Поль де Кок. Стыдный секрет

   Стыдный секрет
   Поль де Кок.

   Перевод Ю.Ржепишевского.



   Натали де Отвиль было двадцать два года, и вот уже три года, как она овдовела. Это была одна из самых красивых женщин в Париже: ее большие темные глаза сияли удивительным блеском, в ней соединялись искрящаяся живость итальянки, глубина чувств испанки и грация, которая отличает истинных уроженок Парижа. Она была еще слишком молода, чтобы жить одной, а посему незадолго до описываемых событий послано было приглашение мсье д'Абленкуру, старому ее дядюшке, – приехать и жить вместе с нею одним хозяйством.
   Господин д'Абленкур был старым холостяком; кроме себя самого он никогда и ничего в этой жизни не любил по-настоящему. Это был эгоист до мозга костей - слишком ленивый, чтобы намеренно делать кому-либо зло, и в то же время слишком самолюбивый, чтобы делать кому-либо что-то доброе – если, конечно, это не обращалось непосредственно к его же пользе. Но на предложение племянницы он согласился с видом вполне смиренным, так, словно у него не было иного желания, как только угодить своей племяннице, втайне, однако, рассчитывая на множество маленьких щедрот от нее.

   Когда его племянница опять стала появляться в обществе, г-н д'Абленкур обычно ее сопровождал; но временами ему хотелось остаться дома и он говорил в таких случаях:
   – Моя дорогая Натали, боюсь, что сегодня вам будет там скучновато. Будут играть в карты, только и всего; кроме того, не думаю, что явится кто-то из ваших друзей. Конечно, если вы желаете, я могу взять вас с собой.
   И Натали, которая верила абсолютно всему, что говорил ей дядя, оставалась дома.
   Точно так же г-н д'Абленкур, который был большим гурманом, заявил однажды племяннице:
   - Дорогая, вы знаете, я совсем не любитель изысканного стола и довольствуюсь самой простой пищей, но должен вам сказать, что ваш повар кладет во все блюда слишком много соли. Это вредно, в конце концов!
   И повара тут же сменили на другого.
   Сад опять же, по его мнению, был не в порядке: деревья перед окнами его комнаты якобы нужно срубить, поскольку их тень вызывает в доме сырость, а это крайне вредно для здоровья Натали. Старую повозку для выездов следует сменить на ландо - ну, и так далее.
   Натали была кокеткой по натуре своей. Ей нравилось очаровывать мужчин и с улыбкой выслушивать бесчисленные от них комплименты. Претендентов, просящих ее руки, она отсылала к своему дядюшке со словами:
   – Прежде чем вас обнадежить, мне нужно знать мнение дяди.
   Вероятно, ее ответ был бы другим, если бы она испытывала определенное ясное влечение к конкретному лицу; ну, а пока замужеству она предпочитала свободу.
   Старый дядюшка, водворившийся хозяином в доме своей племянницы, желал, чтобы она всегда оставалась тем, чем и была, то есть, вдовой: ведь будущий муж ее вполне мог оказаться куда менее покладистым, нежели она сама. Поэтому в каждом, кто искал союза с хорошенькой вдовушкой, ему всегда удавалось обнаружить какие-то недостатки.
   Помимо эгоизма и эпикурейства, у дражайшего дяди имелась еще одна страсть: игра в триктрак. Игра эта очень его забавляла, но сложность заключалась в том, что не всегда легко было найти человека, желавшего с ним сыграть. Если кто-то из молодых мужчин, приятелей Натали, не успевал заявить о полной своей неискушенности в игре и вовремя ретироваться, то спастись от долгой осады старого господина было уже нельзя; впрочем, большинство гостей всем играм предпочитало карты.
   Чтобы порадовать дядю, Натали попыталась научиться триктраку, но это оказалось для нее почти невозможным. Она никак не могла должным образом сосредоточиться, из-за чего дядя то и дело ругал ее, а посему очень скоро Натали, отчаявшись, сдалась.
   - Но я ведь хотел научить вас только ради вашего удовольствия, - смиренно заметил ей добрый г-н д'Абленкур.

