Медленным шагом между морем и небом

Медленным шагом между морем и небом.

Крупная белая морская чайка схватила клювом выброшенный волной вместе с водорослями некий предмет ярко-зелёного цвета, оттолкнулась двумя жёлтыми лапами от песочной поверхности, затвердевшей от влаги, и взлетела. Следом за ней в небо поднялись ещё две пузатые чайки и, прямо на лету, пронзительно голося, принялись отнимать загадочный предмет. Не желая отдавать желанную добычу, чайка спикировала резко вниз и, слегка задев крылом поверхность воды, выронила вещицу из клюва в набегающую на берег морскую пену. Две оставшиеся птицы какое-то время кружили над морем. Потом одна из них, громко крикнув, резко полетела к песчаному берегу и выхватила предмет, показавшийся из воды. Не успев подняться в воздух, она оказалась в окружении гогочущих птиц, жаждущих заполучить добычу себе.
— Да что там такое происходит? Что это? Вроде не рыба? Цвет неестественно яркий, ещё и штука эта растягивается в разные стороны. Сколько алчного вожделения вокруг неё! А достанется она мне! — крикнула я своему спутнику и стремительным бегом преодолела метров шесть, разделяющих нас с импровизированным птичьим базаром.
Птицы, взволнованные приближающимся человеком, поднялись в воздух с громкими воплями. К моему разочарованию, одна из них уносила в клюве зелёную вещицу. Мне никак не удавалось понять с такого расстояния, что же это такое. Чайка облетела меня полу-дугой и принялась заходить на посадку, когда потоки воздуха выбили из клюва то, к чему было приковано теперь и моё внимание. Я сделала ловкий прыжок, как в игре «фрисби», и поймала предмет в воздухе, не позволив тому упасть в воду. Чайки гневно заголосили, признавая меня победителем.
— Зачем ты взяла в руки эту гадость? Она же грязная! Теперь тебе обязательно нужно хорошенько вымыть руки. С мылом! Долго и усердно, а не так, как ты это делаешь обычно!
— Смотри, это кусочек резинового коврика! У него длинные, вытянутые, словно множество червяков, пупырышки. — заметила я, игнорируя замечание моего спутника. — Наверное, чайкам он показался очень забавной игрушкой. Они же за рыбу так не дерутся, как за этот мусор!
Еще раз бросив взгляд на свою добычу, я со всей силы швырнула её в сторону отдыхающих чаек и сполоснула руки в набегающей волне.
Песчаный пляж пустынен и просматривается до дальних скал, ограничивающих бухту. Здесь редко кто гуляет. И если обернуться назад, то позади на песке заметны только две цепочки наших следов, хаотичные треугольные следы чаек и круглые отпечатки следов, не обременённых символом верности — маленьким кожаным ошейником — собак. Пустынным этот пляж делало не его географическое положение, а тот факт, что сейчас у нас не туристический сезон. Ну а местные жители не считают прогулку альтернативным видом спорта, да и вариантом хорошего отдыха тоже. Медленное передвижение в пространстве — это удовольствие для стариков, младенцев и влюблённых. Мы же не относились ни к одной из перечисленных категорий. Мы были созерцателями. В равномерном перекате с одной ступни на другую, в ритмичном дыхании, мы сонастраивались с окружающим миром, который с момента Великого Вселенского взрыва находился в непрерывной динамике мельчайших изменений.
Мы чудом успели отпрыгнуть от волны, которая, разогнавшись на мелководье, с силой выплеснулась на песчаный берег, разлилась белоснежной пеной и, захватив мелкие камушки и ракушки, понесла все эти сокровища обратно на морское дно.
— Ты, наверное, не поверишь, — говорю я своему другу. — Но мне понадобилось несколько лет, чтобы приехать на море целиком.
— Целиком? Ты такая забавная! — смеётся мой спутник.
