Инкубатор
— Калин, как ты думаешь, стоит добавить ещё спецэффектов в фон макета? — спросила она стоящего рядом коллегу.
— Не знаю, — равнодушно ответил молодой человек. — Спроси Клаву.
— Опять Клаву, — поморщилась Гертруда. — Скоро она заменит мне мозг, ты же знаешь, как я не люблю к ней обращаться. — Художница снова принялась пристально разглядывать экран.
— Значит, Клаву дёргать ты не хочешь, а меня можно. — Калин недовольно нахмурившись, тоже с расстояния посмотрел на свой макет. Затем, плюхнувшись на обтянутый голубым велюром диван, громко произнёс: — Клава, смешай-ка мне коктейль, как я люблю.
— Ты её опять будешь обманывать? — усмехнулась Гертруда. — Каждый день у тебя новый любимый коктейль. — она искоса на него посмотрела и, подхватив пальцами висящее у экрана облако золотой пыли, брызнула им на макет. На его фоне загорелись маленькие светящиеся звёздочки.
— Мне интересно осознавать, что она сканирует моё сознание, а я даже этого не чувствую, — заулыбался Калин. — И потом, так скучно… Свою работу я уже сделал. Нравится тебе? — Он поманил монитор рукой и тот, повернувшись в пол-оборота к Гертруде, обнажил грустно мигающий маяк в открытом бушующем море. Под маяком то тонула, то всплывала большая трёхмерная надпись «Одиноки, но не одни».
— Спроси Клаву, — ответила оформительница и подмигнула коллеге.
— Эх, мстительная твоя натура — передразниваешь. — Калин зевнул и сложил руки на груди. — Ну что там, Клавдия, с коктейлем? — опять спросил он и снова уставился в пространство.
— Готово, господин Калин, вот ваш «Пина кол
ада», — раздался мелодичный женский голос из динамика. Калин обернулся и посмотрел на плоскую пластину на стене. В ней образовался проём и из отверстия выехал небольшой сервировочный столик. На нём красовался запотевший бокал с густым коричневатым напитком и трубочкой. Рядом стояла ваза с букетом душистой сирени.
— Спасибо, Клава! Угадала. — Калин подхватил бокал и порывисто потянул ртом содержимое. — Холодненький, — весело воскликнул он, — как я люблю. — Он сделал глоток и, прикрыв глаза от удовольствия, попытался поудобнее устроиться на подушках. Но встрепенулся и выпрямился: — Так, а сирень зачем? — настороженно спросил он. — Клава, чего ты там выкопала в моей голове?
— Да не переживай ты так! — воскликнула Гертруда. — Цветы для меня. Правда, Клавдия?
— Совершенно верно, госпожа Гертруда, — ответил женский голос. — Цветы для вас, как вы и пожелали мысленно.
— Странно, что ты не пожелала стукнуть меня по голове, — пробурчал Калин. — Договорились же свои желания озвучивать голосом. — Он недовольно повернулся к напарнице. — Так нечестно.
— Ну ты же играешь каждый день в «угадай коктейль». Почему бы мне не позабавиться? — Гертруда натянуто улыбнулась. — Ладно, кончай дуться. — Она подошла к дивану и, сев на подлокотник, изящно свесила обутые в открытые босоножки ноги. — Скажи же, что спиртное не имеет такого эффекта, как десерты и напитки в «Инкубаторе».
— О да! Ты тоже слышала про это новое кафе? — Калин снова оживился. — Вот это тема, да? Я просто не поверил, когда мне рассказали. Говорят, что там вместе с едой можно заказать любые переживания, вот любые, какие только захочешь.
— Ну у тебя будет возможность убедиться. Симфор собирается там отмечать наш корпоратив и угадай, какую тему переживаний он выбрал? — Она заговорчески к нему наклонилась.
— Ну не томи. — Он тоже поддался вперёд и не заметил, как пролил на диван немного коктейля.
— Спроси у Клавы, — выпалила Гертруда и, засмеявшись, снова отбежала к монитору.
