Светка, я вернулся!

Мне часто снится, будто я тону,
И я пытаюсь сбросить одеяло:
Мне кажется, оно меня поймало
И жадно тянет за ноги ко дну.   
Вера Сергеевна Бутко

Утро встретило Толика Брыкина промозглой сыростью с беснующимся порывистым ветром. Юноша съёжился, застегнул на все пуговицы тонюсенькую куртку. Не рассчитал, что погода так резко испортится.
Осень всегда преподносит сюрпризы, однако, такие акробатические кульбиты уже перебор.
Из областного центра Толик выезжал в ночи. Было почти тепло. Под ногами недовольно с режущим слух ворчанием шипели подсохшие до взрывного хруста листья, словно уставшая до невыносимого раздражения в возрасте физиологического угасания официантка в заштатном вокзальном ресторане, привычно нарывающаяся на скандал, – может вам ещё марципанов на вышитом рушнике принести или крахмальных салфетков подать!
Чертовски  хотелось курить, ещё сильнее  одолевал сон.
Он бы сейчас и от пивка холодненького не отказался с солёными орешками, вяленой рыбкой корюшкой с прозрачным брюшком посиживая на удобном кресле у себя дома с закрытыми глазами.
После удачного свидания. Ага!
Толик умел представить себе желанные метаморфозы судьбы в любое время, даже в самой неожиданной позе: например, когда болтался в люльке между восьмым и девятым этажами с мастерком и затиркой в руках.
Невесомо, плавно закружилась, поплыла в блаженной неге от желанной затяжки ароматным дымом крепкой сигареты голова после горьковатого глотка пенного напитка. Червивый от неожиданного соблазна глаз невольно косится на раскинувшуюся в позе морской звезды ничего не стесняющуюся прелестницу, которую воображение неожиданно включило в ассортимент  необходимой сию минуту расслабляющей процедуры.
Собственно, за этим он и ехал за триста с лишним километров в областной центр к Люське Забродиной, бывшей однокласснице, безотказной и ловкой в постели.
Зря он затеял эту поездку. У девочки так некстати случился влюблённый мальчик. Мало того, Ромео предъявил вспыльчивый характер и приличные бойцовские качества.
Неприятные воспоминания, если честно.
Какого чёрта Люська не сообщила!
Впрочем, он два месяца не писал ей, не звонил.
Мимо Толика пролетали, набирая скорость, вагоны встречного состава, ускользая в непроглядную темноту с запоздало отвечающим эхом.
До дома добираться пешком почти через весь спящий город.
На улице курить не было желания, но никотиновый голод отказывал в праве выбора.
Толик остановился, обернулся против свистящего по-змеиному ветра, достал сигаретку, попытался прикурить.
Последнее время, после того, как ни слова не говоря, он тайком убежал от Светки, ему определённо не везло. Вот и сейчас, порывом загулявшего ветра раз за разом задувало ослепляющее глаза пламя.
Удивительно человек устроен: сидит в духоте вагона – мечтает о глотке свежего воздуха, стоит посреди океана опьяняюще пахнущей чистоты – лезет в карман за вонючим табаком, чтобы заполнить отдохнувшие лёгкие отравляющим табачным смрадом.
Сколько же в людях неосознанных противоречий: думаем об одном, делаем второе, в результате совершаем нечто такое, о чём минуту назад подумать не могли.
Делать глупости, вступающие в диссонанс с нашими желаниями и чаяниями, то ли хобби, то ли насмешка над логикой.
Такое впечатление, что сидят внутри блудливые бесенята, насмехаются над нами, подсовывают взамен позитивных разумных действий низкосортную суррогатную замену, оценить вред которой удаётся лишь спустя время, когда винтики и колёсики в голове встают на место.
Вдалеке срывается испуганным воплем паровозный гудок. Привокзальный воздух пропитан насквозь запахом креозола, совершенно пустые вокзал и перрон навевают тоскливые мысли.
Какого лешего сорвался от Светки, ведь жили, душа в душу целых два месяца.
Почему он этого раньше не замечал?
