Изерброк. Глава I

I



«Да, в темное время суток здесь лучше не появляться», – думал Бенджамин Мамушка, аккуратно пробираясь меж рытвин, куч мусора и комков синей плесени. Бетонная дорога – когда-то здесь была дорога – давно разрушилась и покрылась толстым слоем серой грязи.

Легкий ветерок доносил болотное зловоние с той стороны, куда Мамушка направлялся. По обе стороны узкой улицы, по которой он шёл, были нагромождены хибары в три-четыре этажа бетона, фанеры и ржавого железа – застройка, характерная для трущоб. Пейзаж хорошо сочетался с низким серо-бурым небом. В сточных канавах, наполовину заваленных мусором, копошились какие-то существа, то ли крысы, то ли собаки, а может – кошки, или все вместе.

Из хибар, из многочисленных дыр и щелей, за Мамушкой наблюдало множество алчных глаз. Он этого не видел, но чувствовал спиной – неприятным холодком, блуждающим по спине. Для этого района Мамушка был прохожим необычным – в своём макинтоше с пелериной, в своей мягкой шляпе с медной пряжкой на ленте, опоясывающей высокую тулью, он выглядел слишком благопристойно для здешних мест. Что этот господин забыл в нищем районе, кишащем всяческими отбросами общества, мутантами, наркоманами, отпетыми преступниками и стаями бродячих собак?

 Болотный район, в котором Бенджамин Мамушка очутился и по одной из улочек которого с опаской продвигался, нельзя назвать самым криминальным или самым опасным в городе, – есть районы и пострашнее. Но этот район славится как самый зловонный и гадкий район города. Причиной тому – обширное, загаженное химическими отходами, болото, наползающее на район с востока. В дали, на приличном расстоянии от берега, находится заброшенный коксохимический завод, поглощённый болотом. Из темной воды торчат полуразрушенные стены, ржавые остатки конструкций и сооружений.  Это своеобразный рубеж, за которым начинается дикое болото. Там из людей вообще редко кто бывает. Говорят, что оттуда не возвращаются. О том, что произошло, откуда возникло болото, вернее, каким образом оно сделалось таким обширным и зловещим – ходят легенды. Району трущоб, примыкающему к болоту, дали название «Болотный» или «Болотное», а самому болоту – «Чёрное болото». Развалины коксохимического завода время от времени озаряются загадочными вспышками; порою с той стороны доносится леденящий душу вой. В общем, тревожное и таинственное место. И, несомненно, там живут опасные мутанты.

В самом Болотном районе, на твёрдом берегу, в юго-восточной части метрополии, тоже обитают какие-то не совсем ясные создания. Видимо, сказывается близость болота. Много прокаженных с изуродованными до неузнаваемости человеческого вида телами, со множеством наростов, опухолей или язв; много наркоманов, то есть уже не просто наркоманов, а перерожденных. Какие-то маньяки, каннибалы, сумасшедшие, самое дно человеческих сточных канав, всё городское отребье, не принятое на других окраинах, нашло себе прибежище здесь. Отверженные.

 Преступные кланы воров, работорговцев и сутенеров брезгуют этим местом, этой главной клоакой города.
Полицейские, не говоря уж о прочих государственных службах, не появляются здесь никогда. Между тем Болотный район довольно обширен, а если считать вместе с заболоченной территорией до границы коксохимического завода, он просто огромен. По сути, это отдельный темный и зловонный город. Здесь есть свои внутренние торговые отношения, большей частью – натуральный обмен, где непродовольственный мусор обменивается на пищевые отходы, тяжелые наркотики на топливо, табак на холодное оружие, ценные животные-мутанты на галлюциногенные грибы и т.п. Но населен район не густо. Много хибар и бетонных клеток пустует, время от времени в них появляются бродяги и жгут костры. Потом исчезают.

Бенджамина Мамушку заставило явиться в этот не самый приятный для прогулок район новое, взятое для расследования после многолетнего перерыва дело. Бенджамин Мамушка – сыщик, частный детектив. В прошлом – довольно известный и даже знаменитый. Было у него несколько громких дел, прославивших его на всю метрополию.

 Внимательно глядя под ноги, время от времени озирая слепые серые строения – почти все окна забиты фанерой или железными листами – Мамушка шел вперед, в сторону болота и держал правую руку на всякий случай в кармане на рукоятке старого доброго друга – «Смит и Вессона» 38-го калибра.

