Куколка

— Гала, Галочка, иди скорей, папа приехал! — Мария Константиновна, бросив вязание, поспешила к дверям.
Галочка, миловидная темноволосая девочка лет шести, отложила букварь и побежала за матерью.
— Мои любимые красавицы! Как я соскучился! Ну, скорее же, обнимите меня! — раскатистый бас загрохотал в прихожей. Толстый кот лениво приоткрыл глаза, подумав, сполз с дивана и отправился приветствовать хозяина.
Объятия и радостные возгласы продолжались недолго — в дальней спальне заплакал ребёнок, и Мария Константиновна, всплеснув руками, бросилась к сыну. Через пару минут она вынесла к мужу пухлого сонного малыша месяцев восьми.
— Смотри, Сёвушка, папа приехал! Дай папе ручку? Ну, что ты? Забыл папу? Ай, забыл. Папа у нас работает много, чтобы у Севушки всё было хорошо, — ворковала разрумянившаяся Мария, прижавшись к плечу мужа. Тот достал из обьемного кармана пальто небольшую деревянную лошадку и протянул сыну. Мальчик тут же заулыбался и потянул игрушку в рот.
— И у меня чтобы всё было хорошо, — девочка ткнулась головой в бок отцу.
— И у тебя, Галочка, и у тебя, — Афанасий Михайлович погладил дочку по голове, чуть склонившись.
— Мама говорит, ты была умницей, помогала ей, а ещё читать научилась, пока меня не было.
Девочка кивнула.
— Вот тебе подарок за то, — и мужчина вынул из другого кармана что-то яркое.
— Ой, куколка! Да какая прехорошенькая, вся цветочная! Папочка, где ж ты такую взял?
— Нравится?
— Очень!
— Вот и играй на здоровье. Куколку мне в дальней губернии тетушка одна дала. Велела сказать, что куколка не простая, а чудесная, да помощницей тебе будет, береги её.
— Как же это?
— Про то не знаю.
Галочка разглядывала куколку: мягкое тельце в ситцевом платье с яркими цветами, нитяные волосы, длинные-длинные; верхняя часть была собрана в две косы. Какая может быть помощь от такой игрушки? Но спорить со взрослыми не полагалось, так что, поиграв немного, девочка бережно положила куколку в ящик комода.

Неизвестная тетушка из дальней деревни оказалась права. Куколка была рядом с Галочкой и в 1930, когда вся семья заболела тифом, а маленький Сёвушка не смог победить болезнь, и в 1939, когда отца, Афанасия Михайловича, увезли туда, откуда не возвращались многие и многие. Куколка чудом сохранилась и в годы войны — маленькая шитая игрушка не представляла большой ценности ни для кого, кроме хозяйки. А для Галины она была напоминанием о не самом простом, но счастливом детстве, когда у нее были папа, мама и младший братик, а жизнь казалась волшебством.
Вечерами Галя, уже взрослая и замужняя, мысленно разговаривала с куклой, а то и подолгу сидела у мамы в комнате и они вспоминали, вспоминали.
Каждый вечер куколка отправлялась на полку у кровати Галины.
Когда родилась Настасья, старшая дочь, когда в 1951 умерла мама, Мария Константиновна, когда появилась младшая, Алёнка — куколка была рядом, разделяя все радости и горести жизни своей хозяйки. Нитяные волосы поблекли за годы, ситцевое платье выцвело, но воспоминания, которые хранила кукла, были яркими, как и много лет назад.

Прошли годы, выросли Галины дочки, вышли замуж и теперь привозили внуков на каникулы, а Галина радовалась и забывала о возрасте. Старшие внуки были непоседливые шумные мальчишки-погодки, обожали бегать по двору, играть в войнушку или индейцев. Младшая же, Катюша, была тихой девочкой, жившей в мире фантазий: в шесть лет она больше всего любила сочинять сказки и рисовать к ним картинки.
Занять внуков чем-то одним было непросто, но Галине удавалось изредка придумывать общее, одинаково увлекательное занятие.
В этот раз было решено пойти в Музей игрушек. И каково же было удивление Галины, когда в одной из витрин она увидела близняшек своей куклы: те же блёклые нитяные волосы до пят и ситцевые платья; те же аккуратные головки, не имеющие лиц в привычном понимании, но зато украшенные цветами. С удивлением Галина прочитала, что куклы эти — уникальная находка, редкий экземпляр народного творчества, а создавала их в конце XIX-начале XX века мастерица Анна Ильинична Семёнова, жительница деревни Петровки Смоленской губернии. Деревня та сохранилась до нынешнего времени, но наследников у мастерицы не осталось, а учеников в своё время она не брала. И музей теперь по всей стране ищет её работы, особенно, 1920-х годов: выяснилось, что в последние годы жизни она дарила своих куколок людям из разных мест, да в каждую куколку вкладывала секрет.

