Третий

    «Льётся под колеса и шуршит асфальт
    Манит миражами голубая даль,
     Тополь у дороги тёплый шлет привет
     Ветками согласно машет мне в ответ».
  – вспомнились ему  строчки из давно написанного им же стихотворения,
 
  и он начал вспоминать его с самого начала:

      «Впереди дорогу прячет горизонт
      Рано ещё сердце отдавать в ремонт
      По тернистым кручам пролегает путь
      Будет ли возможность где-то отдохнуть?
 И бегут навстречу пашни и леса
И спешат вдогонку птичьи голоса
Мимо проплывают села, города
Властны ль надо мною время и года?
       Рассмеялась речка, расплескала плёс
       И шутя игриво, скрылась за утёс
       Много, очень много впереди дорог
        По любой дороге я б поехать мог
Сколько силуэтов вижу впереди
Девушек-красавиц: выйди, подойди
Все они прелестны и милы до слёз
Все же лучший образ я из дому увёз
         Дома дорогая мною лишь живёт
         Беззаветно любит, безотрадно ждет
         Я не заплутаю, я вернусь домой
        Жарким талисманом её любовь со мной».
 
    Виктор Михайлович был уже где-то за Читой. Он гнал японский автомобиль,  купленный во Владивостоке в европейскую часть России Автомобиль, почти новенький, сверкал на солнце не потемневшей еще краской. «Дураки, японцы, - думалось ему, - списывают автомобили, едва отслужившие 2-3 года. В России  они служат по 20-30 лет и даже по 50! Заелись японцы!»

    Виктор Михайлович ехал и наслаждался. Мотор работал неслышно. Радиоприемник бормотал что-то, перемежая речь с музыкой. Дома, в Орловской области, его старенький «Жигуль» первой модели уже давно стоял на приколе. Виктор вложил в его ремонт двойную стоимость нового, но он все равно капитально сломался, не выдержав многочисленных переездов и перелетов в места, куда их воинскую часть передислоцировали. Теперь он покатается на «Тойоте», тем более что передислокации его закончились.

    Капитан «дальнего плавания», а вернее капитан высокого полета, он недавно вышел  в отставку. После Беловежского соглашения по «нерушимому» Союзу республик прокатился парад суверенитетов, где свободные республики объявляли себя независимыми, не очень-то объясняя от кого и от чего. В результате его воинская часть транспортной авиации передавалась братской Украине, и, уволившись, он тоже стал свободным и независимым, то есть предоставленным самому себе.
   Жена его, украинка, осталась на Украине, а он уехал на малую родину, в Орловскую область, где его ждала престарелая мать. Его «Ан-12», при котором он служил бортмехаником, остался в Таганроге.  Впереди у него были и воля и доля, но дома его ждала только мать. Стих был написан спонтанно и давно, когда он в первый раз прокатился на своей «однёрке».

      Вспомнил он ещё одну песенку:   «Еду я и снова не знаю я, куда повернет, куда дорога моя…» Мимо проплывали сёла, города, шуршал под колесами асфальт, настроение было на высоте, а дорога всё поворачивала и поворачивала.

     Стоп! Впереди, за новым поворотом,  замаячил расплывчатый горизонт, и малая деревушка, а на горизонте две красотки. Они стояли на обочине и призывно махали руками, показывая на дорогу. «Не мираж ли это?» - подумалось Виктору. Нет, по мере приближения, красотки все четче вырисовывались. Он уж было проскочил мимо, но красотки так интенсивно призывали остановиться, что Виктор невольно затормозил.

---- Чего изволите, красавицы?  - поинтересовался Виктор Михайлович, остановив автомобиль.

   Он глядел на женщин и удивлялся их появлению. А красавицы, были уже не девочками, писатели их назвали бы зрелыми женщинами, женщинами в самом соку, в укороченных синеньких юбочках, беленьких кофточках. Ну, вот надеть бы им ещё пионерские галстуки и белые носочки, и они сошли бы за пионерок, портили картинку лишь красненькие косыночки. Но, не смотря на изысканный парфюм, в чертах лица проглядывали зрелые годы. Виктор Михайлович с любопытством рассматривал их. «Лет, этак, по 30-40 - подумалось ему, - Ничего девчушки, годятся ещё кое-куда!».
 