   Таким вот образом обстояли дела, когда однажды вечером на балу Натали представили капитану военно-морского флота г-ну д'Апремонту.
   Натали подняла глаза, ожидая узреть перед собою старого толстопуза-морячину с деревянной ногой и с повязкой на глазу, когда, к большому своему удивлению, увидела мужчину лет тридцати, высокого роста, стройного, на двух здоровых ногах и с двумя вполне нормальными глазами.
   Арман д'Апремонт ушел служить на флот в очень молодом возрасте и довольно скоро достиг звания капитана. К своим родовым имениям он сумел добавить накопленный им немалый капитал и теперь вернулся домой, чтобы отдохнуть от трудов. Однако он все еще был одинок: романтические порывы сердца не вызывали у него ничего, кроме язвительного смеха.
   Однако стоило ему увидеть прекрасную Натали, как мнение его вмиг переменилось. Впервые в жизни он пожалел о том, что не учился танцевать; он буквально застыл на месте, не в силах оторвать взгляда от нее.
   Вскоре его внимание к молодой вдове стало предметом пересудов, и наконец все это дошло до ушей д'Абленкура. Когда однажды вечером Натали упомянула, что ожидает капитана с визитом, старик вскипятился.
   – Натали, - проговорил он, - вы действуете, совершенно не думая о том, чтобы посоветоваться со мной! Я слышал, что капитан в манерах своих невежествен и груб. Конечно, я видел его всего лишь пару раз, когда он стоял здесь, у вас за спиной, однако моим здоровьем он ни разу не поинтересовался. Поймите, я говорю это лишь потому, что стараюсь блюсти ваши интересы, по вашей ужасной легкомысленности.
   Натали попросила у дяди прощения и даже предложила не принимать в этот вечер капитана. Однако дядюшка этому воспротивился – хотя втайне решил впредь не допускать, чтобы эти визиты стали уж слишком частыми.

   Но как же нестойки все человеческие решения – их может опрокинуть любая безделица! В данном случае невольной причиной превращения Натали в мадам д'Апремон стала игра в триктрак. Наш капитан играл в триктрак превосходно. Лишь только дядя об этом услыхал, он тут же предложил ему партию, и капитан, разумея, насколько важна для него дядина благосклонность, с готовностью согласился.
   Натали это не слишком понравилось. Она предпочла бы, чтобы капитан весь вечер был подле нее. Когда гости удалились, она повернулась к дядюшке со словами:
   – Дядя, в конце концов вы были правы! Манеры капитана нисколько не вызывают уважения, и теперь мне стало ясно, что принимать его вовсе не следует.
   – Напротив, племянница, – возразил тот, –  это очень славный человек! Я пригласил его приходить к нам почаще, поиграть со мной в триктрак – конечно, все это только для того, чтобы отплатить ему за его внимание к вам!
   Из чего Натали поняла, что капитан полностью покорил сердце ее дядюшки, и мнимая невнимательность д'Апремона была тут же прощена. Вскоре капитан явился снова, и благодаря триктраку ему удалось вырасти в дядюшкином мнении еще больше.
   А вскоре было завоевано и сердце прекрасной вдовы. Однажды утром Натали, красная до ушей, предстала перед дядей.
   – Капитан просит меня выйти за него замуж. Что бы вы советовали на это?
   Тот на минуту задумался:
   «Если она откажет Д'Апремону, ясно, что он не станет больше приходить сюда, и не будет никакого триктрака. Но если она выйдет за него замуж, он останется здесь навсегда, и у меня каждый вечер будет мое маленькое развлечение».
   А посему ответ его был таков:
   – Пожалуй, вам будет лучше пойти за него.
   Натали любила Армана, но она, разумеется, не собиралась давать свое согласие так уж сразу. Она послала за капитаном, и тот немедленно явился.
   – Если вы действительно меня любите…
   – О, вы еще можете сомневаться в этом!
   – Молчите, не перебивайте меня! Если вы действительно меня любите, вы должны доставить тому доказательства.
   – Все, что ни попросите. Клянусь вам!
   – Нет, пообещайте только, что никогда не станете больше употреблять крепких выражений; кроме того, вы совсем не должны курить. Запах табака мне очень неприятен, и я не хотела бы иметь мужа, который постоянно дымит своей трубкой.
   Арман обещал, хоть и со вздохом.