Со Светкой Толик познакомился в том же поезде, когда в очередной раз возвращался от Забродиной. Про одноклассницу он вспоминал каждый раз, когда случался длительный застой в любовных отношениях.
Обычно ему везло на девчонок. Сами на шею бросались.
Ещё бы – парень хоть куда: танцор, гитарист, фотограф. Именно в такой последовательности Толик преподносил свои таланты.
Обычно хватало танцевальных способностей, чтобы уложить очередную прелестницу в постель.
Если хотелось продолжения, в ход шла жалостливые музыкальные аккорды, чувственный голос, сотни романтических од и баллад, способных убаюкать даже самых осторожных целомудренных дев.
Талант фотографа Толик обычно не демонстрировал всуе. Этот аргумент он предъявлял лишь тогда, когда в дополнение к эротике и сексу хотелось сентиментальной близости, что случалось предельно редко.
Честно говоря, юноша боялся сколько-нибудь серьёзных отношений, поскольку не верил в любовь и не доверял никому, кроме себя.
Светка, миниатюрная чернобровая брюнетка с впечатляющими глазами, села на перегоне, когда он уже собрался пару часиков вздремнуть.
У неё был билет на верхнюю полку и два баула, место для которых было лишь на самом верху, под потолком.
Девушка несколько раз пыталась забросить объёмные сумки, но ей не хватало роста и сил.
Толик какое-то время смотрел на старания попутчицы равнодушно, но спать хотелось, поэтому он рывком забросил багаж наверх и вышел в тамбур покурить, чтобы дать девушке возможность устроиться.
– Спасибо, благородный странник. Без вас я бы не справилась, – малявка так посмотрела на Толика, что он смутился, – Светлана… Леонидовна. От мамы еду. Я в Балаково работаю, по распределению. Вы курите, не стесняйтесь, я уже взрослая. Я тоже пробовала, только мне не понравилось. Как вас зовут? Вы не подумайте, я не флиртую и не кокетничаю, просто хочу познакомиться, раз нам вместе ехать.
Через десять минут они уже вместе пили чай с кучей домашней выпечки и сладостей из бездонной Светкиной сумки, и мило беседовали.
Вышли на одной станции. Толик молчаливо последовал за Светланой с тяжеленными сумками, проводил до комнаты, которую девушке выделила на целый год родная тётка, да так у неё и остался.
Более близкое знакомство случилось само собой, без обычных уговоров и секретных уловок.
Светка оказалась девственницей, что никак не вязалось с лёгкостью, с которой она ему досталась.
Более того, утром Толика ждал горячий завтрак из оладий с вареньем, домашнего творога и яичницы глазуньи.
Светка была такая соблазнительная, такая аппетитная и юная, что не было сил удержаться. Если бы девчонке не нужно было на работу, Толик, наверно, весь день продержал бы нечаянную подружку в постели.
Прощаясь, девочка вытащила из тумбочки запасные ключи, – тебе когда на работу? У меня смена до пяти. В половине шестого поведу тебя к Валюшке, причёску приличную будем делать. Я уже всё придумала. Потом к Динке, в секонд-хенд. Будем лепить из тебя… солидного мужчину, а то выглядишь как сирота безродная. Там для своих офигенные шмотки бывают за три копейки. Девочки сначала все тюки перебирают, что для белых людей годится – откладывают. Мы тебя так оденем – закачаешься.
Толик сам не понимал, почему его не раздражает такое странное отношение, словно знаком был со Светкой всю жизнь, словно судьбой навеки связан, почему не противится её доминирующей, слишком заботливой, практически материнской роли.
– Ты у меня такой хороший, такой замечательный. Не поверишь, я в тебя сразу влюбилась. Увидела и засохла на корню. Ладно, соловья баснями не кормят. Пойду денежку зарабатывать. Ты чего на ужин хочешь? Могу борщ приготовить, котлеты с жареной картошкой, компот. Ну, колись же, чего больше любишь. Ладно, молчи, партизан, сама придумаю. Я теперь над тобой шефство взяла.
У Толика в запасе был ещё день отгула. Хотел было по привычке махнуть вечером на танцы, снять податливую тёлку в соку, но мысли о Светке не давали покоя.
