S 55°59' W 67°17'.
Схаутен и Ле-Мер, открыв 29 января 1616 года Cap de Hoorn, определили широту мыса с палубы «Эндрахта» в 57°48', что, если не принимать во внимание погрешности инструмента и качку, на 1°49' или на 109 миль южнее его истинного положения. На известном портрете Якоба Ле-Мера из голландского издания Антонио де Эрреры «Indias Occidentales» от 1622 года, где он стоит, опираясь на карту южной части американского материка с прилегающими морями широту Caeb van Hoorn можно распознать как 56°48'.
Если бы у Ф. Дрейка в 1578 году была возможность указать долготу, этот вопрос сразу бы прояснился, как и капитана Гранта не искали бы на страницах романа Жюля Верна вокруг всего земного шара по тридцать седьмой южной параллели, потому что «единственным неизвестным» в его истории являлась долгота.
Широта «Самого крайнего мыса...» (предположительно – мыса Горн) у Флетчера (1628) –
«Самый крайний мыс или мыс всех этих островов находится рядом с 56 град. за которым нет ни материка, ни острова, которые можно увидеть к югу...»
Подтверждение словам Ф. Флетчера находим у Джона Дрейка, и это существенно повышает достоверность информации от Флетчера («The World enc... 1628, p. 44»), в его показаниях испанской инквизиции в Лиме от 1587 года –
«...и они пошли в пятьдесят шесть градусов, где нашли очень хороший остров, на котором они подошли и взяли воду и дрова и некоторые травы, которые они знали...» (...en cincuenta y seis grados... – Inquisicion de Lima:causa del capitan Juan Drake)
Запись Нуньо да Силва в бортовом журнале звучит диссонансом по отношению к тексту «The World enc...» и показаниям Джона Дрейка –
«24-е. [октябрь – М.Ч.] Пришли на якорь у острова на 57 градусе ».
Не могу не привести здесь слова Флетчера, упомянутые чуть выше: «Мы не только не продвинулись вперед за эти два месяца, но были отнесены бурей на юг на целых пять градусов.» Другими словами – по истечении двух месяцев, что их трепала буря (начиная с 7 сентября по 28 октября) или – к 28 октября они были отнесены ею на юг на пять градусов. Относительно чего они были отнесены бурей на юг на пять градусов? Относительно выхода из пролива Магеллана, который по наблюдениям англичан 6 сентября был в 52 градусах 30 минутах? Значит та точка, к которой они были отнесены бурей на юг должна быть в 57 градусах 30 минутах. Или чуть меньше, потому что взять высоту светила ночью, когда началась буря и когда они продвинулись чуть северней, они уже не могли (Здесь вспоминается Р. Хаклюйт с его скорректированной (1600, т.3, стр. 734) южной широтой – 57°20'). Или – относительно залива расставания друзей, который, согласно записи Нуньо да Силва от 7 октября, расположен на 51 градусе, исходя из чего внимание переходит на широту в 56 градусов? Но Флетчер приводит конкретный временной период («Мы не только не продвинулись вперед за эти два месяца...»), в начале которого англичане были на широте 52 градуса 30 минут. Широты в 57 с небольшим градусов «57 degress and somewhat better» («The World enc...1628, p.40») флотилия Ф. Дрейка из трёх ещё судов достигала в конце сентября, но никак не по истечении этих двух месяцев в конце октября.
Был ли Ф. Дрейк на острове Горн или не был – это науке, как говорится, доподлинно неизвестно, известен лишь разнобой широт – и это от первых же лиц:
– рядом с 56 градусом ю. ш. (Флетчер),
– 56 градусов ю. ш. (Джон Дрейк),
– 57 градусов ю. ш. (Нуньо да Силва),
– 57 гр. 30 м. ю. ш. (Флетчер – «...были отнесены бурей на юг на целых пять градусов.»).
Долгота – ?
Неудивительно, что после такой неслаженности, да ещё и задержке с печатанием путевых записок на почти пять десятков лет истомлённая интересующаяся публика засомневалась относительно соответствия заявления на открытие Ф. Дрейком мыса Горн истинному положению дел. К тому же Р. Хаклюйт добавил путаницы с крайней южной широтой, достигнутой англичанами п о с л е залива расставания друзей, а это относится уже к острову Елизавета [о. Горн?] – 55°20' или 57°20'?