   Первые месяцы их брака прошли довольно гладко, лишь только иногда Арман выглядел задумчивым, обеспокоенным и печальным. Со временем эти приступы тоски становились все более частыми.
   – В чем дело? - спросила Натали, увидев однажды, как он нетерпеливо притопнул ногою. – С чего такая досада?
   – Ни с чего, ровным счетом ни с чего! - отвечал капитан, отводя глаза и словно стыдясь того, что он не в духе.
   – Скажи, - настаивала Натали, - ты чем-то недоволен?
   Капитан клятвенно заверил ее, что у него нет причин быть кем-то или чем-то недовольным, если не считать того, что он восхищается ею всегда и при всех обстоятельствах. Какое-то время ему удавалось держать себя в руках. Но дальше становилось только хуже.
   Натали была огорчена до крайности. Она рассказала о своем беспокойстве дяде, который на это ответил так:
   – О да, дорогая моя, я знаю, что ты имеешь в виду. Я и сам замечаю это за ним, когда мы играем в триктрак. Он невнимателен, то и дело проводит рукой по лбу и раздражается, словно его что-то сильно беспокоит.
   Однажды, когда нетерпение и раздражительность снова овладели капитаном, притом более, чем когда-либо, он сказал своей жене:      
   – Дорогая, вечерняя прогулка пойдет мне на пользу; старый моряк, вроде меня, не в силах после обеда усидеть дома. Если у тебя нет возражений...
   – Нет-нет! Какие могут быть у меня возражения?
   Итак, он выходил из дому на прогулку и делал это день за днем, в один и тот же час. И неизменно возвращался домой в хорошем настроении.
   Что до Натали, то теперь она действительно потеряла покой. "Возможно, он любит другую, - думала она, - и ему хочется видеть ее ежедневно. О, как же я несчастна! Я должна прямо заявить ему, что его вероломство вышло наружу. Нет-нет, я подожду, пока у меня не будет неопровержимых доказательств".
   И она отправилась искать своего дядю, а найдя, разрыдалась перед ним.
   – Ах, я самое несчастное создание в мире! 
   – В чем дело? - удивленно воскликнул старик, откидываясь в кресле.
   – Арман уходит из дома каждый день на два часа, после обеда, после чего возвращается в прекрасном настроении и готов обнимать меня столь же страстно, как в день нашей свадьбы. Ох, дядя, я больше не могу этого вынести! Если вы не поможете мне узнать, куда он ходит, нам придется с ним расстаться.
   – Но, дорогая моя племянница…
   – Мой дорогой дядя, вы так добры, так любезны, окажите мне эту маленькую услугу! Я совершенно уверена, что у него есть какая-то женщина.