«Он должен обитать где-то здесь, в одном из этих… домов. Эх, спросить бы у кого. Здесь его должны знать», – думал Мамушка, аккуратно обходя влажную шевелящуюся кучу мусора. В ней копошились огромные белёсые черви и какие-то серые слепые земноводные, похожие на тритонов. Рыжая крыса сидела верхом на макушке кучи и, сжимая в передних лапках какую-то еду, грызла. Усы у неё топорщились, как у гусара.

Мамушка обошел кучу. Внезапно слева из канавы на него выскочила и бросилась с тихим рычанием бледная голая собачка. Мамушка отскочил, правая рука автоматически вынула револьвер, раздался выстрел, голая собачка, взвизгнув, покатилась обратно в канаву.

«Ну надо же, реакция еще есть. Рука помнит», – с такими мыслями Мамушка продолжил свой путь.

«Однако от выстрела можно было и воздержаться. Реакция — это, конечно, хорошо, но… отсутствие должного самоконтроля – налицо. Рука выстрелила самопроизвольно. Вероятно, мои нервы всё-таки далеки от идеального состояния, а окружающая обстановка не благоприятствует чувству равновесия».

Выстрел наверняка привлек лишнее внимание. С другой стороны, тварь, похожая на собаку, была непредсказуема. Явный мутант; абсолютно лишенная шерсти, бледная с костяным гребнем вдоль позвоночника, она могла прыгнуть, пока Мамушка рассуждал «стрелять или не стрелять», или плюнуть ядом. Небольшая царапина от этой твари – несомненно, смертельно опасна. В любом случае, здесь нужно быть начеку.

Мамушка поместил револьвер в карман и поправил шляпу на голове, прикоснувшись к медной пряжке. Последний раз ему приходилось стрелять несколько лет назад.

«Ну хорошо, оружие не заржавело, патроны не отсырели, рука действует, – вздохнул Мамушка. – Пойдем дальше. Неплохо бы до наступления темноты сделать всё, что необходимо, и покинуть этот район. Освещения здесь нет, и в помине не было».

Бенджамину Мамушке нужно было найти в Болотном районе некоего Родемарина Мохди по прозвищу Родя Мухомор, курильщика лотоса и мелкооптового наркодилера. Родемарин был конченым подонком, наркоманом и деградантом, и какой еще район мог стать для подобного отребья домом родным, если не Болотный? Здесь он нашел себе кров, пищу и клиентов, обеспечивающих ему постоянный небольшой доход. Пара перекупщиков покупала у Родемарина лотос и галлюциногенные грибы, чтобы перепродать их потом в других районах. Местные обитатели обменивали у него продукты на простой дешевый лотос, синий мох или наркотическую плесень. Были у Родемарина и десятки других видов наркотика в основном животного или растительного происхождения – частью он выращивал их сам в сыром теплом подвале, частью добывал на болоте. Еще у него был свой таинственный поставщик лотоса из южных доминионов. Этого поставщика никто никогда не видел, однако у Родемарина всегда наличествовал запас белого лотоса, красного и даже золотого. В болоте можно было найти черный лотос, белый, совсем редко – красный. Золотой и тем более пурпурный встретить можно было разве только чудом.

Родемарин был давним наркоманом и курильщиком лотоса, но он не был перерожденным, то есть в каком-то смысле всё еще оставался человеком.

Мамушка надеялся найти Родемарина, поговорить с ним и попытаться выведать у него максимум полезной информации для расследования. Родя являлся первым свидетелем в деле исчезновения человека. Пропала девушка. Вроде бы простая ничем не примечательная девушка из простой рабочей семьи. Полиция обратилась к Бенджамину Мамушке, как прославленному в прошлом детективу, за помощью в её розыске. Уже одно это говорило, что девушка на самом деле не такая уж и простая.

К Мамушке явился сам комиссар Поц – начальник сыскного отдела Полицейского Департамента. Явился не домой, а в кабачок «Пеликан» – там обычно Мамушку можно было застать, одного или в компании своего вечного собутыльника Умберто Пероны. Умберто Перона, кроме того, что был старым пропойцей, являлся еще и магистром философии.

