О имени Лаура и любви, миниатюра

     Зайдя в библиотеку он вежливо поздоровался с Ангелиной Аристарховной и заказал книгу сонетов Петрарки, которую ему надоумила почитать Катя, чтобы узнать хоть что-нибудь об имени Лаура. Взяв заказанную книгу, Порываев прошел в глубину зала, где за самым дальним столом уже сидела его юная пассия, увлеченно читая какую-то книгу. Алексей театрально сухо поздоровался с ней и расположился за соседним столом, открыв заветную книгу и углубившись в чтение.
     Через несколько минут к читателям подошла библиотекарь и наигранно сказала:
- Молодые люди, мне необходимо минут на тридцать отойти к Людмиле Аркадьевне, если кто придет, предложите им меня подождать и полистать лежащие на столе газеты и журналы. Когда библиотекарь ушла, Алексей быстро подсел к Лауре, взял ее руки и, глядя в бездонные голубые глаза стал ласково объясняться:
- Ларочка, дорогая, спасибо, что ты пришла и не обижаешься на меня за вчерашнее, да и сегодня вот пришлось этим походом заниматься, мы с Ниной уже к сопке сходили и лыжню проторили, ты ботинки-то примеряла, я ведь с запасом на шерстяные носки их брал. Одевайся завтра, пожалуйста, потеплее, теплые вещи можно взять отдельно, нам выделили автобус, туда вещи и продукты отвезут, а обратно, ведь уже темно будет, сами на нем будем домой возвращаться. Сбор завтра в Доме культуры в девять тридцать, я очень буду тебя ждать, теперь слово за тобой. Лаура привстала, чему последовал и ее собеседник, обхватила голову Алексея в охапку руками и тихо сказала:
- Можно я тебя поцелую, мой нежный и ласковый обманщик, страстно впиваясь губами в губы оторопевшего Алексея.
- Нужно, Ларочка, нужно, голубоглазая моя владычица морей и океанов, пленительница моего бедного и разбитого тобою сердца, - отвечал ей осмелевший молодой мужчина, горячо увлекаясь поцелуем, и крепко прижимая к себе ее изумительно гибкое и разгоряченное в ласковом порыве тело. Принимая более удобное положение и, беря объятия в свои руки, Алексей сдвинул со стола свою книгу, которая упала прямо на ноги Лауры, что заставило ее опомниться от нахлынувших чувств. Достав с пола и раскрыв эту книгу Лаура снова набросилась на плечи  Алексея, наделив его разовым поцелуем, и, глядя прямо ему в глаза  умиротворенно сказала:
- Еще пять минут назад, Алеша, мне казалось, что ты обманываешь меня, встречаясь с Ниной, с сестрой твоего погибшего друга, и даже с этой дамочкой Касаткиной (у которой, признайся мне честно, ты ночевал), хотя теперь вот целуешь меня и, кажется, действительно проявляешь ко мне настоящее влечение. Милый ты мой, даже именем моим всерьез заинтересовался – Петрарку ему подавай.
     Я прочитала много книг о поведении юношей и мужчин во взаимоотношениях с разновозрастными людьми противоположного пола и, анализируя твое поведение, пришла к выводу, что ты сам становишься объектом увлечения тобой, благодарно принимающим их внимание и стремящимся ответить им своим отзывчивым и добрым сердцем тем же. Это действо называется увлечение и для поэтических натур, вроде тебя, оно является характерным. Я не удивлюсь, если ты завтра увлечешься, например, Лизой, которая тоже собралась с нами в поход. Она тоже интересная  девушка, лишь на два года старше меня. Но сегодня, сейчас я не только никого не ревную к тебе, но даже горда тем, что, как мне кажется, нахожусь в твоей широкой душе на первом месте, и, как поется в песне, «И знаю, что я тебе нравлюсь, потому, что ты нравишься мне!»

     Красивая девушка и привлекательный молодой мужчина сели друг против друга и Лаура начала разговор о  насущных, текущих делах:
- Вчера вечером я подслушала разговор родителей о тебе и готова передать две новости, первая – очень хорошая: в новом общежитии-малосемейке, которое скоро откроют, тебе выделяют отдельную комнату, где мы с тобой, если ты захочешь, можем оставаться наедине. Вторая новость плохая: тебя утвердили дублером Силину по глубокой геологической разведке на самом перспективном участке в районе филиала Никольское. Мама очень за тебя заступалась и просила отца оставить тебя на зиму в геологическом отделе нашего рудоуправления и отец, зная к тебе отношение твоего тезки, Первого секретаря райкома партии, обещал в понедельник уговорить тебя остаться здесь на прииске. Мне Рита сказала, что ты уже дал согласие Силину поехать на этот участок, а если тебя утвердили дублером, то значит, как только ты чуть-чуть освоишься, тебя оставят один на один с этими работягами, из которых половина зэков и пьяниц. Алеша, милый мой, скажи отцу, что ты передумал ехать на этот участок в связи с тем, что тебя должны вызвать на зональные соревнования защищать честь республики и кроме того ты готовишься в институт. Я знаю, ты такой сознательный и правильный, что опять во вред себе готов поехать хоть к черту на рога по призыву партии и комсомола. А обо мне  ты подумал, хочешь, чтобы я опять скучала и мучилась без тебя? А ради меня, Алешенька, ты можешь отказаться от этой разведки?
     Порываев понял, что этой девушке он действительно не безразличен и как бы она сейчас ни говорила, он должен совершить поступок, достойный ее глубокого уважения. А это значит, наоборот, упросить директора прииска, ее отца, доверить ему с самого начала самостоятельное руководство разведкой целого золотоносного участка.