В пользу того, что Ф. Дрейк был на острове/мысе Горн, говорит:
– широта 56 градусов,
– близость соседних островов – «Это не материк, как полагали спутники Магеллана, а ряд больших и малых островков, за которыми лежит беспредельное море. На южном берегу самого южного из островов...»: из этого можно заключить, что сопредельные острова наблюдались англичанами в пределах прямой видимости, что говорит об архипелаге,
– «...люд[и] страны, путешествующи[е]... с одного острова на другой...» (во времена Дрейка регион la Tierra del Fuego, «...простирающийся от южной части пролива Бигль до мыса Горн» населял народ яаганы (yaaganes) - Espinoza, E. Jeografia descriptiva de la Republica de Chile. 1897, p. 467),
– «Самый крайний мыс или мыс всех этих островов... за которым нет ни материка, ни острова, которые можно увидеть к югу...».
Всё это с большой степенью вероятности допускает факт посещения Дрейком острова/мыса Горн.
Приведя доводы за... то, что Ф. Дрейк был на острове/мысе Горн, ознакомимся с доводами против:
– широта 57 градусов,
– широта 57 град. 30 мин. (52°30' + 5°),
– карта острова Елизавета в виде квадратной баранки с заливом в центре и узким выходом, в очертаниях которого увидеть остров Горн с его изрезанной береговой линией , мягко выражаясь, весьма затруднительно,
– карта, приложенная к «The World enc... 1628», где должны найти наглядное отражение те открытия, о которых говорится в тексте, но там не видно ряда «...больших и малых островков...», там наблюдается только один большой остров, у которого отсутствует юго-западное побережье – лишь размытый фон, сливающийся с океаном, южный мыс этого большого острова, согласно градусной сетке карты расположен на широте ~ 58°30', отсутствует остров Елизавета, «...беспредельное море...», «размывшее» в этом районе берега воображаемого на то время Южного континента, присутствует, но принять, что там «... Атлантический океан и Южное море встречаются в самом широком и свободном просторе.» как-то затруднительно, потому что встреча этих океанов, глядя на данную карту, происходит лишь через узкий пролив Ле-Мер, шириной 16 миль (30 км.), а «...широкий и свободный простор» к востоку от него перекрывает, на момент выхода карты (1628) береговая линия области Magallanica.
– отсутствие каких-либо артефактов, подтверждающих посещение англичанами острова Горн.
– долгота – ?
– оттягивание, до неприличия, с печатанием путевых записок участников плавания и, тем более, отсутствие своевременной организованной публикации судовых документов самого Ф. Дрейка.
К ряду условий, заставляющих сомневаться в том, что Ф. Дрейк был на острове Горн можно добавить такое понятие, как дальность видимого горизонта. Верхняя точка мыса Горн («На южном берегу самого южного из островов мы водрузили большой камень...») находится на высоте 400 метров. Если воспользоваться штурманской таблицей, то дальность видимого горизонта с такой высоты, без учёта высоты глаза наблюдателя, составляет 41,6 мили. Верхняя точка островов Диего-Рамирес находится на высоте 179 метров. Дальность видимого горизонта с такой высоты составляет 27,9 мили. Сумма этих расстояний составит 41,6 + 27,9 = 69,5 мили. Острова Диего-Рамирес отстоят на 62 мили в юго-западном направлении от мыса Горн. При разнице в 7.5 мили верхняя точка островов Диего-Рамирес уже как-то должна возвышаться над линией горизонта (в теории – на 13 метров), видимым с мыса Горн. Можно, конечно, предположить, что был туман или облачность, или англичане имели ввиду строго южное направление, но, тем не менее, острова Диего-Рамирес лежат на ю г о - запад от мыса Горн и, фактически, южнее его.
Широту от Джона Дрейка и Ф. Флетчера (56 градусов ю. ш.) можно принять, скорее всего, за широту, обсервованную Ф. Дрейком. Получается, что два опытнейших навигатора – Силва и Ф. Дрейк – промахнулись с широтой одной и той же точки на целый градус? Маловероятно – это, ни много ни мало, 60 морских миль. Для полной ясности неплохо было бы уточнить (только кто ж нам сегодня об этом скажет):
– относительно одного и того же ли светила проводились эти два замера – Солнца, или Нуньо да Силва, как представитель нации, к тому времени сто лет ходившей в моря к югу от экваториальной линии и не желавший, может быть, лишний раз пялиться на полуденное Солнце, искал на небе Южный полюс мира, чтобы определить свою широту, так же, как к северу от линии определяют её по Полярной?,
– с тверди или палубы проводились оба замера,
– одним и тем же или разными, и какого вида — астролябия (земное притяжение + светило) или градшток (видимый горизонт + светило), инструментами проводились замеры и чем можно объяснить разнобой с датировкой у Силва и Флетчера, и это – скрипя пером на одной и той же палубе? Только ли задержкой в 49 лет с печатанием повествования от Флетчера (1628), после скорых откровений Нуньо да Силва в мае 1579 года в Мехико? Ну а если оба замера принять за объективные, то, допуская обоюдную ошибку в 30 минут, обращают на себя внимание острова [Диего Рамирес], расположенные в 62 милях к юго-западу от мыса Горн на широте 56°30'. Предположение, что Дрейк и его спутники высадились на один из островов Диего-Рамирес, в частности высказал Фрэнсис Чичестер во время своего кругосветного плавания на «Джипси Мот IV». За эту кругосветку Елизавета II, повторив те же действия Елизаветы I по отношению к Фрэнсису Дрейку, произвела коленопреклонённого Фрэнсиса Чичестера в рыцари с присвоением титула «сэр», коснувшись его плеча шпагой Дрейка.
