Я всегда буду рядом с тобой

Звонок в дверь разнёсся по квартире пронзительной и настойчивой трелью. Соня вздрогнула всем телом и выронила из рук этот чёртов пузырёк  с лекарством. Стеклянная ёмкость торжественно и прощально звякнула о кафельный пол и разлетелась вдребезги, помечая всю кухню в радиусе от полутора до трёх метров белоснежной таблеточной россыпью и осколками.
- Чёрт бы вас всех подрал, - прошептала Соня, пытаясь ледяными, дрожащими пальцами собрать гладкие и ускользающие белые кружочки. Звонок с ещё большей назойливостью и оглушающей яростью раздался снова. Он звонил нестерпимо долго, как бы давая понять, притаившимся в квартире людям, что звонят непосредственно им, сдаваться не собираются, и если будет нужно, могут давить на кнопку хоть до вечера, благо времени у них предостаточно. - Кто это может быть? - билась в её голове испуганной, жалкой бабочкой с надорванными крыльями одинокая мысль. И тут, будто невидимая рука открыла ларчик с серыми, настырными мотыльками. Они носились, звенели, шуршали мохнатыми неприятными крылышками, застили глаза и вонзались Соне прямо в мозг, нагромождая вопросы, неизвестно кому адресованные, и заставляя её бездумно метаться по квартире, то подбирая таблетки, то собираясь припасть к дверному глазку, то в ужасе отскакивать, боясь кому-то выдать своё присутствие:
- А что если это мать? Или отчим? Хотя у них же ключи, а может они забыли? Хотя вряд ли, сразу оба что ли? - набрасывалась на неё серой тенью всё увеличивающаяся армия крылатых насекомых, - И потом, они же на даче… Это она сидит дома, как проклятая, и готовится к экзаменам… К этому чёртовому ЕГЭ… Сколько, интересно, было таблеток в первой баночке? В смысле, сколько она уже успела проглотить? Сонины мысли путались, закручивались тугими узлами и просто не умещались в её голове. Ей показалось, что они выбираются наружу в виде всё тех же отвратительных, мягкокрылых мотылей, потому что она совершенно явственно видела их перед своими глазами. Какие-то расплывчатые тёмные точки, которые кружились возле лица, заставляя её часто-часто моргать и отмахиваться. Когда звонок очередной раз засвистел настырной, яростной трелью, Соня ещё раз вздрогнула, схватила веник (и как она до этого раньше не додумалась!) и лихорадочно стала сметать с пола всё это разлетевшееся осколочно-лекарственное безобразие. За дверью кто-то разговаривал. Ей показалось, что она слышит голос матери.
- Господи! А вдруг мама открывала своим ключом и не смогла открыть, потому что она, голова садовая, машинально закрылась на внутренний!? Что тогда будет? В Сонином воображении промелькнула вереница беспрерывно сигналящих пожарных машин и целый отряд спасателей, вваливающихся к ней в окно. А что? Её мать ещё и не на такое способна. Соня прислушалась и где-то вдалеке совершенно отчётливо уловила неумолимо приближающуюся сирену скорой помощи. Для полноты картины к этому малоприятному звуку присоединился ещё один требовательный звонок в дверь. Он был оглушительным и нестерпимо долгим. Видимо, у того, кто находился там за дверью, вместо нервов были корабельные канаты. Соня закрыла уши руками, шумно выдохнула и, пошатываясь, направилась к двери:
- Будь, что будет, - мелькнуло в голове, - Лучше открыть, потому что если это её мама, которая вполне могла заподозрить что-то недоброе, то Соне не позавидуешь… В глазке она увидела нечто невообразимое… То есть она вообще ничего конкретного не увидела. Какой-то белый дым, или пар, похожий на белое облачко. Странно, но Соня даже не испугалась, что на неё вообще-то было мало похоже. Она удивилась. И снова задумалась о том, сколько проглотила таблеток: десять, двадцать?
- Кто там? - не очень уверенно, почти шёпотом спросила она. Но за дверью её услышали, и ответили мгновенно, будто только этого и ждали:
- Телеграмма… Срочная.