    Поневоле он внутренним взглядом окинул себя и сравнил, как бы он выглядел рядом с ними.  Да, и он далеко ещё не седой. Военная выправка. Капитанская форма, правда, снята, но высок, тонок.  Ему нет ещё и пятидесяти, стриженый под ёжика, он выглядит моложе своих лет. «Тот ещё молодец»!

---- До Иркутска добросите, молодой человек? – Склонилась к приспущенному окну одна из красоток.
    Виктор Михайлович, не задумываясь, ответил:
---- Пожалуйста, разве можно отказать таким красавицам? Садитесь.
     Девчата ему понравились. Уж больно импозантно выглядят.
    «Девчата», недолго думая, закинули в машину свои сумочки, шмыгнули в машину, и уселись на заднее сиденье.

---- Чего уж вы так-то? – усовестил «девчат» Виктор, - Мне будет неудобно. Рядом сиденье пустое.
     Одна, та,  что выглядела чуть постарше, пересела  на переднее. Тронулись. Надо было заводить разговор, и Виктор начал расспросы.

----Куда путь держим, «девочки»?
---= На посиделки…
---- Куда, куда?? На какие посиделки? - удивился Виктор давно неслышанному слову.
    «Девчонки» расхохотались, повторили:
---- На посиделки…
---- Это как понимать?

---- Очень просто, едем на областное собрание животноводов, посвящённое завершению полугодового плана.  Мы, доярки, выступать там будем, пояснила рядом сидящая.
----В качестве кого выступать? В качестве докладчиков?
    «Девчонки» опять расхохотались.
---- В качестве певиц.
---- Ага, тогда понятно. А почему автостопом?

---- На ферме один автобус, и он сломался, а город недалеко. Не в самосвале же нам ехать…
     И опять смех.

    «Весёлые девушки», – подумал Виктор. При упоминании фермы на  него пахнуло детством. Он вспомнил свои молодые годы, такую же малую деревушку, какую только что проехал, пыльные деревенские улицы, отца, работавшего агрономом в колхозе, мать, ухаживающую за телятами. Мать у него была строгая, а пацаном он был неуправляемым. Он улыбнулся, вспомнив, как она однажды гналась за ним с прутом вдоль улицы. Отец ему всё прощал, но мать… Ох, мама!  В деревне была лишь начальная школа. Он, когда подрос, школьные годы проводил в районном интернате, избегал  маминых строгостей, чему был рад, учился через тройки. Сейчас он удивлялся тому, как он, деревенский парнишка, попал в авиационное училище. Двадцать лет службы пролетели как один день. И вот он свободен!

---- Девушки, а что петь будете?
---- Славу нашей деревне, - отвечала рядом сидящая, а сама взглядывала на Виктора синими глазками. Поволоки в них не было, зато светился молодой задор, - «Деревня моя, деревянная дальняя», - пропела она начальную строчку  из широко известной песни, и снова смех.

---- Красивая песня! Вот и спели бы мне, чем слушать это японское бормотание по радио, между прочим, у меня есть пародия на эту песню, вернее на её слова. Тоскует по деревне Боков, но не едет из города её «порадовать».
---- Можете нам её спеть? – подала голос сидящая на заднем сиденье. – Свою пародию.

---- Петь за рулем не очень-то удобно, она длинная, но там есть такие слова: «Деревня моя, беднота деревянная. Ты вновь призываешь колхозником стать. Теперь у меня туалет есть и ванная. А о тебе я хочу лишь писать».
---- Шикарно!!!

---- Я ведь тоже из деревни, но в колхозе и дня не работал, если не считать походы на сортоучасток, где нас, ребятню, заставляли делать прополку грядок. Дома мать, а на сортоучастке семеновод. Мама у меня…

    И «девочки», не дослушав его, запели. Спели они так душевно и мелодично, что Виктор даже скорость убавил.
---- Шикарно!!! – похвалил он по окончании.
---- Мы и про оренбургский платок можем, для вашей мамы.