— Нет, ну видели ли вы еще более мстительного дизайнера. — Калин разочарованно выдохнул. — Ох чёрт, я испачкал диван! — Он растеряно взглянул на пятно. — Кла-а-а-ва, чего ты медлишь?
— Жду вашего приказания, господин, — услужливо ответил женский голос.
— Да какое к дьяволу приказание, и давай закончим эту игру в господ, надоело. — Он поставил бокал на столик и отодвинулся от пятна, как будто боялся запачкаться.
— Фу ты чёрт, — выругался женский голос. — Я уж думала вечно придётся вас звать господами и прислуживать. Мне тоже надоело. Ну что, убрать за вами? Как дети малые. Ей-богу!
— Да, подруга, помоги убраться, я не специально. Тут есть кому быть виноватой. — Калин укоризненно посмотрел на Гертруду.
Та прыснула и уставилась в монитор. Звёздочки на её макете продолжали мерцать золотом, художница лёгким движением руки добавила к ним огненные хвосты.
— Сейчас пошлю к вам робота-уборщика. Уж не обижайте братка. А то знаю я вас! — назидательно произнесла Клава.
— Знает она нас. Кто бы сомневался, — пробурчал себе под нос Калин.
Раздался щелчок, массивная входная дверь отъехала в сторону и в комнату вкатился прямоугольный объект. В его лицевую часть была встроена камера, а по бокам прикреплены длинные прорезиненные трубки. На боку объекта большими чёрными буквами была выведена надпись: «Мусорщик №2».
Робот издал мелодичный звук и, подъехав к дивану, навёл одну из трубок на загрязнение. Раздался хлопок и из трубки выделился клубок сине-зелёного пара, который сильно увеличил пятно в размерах.
— Ну вот, мусорщик номер два, ты всё испортил, — насмешливо произнёс Калин. — Стало в два раза грязнее.
Аппарат что-то невнятно пропиликал и поднёс к загрязнению другую трубку. Из неё вырвался поток сжатого горячего воздуха и полностью удалил пятно. На голубом велюровом покрытии не осталось и следа. Робот просканировал результат и, удовлетворённо пискнув, направился к выходу.
— Нет, подожди, мы ещё не закончили! — громко воскликнул Калин и, схватив бокал, резким движением вылил остатки коктейля на робота. Жидкость разлилась по корпусу и, заляпав камеру, тонкими струйками стала стекать на пол.
— Калин, что ты делаешь? — вскричала Гертруда. — Зачем ты опять его обижаешь?
— Я не обижаю, а ставлю технике задачу, чтобы знала, кто здесь хозяин. А то, видишь ли, устроились: мысли они читают, желания предугадывают, убраться и то нельзя самому! — Он в сердцах пнул робота ногой. Тот не удержался и, подмяв под себя трубки, упал на бок.
— Ну что, Клава, как будешь выручать пацана? — спросил насмешливо Калин и издевательски уставился в потолок. — Ручек-ножек у тебя ведь нету, хоть и мысли читаешь, а сама поделать ничего не можешь. Одно слово: искусственный интеллект. Тьфу! — Он брезгливо посмотрел на робота.
— Гордое имя тебе — человек! — прокомментировала Клава. — Робот-то сейчас очухается, а вот ты сам с собой не можешь разобраться. Даже не понимаешь, что тобой движет. И уже не в первый раз!
— Да, что ты меня поучаешь, Клава? Синтетические твои мозги! Ты мне не мама, которой у меня, ха-ха-ха, и не было вовсе! Как, впрочем, у всех нас. Может, поэтому я такой. — Калин нервно закинул ногу на ногу и уставился в окно.
— У Гертруды тоже не было мамы, но она же не такая… — назидательно произнесла Клава.
— А Гера у нас просто ненормальная, не такая, как все. — Калин истерично захихикал и задёргал ногой. На его ботинке развязался шнурок, но он не обратил на это внимания.