Такое с ним было впервые в жизни.
Какого чёрта, – думал он, – не хватало ещё влюбиться. Да ну, в кого? От горшка два вершка.
Уговорить себя не получалось. Карман жгла связка ключей от её квартиры, мысли о ночном приключении высверливали мозг. Воспоминания о глазах, сладких поцелуях и о том, что происходило между ними не так обыденно, как всегда.
Толик с остервенением, презирая себя за слабость, отглаживал рубашку и брюки, сушил носки, мыл и расчёсывал волосы, что делал крайне редко. Даже розу купил на длинной ножке.
У парня дрожали поджилки, когда рука коснулась кнопки звонка.
– Ты чего, Толюсик, – скороговоркой пропела Света, встречая его в лёгком домашнем халатике, из под которого выглядывали чертовски соблазнительные, абсолютно голые ножки, – ключи забыл?
– Проходи, устраивайся поудобнее. Сейчас перекусим и к Валюхе. Она ждёт. Говорит, такого из тебя красавчика сделает – закачаешься. Динка тоже всё приготовила. Нам весь твой гардероб обойдётся, не поверишь, в две с половиной тысячи, причём в долг. Представляешь! Чего ты на меня так смотришь? А-а-а, поняла. Не, не сейчас. У меня план: бутылочка муската, отбивные с помидорами и зелёным горошком, картофель фри… интим на десерт. Годится?
Полуголая Светка металась по комнате, сверкая соблазнительными округлостями, о чём-то своём, девичьем, щебетала.
Толику не нужны были ни причёска, ни шмотки, он хотел её и только её, здесь, прямо сейчас. Но это была её квартира и её план, чёрт возьми.
Пришлось смириться.
Остаток дня пролетел как один миг. Мысли Толика были сосредоточены не на том, что происходит сейчас, а на обещанном десерте.
Настроение было настолько приподнятое, мысли такие сладкие. Толика распирало от шутливого юмора, от желания угодить и развеселить.
Вечер был насыщен эмоциями и томными желаниями, которые немедленно исполнялись.
Толик получил всё, или почти всё, о чём мечтал.
Светка вела себя оживлённо и естественно, её не приходилось уговаривать. В какой-то момент Толик пожалел, что не взял с собой гитару. Ему так хотелось отблагодарить милую девочку.
У юноши даже выкатилась непрошеная слеза, когда счастливый обнимал он свою спящую красавицу, не в силах уснуть от избытка впечатлений.
Толик поверить не мог, что любовь может быть настолько простой, обыденной, что она вообще может быть.
Ему представлялось, что сначала должна быть буря страстей и переживаний, что необходимо друг друга долго-долго изучать, привыкать, притираться, а Светка, ничего не требуя взамен, открылась и запросто вошла в его жизнь, словно всегда незримо в ней присутствовала.
Но ведь так не должно быть, так не бывает.
Утро вовсе ввело Толика в ступор. Светлана, нисколько не стесняясь, в переднике на голое тело принесла кофе с гренками прямо в постель, поцеловала в губы. Дальше он и вовсе поплыл, не совсем понимая, что делает.
Светка была бесподобна и неподражаема. Толику казалось, что эта идиллия длится бесконечно долго, лет десять, а то и больше: этакая образцово-показательная степенная семейная пара, у которой позади уже и взрыв эмоций, и лирические отступления, и медовый месяц.
Они жили тихо и буднично, окружая друг друга заботой и любовью легко и просто.
Два долгих месяца. День за днём.
Пока Толик не стал замечать, что жизнь привычно идёт по закольцованному кругу: без новых эмоций, без фейерверка страстей, без событий, украшающих жизнь – размеренно, обыденно и скучно.
Он не привык к сытой обыденности, уставал от неё. Юноше необходимы были перемены и неожиданности, смена обстановки, эффектные впечатления, переживания, новые друзья, яркие события.
Толик рвался на свободу, пытался заразить Светлану стремлением к переменам. В ответ любимая улыбалась, устраивала праздничный ужин, приглашала в гости Валентину и Динку.
Лучше бы она этого не делала.