Генри Вагнер же сомневается, что Дрейк «...когда-либо видел...» острова Диего-Рамирес и, более того, – остров Горн:
«Острова Диего-Рамирес расположены примерно на 56° 31' , почти в пятидесяти милях от любой другой суши. Ни в одном из описаний нет ничего, что могло бы гарантировать веру в то, что Дрейк когда-либо видел их, и нет ничего, что указывало бы на то, что Дрейк когда-либо высадился на островах Кейп-Хорн.» – (Wagner, H. Sir Francis Drake's voyage around the world : its aims and achievements. San Francisco, 1926. p. 96)
По-нему, в роли «самого южного из островов» вполне мог оказаться остров Хендерсон (Henderson Island – S 55° 36' W 69° 00'):
«Поскольку с его самого южного острова не было видно суши, а мыс Горн отвечает этому описанию, почти все предполагали, что остров Дрейка на самом деле был островом Хорн, но рассуждения ошибочны, поскольку изучение карты [Fletcher`s Map of Southern South America – М.Ч.] покажет, что такое же описание соответствует самой южной точке острова Хендерсон [Brisbane Head – S 55° 39' W 69° 01' – М.Ч.], которая почти наверняка находилась так же далеко на юг, как и которую он достиг.» (Wagner, p. 95)
Чуть раньше Генри Вагнер подробно описал географическое расположение острова Хендерсон по отношению к соседним островам:
«Здесь были обнаружены индейцы и остановились на четыре дня, в течение которых были взяты дрова и вода. Вероятно, это был остров, который, по утверждению Флетчера, находился в 55° и нескольких минутах, где он сошел на берег, и, увидев, что он на три части градуса южнее, чем любая другая земля, которую можно увидеть, установил камень, выгравировав на нем имя королевы, ее королевский дом, день года и день месяца. Этот остров, по-видимому, был островом Хендерсона, который лежит примерно под углом 55° 36'. К югу от этого места не будет видно, если только день не будет очень ясным, в то время как острова Диего Рамирес примерно в пятидесяти милях видны с вершины горы на северной оконечности острова [о. Хендерсон, Mount Beaufoy, 530 метров – М.Ч. ]. Ближайшая земля к востоку находится в тридцати шести милях... [False Cape Horn – М. Ч.]. Горы на северной стороне острова Хендерсон были бы очень хорошим укрытием от северо-западного ветра для судна на восточной стороне, где, должно быть, стояла на якоре «Золотая лань». (Wagner, p. 84)
«Поскольку Дрейка гнал северо-западный шторм, когда он достиг острова Хендерсон, его правильным курсом было повернуть на север, чтобы укрыться за островом, и это, без сомнения, именно то, что он сделал.» (Wagner, p. 86)
«На любом другом из островов к западу и северо-западу от этого, земли, простирающиеся дальше на юг, всегда можно увидеть, посмотрев на юго-восток, и, похоже, мало места для сомнений в том, что, пока Дрейк и его люди стояли на якоре в этом так называемом «самом южном острове», они не видели ничего в том направлении.» (Wagner, p. 84)
Относительно островов Ильдефонсо Генри Вагнер написал следующее:
«Можно было бы утверждать, что его самый южный остров входил в группу Ильдефонсо под углом 55° 50', но с них почти наверняка можно было увидеть острова Диего Рамирес к югу. Кроме того, они находятся на некотором расстоянии от островов севернее, на самом деле, слишком далеко, чтобы их было видно с них из-за их низкой высоты [30 метров – М.Ч.] над уровнем моря, и ни в одном из рассказов нет ничего, что указывало бы на то, что самый южный остров Дрейка был изолированным или одним из изолированной группы.» (Wagner, p. 86)
Ещё один воображаемый претендент на звание «самого южного острова» Дрейка привлёк внимание своим редким сходством с очертаниями острова Елизавета на карте Флетчера (Fletcher`s Elizabeth Island) – квадратная баранка с бухтой внутри и узким выходом. Это антарктический остров Deception (Обман) — S 62° 57' W 60° 37' – из группы Южные Шетландские острова.