В этот раз Мамушка сидел один за рюмкой джина. Он сразу узнал комиссара Поца. Прежде им приходилось вместе плотно работать. Было даже какое-то соперничество, Мамушка потешался над неповоротливостью полиции в расследовании дела и глупостью государственных ищеек. Однако всё это было очень давно. Прошло много лет (семь или восемь), бывший знаменитый сыщик с запоминающейся фамилией постарел, а лейтенант Поц сделал карьеру – стал начальником сыскного отдела полиции города Изерброк – всемогущим комиссаром Поцем.

Он, при всём блеске, в мундире с золотыми пуговицами и шлёме с серебряной кокардой – не хватало только сабли на боку – вошёл в бар «Пеликан», погладил лихо подкрученные усы, звякая шпорами, прошёл к стойке, где о чем-то переговорил с трактирщиком. Присутствующие вяло обернулись на необыкновенное явление и вернулись к своим напиткам и разговорам. Комиссар Поц, следуя указанию трактирщика, промаршировал прямо к столику Мамушки, расположенному в уютной нише у окна. Отодвинул стул, сел, снял шлём, поставил его на стол перед собой и погладил черные гладко прилизанные волосы. Мамушка флегматично взглянул, но явно узнал, не улыбнулся, но, в общем, рад был увидеть старого приятеля во всем блеске жизненного успеха.

– И нравится вам такая жизнь, господин Мамушка? – спросил Поц, кивая на рюмку.

– Прекрасная жизнь. Ничего не имею против, если именно так пройдут все мои оставшиеся годы. А вы, я вижу, господин Поц, добились вожделенного чина? Куда теперь метите? На место обер-полицмейстера? Или, может быть, по министерской линии планируете дальнейшую свою карьеру?

– Эх, Мамушка, Мамушка… А ведь вы могли бы сейчас находиться на моём месте или даже быть моим начальником.

– Чего ради? Ради того, чтобы носить этот… колпак? – Мамушка взглянул на блестящий головной убор комиссара. – Меня моя шляпа вполне устраивает.

– Пропиваете вы свой талант. Кстати, посоветуйте, что здесь дают хорошего из выпивки? Я, пожалуй, пропущу с вами стаканчик, за встречу, так сказать, после долгих лет.

– Здесь дают то же, что и везде. Впрочем, бренди неплох. Разлива Вейи.

– А наш? Разве не тот же? Один черт его везут из одной и той же провинции.

– Наш не тот. У нас его разбавляют какой-то гадостью.

– Хорошо.

Комиссар Поц подозвал кельнера и заказал целую бутылку бренди марки «Брюг» из Вейи, ломтики консервированного ананаса и тарелку ветчины. После того, как заказ принесли, налил себе и Мамушке, отхлебнул, погладил ус и похвалил:
– А и правда, неплох.

Выпили за встречу. Вспомнили кое-что из прошлого. Наконец, Мамушка спросил:
– Так зачем я вам понадобился, господин Поц? Неужели только затем, чтоб вспомнить о прошлом?

– Нет, не только за этим. Вы что-нибудь слышали о последнем предсказании великих алхимиков?

– Из Департамента Алхимии и Астрологии? Спросили бы меня лучше, ходил ли я в балаган под красным шатром. Или в королевский цирк. По мне так, всё это должно находиться в одном ведомстве министерства изяществ, болтовни, фокусов и хиромантии.

– Вы зря иронизируете.  Департамент с триумвиратом во главе, если вы не в курсе, обладает на данный момент самым большим влиянием в государстве, так скажем, и сделал ряд важнейших предсказаний для Федерации.

– Ну если предсказание конца света, о котором вы спрашиваете, сбудется, то оно несомненно окажется очень полезным для Федерации.

– Алхимики не только делают предсказания, они еще и занимаются поиском способов избежать предсказанного, если оно нежелательно, – комиссар Поц звонко откупорил бутылку и наполнил янтарным напитком квадратные стаканы.

– Какие же могут быть способы избежать конца света?

– Ну мало ли… Способов много. Но давайте выпьем за благотворное сотрудничество, как в старые добрые времена, – комиссар Поц поднял стакан.
Бенджамин Мамушка вздёрнул брови:

– Вы что, предлагаете мне работу?

– Да. А я разве не сказал? Вот же как, разговорились, а о главном не сказал.