Что за бред, подумала Соня, какая ещё телеграмма? Кто вообще в наше время шлёт телеграммы? Но с другой стороны, она испытала огромное облегчение, когда поняла, что это не мать.
- Обыкновенная телеграмма, - ответили ей из-за двери, словно прочитали Сонины мысли, - то есть не совсем обыкновенная - молния, если сказать точнее… Мне обязательно её вручить надо, а вам расписаться, это очень важно, - за дверью раздался лёгкий вздох, - так что вы уж откройте, пожалуйста… Иначе у нас с вами будут большие неприятности, - говоривший сделал паузу, точно прислушивался к Сониному дыханию и убеждённо добавил, словно резюмировал, - Очень-очень большие…
 Голос задорный, мальчишеский, между тем размышляла Соня, пытаясь открыть дверь как будто не своими, а какими-то чужими, или ненастоящими пальцами. Например, пластилиновыми. Это сравнение ей показалось очень удачным и… смешным.
- Если … это…- с усилием проворачивала непослушный диск замка мягкими, точно лишёнными костей пальцами, начала она, - какая-то… идиотская… шутка, я тебе… уши оборву…- Соня пыхтела, делала паузы и почему-то сразу очень устала.
- Соня, - вдруг обеспокоенно обратился к ней по имени неизвестный, - возьми в руки тряпку или платок, и попробуй открыть с его помощью.
- А, ну точно, соседские пацаны балуются, раз имя знают… Ладно, ну я вам устрою сейчас…
- Возьми какую-нибудь вещь с вешалки, - волнуясь, продолжал между тем инструктировать её голос из-за двери.
 - Надо же, ещё и советы даёт, совсем детвора обнаглела, - тем не менее, она посмотрела на вешалку и сняла с неё бардовый кашемировый платок матери.
     Когда она, наконец, открыла дверь, за ней стоял бледный, но улыбающийся парнишка, наверное, Сонин ровесник, в чёрном джинсовом костюме, с открытым лицом и светлыми глазами.
- Привет! - сказал он и снова улыбнулся.
- Где… телеграмма? - с усилием спросила она.
- Здесь, не волнуйся, - похлопал себя по левой стороне груди незнакомец. Соня посмотрела на него и снова заметила перед глазами мерзких, серых мотыльков. Одновременно с этим всё её тело обдало нестерпимым жаром, во рту пересохло и стало нечем дышать. Соня качнулась и схватилась рукой за дверь.
- Давай телеграмму и … проваливай, - с трудом выговорила она, - кажется,  мне не очень хорошо… После этого в глазах у Сони потемнело, и то, каким образом она оказалась в ванной, ей было совершенно неизвестно. Осознавать происходящее она начала только, когда в её руках оказался стакан с водой, который незнакомец настойчиво заставлял её выпить. Судя по её мокрой рубашке, и луже на полу, таких стаканов было немало. А потом ей было плохо, очень плохо… Ещё через некоторое время она, завёрнутая парнем в огромный махровый халат отчима сидела на кухне и пыталась глотать огненно-сладкий и чернильно-крепкий чай, приготовленный для неё всё тем же неизвестным героем.
- Пей, - строго сказал он, - тебе сейчас это необходимо...
- А если я… - начала Соня, но парень её перебил:
- А если не будешь, то я вызову скорую, чтобы тебе как следует промыли желудок… И мозги заодно. Оттуда обязательно сообщат родителям, затем в школу, поставят на учёт в психоневрологический диспансер… Дальше продолжать?! Соня помотала головой, сделала большой глоток и поморщилась. Голова всё ещё кружилась, но мотыльки перед глазами практически исчезли:
- Очень крепкий чай… Ты кто такой вообще, и как ты узнал, что я…?
