Томск 17 века

               
    Отрыл очи и понял, я жив! Господи, Иисусе! Спаси и сохрани мене, твово раба Охрима! Я же и не думал что стану с одра свого!

Как же мене ломало, как же мене трясло, Господи! Прочитал  молитву «Отче наш» потом пришла на ум молитва:

 «Господи! Имя Тебе – Любовь: не отрини меня, заблуждающего человека. Имя Тебе – Сила: подкрепи меня, изнемогающего и падающего. Имя Тебе Свет: просвети душу мою, омраченную житейскими страстями. Имя Тебе – Мир: умири мятущую душу мою. Имя  Тебе – Милость: не переставай миловать меня».

И потихоньку поплелся во двор. Солнышко сияет, хотя на улице осень. Решил, раз могу ходить. И ноги держут, сходить на Ушайку. Половлю рыбки, так хочетца ушицы, а не кому сварить.

 Не успел жениться. Не когда было. То у пана в крепостниках был. То уговорил дядька Степа в ту далекую Сибирскую Обь идти, с Дружиной Юрьевым, город строить. Сказал дядька Степа, такие руки как наши, сподобятся князю в Тюмени.

Но сказано было: идти строить. А мы с дядьком Степом хорошо укладывает стрихи (крыши), хоть из соломы как хохлы, то из камыша, то из коры, то дощечками. А в последнее время в Тюмени крышу  из листа железа крыли. Да и с лука стрелял, из рушницы уподобилось, да и берданом хорошо махал.

Уговорил дядько Степа, он и свою Лукерью берет. Говорит, где там бабу надешь? А как мужику без бабы. А  у меня бабы не было. Собираться мне было ничего. Из инструментов только секира, молоток, да нож, за холяву заложил и готов. Народу собралось много. Спочатку шли пешком, мне не купить лошадку, монет нету.

На  дорогу, мне и дядьке Степану как одним из крепких, посадили на лошадях. Распорядился Дружина. С нами пошли остяки князя Онжи, Тольбольские. Сургутские, эти по дороги примкнули. Палымские служивые, да местные эуштинские татары.

 И  вот крепостца стоит, Томск. Пришлось попотеть. Да нам со Степом дядьком не в тяжесть. Тут с остячкой Плоткой довелось на строительстве познакомиться, варила и кормила нас немощных.

Болезнь какая-то свалила меня. Многих на погост, спровадила, меня Плотка выходила. Понравилась она, хорошо ухаживала, говорила: «Мой, да мой»,что дядько Степа смеялся:

«Заштукатурила Плотка Охримку. Придется тебе Охримка жениться». А я, че? Согласен. «Согласен, согласен» пробормотал я сквозь сон.

А тут меня кто-то тормошит и спрашивает: «Саныч. Проснись. С кем согласен?» Я не разлепляя глаз. Под впечатлением сна пробормотал: «Да согласен. Согласен. Жениться».

Петро смеясь, спросил: «Он еще и жениться хочет. Вот дает Саныч. На ком»? Тут я проснулся и успел подумать: «И присниться же такое.

 В окнах 21 век, а я побывал в 1630 годах, в этих местах. Пришла мерить температуру Татьяна Геннадиевна, медсестра Мокрушинского центра.
   Вот и снег потрусил. Прилег кое - где. Это еще не зима, а так, предвестница зимы. А вчера троих увезли назад в дом-интернат с температурой.