Небольшой светильник на столе, цветочный абажур с бахромой, давал теплый уютный свет с зелеными и розовыми тонами. Серебряная кокарда на шлёме комиссара Поца – трёхглавый орел, раскинувший крылья, - переливалась мягкими бликами. На квадратной бутыли бренди с фирменным логотипом Вейи, на стаканах, на медной пепельнице, на ломтиках ананаса, даже на лоснящихся волосах Поца и его подкрученных усах мигали золотые огоньки света.

 Бенджамин Мамушка раскрыл портсигар темного серебра, извлек длинную папиросу с золотым колечком на мундштуке, чиркнул спичкой из плоской картонной коробки; над лампой, бутылью и стаканами поплыл ароматный голубой дым сурийского табака. Мамушка всегда курил сурийские папиросы «Румита», покупал их обычно в одной и той же из года в год табачной лавке в продолговатых темно-фиолетовых пачках и перекладывал в портсигар.

Комиссар Поц курил трубку, но взял предложенную Мамушкой сурийскую папиросу и тоже закурил.

– Пропала девушка, – начал Поц, – пропала около месяца назад. Ну пропала и пропала, мало ли людей пропадает в метрополии? Полиция ищет, иногда находит. Иногда находит трупы или фрагменты тела. Дело житейское. Метрополия огромна. Каждый день кто-то пропадает. Большая часть пропадает без всякого учета, никто не заявляет в полицию. Особенно это касается зоны трущоб – мы вообще не знаем, что там происходит. Пропавшая девушка тоже не из ядра, она из рабочей семьи, недавно купившей квартиру в Средней Зоне. Знаете, есть такие рабочие, которые всю жизнь копят, чтобы перебраться в Среднюю, купить там жилье, чтобы дети их жили по-человечески. Вот, девушка из такой семьи. Отец её и мать всю жизнь работают на Фабрике Протезов и Манекенов. В семье она была единственным ребенком. Когда ей исполнилось 17, они наконец переехали в Среднюю, в Пограничный район. Там жилье дешевле. Таких семей тысячи. И подобная пропажа без вести – не первый случай. Но и не так уж распространено данное явление в данном социальном слое. Три года они жили на новом месте. Девушка достигла возраста двадцати лет. И исчезла. Обычно городская полиция делами переселенцев из ПромСектора занимается без особого рвения, стараясь всё оставить их собственной охране – переселенцы продолжают трудиться на своих заводах после переезда, там же у них остаётся регистрация. У департамента своих дел навалом. Девушку, конечно, искали бы, нужно же загружать работой штат жандармерии, но это больше походило бы на заглядывание патруля в темные подворотни на предмет «не окажется ли здесь пропажа?» А вдруг окажется? Формально работу они выполняют, ищут. Но всерьез расследованием никто не занимается. Да это и не нужно никому, – комиссар Поц прервался, чтобы налить новые порции бренди, и продолжил: – Населения в Изерброке – через край. А зарегистрированного едва доходит до половины. Да, пропал человек, девушка. Может, её выкрали сутенеры, или торговцы телами, может изнасиловали и расчленили бродяги. В Изерброке да и вообще в Триполи людей столько, что исчезновение одного человека ни на что не влияет. Исчезновение сотни таких девушек ни на что не повлияло бы. И никого это не волнует, кроме их родственников и близких друзей. Забыли бы и про это дело. Возможно, через год или два её останки обнаружились бы где-нибудь случайно, но и это маловероятно. Биосфера Изерброка поглощает и переваривает всё без остатка.

– Она была вашей любовницей или вы знакомы с её родителями, раз взялись за это дело? – спросил Мамушка.

– Нет. Ни то, ни другое, ни третье. Я вообще ни её не знал, ни кого-либо из её окружения. И сам был несказанно удивлен, когда ко мне обратились, – комиссар поднял палец вверх, – из самого министерства. Можете себе представить?

– Так в чем дело? Почему эта девушка так важна для… А кто из министерства обратился?

– Сам замминистра по особым делам обер-комиссар Клопп.

– Он же связан со службой дворцовой охраны?

– Да. Он неформальный эмиссар Секретного отдела. И именно оттуда, как я подозреваю, ему было поручено курировать дело в нашем департаменте и непосредственно в моём отделе сыска. Прослеживаете, как высоко ниточки тянутся?