Если быть до конца честным, ему нравились и та, и другая. Толик много раз представлял себе интимные рандеву с симпатичными подружками. Особенно невыносимо было танцевать с ними.
Юноша загорался, краснел и потел от напряжения, не в силах остановить желание и бешеную эрекцию.
– Светулёк, – предложил однажды Толик, – давай уедем далеко-далеко, пусть даже на край света, отыщем необитаемый остров, построим дом…
– Дурашка. От добра, добра не ищут. Мы с тобой так счастливы. Нам нет необходимости чего-то искать, у нас всё есть, даже больше, чем всё.
– Я так больше не могу. Это невыносимо: каждый день совершать в одно и то же время одни и те же действия с одними и теми же людьми в приевшемся до тошноты интерьере.
Толик говорил раздражённо, эмоционально, долго, почти кричал, высказывая всё, что накопилось.
Света внимательно вглядывалась в его глаза, словно гипнотизировала.
Её лицо было почти спокойно, если не считать пары слезинок, которые высохли, не успев докатиться до алых губ.
– Я поняла, – сказала девушка и собрала чемодан, не выказывая раздражения или недовольства, – не могу неволить. Наверно правильнее будет расстаться, если считаешь, что так будет лучше, любимый. Я чувствовала, знала, что не сможешь жить размеренно и буднично. Ты – человек-праздник. Отдохни от меня.
Толика такое поведение лишь заводило. Ему хотелось уйти со скандалом, чтобы можно было оправдаться перед самим собой, а Светка не дала такой возможности, что было очень и очень обидно.
Юноша раздражённо и зло хлопнул дверью, забрал чемодан и был таков.
Целую неделю Толик не вылезал из бара, каждый день знакомился с новыми разбитными девчонками, приводил их домой, спал с ними, ничегошеньки не чувствуя, словно с резиновыми куклами, пересыпанными тальком.
Потом он взял отпуск, на неделю уехал в Турцию, где всё раздражало, бесило и злило, даже весёлые не в меру безотказные девочки, от которых начинало тошнить ещё до того, как удавалось затащить их в постель.
Из привычных средств отвлечься, развлечься  и забыться оставалась лишь Люська, но и с ней теперь вышел облом.
Дома оказалось одиноко и мрачно, настолько, что хотелось завыть.
Юноша попытался заснуть, но ничего не вышло, хотя ненадолго удалось забыться, только привиделось ему, что обнимает Светлану.
Опять она, всё время она. Заколдовала что ли?
Потом Толик пошёл прогуляться, чтобы унять расшалившиеся невзначай нервы и увидел Светлану, идущую под ручку с парнем.
В руках у неё была огромная алая роза, на лице выражение восторга.
Он украдкой проследил за парочкой, которая вошла в тот самый подъезд и скрылась.
В груди что-то хрустнуло, провернулось, сердце зашлось, дыхание спёрло, словно в воздухе до последней молекулы был израсходован кислород.
Толик отошёл подальше, уселся на свободную скамейку и не спускал взгляд с подъезда.
Минут через сорок парень вышел и пошагал к автобусной остановке.
Юноша вскочил, словно ужаленный, побежал к Светлане. Ему необходимо было объясниться, выяснить, знать, есть ли ещё шанс вернуться.
Света без удивления открыла дверь, – как хорошо, что ты пришёл. Я так соскучилась, – радостно сообщила она, чмокнув Толика в нос.
– А парень, парень, который провожал тебя, тот, с розой?
– Это брат, Вадик. Он теперь тоже будет здесь жить, в смысле в нашем городе.
– А я, можно я тоже буду здесь жить, в смысле с тобой?
– Ты хорошо подумал? Я же простая, заурядная, будничная, не такая, о какой ты мечтаешь. Не заскучаешь опять? Мне ведь тоже непросто… делать вид, что всё замечательно.
Толик обнял Светлану, прижал к себе, разревелся как девчонка. Он чуть не упустил своё счастье.
Это ведь так здорово, когда ты кому-то дорог, кому-то родному и близкому нужен, когда тебя ждут и ничегошеньки взамен не требуют.
Кто его знает, какая она – настоящая любовь.
– Светка, родная, я вернулся!