«Этот остров, почти круглый, около 7 миль в диаметре, скованный льдом,... имеет вулканическое происхождение,...Есть также несколько горячих источников, температура некоторых из которых позволяет сварить яйцо. Были обнаружены потоки воды с температурой от 140 до 160 ° F [~ 65,5° C – М.Ч.], выходящие в некоторых местах со сторон холмов и впадающие в бассейн, вода в котором едва была выше точки замерзания.» – (South America Pilot, Vol. 2. 1916, p. 191).
Судя по интернетовским снимкам, сделанным в ноябре, а это май для северного полушария, на острове лежит снег и травы незаметно. На других снимках конца января-начала февраля – лето – вся панорама острова представлена ледниками и вулканическим шлаком. Флетчер ни о каких горячих источниках, ни о ледниках не упоминает. Ни признаков «людей страны», ни их каноэ, ни сравнительного соответствия с маршрутом Дрейка от острова Елизавета (на следующий день встретили два острова с птицами, затем шли тем же курсом на северо-запад, не теряя из вида берег), к тому же южную часть острова занимает ледник высотой 452 метра, с которого далеко видать в южном направлении Пример с островом Дисепшн из разряда фантазий и приведён лишь в качестве курьёза из-за его сходства с островом на карте Флетчера.
В дополнение к представленному выше ряду стоит упомянуть ещё о двух географических объектах, скрытых под водной толщей пролива Дрейка – подводной горе Сарс (или, с навигационной точки зрения, – банка Сарс) и банке Пактолус.
В 194 милях меридионально к югу от островов Диего-Рамирес, в точке с координатами S 59°42' W 68°48', поднимается с морского дна, с глубины 4000 метров, el monte submarino Sars или, по образному выражению чилийского биолога Рикардо Роззи (Ricardo Rozzi), «Эверест Дрейка» (“Everest del Drake”) – самая большая подводная гора между Южной Америкой и Антарктидой, вершина её представляет из себя плато, вытянутое с юго-запада на северо-восток, около 500 метров не доходящее до поверхности моря. Банка Сарс была обнаружена в начале февраля 1934 года в ходе норвежской антарктической экспедиции 1933 - 1934 гг. на судне «Thorshavn» и названа в честь норвежских морских биологов, отца и сына – Майкла и Георга-Оссиана Сарс.
Pactolus Bank, или – Burnham's Bank, обозначена на картах в точке с координатами S 56° 36' W 74° 20', что примерно в 150 милях к юго-западу от архипелага Огненная Земля.
О банке Пактолус навигационный мир узнал в 1891 году, после того как капитан У. Д. Бернхем с судна «Сент Джеймс» сообщил в Гидрографическое отделение Сан-Франциско о том, что 6 ноября 1885 года, идя на торговом судне «Пактолус» из Сан-Франциско в Ливерпуль, при успокоившемся море, на подходе к мысу Горн, они заметили, что вода за бортом изменила свой цвет на желтый. При зондировании в трёх местах лот показал от 67 до 70 фатом (~ 123 метра) с прилипшим чёрным песком и небольшими камнями. Длина подводной отмели в южном направлении была около 30 миль. Обсервация места показала S 56° 36' W 74° 20'. Чтобы не было сомнений в инструментах, на следующий день Бернхем взял координаты у Диего-Рамиреса – показания были верными. После чего информация о новой банке, сообщённая капитаном Бернхемом, была размещена Гидрографическим управлением в очередном Уведомлении морякам за 1891 год и отмечена на карте.
Если теперь на эти географические объекты посмотреть с геологической точки зрения, то вдоль западного побережья Южной Америки проходит конвергентная граница литосферных плит – Тихоокеанской и Южноамериканской, то есть эта граница является зоной схождения этих литосферных плит, а говоря научным языком – зоной субдукции, где тихоокеанская кора опускается под континентальную со всеми сопутствующими явлениями – магматическими извержениями, землетрясением или, по-другому, колебанием земной и донной поверхности (для иллюстрации сколь неспокойно магматическое море в этом регионе можно обратиться к сейсмостатистике и увидеть, что за один только 2020 год на территории Чили и прилегающей морской акватории произошли 285 землетрясений с магнитудой от 4,6 до 7,0. – volcanodiscovery.com). Отсюда, возможно, на поверхности океана могли появляться ранее неизвестные острова, а существующие погружаться под воду.
Это обстоятельство позволило чилийскому профессору Матео Мартинику из университета Магеллана, Пунта-Аренас, Чили, в своей статье «Между мифом и реальностью. Ситуация на загадочном острове Елизаветы Фрэнсиса Дрейка, 2019» сделать осторожное предположение что подводная гора Сарс могла иметь какое-то отношение к «самому южному острову» Дрейка-Флетчера, а Феликсу Ризенбергу – морскому офицеру, писателю, не раз обходившему мыс Горн, бывшему знакомым с самим У. Д. Бернхемом – провести кропотливую работу по идентификации банки Пактолус острову Елизаветы Дрейка. В своей книге «Мыс Горн» Ризенберг буквально маршрутизировал двухмесячные блуждания Дрейка у юго-западного побережья Огненной Земли с временной привязкой его пути на карту, не забывая, при этом, делать поправку на течение.