— Да, оказывается и так бывает. Ты думаешь, что ты наконец-то приехал туда, куда так стремился изо всех сил, а потом оказывается, что приехал не весь. И где эти части себя ты обронил в спешке, никак не можешь вспомнить. Я приехала и старалась каждый день гулять по морю…
— Странно, я тоже тут гулял, никогда тебя не видел в тот период.
— Говорю же, я приехала не вся, не целиком. Ты просто не мог меня заметить. — теперь уже я смеюсь. — Я думала: вот оно, море! Не на десять жадных дней, когда ты пытаешься урвать каждую свободную минутку, чтобы насладиться им, а надолго. Возможно, настолько надолго, что покажется, что это всё навсегда, и ты сам обманешься, в это уверовав.
— Мне не понять, я же здесь родился и всю жизнь гулял по этому пляжу.
— Да, просто представь, что самая яркая и заветная мечта становится твоей обыденной реальностью, и ты чувствуешь, словно поднялся на иную ступень жизни. Всё вроде бы так же, но ты стал счастливее. Не сиюминутно, когда назавтра ты снова оказываешься там же, где и был, а на фундаментальном уровне. Ты переступил несгораемую черту и этого уже не отнять. Но со мной это произошло только когда я собралась здесь целиком, а случилось это  не сразу. Я ходила каждый день по этому песку, чертила длинной палкой на нём узоры, убегала от волн и разгоняла чаек. И с ужасом понимала, что я не могу это море увидеть, я не могу почувствовать его запах и услышать его прибрежный шёпот. Конечно, я его видела, но не могла его воспринять целиком. Я так привыкла, что область моей зрительной концентрации ограничивается экраном компьютера, максимум — листом ватмана и даже на улице взгляд упирается в бетон однообразных домов, что разучилась видеть открытые пространства. В большом городе не принято дышать полной грудью: с каждым вдохом в твои лёгкие проникает не только кислород, но и выхлопные газы, смешанные с пылью и прочим мусором. Мне пришлось учиться дышать заново, глубже, медленнее, привыкая к чистому воздуху.
Я прерываю свою историю чтобы посмотреть, как мой друг выбирает плоский камушек, прицеливается и запускает по поверхности воды. Шлёп-шлёп-шлёп-шлёп, бульк... Камень подпрыгнул четыре раза и бултыхнулся в воду. Затем мой спутник отряхнул руки от песка и заметил:
— Я догадываюсь, почему ты не могла услышать море. Ты очень много думала, так? У тебя скопилось столько мусора в голове, ты была им так увлечена! Не меньше, чем те чайки куском оторванной резины?
— Да. Я думала так громко, что это заглушало даже шторм. Не смейся! Это не странность, это честность. Неужели ты думаешь, что толпы туристов, регулярно лежащих на этом песке летом, не страдают от той же самой глухоты? Просто им не хватает честности признаться, что они наполовину не здесь и хорошо, если только наполовину. На несколько коротких мгновений мне удавалось уловить звук накатывающих волн, а потом я опять слышала только себя. Я прокручивала в голове задачи разного уровня сложности, находила им решения, придумывала новые. И я не могла остановиться, как бы не старалась.
— Представляю, какие глубокие следы ты оставляла за собой на песке, обременённая столь тяжелым хламом в своей голове.
— К счастью, это могли заметить только собаки да чайки.
Мой спутник обернулся и показал назад, где наши следы уже заносил ветер, играясь песком, улыбнулся и сказал:
— Смотрю, теперь ты практически невесома.
Мы дошли до крайней точки нашего прогулочного маршрута: ржавого от солёной воды забора, обозначающего границу пляжа, пламенеющего на фоне бирюзового неба яркой терракотой. Коснувшись его руками, словно  спортсмены, добежавшие до финиша, мы развернулись и двинулись обратно тем же медленным шагом, прокладывая новые цепочки следов на песчаном берегу, раскинувшемся между небом и морем — этими двумя бесконечно-голубыми стихиями, окутывающими маленький шарик, несущийся в нескончаемом танце мироздания.