     В эту минуту в библиотеку вернулась Ангелина Аристарховна и Порываев не успел высказать Лауре свое отношение к ее просьбе. Продолжать близкое общение в присутствии библиотекаря молодым людям не захотелось, и Алексей предложил Лауре укрыться в комсомольской комнате, чтобы продолжить начатый разговор. Библиотекарь без всяких возражений выдала им на руки книги и с добродушной улыбкой пожелала парочке и впредь крепкой и чистой дружбы.

     В комсомольской комнате Порываев, к удивлению Лауры, усадил гостью напротив себя, достал из своей сумки библиотечную книгу с сонетами Петрарки, и, надеясь затушевать вопрос, который задала ему подруга о его будущей работе, заискивающе спросил:
- Лаура, прости за мое деревенское невежество, я давно никак не решаюсь спросить тебя, откуда у тебя такое редкое не русское, но очень красивое имя, как ты сама? Вечером, когда я стараюсь уснуть, ты в моем воображении, в образе сказочной феи встаешь передо мной, гладишь мое лицо и грудь, и шепчешь: усни, мой дорогой, усни. И стоит мне в ответ прошептать трижды: Ла-у-ра, Ла-у-ра, Ла-у-ра, я тут же крепко засыпаю.
- Ну, дорогой, никогда не думала, что  своим именем я только и могу навевать тебе сон, аналогично тоске и скуке, а не приносить бодрость, радость и удовольствие. – оживленно подхватила разговор собеседница. - Алеша, дай мне твою книгу, я с восхищением ее узнала – Эта книга с сонетами великого итальянского поэта средневековья Петрарки, воспевающего в них практически на протяжении всей своей жизни свою возлюбленную Лауру.
     Когда мне исполнилось двенадцать лет, мама подарила мне тоненькую книжку в бумажном переплете «Петрарка» c двадцатью избранными сонетами из серии «Шедевры мировой поэзии», прочтение которой резко изменило мое отношение не только к своему имени, которое до этого мне совсем не нравилось, но и к учебе, к своим увлечениям. Неделю спустя мама спросила меня: «Теперь ты знаешь, каким легендарным является это имя. Если ты хочешь, чтоб твое имя (а значит и тебя) также воспевали в стихах, ты должна в своих делах и поступках достичь таких высот, которые бы могли вызывать восхищение окружающих. В то время училась я из под палки, дралась с мальчишками и бессистемно занималась физкультурой и чтением всякой ерундовой литературы. В пятнадцать лет уже здесь на прииске я прочитала от корки до корки вот эту самую книжку и уже в Индигирске стала с увлечением заниматься гимнастикой и пением. Разве бы я могла тебе понравиться и завлечь тебя, как ты говоришь, если бы была какой-нибудь бесталанной клушей, носящей это звучное имя, которое я изо всех сил стараюсь оправдать. Вот слушай, что написал Петрарка, ну, например, в 50 сонете (быстро отыскав его в знакомой ей книге):

«Мне хочется тебе, Сеннуччо мой,
Сказать о том, какую жизнь веду я.
Я тот, что был: любя, томясь, тоскуя
Горю Лаурой, верен ей одной.

      Вот лик её, то гордый, то простой,
      То строг, то благ, то хмурясь, то ликуя,
      То сдержанность, то шалость знаменуя
      Он – ласковый, иль гневный, иль немой;

Вот запоет она; вот сдержит шаг;
Вот сядет медленно; вот обернется;
Вот чудным взором мне взволнует кровь;
Вот скажет что-нибудь; вот улыбнется;
Вот побледнеет…Дни и ночи так
Меня томит владычица Любовь!
  ….……………………………………………………..
     Еще  зачитав три  сонета, Лаура вернула Порываеву книгу и сказала:
- Вот, Алеша, как воспевал свою любимую Лауру Петрарка. Он восхищался ее пением, любовался каждым движением ее тела, любя и томясь, тоскуя и горя своей Лаурой, особо подчеркну – верный ей одной. Скажу тебе честно, теперь я поняла,  что взяв эту книгу в библиотеке при мне, ты хотел не только и не столько показать, как увлечен моим именем (теперь верю, что и мной), но и доказать мне, как ты расширяешь свой кругозор и творческие горизонты. Я призналась маме, что до знакомства с тобой уже хотела забросить и гимнастику и пение, сосредоточив все свои силы на успешном окончании школы и подготовке к поступлению в Иркутский университет, который окончила с красным дипломом сама мама.  Но твои непостижимые успехи в спорте, твои проникновенные стихи буквально окрылили меня и мне так захотелось, особенно после этой скандальной фотографии, где мы вместе, угнаться за тобой и быть во всех отношениях не ниже тебя, но разумеется кроме роста. Алексей, с наслаждением слушавший это признание Лауры, вдруг встрепенулся и прервал откровения Лауры своим возражением:
- Ларочка, что ты такое говоришь, да мне ли тягаться с тобой: такой красивой, начитанной, великолепно владеющей своей стройной фигурой и неподражаемым голосом.
     Как-то твоя мама посоветовала мне не сильно увлекаться лыжами, считая, что это не полезное для здоровья увлечение, а лучше продолжить образование в институте, о чем и ты уже мне советуешь в своих высказываниях. Теперь я тебя прошу умерить свой гимнастический пыл и занятия пением и сосредоточься, как ты и собиралась, на школьном обучении, чтоб с золотой медалью окончить школу и поступить в университет. А может быть тебе лучше артисткой стать или гимнасткой, как Лариса Латынина, тебе Светлана Геннадьевна поможет. И знай, теперь ты мне безумно нравишься без всяких там твоих спортивных и вокальных достижений…

Отрывок из романа "Лаура и другие увлечения Порываева"