Но если до банки Сарс у проходящих судов под килём было 1600 футов и навигаторы о ней, скорее всего не вспоминали, то к банке Пактолус, расположенной значительно ближе к поверхности моря на оживлённом маршруте следования судов, со временем стали возникать уточняющие вопросы. Так в ноябре 1939 года, при формировании Антарктической службы США и отправке экспедиции в Антарктику 1939-1941 гг. под командованием контр-адмирала Ричарда Берда (Richard Evelyn Byrd) президент Ф. Д. Рузвельт в своём послании к Берду от 25 ноября высказал пожелание, чтобы «...одно из судов определило протяженность банки Пактолус, расположенной на 56° 28' южной широты и 74° 20' западной долготы». Предпринимались ли действия или какой был получен результат – неясно. Судя по тому, что та же задача стояла и перед пятой экспедицией Р. Берда в Антарктику 1955-1956 гг. можно предположить, что:
не предпринимались, возможно из-за нехватки времени или погодных условий, либо
предпринимались, но полученные результаты отличались от тех, что предоставил капитан У. Д. Бернхем и нужны были дополнительные исследования.
К тому же гидрографы и историки проявляли к банке Пактолус свой интерес и от них к руководству экспедиции поступили соответствующие запросы. Исходя из всего этого 20 марта 1956 г. американское грузовое судно Wyandot, входящее в экспедицию Берда, провело зондирование банки. Минимальная глубина 2040 фатомов (3730 метров) была получена в 7 милях к юго-западу от её положения на карте. Отсюда вывод по итогам зондирования банки Пактолус был следующим: «Если она вообще существует, она не находится в указанном местоположении или рядом с ним».
Казалось бы на этом можно было поставить точку и принять, что банки Пактолус в заявленных координатах нет. Но в 1963 году была сделана ещё одна попытка. Американское научное судно «Элтанин», предназначенное для антарктических исследований в ходе своего 10 рейса в западную часть пролива Дрейка в середине ноября провело исследование квадрата 40 х 54 морских миль, внутри которого должна находится банка Пактолус. Результат поисков, представленный в Отчете о состоянии Антарктики № 60 за декабрь 1963 г. был таков: «Кратковременные поиски банки Pactolus в районе, ограниченном 56 ° 20 ' и 57 ° южной широты и 74 ° и 75 ° 40 ' западной долготы, не увенчались успехом».
Таким образом, история банки Пактолус, от открытия до окончания поисков, продолжалась неполных восемь десятков лет, затем был период фантомной жизни на картах, потом и он прошёл. И как круги на воде остался лишь вопрос – так что же всё-таки это было? Но, что бы это ни было по своей природе, банка Пактолус, наряду с вышеприведёнными вариантами, числится в списке возможных претендентов на звание «самого южного» острова Дрейка.
Теперь, если в этом списке отодвинуть в сторонку явных аутсайдеров, таких как антарктический остров Дисепшн, уединённые банки Сарс и Пактолус, то круг кандидатов сужается до четырёх:
остров Хендерсен – S 55° 36' W 69° 00'
острова Ильдефонсо – S 55° 45' W 69° 26'
остров Горн – S 55° 57' W 67° 16'
острова Диего-Рамирес – S 56° 30' W 68° 43'
Кто из них отвечает на главный вопрос, сегодня определённо не может сказать никто, кроме, разве что, главного свидетеля – резного камня Флетчера. Кстати, памятуя о предполагаемой судьбе банок Сарс и Пактолус, никто не будет и отрицать, что число претендентов могло бы быть и больше, как минимум на одного – какой-нибудь высунувшийся кратер подводного вулкана вблизи берегов Огненной Земли, после ухода англичан и после того, как вулкан проснулся, благополучно погрузился на морское дно и волна, как говорится, смыла все следы.