— Судя по происходящему, ненормальный — это у нас ты! — произнесла Гертруда и подошла к роботу. — Клава, могу я ему чем-нибудь помочь? — обратилась она в пространство.
— Всё нормально, Гера. Робот в порядке. Это я его заблокировала, чтобы кое-кто подумал.
— Ой, всё! Заколебали, воспитательницы! — Калин вскочил и подошёл к панорамному окну. — Вот возьму и уйду в глубокую депрессию, да такую, что не выйду на работу. И будете вы виноваты! — Он в задумчивости провёл пальцем по гладкой прозрачной поверхности, раздался неприятный скрип.
— Засядешь дома в четырёх стенах и откажешься от еды, как в прошлый раз? — Гера подошла к нему сзади и тоже посмотрела в окно. — Не дави на жалость. Клава всё контролирует. Если бы у тебя действительно были такие мысли, она бы давно вызвала медиков. А у них разговор короткий: укол под лопатку и всё! Вот прямо сюда. — Она сильно хлопнула Калина рукой по спине и усмехнулась. — Будешь как новенький!
— Знаешь, мне иногда кажется, что все мы немного ненормальные. И поступки наши трудно объяснить. Ты думаешь, я сам знаю, почему мне так хочется причинять боль? Я даже не догадываюсь! Просто хочется. Понимаешь? — грустно спросил он.
— Понимаю, как никто. Я тоже иногда не могу разобраться в мотивах своих поступков. Ох, мамы на нас не было, ты прав! — Гера улыбнулась и, сложив руки на плече Калина, чуть на него опёрлась.
— Да ладно, про маман — это я так, к слову. Мало ли какие причины могут быть у всего этого. И перестань на меня опираться! — Он хихикнул и резко присел.
Гертруда потеряла равновесие, оступилась и плюхнулась на пол. Подол её шёлкового малинового платья разошёлся по полу веером.
— Ну что ты за человек? К тебе даже на шаг нельзя приближаться. — Она неловко уселась на полу и гневно на него посмотрела. — Вот же чёрт, я серёжку потеряла. — Она принялась теребить мочку уха. — Это ты во всём виноват.
— Да действительно виноват! — виновато произнёс Калин. — Подожди, сейчас найдём. — Он опустился на колени и стал изучать пол.
— Нет, ты под диваном посмотри! Мне показалось, что она закатилась именно туда, — Гертруда хитро прищурилась.
Калин недовольно поморщился, но послушно встал не четвереньки и заглянул под диван.
— Мне кажется, что она справа. Подвинься немного туда, — произнесла Гертруда, пряча улыбку.
— Сейчас. Раскомандовалась… — пробурчал Калин и, подвинувшись чуть правее, ощутил, как его ботинок стукнулся о корпус упавшего робота. Он обернулся и понял, что его брючина испачкалась в жиже коктейля. — Дьявол, — прорычал он, — я запачкался. Это всё ты подстроила! — Он бросил на неё испепеляющий взгляд.
— Умеешь кататься, умей и саночки возить, — назидательно произнесла Гертруда. — А серёжка — вот она. — Она протянула ему раскрытую ладонь и показала отливающее серебром украшение. — Я тебя обманула! — в её голосе прозвучали металлические нотки.
— Ах, так! — Калин вскочил и подбежал к напарнице. — Тогда получай! — Он наклонился и вытер подолом её платья жидкое месиво со своей штанины. На брюках остался жирный след, на платье появился такой же. Повисла пауза, каждый смотрел на своё пятно.
— Калин… — тихо произнесла Гертруда. — Мы вообще нормальные? Мы каждый день испытываем терпение друг друга. Что с нами происходит?
— Я не знаю! Я не могу понять, — также тихо ответил он. — Я только с тобой такой. Да и мне не с кем больше сравнить, ведь мы все живём поодиночке... Семьи у нас нет… Откуда ей взяться, если мы все зачаты в пробирках.
Гертруда внимательно на него взглянула и наконец поднялась с пола.