Галина долго стояла у витрины, раздумывая и аккуратно трогая пальцем свою куколку, лежащую в сумке. Расстаться с памятью детства, подарком отца, талисманом? Нет. Она сохранит этот оберег в семье. Только вот что за секрет вложила мастерица в эту куколку? Обычно с удовольствием гулявшая с внуками, в этот раз Галина еле дождалась вечера, когда за детьми приехали родители. Накормив всех ужином и проводив домой, Галина достала куколку, положила перед собой на стол и стала проверять каждый миллиметр мягкого тельца. Как за столько лет она могла что-то не заметить? Впрочем, и сейчас найти что-нибудь выделяющееся у Галины не вышло.

На следующий день она поехала в музей к открытию, рассказала, что является обладательницей семёновской куколки и попросила провести ей индивидуальную экскурсию. Оказалось, что секрет каждой куколки — в переплетении нитей в причёске. Каждый раз оно было другим. То ли мастерица просто скучала, то ли пыталась передать какое-то скрытое послание — так никто и не понял. В музее было три куколки, сделанные Семёновой, и все они были разными, походя друг на друга, как сёстры, но не близнецы. Сравнив их мысленно со своей, Галина поняла, что на её куколке и платье подлиннее, и ленты в косах пошире; сами же косы сплетены хитро: из одной две, из этих двух — три; нижние пряди были свободны.

Всё осталось, как было. Куколку днём Галина носила с собой, а ночью оставляла на полке у кровати. Из музея звонили ещё не раз, но в конце концов получили только фотографии куклы и твердый отказ, и более не настаивали.
Галина поискала деревню Петровки, поняла, что это та самая, где воевал её муж, счастливо избежавший гибели и вернувшийся с войны живым. На все страхи жены шутил, что уж Петра да в Петровках убить никак не могли, вот и живой. Не убили, но и невредимым не остался. На десятилетие Победы тихо ушёл — старые раны не давали покоя и сердце не выдержало. Куколка выслушивала отчаянные слова Галины, оставшейся с детьми без мужа, теплела в дрожащих ладонях, а цветы на платье становились ярче от пролитых на них слёз. Прожили и это, и жили дальше.

Как-то Катюша, гостившая на каникулах у бабушки, попросила разрешения поиграть куклой. Галина удивилась — девочке минуло восемь, куклы уже не по возрасту, но ей ли было изумляться. Попросив обращаться с дорогой сердцу игрушкой бережно, Галина дала куколку внучке. Убедившись, что девочка вполне аккуратна, разрешила впредь брать куклу по желанию.
Вечером заехала в гости Настасья, старшая дочь Галины, и, против обыкновения, не спешила, а села пить чай с привезёнными конфетами.
— Чую, разговор у тебя есть? — Галина Афанасьевна налила свежего чаю и присела рядом с задумчивой дочерью. Та подняла взгляд на мать и улыбнулась.
— Всё хорошо, мамочка, я только немного волнуюсь: малыш у нас будет, а мне уже сколько лет-то.
— Настя, милая, что ты! Ты у меня красавица, молодая ещё, да и Виктор у тебя муж, что надо, а отец какой замечательный! Мальчики его очень любят, да ты и сама знаешь. И я ещё не совсем старуха, неужто меня не хватит на ещё одного мальчишку? Или вот такую умницу, как у Алёны, — Галина кивнула на вошедшую в кухню Катюшу.

— Бабушка, а папа не звонил?
— Нет, Катя, ещё не звонил. Я скажу сразу.
И тут, как по волшебству, раздался телефонный звонок.
— Да, Сережа, здравствуй! Ну, как?
— Всё хорошо, мама Галя. Алёна звонила, говорит, такие щекастые пацаны получились! И голосистые! Целый хор там у них.
— Ну, вот и счастья прибавилось! Поздравляю вас, Серёжа!
Девочка стояла рядом, прислушивалась к отцовскому голосу в трубке и тревожно-счастливыми глазами смотрела на бабушку — как-то жизнь изменится теперь, с появлением братьев.
Положив трубку, Галина Афанасьевна обняла внучку.
— Всё хорошо, милая, не волнуйся. Мама тебе привет передаёт и говорит, что мальчики на тебя маленькую похожи. К выходным их выпишут и будете все дома.
— Ну, вот, Настюша, — обернулась Галина Афанасьевна к дочери, — и ещё радость в семье. Дети всегда в радость. И твое дитятко будем ждать, а как родится, любить и беречь. Вон какие у нас старшие красавцы!
Настасья вздохнула и улыбнулась. Тревога отпустила, на сердце стало легко — мама всегда умела успокоить и настроить на добрый лад, так вышло и сейчас.

Проводив дорогих гостей, Галина по давней привычке села на кухне с куколкой, вспоминая прожитый день, и обратила внимание, что волосы у куклы переплетены как-то по-новому. Раньше коса делилась на две и из этих двух выходило три, дальше нитки оставались свободными. Сейчас же оказалось, что каждая из двух косичек, выходящих из главной, делится в свою очередь ещё на три, а свободной длины и не осталось вовсе.
Задумалась Галина Афанасьевна, и как толкнуло изнутри: да это же дети её! Первая коса, основная, начальная — она сама; на две расходится — это дочки её, Настя и Алёна; а дальше  — детки их, у каждой по трое, считай.