* * *
Когда в 1618 году голландцы опубликовали в Амстердаме отчёт о плавании Схаутена–Ле-Мера – «Журнал или описание чудесного рейса...» (Iournal ofte beschryvinghe van de wonderlicke reyse... Amsterdam, 1618) – с заявкой на открытие нового пролива в Южное море и южной оконечности американского материка, это задело патриотические чувства англичан и в частности Самюэля Пёрчеса, писателя, продолжателя дела Р. Хаклюйта по освещению путешествий и открытий английской нации. В своих «Пилигримах» Пёрчес дал раздражённую отповедь притязаниям голландцев на приоритет в открытиях южнее Магелланова пролива – мол то, что они считают своим открытием, было открыто задолго до них сэром Фрэнсисом Дрейком: «Я добавлю, что их Новые проливы к югу от Магелана были обнаружены Дрейком раньше, как на карте путешествия сэра Фрэнсиса Дрейка, представленной королеве Елизавете, всё ещё висящей в галерее Её Величества в Уайтхолле... » – «I adde their New Straights Southwards from those of Magelane were discovered before by Drake, as in the Map of Sir Francis Drakes Voyage presented to Queene Elizabeth, still hanging in His Maiesties Gallerie at White Hall... » (Haklvytvs posthumus, or, Pvrchas his Pilgrimes... Vol. 3, p. 461, London, 1625.).
Раздражение Пёрчеса можно понять с той точки зрения, что со времени возвращения Дрейка из антииспанского вояжа, ставшего кругосветным, в английском обществе утвердилась мысль, что это именно он обнаружил, что Магелланова Земля Огней вовсе не часть неизвестной южной земли, а «ряд больших и малых островков» с проливами между ними, и вот через один из этих-то проливов, открытых Дрейком, голланцы и проникли в Южное море, объявив, по мнению Пёрчеса, чужие открытия за свои.
Всё это, как говорится, так, но что касается иного-прочего... С высоты двадцать первого нашего века в словах Пёрчеса можно, при желании, отыскать долю объективности: остров Эстадос входит в состав Огнеземельного архипелага и отделён от остальных проливом Ле-Мер, через который Схаутен и Ле-Мер на «Эндрахте» прошли в Южное море. Что же касается иного-прочего, то с высоты шестнадцатого своего века для Дрейка не была понятна полная картина географической обстановки в данном регионе. Что он, по большому счёту, установил? То, что к югу от западного выхода из Магелланова пролива не материковая земля, а острова, и южнее самого южного острова раскинулось беспредельное водное пространство.
Тут на эту сцену выходят голландцы, и представляют буквально на следующий год по завершении предприятия на обозрение публики описание своего «чудесного рейса» по отысканию нового пути в Ост-Индию. Англичанам здесь, как было упомянуто выше, не понравилась, с их точки зрения, самодеятельность голландцев с их открытиями южнее Магелланова пролива, так как там уже всё до них было открыто Дрейком. В таком случае, как говорил наш старый знакомый граф де Монте-Кристо, «сравним... шутки ради» маршруты Дрейка и Схаутена – Ле-Мера в районе мыса Горн:
1578. Дрейк вошел в восточное устье Магелланова пролива 22 августа 1578, пересёк пролив и вышел через 16 дней, 6 сентября, в Южное море. В ночь на 7 сентября «Золотую лань» захватила буря и увлекла в юго-юго-западном направлении до 57 с небольшим градусов южной широты. Отсюда, используя и, в то же время, сопротивляясь напору западных ветров, Дрейку удалось подняться северо-восточнее к 51 градусу, к островам севернее западного входа в Магелланов пролив. После короткого затишья очередной порыв стихии отбросил его к юго-востоку к 55 градусу южной широты. Два дня передышки и новая буря, ещё более сильная, чем прежде, увлекла Дрейка дальше в юго-восточном направлении и доставила, уж извините, прямо как купца из «Аленького цветочка», к его самому южному острову у 56 градуса южной широты. То были блуждания в потёмках, как писал Флетчер, «...и эти потемки продолжались целых пятьдесят два дня, пока длилась буря.». Тем не менее, потёмки не помешали Дрейку совершить ряд открытий:
Магелланов пролив не водный путь меж двух берегов, а много проливов между островами,
Магелланова Земля Огней не часть неизвестной южной земли, а «ряд больших и малых островков»,
между этими островами есть морское течение к востоку,
самый южный остров,
южнее самого южного острова раскинулось беспредельное водное пространство.
Для безоговорочного признания его заслуг перед географией данного региона нехватало лишь одного – понять, или, лучше, установить, как это водное пространство согласуется с восточным устьем Магелланова пролива. На это у Дрейка ответа не было и карта, приложенная к «The World enc... 1628», ясно говорит об этом.
1616. 20 января Схаутен и Ле-Мер на расстоянии 20 миль от берега прошли широту восточного устья Магелланова пролива. В августе 1578 Дрейк вошел здесь в пролив, чтобы для осуществления своих замыслов попасть в Южное море. При всём желании, и при насущной необходимости в этом, Схаутен с Ле-Мером этого сделать не могли, так как над ними висел запрет нидерландской VOC (объединённая ост-индская компания) имевшей от правительства Генеральных штатов патент на монопольное право использования торговых путей в Ост-Индию через Магелланов пролив и вокруг мыса Доброй Надежды. Купцы, интересы которых представляли Схаутен и Ле-Мер, не входили в VOC, поэтому они пошли дальше на юг.