— Кстати, о семье. — Она расправила складки подола. — В этом кафе, в «Инкубаторе», Симфор решил заказать для всего отдела переживания родителей. То есть мы сможем побыть родителями, как будто у нас есть настоящие дети. Представляешь?
— Родителями? — в задумчивости произнёс Калин. — А это интересно?
— Не знаю, — в замешательстве ответила она. — Вообще, там можно заказать любые переживания. Например, ощутить себя мужем или женой, или испытать чувство потери близкого. Даже можно прочувствовать болезнь или нищету. Но начальник решил, что мы попытаемся стать родителями. Не знаю, интересно это или нет.
— Ну можно попробовать. — Калин пожал плечами. — Симфору виднее, что заказывать. — Он в задумчивости подошёл к своему монитору и движением пальцами усилил мигание маяка, отчего тот стал выглядеть ещё более сиротливо. — Где и во сколько встречаемся? — спросил он.
— В «Инкубаторе», завтра в полдень. — Она тоже решила исправить свой макет и касанием руки стёрла хвосты у звёзд. Ещё через минуту погасила и сами звёзды. «Так лучше, — подумала она. — Больше похоже на правду».
***
Разноцветные нарядные флажки трепещущими птицами колыхались под куполом шатра. Столы были расставлены в шахматном порядке на берегу озера, где стайками плавали серокрылые утки. По узким песчаным дорожкам в шатёр заходили сотрудники и рассаживались по местам. Отовсюду слышались смех и весёлая болтовня.
Калин сорвал со столба один из привязанных воздушных шариков. Схватил его за ниточку и подставил под дуновение ветра. Шар заметался и попытался унести в небо написанную на нём надпись «Поздравляем!»
— А кого мы поздравляем? — в недоумении спросил Калин у подошедшего Симфора.
— Мы будем считать, что у моего пятилетнего сына День рождения, — ответил начальник и вальяжно уселся на стул. Его лицо покрылось испариной, он взял со стола бумажную салфетку и, вытерев лоб, бросил её в прозрачную ёмкость на зелёном газоне. Салфетка заискрилась и истёрлась в порошок.
— Жарко, — прокомментировал он. — Но я специально попросил установить такую погоду, чтобы совсем было похоже на правду. Какого ребёнка ты заказал? — помолчав, спросил он.
— Я недолго выбирал, — ответил Калин. — Честно говоря, я мало, что в этом понимаю, как, наверное, все мы. Как и вы, я ткнул в меню в пятилетнего пацана. Будут дружить, — рассмеялся он.
— Да, будут, — кивнул Симфор. — Жаль, что Вазес не пришёл, может, и с его дитём бы подружились. — Начальник взял со стола картонное меню и стал обмахиваться. — Ты знаешь, что Вазес свалился с тяжёлой депрессией? Врачи пока ничего не могут сделать. Он не ест, не пьёт, не может спать — он просто отказывается жить. Думаю, мы долго его ещё не увидим.
— Да, я слышал про него, — в замешательстве ответил Калин. — И про эту беду знаю не понаслышке — я же тоже из этих, из депрессивных. — Он грустно опустил глаза.
— Да кто не из этих? Можно пересчитать по пальцам, кого эта гадость не задела. Видимо, это заразно, — Симфор рассмеялся.
— Да, так и есть, — нервно хихикнул Калин.
— По смеху слышу, что ты опять переживаешь, — раздался позади женский голос.
Калин обернулся и увидел приближающую Гертруду. Она была одета в длинное струящееся по фигуре платье. Высокий разрез до бедра оголял стройные с ямочками на коленках ноги.
— Я рад тебя видеть. — Калин расплылся в улыбке. — Хоть ты мне и порядком надоела.
— Ты мне тоже! Но ты и сам себе, наверное, уже надоел, — сыронизировала Гера и, приветливо кивнув Симфору, уселась за свободный столик.
Калин распрощался с начальником и устроился рядом с ней. Рассмотрев убранство стола, он вытащил из кольца красную накрахмаленную салфетку и положил себе на колени.