- Сергей меня зовут… А догадаться было несложно, сначала ты стала терять сознание, а потом, - он показал головой на совок в углу с кучкой таблеток и битого стекла. Соня покраснела и заговорила быстро, обиженно и возбуждённо, словно боялась, что её могут остановить, и она не успеет сказать всё то, что так рвалось из неё сейчас:
- Да просто не могу я так больше, это невыносимо… Соня нервно выкручивала свои пальцы, после чего принялась стучать ими по столу, затем подняла глаза на Сергея, и подумала, что есть, несомненно, есть в его лице что-то располагающее к доверию и откровенности, к которой она отнюдь не была склонна. Странно, но теперь глаза его показались ей синими. Хотя ещё недавно (она могла бы поклясться в этом), они выглядели светло-голубыми.
- Всё достало! - всхлипнула Соня, - Этот одиннадцатый класс… Сегодня уже 20 мая, а я ничего, ничего не знаю… Ведь это глупо, ужасно и неправильно, но я так и не решила куда поступать. Моя мама - врач-стоматолог, и она спит и видит, что я тоже иду в медицинский. А меня просто воротит от этого! Мне не нравится медицина вообще, и стоматология, в частности. От слова «совсем». Но я не могу, ну просто не могу, сказать это маме. Понимаешь? Я пару раз начинала этот разговор, но она даже слушать не хочет! Она уверена, что я отучусь, поработаю некоторое время под её наблюдением и займусь практикой, в уже полностью готовом и раскрученном бизнесе, - Соня сердито засопела и отвернулась к окну:
- А отчим, только и твердит: «слушай маму, Софья, мама тебе добра желает», - передразнила она мужа своей матери нарочито противным голосом, - Если хочешь знать, я вообще никуда не хочу поступать, - она с сомнением посмотрела на него, - не будешь смеяться? Глядя ему в глаза, отчего-то поняла сразу, что он - точно не будет, - Я бы хотела с животными работать, в каком-нибудь заповеднике, например… Я животных очень люблю… - Соня тяжело вздохнула, - У меня собака была, но три года назад её пришлось отвезти бабушке, в Н-ск, это в сорока километрах отсюда… Потому что у нас, видите ли, её нельзя было оставлять, ну как же, ведь в семье скоро должен был появиться малыш… А тут собака, зараза там от неё всякая… Девушка вытерла злые, колючие слёзы, от которых щипало глаза, и с неожиданным для её состояния напором спросила:
- Вот тебе бы понравилось, что у твоей мамы рождается новенький ребёночек, когда тебе уже целых четырнадцать лет! И одноклассницы так мерзко и приторно спрашивают при пацанах:
- О, Сонечка, скажи, а твоя мама беременная что ли?
- Нас четверо у матери… было, - чуть замявшись, ответил Сергей.
- А, ну ты из деревни, наверное, - рассеянно протянула Соня.
- Нет, я из Н-ска, как и твоя бабушка, - он помолчал и через некоторое время добавил, - то есть жил там до недавнего времени…
- А сейчас где? Здесь? - парень нахмурился и неопределённо кивнул:
- Ну, можно и так сказать, - а потом, словно торопясь перевести разговор на другую тему, быстро добавил:
- Послушай, ты имеешь право поступать так, как считаешь нужным… Вот смотрю на тебя и вижу, что ты симпатичная и неглупая девчонка, и вдруг из-за того, что увезли собаку или потому что ты не хочешь поступать в медицинский, хвататься за это, - он снова кивнул в сторону совка с таблетками и покачал головой…
- Да не только это… - она, пошатываясь, встала, выкинула содержимое совка в мусорное ведро, и снова тяжело опустилась на стул, - Понимаешь, был один человек… И мне казалось, что это настоящее, что это чего-то стоит, - она сделала глубокий вдох, но тут же закашлялась так, что на глазах снова выступили слёзы, - А потом я вижу, как он с Полиной Аксёновой, как ни в чём ни бывало, смеясь, проходит мимо меня… Как мимо пустого места, вот что обидно, пойми, - закричала она с каким-то отчаянием в голосе… Как будто не было ничего, и я потом долго думала, а может и правда ничего не было?! Ты знаешь, я себя так почувствовала тогда, будто он прилюдно ударил меня по лицу. Я почти не могла дышать… - Соня заплакала теперь уже навзрыд, положив голову на тонкие, вздрагивающие руки. Какое-то время он тихо сидел рядом и просто гладил её по плечу. Она была благодарна за его такт и за то, что он не опускается до банальных и пошлых фраз, типа того, что «всё будет хорошо», «успокойся» или «до свадьбы заживёт». Он просто был рядом и позволил ей быть самой собой.