23 января, при северном ветре, во второй половине дня открыли землю на западе и юго-западе, а также и на юге, после чего взяли курс на восток-юго-восток.
24-го ранним утром по правому борту, на расстоянии одной лиги, обнаружили землю с высокими горами, покрытыми снегом, шли вдоль побережья до полудня, когда земля закончилась, и на востоке увидели другую землю, с высокими горами, между обоими этими землями оказался проход с сильным течением к югу.
Постоянно уворачиваясь от столкновения с бесчисленным множеством китов 25-го вошли в этот проход, ближе к восточной земле, и назвали её Staten Landt, земля на западе получила название Mauritius de Nassau. Западный берег уходил на запад-юго-запад, пошли тем же курсом с северным ветром. К вечеру ветер сменил направление и дул теперь с юго-запада, голландцам встретились «очень большие волны и зыбь, идущие с юго-запада, вода была синего цвета». Они предположили, что перед ними великое южное море – «...de groote Zuyd zee... » (Iournal ofte beschryvinghe... p. 24) и что они нашли пролив, который искали.
26, 27, 28-го – западный и юго-западный ветер, «сильный шторм и бурное море с сильным градом и дождем». Держались к востоку от островов Барневельт, пережидая шторм.
29 января, утром, с юго-восточным ветром продолжили идти в юго-западном направлении. Вечером того же дня обнаружили, что земля к северу от них сменила направление на северо-запад и северо-северо-запад и оканчивается «...в сторону юга у мощного мыса, расположенного на южной широте 57 градусов 48 минут, который мы назвали мысом Хорн. » (Iournal... p. 25).
30-го – большие и очень сильные волны с запада, синего цвета вода, сильное течение с запада: всё это «...вместе давало нам полную уверенность в том, что мы нашли путь, широко открытый в сторону Южного моря».
31-го – после прохождения мыса Горн, при северном ветре шли к югу, в полдень оказались на южной широте 58 градусов без признаков земли, с запада катили большие синего цвета волны, «...что дало нам определенную уверенность в нашем подозрении, а именно, что у нас впереди нет земли, поэтому море широкое и просторное.».
3 февраля – сильный западный ветер, «...в этот день мы были по нашей оценке в сторону юга до высоты Южного полюса 59 градусов 30 минут, но не нашли ни земли, ни каких-либо признаков земли.»
5 февраля – сильнейший шторм, «...мы были вынуждены отпустить корабль на милость и добрую волю ветров и волн.»
6 февраля – «Утром 6-го ветер повернул на южный, мы подняли паруса, взяв курс на запад, около полудня дул северо-западный ветер, и находились на высоте около 59 градусов.... В последующие дни погода была плохой, холодной, снежной и облачной.»
12 февраля «Эндрахт» достиг западного устья пролива Магеллана: «12-го все матросы получили три двойных пайки вина в радостный знак нашей победы, потому что к востоку от нас находился Strate Magellaen.» (Iournal... p. 27). В этот же день новый пролив, через который голландцы прошли в Южное море на совете решили назвать проливом Ле-Мер, в честь Исаака Ле-Мера – идейного вдохновителя проекта, отца Якоба Ле-Мера.
И ещё раз, более внимательно, посмотрим на обстоятельства, что сопровождали открытие Дрейком его «самого южного острова» (остров/мыс Горн ?) и Схаутеном - Ле-Мером – мыса Горн.