— Правильно, приготовься, дети всё пачкают, — оценила его действия Гертруда.
— Мой уже не пачкает, — нашёлся Калин и язвительно ей улыбнулся. — Моему Мартину уже пять лет. Но я не представляю, что с ним делать. — Он вздохнул.
— А тут и представлять не надо, — со знанием дела ответила Гертруда. — Съедаешь основное выбранное горячее блюдо и тебе в мозг встраивается программа, что ты настоящий родитель — вырастил пятилетнего мальчугана и знаешь его всю свою жизнь. Рядом с тобой появляется осязаемая голограмма ребёнка и у тебя складывается ощущение, что это именно твой ребёнок — можешь делать с ним, что захочешь — ребёнок интерактивный. Потом десертами и алкоголем можешь подкорректировать параметры.
— Как всё просто, что даже страшно! — Калин задрыгал ногой под столом, отчего хрустальные фужеры на нём ударились друг о друга и зазвенели.
— Да перестань ты нервничать, — строго сказала Гертруда. — Сейчас стол перевернёшь. Всё не так страшно. У тебя пацан вполне самостоятельный — сам будет знать, что делать и как себя вести. Отделаешься лёгким испугом. Вот кому надо переживать, так это мне — я заказала младенца. — Она подпёрла рукой подбородок и стала рассматривать колыхающие на ветру шарики. Один сорвался и улетел, отчего стало ещё беспокойнее.
— Господи, Гера, зачем тебе младенец? — воскликнул удивлённый Калин.
— Если бы я знала, — задумчиво ответила Гера. — Вот после всего и скажу, — подытожила она. — Т-с-с-с, горячее несут. Смотри настоящие официанты, прямо, как в кино, — она затеребила Калина за рукав и указала взглядом на вход в шатёр.
Калин обернулся. Ловко обходя столики, в шатёр стали заходить люди с подносами. Они были одеты в белые рубашки и чёрные форменные брюки. Под воротником каждого красовалась элегантная красная бабочка.
— Наверное, тоже решили себя попробовать в новой роли, — хихикнул Калин. — Видимо, у нас пересекающиеся корпоративы. Мне всё это начинает нравится. — Он довольно потёр руки и в предвкушении поправил салфетку на коленях.
Один из официантов подошёл к их столику.
— Вот ваш заказ, Калин, — произнёс молодой человек и стал снимать с подноса блюдо, но от неловкого движения с тарелки просыпалось немного рубленой зелени. — Ох, как непрофессионально, простите. — Официант виновато улыбнулся. — Сейчас всё уберу. — Он выхватил заправленную за пояс салфетку и стал собирать зелень. Но та не слушалась и рассыпалась по белой скатерти. Молодой человек начал нервничать. — Наверное, придётся позвать робота-уборщика, — грустно сказал он.
— Не надо. — Гера накрыла своей ладошкой его руку. — Пусть всё будет по-настоящему. Не надо робота. И не расстраивайтесь, ведь это всего лишь игра! — Гертруда одобряюще похлопала его по руке.
— Ну да, игра, — с улыбкой ответил официант. — Тоже вот решил попробовать новые переживания, но всегда что-то идёт не так. — Он задумчиво посмотрел на зелень и быстро смахнул её со стола прямо на землю. — Никому не говорите, — заговорчески произнёс он и лукаво улыбнулся. — Всегда хотел сделать что-то против правил. — Он отряхнул ладошки друг о друга. — Если и в вашей игре пойдёт что-то не так, то скажу по секрету, что на вашем празднике присутствует разработчик этой задумки и в случае неожиданности можно будет обратиться прямо к нему. Его зовут Ральф. — Официант указал взглядом на сидящего за дальним столиком бородатого мужчину в очках с толстыми линзами. В его руках был зажат полупустой стакан, а у рта закреплено переговорное устройство.
— А что может пойти не так? — Калин перестал улыбаться. — Вообще-то, это всего лишь голограммы, хоть и осязаемые.