Почему-то в его присутствии Соня не боялась выглядеть глупой, некрасивой, зарёванной дылдой, в мужском полосатом халате с красным, шмыгающим носом впридачу. С ним было легко, просто и хорошо. После того, как Соня начала успокаиваться, он тихо сказал:
- Значит это был просто не твой человек, Соня… Вот и всё… Никто не виноват, просто так иногда случается. Твой человек обязательно появится, но только, когда ты сама будешь к этому готова. В своё время…
      … Когда он поднялся, Соня встрепенулась:
- Ты уходишь?
- Совсем ненадолго, просто всё, что тебе сейчас нужно, - это хорошенько отдохнуть, - улыбнулся он, и у Сони непроизвольно приоткрылся рот, так как вдруг, его синие глаза совершенно отчётливо полыхнули зелёным, мятным огнём…
- Кто, чёрт возьми, ты такой? - с придыханием и неподдельным восхищением протянула девушка.
- С этого дня, надеюсь, твой друг, - уклончиво ответил парень, - Я зайду завтра, если ты не против, может, сходим погуляем, ведь не круглосуточно же ты готовишься к экзаменам.
- Откуда ты знаешь? - начала Соня, - Ах, ну да, я же говорила, что в одиннадцатом классе, - она обречённо махнула рукой, - Химичка говорит, что мне ни за что с приличным баллом не сдать её предмет. А это жесть, я скажу тебе по секрету, я мечтаю поступить на биофак, а там химия нужна…Я ни одному человеку об этом не говорила, даже себе не признавалась, представляешь? - удивлённо подняла она на него глаза, - Только сейчас поняла, что всё время хотела именно этого.
- Вот что, - Сергей посмотрел на неё очень внимательно и почти строго, - Другой человек не может этого знать, даже если это твой учитель… Только ты можешь решить доверять или не доверять себе. Открывая ему дверь, Соня спохватилась:
- Слушай, а телеграмма? Ты же говорил, телеграмму принёс? Парень замялся:
- Понимаешь, такое дело, когда я помогал тебе, ну там, в ванной… слегка намочил куртку… То есть, прилично намочил, в общем она ужасно размокла и…
- Ну как же, - вплеснула руками Соня, - а вдруг там что-то важное?
- Не расстраивайся, - кинулся к ней парень, - Я помню её наизусть… Она из Н-ска.
- Из Н-ска? Это от бабушки, точно, - вскрикнула Соня, - Что там было, говори скорее.
«Я всегда буду рядом» - монотонно произнёс он, подняв, будто вспоминая, глаза к потолку.
- Это всё? - уточнила Соня.
- Всё… - уверенно добавил Сергей,
- Мне нужно ей срочно позвонить, - побледнев, сказала Соня, - Ты приходи завтра… обязательно.
      … Когда Соня, поговорив с бабушкой, которая, разумеется, понятия не имела ни о какой телеграмме, положила трубку, она задумалась. Из этого состояния её вывел телефонный звонок. Звонила мама, и Соня, слушая её любящий, звонкий, такой родной голос, вдруг с ужасом осознала, что если бы кое-что пошло иначе, этого разговора могло и не быть.
- Слушай, - говорила в этот момент мама, - Егорка тут нас замучил сегодня просто…Поехали к Соне, говорит, и всё тут…  Спрашиваю зачем, а он: «она плачет». Соня почувствовала, что её мелко затрясло, и она почти с головой, завернулась в огромный, старый плед. Через несколько минут, трубку взял трёхлетний Егор:
- Соня, - запыхтел он, как деловитый, лесной ёжик, - Ты уже не плачешь?