– Да. Непростое дело. А казалось бы… Но вы, я так понимаю, сами не в курсе причин важности этой девушки?

– Не в курсе. Когда дело касается дворцовой охраны, нас обычно не посвящают. Просто озадачивают – необходимо приложить все усилия и задействовать все ресурсы для разыскания пропавшей персоны в кратчайшие сроки. И не объясняют, почему и для кого это так важно.

– Видимо, дело государственной важности, – Мамушка затушил окурок к пепельнице.

– Видимо.

– Значит, вы ничего не знаете? – Мамушка поглядел на собеседника через свой фирменный, давно знакомый тому, прищур.

– Ну каким бы я был начальником сыскного отдела, если б у меня не имелись свои источники? Я, естественно, начал копать… В начале разговора я упомянул о Департаменте Алхимии и Астрологии не просто так.
Мамушка не сводил взгляда с комиссара.

– Разговоры о приближающемся конце света и дате оного, якобы вычисленной алхимиками, начались незадолго до исчезновения девушки. Чуть позже, но тоже еще до её исчезновения, что я  выяснил по своим каналам, Изерброк тайно посетил советник из Королевства.

– Из Мутанга?

– Да. Советник встретился с обер-прокурором и тремя алхимиками из Департамента Алхимии и Астрологии. На тайном ночном совещании, о котором не знал даже сам генерал-бургомистр, королевским посланником было передано своим визави некое тайное сообщение, по всей видимости, касающееся конца света. Советник отбыл обратно в Мутанг, а слухи о конце света только усилились. Власти, во избежание паники никогда не обнародовали бы открытий алхимиков о конце света, это ясно. обер-прокурор, канцелярия, Министерство Охраны и Безопасности, все мы заинтересованы в нераспространении подобных чреватых слухов.

– А причем здесь пропавшая девушка?

– Не спешите. Вскоре, после отбытия советника обратно в Мутанг, ко мне явился замминистра по особым делам обер-комиссар Клопп. А он, кроме Секретного отдела, связан с тайной полицией и непосредственно с обер-прокурором, которому тайная полиция подчинена. Обер-прокурор, чего скрывать, обладает большим влиянием, не  меньшим, чем генерал-бургомистр. Не прослеживаете связь?

– Девушка как-то связана с информацией о конце света?

– Да. А если точнее, она как-то связана со спасением, она – предполагаемое спасительное средство от конца света. И, скорее всего, об этом на тайном ночном совещании сообщил обер-прокурору и троим великим алхимикам королевский советник. Это всё, что мне удалось раскопать.

– Хм. А каким образом в Королевстве Мутанг было определено, что именно эта девушка из простой рабочей семьи является средством предотвращения конца света?

– Ну я не стал бы говорить так конкретно. Факт в том, что она связана с исследованиями Департамента Алхимии и Астрологии, а Департамент связан с Верховным Советом в Королевстве Мутанг. Именно поэтому в её разыскании заинтересованы самые высокие инстанции Изерброка. Ничего более конкретного я пока утверждать не могу.

– Аа… понятно. Я отказываюсь.

Мамушка одним глотком осушил свой стакан.
Комиссар Поц растерянно заморгал. Он явно не ожидал отказа, тем более столь быстрого.

– Но почему? – с чувством глубоко изумления спросил он.

– Всё слишком туманно. Я нюхом чую, что дело крепко замешано на дворцовых интригах. Осмелюсь предположить, что пропажа девушки – это только верхушка айсберга, под которой в тени скрывается или тайный заговор, или еще что похлеще. А то, что над всем этим маячит фигура обер-прокурора и вовсе делает игру небезопасной для такой мелкой сошки, как я. Меня просто используют и выкинут, или устранят как ненужного свидетеля. Предпочитаю не ввязываться.