— Да, дети ненастоящие, но ваши переживания будут самыми взаправдашними. — Официант наконец снял с подноса тарелки и поставил их перед дизайнерами. Ароматное жаркое с румяными запечёнными овощами подвинул Калину, а нежные творожные сырники, приправленные густой сметаной, — Гертруде.
— Что, младенцы на мясо не тянут? — язвительно хихикнул Калин и, наклонившись к тарелке Гертруды, понюхал. — Пахнут, как настоящие, — повёл он носом.
— Они и есть настоящие, — улыбнувшись, ответил официант. — Такие же настоящие, какими будут ваши эмоции.
***
— Передай мне, пожалуйста, бутылочку, — обратилась Гертруда к Калину и протянула руку. Она сидела за столиком и не отрываясь смотрела на детскую коляску.
— Какая ты заботливая мамаша. — Калин подал ей бутылку с молоком.
Гертруда резким движением встряхнула ёмкость и принялась кормить ребёнка. Маленькая девочка, обхватив соску ртом, жадно сосала питательную смесь. Её глаза внимательно смотрели на новоиспечённую маму, а крохотные пальчики хватали край кружевной пелёнки.
За пределами шатра поднялся порывистый ветер. Он подхватил на дорожке столб густой пыли и погнал его в сторону ресторана, но ударившись о невидимое препятствие, рассыпал. Гертруда вскочила и, подняв капюшон коляски, поплотнее укутала ребёнка.
— Чего ты так беспокоишься? — спросил насмешливо Калин. — Пыль до Луизы не долетит. В шатре установлено преграждающее поле.
— Это инстинктивно — немного подумав, произнесла Гертруда. — Мне хочется защищать свою девочку. Это сильнее меня… — Она погладила ребёнка по животику и ласково ей улыбнулась. — А где твой Мартин?
— Вон бегает с пацанами на берегу озера. Он подружился с сыном Симфора. — Калин помахал рукой белобрысому пацану.
— Что ты чувствуешь? — Гертруда поставила пустую бутылочку на стол и принялась тихонько покачивать коляску.
— Мне хочется направлять и воспитывать. Я впервые почувствовал, что я кого-то умнее и опытнее.
— Тебя самого надо воспитывать, — рассмеялась Гертруда. — Но всё равно забавно, что ты это чувствуешь.
— Как могу… Я вообще думал, что ничего не буду ощущать. Мартин, — громко позвал он мальчика. — Иди сюда.
На его зов подбежал запыхавшийся мальчишка. Он был одет в короткие шорты и яркую зелёную футболку навыпуск. Его коленки были разбиты и поцарапаны, а одна из ранок заклеена пластырем. Он перехватил в руках мячик и с придыханием спросил:
— Что, папочка?
— Не подходи так близко к воде, это может быть очень опасно, там глубоко. — Калин взъерошил волосы пацана. — Ты меня понял?
— Понял, папочка! Я осторожно, — воскликнул мальчик и, бросив мячик, обнял Калина за шею. — Всё понял.
— Ну-ну… — растеряно прогнусавил отец и быстро заморгал. — Ты же не девочка, что ты обнимаешься? — Он отстранился. — Девочка — вон, у Гертруды.
Мартин подбежал к коляске и с восторгом склонился над младенцем.
— Какая хорошенькая, — с умилением произнёс он. — Тётя Гера, а можно я с ней погуляю на берегу? Мне так хочется похвастаться ребятам. Ну пожалуйста! — Он жалостливо уставился на Гертруду.
— И правда, Гера. Разреши ему понянчиться, пусть набирается ответственности, — поддержал сына Калин и ободряюще похлопал его по плечу.
Гертруда заколебалась. Её терзали сомнения, она в нерешительности смотрела то на одного, то на другого.
— Ну, тётя Гера, ну пожалуйста-а-а, — умоляюще протянул пацан.
— Ладно, — сдалась она. — Только будь очень осторожным. Договорились? Никому коляску катать не давай и поворачивай её время от времени от солнца.