- Нет, Егорушка, - улыбаясь сквозь слёзы, ответила она.
- Это хорошо, - выдохнул он, - Значит, ты скоро приедешь?
- Конечно, малыш… - слёзы она уже не вытирала, они легко и обильно текли по её щекам, - Я люблю тебя, братишка, - шёпотом, чтобы не выдать голосом своего волнения, сказала она.
     … Через год, студентка биофака одного из столичных вузов, София, вместе со всей своей семьёй стояла на кладбище маленького, провинциального Н-ска, провожая в последний путь свою бабушку. В этой красивой, статной и уверенной девушке не так просто было узнать ту заплаканную, испуганную, худенькую девочку, решившую однажды цветущим майским вечером свести счёты с жизнью. Когда церемония подходила к концу, взгляд Сони привлекла фотография на могиле неподалёку. Как завороженная она подошла ближе. Вне всякого сомнения, она никогда бы не смогла забыть или перепутать с чьими-то ещё эти глаза. С фотографии на неё смотрел парень с ярко-голубыми глазами, лучезарной улыбкой и открытым, светлым лицом:
- Сергей… - выдохнула Соня.
 Надпись на кресте гласила: Сергей Васильевич Матвеев. 11.08.1999 - 20.05.2019.
- 20 мая, так ведь это тот самый день, когда я…- Соня прислонилась к дереву и прикрыла глаза. Постепенно обволакивающей, отрезвляющей пеленой на неё опускалось не понимание нет, ощущение, предчувствие того, что произошло в тот теперь уже далёкий, прошлогодний день 20 мая.
Калейдоскопом завертелись обрывки разговоров, их горячие дискуссии, прогулки в старом парке. С Сергеем было здорово, всё обретало смысл, было простым и ясным. С ним Соня укрепляла веру в себя, становилась деятельной и целеустремлённой. Жизнь начинала играть всеми цветами радуги, и этот настрой каким-то чудесным образом отражался на всех её делах и поступках. «Мой Талисман», - иногда в шутку называла она его. Как-то так получалось, что благодаря этому человеку, и на себя она постепенно стала смотреть другими глазами. Его глазами. А в глазах его, переливающихся временами от светло-голубого и ярко-синего до салатно-зелёного и малахитового, она видела себя уверенной, привлекательной, талантливой и сильной. Именно он дал понять ей, как много значит для неё семья и какое важное место занимает она в их жизни. Что впереди её ждёт прекрасная жизнь, долгая, счастливая, печальная, яркая, наполненная радостями и тревогами, любовью и  разочарованием, успехами и неудачами. Но это её жизнь, уникальная и исключительная. Только её…
И какой страшной, непоправимой трагедии ей удалось избежать в связи со случайным вторжением в её жизнь Сергея. А было ли оно на самом деле таким уж случайным?
      Она вспомнила, как сообщила ему первому, задыхаясь от восторга, что её ждёт московский вуз. И как он радовался вместе с ней и играл своими чудесными глазами… И как провожал, когда в конце августа она уезжала на учёбу. Соня обняла его тогда:
 - Что же я буду делать без тебя? - растерянно выдохнула она ему в ухо. Он улыбнулся и чмокнул её в нос:
- Будешь жить… Просто жить: учиться, любить, дружить, заниматься любимым делом, растить детей…
- А ты? - тихо спросила Соня, глядя ему в глаза.
- А я, - улыбнулся он, - всегда буду рядом с тобою. Пока ты веришь, пока ты помнишь… Даже, когда мы будем находиться далеко друг от друга.
     … Соня подошла и погладила неокрашенный, деревянный крест рукой:
- Спасибо тебе, Серёжа, - произнесла она дрогнувшим голосом, - Благодарю тебя за всё, мой Талисман, мой прекрасный, мой солнечный Ангел-хранитель… Она посмотрела на фотографию парня на кресте и ей показалось, что в глазах его снова вспыхнула озорная, зелёная искорка, а может это просто заходящее солнце сверкнуло прощальным лучом, отразившись в слезе, повисшей на ресницах девушки.

Конец