Гол

Познакомились мы с Эллой случайно. Я шёл мимо и она никуда не спешила. Элла. Имя ещё такое, как алюминиевый обод у велосипедного колеса. Это потом, много позже, будучи у неё дома, пришло сравнение с колесом, а сейчас я возвращался с футбольного матча, в котором принимал самое непорсе... непросе... непосредственное участие. Последнее, воспоминание, пожалуй то, как забил головой победный мяч в ворота противника. Голова и мяч. До сих пор неясно, что осталось у меня, а что улетело в ворота. Двигался я плавно, предположительно по дну мутного водоёма, где дремало сознание и желал только одного: поскорее вернуться в мир, полный светлых прозрачных мыслей. Совсем не помню момент знакомства с Эллой и всё было бы ничего, не пригласи она меня к себе домой. Даже футболист, казалось, глупее человека не найти и тот должен понимать, что знакомство в таком состоянии закончится чем-то ненужным. Неудивительно, что последние слова были сказаны устами пророка. Оказавшись в гостях у новой знакомой, я нехотя осмотрелся. Всё здесь было каким-то розовым: шторы, диван, обои, шкафы и даже чайник на кухне. Она расположилась на диване и жестом пригласила занять место рядом с ней. Неожиданно раздался звонок в дверь, затем ещё один, но теперь уже требовательный.
— Это он. - прячься в шкаф.
Хозяйка произнесла эти слова без всякого испуга, с каким-то бытовым оттенком безразличия в голосе, от чего мне показалось, что вместо фразы - "Прячься в шкаф" было сказано - "Иди в шкаф." Мой футбольный мяч нахмурил брови.
— Не спорь. Устраивайся там и сиди тихо.
Так и быть. Сейчас мне было всё равно, куда сесть: на крышу восточного экспресса, уходящего в туннель или на крыло самолёта, набирающего высоту, или в шкаф, где принято соблюдать тишину. Слушая происходивший за столом диалог, работу вилками и чоканье рюмками, я мысленно высмеивал кавалера, так не вовремя занявшего моё почётное место.
— Теперь ты будешь вся принадлежать мне! - Говорил он восторженно наполняя бокалы.
Без малейших сомнений, её приятель относился к той породе классических жуликов, что мыслят объёмно в промышленных масштабах и потому сначала семь раз отмерят, а затем ещё семь раз подумают: стоит резать на части или унести целиком. Следующей фразой, он предупредил любые возможные риски:
— Отдам всё и пожертвую всем, чтобы добиться твоей любви.
Сидя в шкафу, я понял, что это надолго. Подтянул к себе висевший на вешалке чехол, где хранилось что-то мягкое и облокотился на него, ибо шея окончательно затекла.
— Отдал бы всё! - Что такое особенное ты можешь отдать, чего нет у других?
Кажется, этот вопрос я задал вслух. Неудобно получилось. Хотя, о каких неудобствах я говорю? Не имея возможности обозревать скромное пространство вокруг себя в естественном освещении, глаза мои стали постепенно закрываться и вскоре я погрузился в сон. Довольно скоро сознание пронзила догадка, что к ней пришёл тот самый вратарь, не сумевший сегодня поймать мяч. Откуда-то слева тренер напористо кричал:
— Главное неожиданность, прыгай, бей головой и сразу уклоняйся в сторону.
Я так и сделал.
От сильного удара, двери шкафа открылись, и толпа фанатов вытолкнула меня наружу. По наставлению тренера, я совершил техничный кувырок в сторону, но именно там оказался обеденный стол, ножки которого тут же подломились и вся посуда, бывшая на нём обрушилась на меня.
— Г-о-о-о-л!
Прокричал я и открыл глаза. Как вести себя дальше в этом эпизоде сна, тренер рассказать не успел.