Дрейк:
– в ночь с 6 на 7 сентября, сразу после выхода из Магелланова пролива в Южное море, «Золотую лань» захватила «...неистовая буря...» и не выпускала из своих объятий, за исключением отдельных прояснений, до 28 октября,
– на бурю наложились потёмки «...и эти потёмки продолжались целых пятьдесят два дня, пока длилась буря.»,
– берег то появлялся, то пропадал из вида,
– страна, что находится к югу от пролива Магеллана (уточним: к югу от западного выхода из пролива Магеллана), оказалась не материком, а рядом «...больших и малых островков...»,
– открытие в этом ряду самого южного из островов,
– беспредельное море южнее самого южного острова,
– восточнее меридиана «самого южного из островов» Дрейк не заходил, стало быть ему осталась неизвестной дальнейшая конфигурация берегов до восточного устья Магелланова пролива. (На таком основании на страницах «World encompassed...1628» делается общий вывод, что южнее Магелланова пролива «...не материк, … а ряд больших и малых островков, за которыми лежит беспредельное море», где на широком его просторе встречаются воды Южного моря и Атлантического океана. И тут же, не выходя за обложку книги, помещается сторонняя, напрямую не связанная с текстом, карта мира – «A New and accurate Mappe of the World, drawne …», где широкой встрече этих двух величайших водных бассейнов мира, анонсированной в тексте, отражающему как бы состояние на октябрь 1578 года, препятствует выступ области Magallanica, протянувшийся узкой полосой от пролива Ле-Мер, открытому в 1616 году, до южного материка. Легенда на карте рядом с проливами Магеллана и Ле-Мера гласит: «Дважды в нашу эпоху англичане проходили эти проливы: первый был сэр Фрэнсис Дрейк в 1578 году, второй — мистер Томас Кавендиш в 1586 году. – Twise in our age hath theese straights beene passed by Englishmen, the first was by Sr. Francis Drake Anno: 1578 the second by Mr. Thomas Cavendish in the yeare 1586». То есть, согласно этой легенде, Дрейк в 1578 году, не будучи ещё сэром, одновременно прошёл оба пролива, меридионально отстоящие один от другого примерно на 170 морских миль. У голландцев с испанцами, согласно журналам, чтобы дойти от одного пролива до другого ушло до четырёх суток. К 1628 году лишь три экспедиции прошли проливом Ле-Мер в Южное море – Схаутена - Ле-Мера (1616), Бартоломео и Гонсало Нодаль (1619) и Нассаусский флот под руководством Жака Л`Эрмита (1624). По итогам этих экспедиций были составлены карты, с последними географическими представлениями о Магеллановой Земле огней. При сравнении карты из «World encompassed...1628, p. 108» с картой Схаутена («Iournal ofte beschryvinghe van de wonderlicke reyse... Amsterdam, 1618, p. 24») и картой из «Iournael vande Nassausche vloot,... T'Amstelredam, 1626. - титульная страница», просматривается совпадающая подробность – на всех трёх картах ряда больших и малых островков нет, вместо них один большой остров Tierra del Fuego с размытым юго-западным побережьем, хотя на первых картах конца XVI века с отражением плавания Дрейка к югу от Южной Америки присутствует архипелаг из мелких и более крупных островов. Две испанские карты с результатами экспедиции братьев Нодаль – космографов Тершейры («Relacion del viaje … 1621, p.35») и Диего-Рамиреса («Reconocimiento de los estrechos de Magallanes y San Vicente, … 1621, - в начале рукописи перед титулом») выбиваются из ряда с упомянутыми двумя предыдущими – на них замкнутая конфигурация архипелага Tierra del Fuego в виде одного большого острова близка к современной конфигурации берегов. Не исключено, что упомянутые карты, вышедшие из печати с 1618 по 1626 годы, несмотря на «...ряд больших и малых островков...» в тексте и на первых картах с кругосветным маршрутом Дрейка, оказали своё воздействие на размещение в «World encompassed...1628» карты с более поздними представлениями о регионе к югу от Магелланова пролива),
– отсутствие своевременного доступа к судовой документации Дрейка,
– задержка с публикацией путевых записок участников плавания на 48 лет, до 1628 года.
Схаутен:
– 20 января на расстоянии 20 миль от берега прошли широту восточного устья Магелланова пролива ,
– береговая линия поворачивает на юго-восток,
– открытие нового пролива в Южное море,
– берег поворачивает на юго-запад, шли в том же направлении, не теряя берег из вида,
– 29 января открытие мыса Горн,
– берег поворачивает на северо-запад, взяли тот же курс,
– 12 февраля достигли западного устья Магелланова пролива,
– 1617 — Схаутен с судовыми документами прибыл в Голландию,
– 1618 — в Амстердаме опубликован отчёт о плавании Схаутена – Ле-Мера ...
Так открывал ли Дрейк остров/мыс Горн? Четыре с половиной столетия об этот вопрос ломает копья не одно поколение исследователей жизни знаменитого английского мореплавателя. И под треск ломающихся копий лишь только двое всегда знали точный ответ – ОН, да буря, что 52 дня вела Дрейка через потёмки к его «самому южному из островов», не оставив зацепок для идентификации этого острова с островом Горн. Преодолевая сомнения хотелось бы верить, что открывал и многие на этом ставят точку. Но, как говаривали мудрые древние – «Сократ мне друг, но истина дороже». Укреплению такой благоугодной веры не помешали бы тогда какие-нибудь неоспоримые факты, исключающие возможность двойного толкования. Но увы – в туманной вековой дали они... не просматриваются. Маршрут же Схаутена - Ле-Мера очевиден, привязан к береговым ориентирам и не вызывает сомнений в отношении открытия ими для мира мыса Горн.
Продолжение следует.
Наследие фрэнсиса дрейка
© Copyright: Михаил Чеканов, 2020
Свидетельство о публикации №220102000760
Свидетельство о публикации №220102000760
Рецензии