– Ну… знаете ли… вы, любезнейший друг, уже целую авантюрную пьесу тут сочинили. Да, фигура Обер-прокурора присутствует, но она здесь не главная, за это я могу ручаться. Обер-прокурор здесь только потому, что к нему обратился королевский советник. А он прибыл из Мутанга только потому, что ему написали письмо алхимики. В письме был отчет с информацией о конце света. Пропавшая девушка абсолютно посторонний правительственным кругам человек, она не была ни с кем знакома и уж точно ни во что не замешана. Это я проверял сам, лично. А откуда она вообще взялась, почему ей заинтересовался Департамент Алхимии и Астрологии – на  это есть простое и логичное объяснение: в Департаменте в связи с тревожными данными о конце света была составлена точная астрологическая карта, определена расстановка каких-то там важных планет. Далее, была вычислена точная дата рождения определенного человека. Этот человек с вычисленной датой рождения и определенной астрологической картой нужен Департаменту Алхимии и Астрологии для… видимо, для чего-то нужен. Но он пропал. И его необходимо найти. Вот и всё. Причем здесь обер-прокурор и дворцовые интриги? Я не понимаю. В конце концов, вы сами в любой момент, если узнаете что-то сверх того, что известно нам, и что встревожит вас, можете оставить дело, не возвращая аванса.

Комиссар Поц знал, на что давить. Он, безусловно, был в курсе плачевного финансового положения Мамушки.

 – А сумма вознаграждения, как вы сами можете понимать, беспрецедентна, это в случае, если расследование завершится успехом. Но и в противном случае министерство не оставит вас разочарованным. Вы сами знаете, министерство щедро оплачивает труд своих внештатных сотрудников. А особенно таких, хорошо зарекомендовавших себя в прошлом, как вы, дорогой Мамушка. Аванс я могу выдать прямо сейчас и надеюсь приятно удивить вас его размерами. И повторяю, эти деньги остаются у вас в любом случае, даже если вы прекратите расследование на следующей неделе. От вас требуется только начать и потом, если передумаете, уведомить нас о прекращении работы. Просто чтобы мы знали. По-моему, это выгодное предложение. Мой отдел ничего не теряет. Дело финансируется напрямую из министерства в особом порядке. Мне прямо сказали, чтоб я, не беспокоясь о финансовых затратах, задействовал все имеющиеся в моем распоряжении силы. И дело тут не в интригах и прочем, о чем вы подумали, а в тайном визите королевского советника. Верховный Совет Мутанга – это Верховный Совет Духа – так звучит его полное название. Духа прежде всего. И всё, что связано с алхимией и астрологией для Совета гораздо важнее всего прочего, поскольку это важно для самого Престола. В королевстве – власть сакральна, а метрополия – всего лишь…

– Какова сумма аванса? – Мамушка достал из портсигара новую папиросу.

Комиссар Поц, улыбнувшись, вынул из бокового кармана мундира большой кожаный портмоне, раскрыл и взял из раскрыва пачку купюр средней толщины. С благозвучным шлепком положил на стол.

– Триста тысяч. Безвозмездно. От вас требуется только начать. И сообщить нам, если по каким-либо причинам вы не сможете продолжить поиск.
Тоненькая полоска упаковки Центрального Банка Триполи переливалась радужными цветами на пачке пятитысячных купюр.

– А какова сумма полного вознаграждения? – спросил Мамушка. Глаза его сверкнули.

– Ну точной суммы я сейчас не назову. Но могу примерно сопоставить, то есть
прикинуть. В случае если вам удастся… если, благодаря вашей помощи, мы найдем девушку живой и невредимой, чего жаждет обер-комиссар Клопп, я думаю, министерство предложит вам самому назвать сумму. Разумеется, в пределах разумного. А пределы эти для министерства имеют сами можете представить какие масштабы. Если нам не удастся найти девушку, и мы поймем, что дальнейшие поиски бесперспективны, или мы найдем фрагменты её тела, то вы можете рассчитывать на сумму, я думаю, не менее двух авансов, это шестьсот тысяч.

Бенджамин Мамушка подкурил папиросу, взял бутыль, налил напиток себе и собеседнику. Пачка денег продолжала лежать на столе. Разлив бренди, Мамушка правой рукой поднял стакан, а левой взял деньги со стола, словно стянул, и быстро поместил их в левый карман своего сюртука.

– Как её зовут? – спросил он.

– Надя.

– Надежда?

– Нет. Просто Надя.

Мамушка принял дело. Он действительно нуждался в деньгах. И еще: он слишком долго сидел без дела.

Коллеги, старые приятели, а теперь новые партнеры, соприкоснулись сосудами, звякнули в знак удачного завершения переговоров, выпили. Оставалось обсудить детали. Комиссар Поц изложил Бенджамину Мамушке все, что уже удалось узнать по делу до момента, как расследование застопорилось.