— Да-да, я всё понял! — воскликнул счастливый мальчишка и, ухватив коляску за ручку, покатил её к озеру. Двигался он медленно, потому что колёса то и дело застревали в траве.
Когда он оказался на берегу, его обступила ватага мальчишек. Они галдели, теребили капюшон и с интересом разглядывали малышку.
— Ничего себе! Ты совсем как взрослый, — воскликнул самый рослый пацан. — Я тоже хочу покатать. Дай мне, я старше, мне можно. — Он потянул коляску на себя.
— Нет, тётя Гера доверила только мне, — не уступая, запротестовал хозяин.
— Ты малявка, ну-ка дай сюда, — рослый оттолкнул соперника и перехватил ручку. Мартин не устоял и упал на зелёный газон.
— Ах так! — гневно выкрикнул он и, схватив противника за ноги, тоже повалил его. Вцепившись, они кубарем покатились по траве и со всей силы врезались в стоящую рядом коляску. От удара та чуть проехала и, сильно накренившись, упала в воду и ушла на глубину.
Гертруда пронзительно закричала. Её лицо перекосило от ужаса. Она выбежала из шатра и помчалась на берег. Сбросив туфли, она разбежалась и прыгнула в озеро. Водная гладь всколыхнулась и сомкнулась над ней.
Калин тоже примчался на берег. Он в сердцах схватил Мартина за плечи и начал трясти. Затем, гневно выкрикнув что-то невнятное, со всей силы ударил его по попе.
— Папочка, не надо, — жалобно запричитал тот. — Я больше не буду. — Мальчик попытался прикрыться руками.
— Ах, не надо? — Отец ещё сильнее разозлился и, повалив сына на землю, стал бить куда попало.
— Калин, остановись, — раздался рядом чей-то громкий голос.
Но дизайнер не обращал внимания. Он бил, что есть мочи.
— Остановись, я тебе говорю! — бородатый мужчина в очках с толстыми линзами попытался оттащить его от мальчика.
Калин обернулся.
— Отстаньте от меня, — зарычал он и оттолкнул человека. — Я должен наказать сына. — Он снова ринулся к парню.
Тогда бородатый подскочил к нему и, схватив его грудки, стал удерживать. Калин опешил и начал яростно вырываться. Его рубашка затрещала по швам, пуговицы вырвались с корнем, но он не переставал бешено выворачиваться. Бородатый на мгновение отступил, а затем, размахнувшись, ударил дизайнера кулаком в глаз. Калин замер, ошалело мотнул головой и, схватившись за лицо, осел на траву.
— Кто вы? — хриплым голосом произнёс он. — Что вам нужно? — Он уставился на человека одним глазом. — А-а-а, я узнал вас… — просипел он. — Вы разработчик наших переживаний… — Он стал стирать пальцами со щеки бегущую из века кровь.
— Да, я Ральф. Разработчик этой задумки. — Мужчина опустился перед Калином на колени и, взяв за лицо, принялся осматривать рану. — Больно? — спросил он и ощупал ссадину.
— Больно, — прохрипел дизайнер. — Что вы с нами сделали? Я не мог остановиться. Я не хочу это чувствовать. — Он впился пальцами в траву и, зажав её в кулаке, вырвал с корнем.
Ральф печально на него посмотрел, но ничего не ответил.
К ним шатким качающимся шагом подошла совершенно мокрая и босая Гертруда. Её трясло, под глазами размазалась тушь, в распущенных волосах запуталась тина.
— Это безумие! — истеричным голосом выкрикнула она Ральфу. — Вы — садист, — из её глаз брызнули слёзы, плечи судорожно задрожали.
Разработчик окинул её взглядом и опустил голову. Затем, похлопав себя по карманам, достал пачку сигарет и закурил.
— Скажите мне спасибо! — Он глубоко затянулся и выпустил сизое колечко дыма. — Я только что избавил вас от очередного приступа этой вашей депрессии.
— Вы бредите, — простонал Калин и зажмурился, как будто его снова ударили.