   Господину д'Абленкуру хотелось во что бы то ни стало предотвратить разрыв племянницы и ее мужа, ведь это сильно помешало бы той спокойной, мирной жизни, которую он вел под их кровом. Он сделал вид, что следует за Арманом, однако очень скоро вернулся, говоря, что потерял его из виду.
   – Но в какую сторону он пошел?
   – То в одну, то в другую... но при этом он всегда был один, так что ваши подозрения безосновательны. Будьте спокойны, он выходит лишь затем, чтобы слегка поразмяться.
   Но Натали нельзя было обмануть. Она послала за мальчиком для поручений, о котором слышала, что он очень хитер.
   – Послушай, – сказала она ему, – месье д'Аремонт уходит из дому каждый вечер.
   – Да, мадам.
   – Завтра ты последуешь за ним; понаблюдай, куда он идет, а потом вернешься и расскажешь мне все как есть. Но это останется между нами! Ты хорошо меня понял?
   – Да, мадам.
   Натали с нетерпением ждала следующего дня и часа, когда муж обычно выходил из дому. Наконец наступило нужное время, и преследование началось - Натали считала минуты. Через три четверти часа мальчик-посланник прибыл; башмаки у него были все в пыли.
   – Ну, - воскликнула Натали, - рассказывай! Опиши мне подробно все, что видел!
   – Мадам, я следовал за г-ном д'Апремонтом на безопасном расстоянии, до самой улицы Виль дю Темпль, где он вошел в небольшой дом, стоящий в аллее. Не было там никакого слуги, который открывал бы ему.
   – Аллея! Не было слуги! Ужасно!
   – Я вошел прямо за ним и услышал, как он поднимается по лестнице и открывает дверь.
   – Открывал дверь сам, без стука! Ты уверен в этом?
   – Да, мадам.
   – Негодяй! Значит у него есть ключ! Хорошо, продолжай.
   – Когда дверь за ним закрылась, я тихо поднялся наверх и заглянул в замочную скважину.
   – Ты получишь от меня еще двадцать франков.
   – Я заглянул в замочную скважину и увидел, как он тащит сундук по полу.
   – Сундук?
   – Затем он разделся и…
   – Разделся!
   – Затем в течение каких-то секунд я не мог его видеть, а потом он появился снова, в какой-то серой блузе и с шапкой на голове.
   – Блуза! На что ему эта блуза? И дальше что?
   – Потом я ушел, мадам, и поспешил, чтобы все рассказать вам; но он все еще там.
   – Ладно, теперь беги за угол, найди мне коляску и, когда поедем, показывай кучеру дорогу к этому самому дому.
   Пока мальчишка отправился за коляской, Натали поспешила надеть шляпу, плащ и побежала в комнату своего дяди.
   – Я все узнала: он любит другую. Он сейчас у нее в доме и на нем серая блуза. Но я пойду и поговорю с ним в открытую, с полной откровенностью, ну а потом ты меня больше не увидишь на этом свете.
   Старик не успел ничего ответить, как она уже умчалась в коляске со своим мальчиком-посыльным.
   Наконец коляска остановилась.
   – Вот этот дом.
   Натали вышла из коляски, бледная и дрожащая.
   – Мне пойти с вами наверх, мадам? - спросил мальчик.
   – Нет, я пойду одна. Третий этаж, правильно?
   – Да, мадам;  от лестницы дверь сразу налево.
   Казалось, и правда сейчас все будет кончено.
   Натали поднялась по темной узкой лестнице, подошла к двери, и, почти в полуобморочном состоянии закричала:
   – Открой дверь сейчас же, или мне останется только умереть!
   Дверь открылась, и Натали упала в объятия мужа. Он был один в комнате, на нем была серая блуза, и он курил турецкую трубку.
   – Моя жена! - воскликнул Арман с удивлением.
   – Да, твоя жена, которая, подозревая твое предательство, последовала за тобой, чтобы выяснить причину твоих таинственных отлучек!
   – О Натали! Ты ищешь причину таинственных отлучек? Гляди, вот она! – И он указал на свою трубку. – Перед нашей свадьбой ты запретила мне курить, и я обещал тебе повиноваться. В течение нескольких месяцев я держал свое обещание, однако чего мне это стоило! Ты помнишь, я стал раздражительным и грустным. Причиной была моя трубка, моя любимая трубка, по которой я тосковал. Однажды на прогулке я обнаружил небольшой домик, у которого курил трубку крестьянин. Я спросил его, сможет ли он одолжить мне блузу и шапку; мне хотелось покурить с ним, но как было скрыть это от тебя, ведь запах дыма, оставшийся в одежде, выдал бы меня сразу? Вскоре между нами все было улажено: я возвращался туда каждый день, чтобы заняться тем, что нравится, и с помощью шапки, чтобы дым не оставался в волосах, мне удавалось тебя обмануть. Вот и весь мой секрет. Прости меня.
   Натали со слезами на глазах расцеловала его.
   – И что я себе вообразила? Ведь я знала, что этого просто не может быть! Наконец я снова счастлива! А ты можешь теперь вернуться домой и курить там сколько душе угодно.
   Дома Натали первым делом побежала к дядюшке.
   – Дядя, он меня любит! Знаете, что он там делал? Он курил там свою трубку! Только и всего! Но теперь-то уж будет курить здесь, у нас.
   – Я могу помочь тебе устроить это дело наилучшим образом, - заметил д'Абленкур. – Пускай он курит трубку, когда мы играем с ним в триктрак.
   А при этом подумал: «Уж так я буду уверен, что не упущу свою вечернюю партию».


_

_