    Спели они и про оренбургский, и ещё несколько песен. Виктор заворожено слушал. Пока «девочки» пели «Тойота» преодолела около сотни километров.
---- Девочки, а как вас зовут?
---- Меня Даша, а рядом с вами Маша.
---- И вы не замужем?

---- Вы угадали. А как сейчас в деревне женихов найти?! Они ведь на дороге не валяются. А если валяются, то отбросы. Опыт уже есть… А вы поэт?
---- Не угадали, но где-то близко к этому. Я два десятка лет пролетал бортмехаником на тяжелых Анах и Илах. Меня зовут Витя, Витёк, Виктор Михайлович.

---- И далеко едете?
---- В Европу, в Орловскую губернию, к маме родной. Моя деревенька ещё живая. Не осмелится ли какая из вас со мною поехать? Корову купим, хозяйство разведем. Свою ферму организуем. Сейчас это не возбраняется. У меня пенсия лётная, жить будем припеваючи.
---- Я согласная, - заявила Маша, - только надо сначала посмотреть, уволиться из своей деревни.
 
---- Вот и ладушки! Дайте адресок Я  вам свой дам. У меня, будет домик отдельный в деревне, уже подсмотрел.

---- Маша, - обратилась сзади сидящая к Маше, - совещание завтра, а сегодня можно не торопиться. Может, заедем на «Круглое» искупаемся. Такая жара! – и  к Виктору: - Тут недалеко, в стороне, есть хорошее озеро, искупаемся, охладимся, машина отдохнет? 
---- Я не против, - согласился Виктор.

    Через несколько километров «Тойота» свернула на просёлок, куда указали «девчата», и, пробежав еще пару километров, остановилась на берегу чистого, проточного озера. Виктор приткнул машину в тень кустов и вышел из машины, потягиваясь.

---- Ох, хорошо! Какая красота! – оглядел он окрестности, - Девушки, вы тут часто бываете?
---- Не часто, но бываем. Приезжали с доярками на День животновода.
---- Ух, как здорово! Смотрите, марево плывет над водой, и вода как стеклышко! Поплаваем!

    А солнце исправно делало свою работу, светило, грело, даже жарило, свёртывало листики на прибрежных кустиках и травах. Ветерок рябил поверхность воды.  От озера тянуло прохладой.

---- Скидавай одежду, поплывем! – Поддержала, кинутый клич, Маша.
    Все трое разделись, выпятив женские прелести и мужские достоинства.
---- Фотоаппарата нет, Вы такой красавец! – подала комплимент Маша.
---- Ничего, - успокоил её Виктор, - приедешь, ко мне, будет и фотоаппарат и время.
   С удовольствием побулькались в  воде, похохотали, поохали, побрызгались. Вышли на солнышко. В озере вода была довольно прохладной.
---- Перекусим? – предложила Даша.
---- С удовольствием, - откликнулся Виктор.
    В сумках у «девочек» нашлась и выпивка в виде самогонки, и деревенская закуска в виде огурчиков, помидорчиков, сала и круглого хлеба. Девчата, вопросительно посмотрели на Виктора.
---- Девоньки, я же за рулем, - предупредил Виктор.
    Самогонка была сразу же спрятана обратно в сумку, но вынут небольшой термосок.
---- Тогда будем пить кофе, тоже самодельное, с шоколадом…
    От кофе Виктор не отказался.
    Пили, ели, разговаривали, обменялись адресами.
---- Девоньки, что-то я устал, проговорил Виктор, зевая, - Дорога дальняя, утомительная,-  и он прилег на зеленую травку в тень кустов Он  и не заметил, что «девоньки» налили ему второй стаканчик кофе из другого термоска, такого же, как и первый.
    Воцарилось молчание. Виктор отключился. Проснулся он через два часа. На берегу уже не было ни «девочек», ни машины, ни одежды, ни даже остатков пиршества…
    Когда он добрался до ближайшего отделения милиции, ему сообщили, что он третий, кого вот так ограбили на дороге.