Вспомнила Галина детство своё, отца, яркую куклу в его руках и поняла, что тогда было две косы, одна для неё, Галочки, другая для Сёвушки, маленького её брата. А потом кукла помнилась уже с одной косой. Ни разу не могла вспомнить Галина, когда же прическу кукле успела поменять, а потом и на дочек думала, и на Катюшу, а теперь стало ясно, что не сама косы переплетала. Куколка не только поддерживала хозяйку, но и рассказывала, что будет, только надо было уметь понять.  А почему же не появились раньше косички? Может, потому, что Алёна уж совсем тяжело беременность ходила, и врачи пугали разным, но вот всё хорошо, и дети здоровы, и Алёна. А Настин малыш, хотя не рождён ещё, но уже в их семье, и они встретятся в назначенное природой время.

Прошла зима. Галина с удовольствием приезжала к дочке, гуляла с малышами или забирала после школы к себе Катю.
В апреле семья стала ещё больше — родилась у Насти девочка, названная Марией, в честь прабабушки. И снова завертелась карусель встреч, прогулок.
На день рождения Галины Афанасьевны в начале июня собрались все: две дочери с мужьями и шестеро детей, считая младенцев. Куколка в своём стареньком платье была важной гостьей на этом празднике, а её замысловатая прическа, секрет которой Галина, наконец, разгадала, радовала взгляд.

Прошли годы, новый век начался, прошлый подёрнулся дымкой и казался давно забытой сказкой, где грустной, где страшной; но, по счастью, и светлых страниц в ней хватало. По-прежнему вечерами Галина Афанасьевна садилась у окна, держа в руках куколку, и поверяла ей свои мысли. Чувствовала, что здоровье подводит, возраст берёт своё и решила, что талисман свой передаст любимой старшей внучке. Уж очень хотелось, чтобы Катюша нашла, наконец, своё счастье, и в её доме зазвучали радостные голоса и детский смех.

Так и вышло: когда не стало Галины Афанасьевны, куколку взяла себе Катюша, Катерина Сергеевна, живущая работой и совсем не думающая о семье. Так всем казалось.
Кате тяжело было свыкнуться с мыслью, что бабушки больше нет, поэтому кукла долгое время была убрана с глаз подальше. Но однажды она всё-таки решилась: достала куколку из коробки на антресолях, сшила ей новое платье, а саму аккуратно постирала, расплела нитяные косы. На следующий день как-то само собой получилось, что куколка перекочевала с полки в сумку и поехала с Катериной на работу.

Как обычно, дел было много: подбор материала, контроль вёрстки, несколько телефонных интервью, собеседование с кандидатами на свободное место в отделе. Наконец, настало время обеда. Коллеги шумной толпой ушли в кафетерий на первом этаже, а Катерина осталась в офисе, радуясь тишине. По привычке, она решила перекусить прямо на рабочем месте, но вместо фруктового батончика и йогурта в сумке обнаружилась бабушкина куколка. Катя улыбнулась: в новом платье это была совсем другая кукла, не бабушкина, а её. Катерина разобрала длинные нитяные волосы на прядки и стала плести сложную причёску, но куколка как будто была против: ничего, сложнее простой косы, не выходило. Погасив порыв сунуть упрямицу обратно в сумку, Катя решила заплести то, что получалось само, и через пару минут две идеально-ровные косы красовались на безлицей голове куклы. Оставалось только закрепить концы волос.

В дверь постучали, Катерина подняла голову и увидела шефа. Против обыкновения, он был в хорошем расположении духа: видимо, не зря Катя все утро посвятила только работе, да ещё и подгоняла коллег.
— Что это вы, Катерина Сергеевна, без обеда?
— Я попозже перекушу, спасибо, Илья Семёнович.
— Я захвачу вам что-нибудь, я как раз иду вниз, — и шеф улыбнулся ей совершенно обезоруживающей улыбкой.
Недоумевающая Катерина только кивнула.
"Чудеса, да и только, — подумала она, —  Когда такое было, чтобы шеф кому-то что-то принес, да ещё без просьбы?"
Катя доплела куколке косы и, повинуясь неясному чувству, соединила их внизу несколькими быстрыми движениями.
С куклой в руках Катерина подошла к окну. На подоконнике сидел белый голубь и внимательно смотрел на девушку, потом медленно, будто нехотя, взлетел с подоконника, сделал несколько кругов перед окном и улетел.
Катя вернулась к рабочему месту, усадила куколку у монитора.
— Ну, что, малышка, поработаем с тобой, да?
— Сначала обед, Катерина Сергеевна, — раздался голос шефа от двери.
Катя улыбнулась и поднялась ему навстречу.