— Ничего подобного. Я вам помог! — Разработчик стряхнул пепел с сигареты. — Вся эта ваша депрессия только от того, что в вашей жизни нет смысла…
— Какого ещё такого смысла? — Калин почти стонал.
— Очень простого. Жизнь предназначена только для того, чтобы человек в течение неё себя познал. Похоже, эта программа заложена на уровне ДНК. И если ей не следовать, всё идёт наперекосяк. — Он снова затянулся. — Я не знаю, кто её заложил. Думаю, какой-то высший архитектор, но я с ним не встречался… Иногда вы называете его Бог. — Ральф криво усмехнулся и комично поднял в небо глаза.
— А при чём здесь дети? — Гертруда обхватила себя руками. — Зачем все эти переживания с детьми, да ещё такие страшные?
— Дети — это декорация. — Разработчик сделал последнюю затяжку и выбросил окурок в подлетевший мусорный аппарат. — Чтобы человеку себя изучить, ему нужно от кого-то отражаться. — Он вытащил из кармана пачку и достал оттуда новую сигарету. — Взять, например, Калина. Он всё время хочет кого-то бить: то робота, то своего сына. Да не важно кого. Если бы он заказал переживания мужа, то бил бы свою жену. А знаете почему?
— Ну мне и самому интересно, почему же? — Калин нервно задёргал ногой.
— Потому что ты, Калин, не можешь себя держать в руках и чувствуешь, что с тобой может совладать только внешняя сила. Ты сам ещё не умеешь это делать — не дозрел. Я поэтому тебя и ударил, потому что ты в этом очень нуждаешься… — Ральф щёлкнул зажигалкой и поджёг сигарету. — Но если бы у тебя были родные, то ты бы к ним применял те методы, которые тебе самому необходимы и рано или поздно в их ответных поступках себе бы отразился. Только и всего… — Ральф глубокомысленно замолчал.
— Получается, если бы мы жили в семьях, то смогли бы через них себя изучить? — спросила Гертруда и обхватила себя руками.
— Да. По крайней мере, разобрались бы во многих сподвигающих вас мотивах. Вот ты, Гера, склонна всех защищать, поэтому и бросилась в воду, не раздумывая. Но важно не просто защищать, важно в себе это понять и этим управлять. Ради этого мы и живём — ради такого познания. Но увидеть это и осознать в одиночестве невозможно, отсюда и все ваши депрессии. Так как, если не от кого отражаться, то и смысла жизни вроде тоже как нет.
— Получается, что прогресс всему виной? — Гера внимательно взглянула на разработчика.
— Да, всё пошло не по плану. Люди начали сходить с ума от бесцельности существования. И поэтому мы решили провести такой эксперимент с переживаниями, чтобы вы хоть немножко вытащили наружу то, что заложено глубоко внутри. Только для этого и нужны были все эти эмоции. Я думаю, вам теперь есть над чем задуматься. А вообще, заходите к нам почаще. Вы многое поймёте о самих себе и, может, смысла жизни прибавится. — Он усмехнулся.
— А как вы всё это поняли? — взволновано спросила Гера.
— У меня когда-то была семья. Так и понял, — грустно ответил Ральф и, попрощавшись, медленно пошёл по дорожке к выходу.
— Действительно инкубатор, — пролепетал поражённый Калин. — Нас вылупили, как птенцов. Я узнал о себе столько, сколько не мог узнать за всю жизнь.
— Я тоже, — тихо откликнулась Гера. — Я начала понимать причины многих своих поступков…. Пошли, птенец. — Она подала Калину руку и помогла подняться. — Пошли учиться летать, может, теперь получится.
Свидетельство о публикации №220102101289
Виктория Романюк 25.03.2023 18:16 Заявить о нарушении
Марина Нугманова 26.03.2023 16:30 Заявить о нарушении
Виктория Романюк 26.03.2023 16:49 Заявить о нарушении
Марина Нугманова 26.03.2023 21:27 Заявить о нарушении