Бархатный сезон

Анапа удобно географически расположена. Отсюда рукой подать до Крыма, до Азовского моря, до Новороссийска. А по железной дороге я уеду без пересадок в Сибирь. У меня с собой купленный в Геленджике, в минуту слабости, билет на поезд. Для знакомства с Анапой я имею трое суток.
    На автовокзале каждый час объявляют: «Не пользуйтесь услугами чёрных отельеров и чёрных таксистов. Помните о безопасности своей и своих близких». Чёрные тут же кричат: «Жильё», «Такси». Ко мне привязалась отельерша:
    - Ну скажите вслух: ищу комнату.
    Выслушав меня, она позвонила кому-то, сказала пару фраз на непонятном языке, после чего уверенно сообщила:
    - Мой муж поможет вам с поисками.
    Рудик встретил на конечной. У них красивый адрес: Бирюзовый переулок. Открываю калитку и вижу сад, флигелёк, дальше второй, третий флигельки. Жена ищет клиентов на вокзалах, муж расселяет по комнатам.
    - Поживи у нас, - сказал он мне. - Я отзвоню приятелям, найдём тебе дело.
    Почему я решил, что моё путешествие закончилось? Оно продолжается. Я поменял билет – теперь уеду из Анапы не 3-го августа, а 2-го сентября. Мой туризм без работы – не мой туризм. Не обязательно виноградные поля. Чего я упёрся в них? Сгоришь от зноя. Подумай о гостиницах, о пансионатах. Вон везде требуются, требуются…
    Южане ленивы. Понастроили гостевых палат и ждут: нахлынут туристы и завалят их деньгами. Крыш стало больше, чем гостей, некоторые пустуют. Но на что-то же построили. Ну как на что? Банк помог.
    Соседний флигель занимал пожилой турист. Он, вероятно, скучал, всё просил закурить и заводил разговоры. И выловил меня за чаепитием. Дымя моими сигаретами, сосед пустился в рассуждения:
    - Из флакона шампуня я сделаю два флакона. Из пачки порошка две пачки. Качество не хуже.
     - Сделай, - я остался равнодушным.
    - Я химик по образованию. И физик. Ты ищешь работу. Иди ко мне менеджером, срубишь миллионы. Пансионаты, отели закупают тоннами. Добивайся встречи с начальником по снабжению, отстегнёшь ему проценты от сделки – и он ручной. Однозначно. Они все вороватые, любой не устоит перед нашим предложением.
    - Самопал без этикеток…
    - Зачем этикетки? Это уже чуть-чуть уголовное. Фальсификат.
    - А без этикеток – не чуть-чуть?
    - Как ты не понимаешь? Вот твой доход.
    - Не мой, а твой. Но ты опоздал лет на тридцать. В перестройку делали из куска хозяйственного мыла пять кусков, добавляли краситель, дешёвые духи – получали и цвет, и аромат. Состояния сколачивали. Где ты был? А нынче кто купит кота в мешке при таком изобилии?
    - Тебя не убедить. Что ты хочешь? Продают же мыло ручной работы.
    - Пусть продают.
    - Ты всё же не забывай о моём бизнес-плане. Озолочу. Дай сигарету.
    - Купи. Или не на что?
    Он резко встал, ушёл. Вечером мы опять сошлись как ни в чём не бывало. Вернулась жена Рудика с квартирантами Олегом и Виталиком. Пришли с пляжа Нина с Игорем, они живут здесь пятый день. Игорь навеселе, общителен:
    - Море, воздух и вино – это здоровье. По себе знаю, - бодро сказал он. - Мы каждый год ездим на две недели в Анапу. Соседей съела зависть. А кто же им мешает? Я пашу дальнобойщиком весь год, чтобы летом погреться в морском климате…
    - Хватит болтать, - строгая Нина увела его в душ.
    Через час собрались за общим столом, налили в стаканы чачу, выпили, расслабились. Олег вспомнил:
    - Идём по Москве, вышли с Красной площади, у Госдумы стоят богатые авто, все чёрные. Рядом с нами молодая семья. Сын лет пяти спрашивает: «Папа, что за тачки?» «Это у нас с тобой тачка, сынок. А вот эти называются машинами. Машины для слуг народа». «Разве слуги ездят на машинах? Я думал, слуги ходят пешком с дурацкими сумками». «В этом доме хитрые слуги. Они богаче хозяев». «А меня возьмут сюда на работу слугой?». «Обходи за версту этих слуг, их дома». «Зачем обходить, когда вон какие тачки у них. Не тачки, а машины. Я тоже хочу». Жена одёрнула мужа: «Чему ты учишь ребёнка?» Он ответил: «Пусть видит, что почём в нашем мире…». Не уважают у нас депутатов.
    - Не за что их уважать, - согласился Игорь. - Ты чего от них ждёшь?
    - Пусть послужат Родине безвозмездно, без оплаты. Они же все состоятельные, с миллионами. Тогда будет патриотизм. А то сидят миллионеры и решают вопрос о повышении пенсий: с 1-го февраля на сто рублей, с 1-го апреля – на сто пятьдесят. Итого: на двести пятьдесят рублей в год! Ба, мы самое социальное государство. Неужели им интересна эта клоунада?
    - А твой-то патриотизм в чём?
    - Ну, любовь к налоговой инспекции, к судебным приставам, к коллекторам, к рыбоохранникам.
    - Да я серьёзно.
    - А серьёзно, когда Кирилл Капризов забил золотой гол на Олимпиаде – был всеобщий патриотизм.   
    - Ты верно подметил.
    - Ребята, давайте больше о спорте, о спорте, но не о политике, - попросила Нина. - Не разводите здесь госсовет. 
    - Сама и подсказала. Зачем? О политике не дай бог, это болтовня, не имеющая конца. Ну её на хрен, - махнул рукой Игорь. - Наша жизнь идёт в тупик. Вы послушайте разговоры в народе. Страна развинчивается, расшивается по швам. 
    - А мы паримся на пляжах, пьём тут чачу и материм всех чиновников, - пошутил Олег. - Во всём они виноваты. Аварии на дорогах – виноваты,  погода плохая – виноваты…
    - Конечно, виноваты. У нас есть всё для рывка. А рывка нет. Кто виноват?
    - Какой ещё рывок, когда наверху сидят люди с иностранным гражданством? И ведь всё по закону.
    - Екатерина Вторая тоже была иностранкой, чистокровной немкой.
    - Екатерина не вывозила русские деньги за бугор.
    - Откуда ты знаешь?
   Все разом захохотали.
    - Но когда нам было лучше? В Союзе? В перестройку? В 90-х? Вечная тема: одни довольны всем, вторые не довольны ничем, и между ними золотая середина.
    - Ай, началось, - оборвала мужчин Нина.
    Кто-то замолвил слово о своих болезнях. Его поддержали. Как же мы ещё живы-то? Геморрои, аллергии, гаймориты, аденомы, тромбозы, диабеты, гипертонии, атеросклерозы…
    - Ребята, вы заметили новые технологии в Анапе? Огромное количество аптек.
    - Анапа не одна такая… По всей стране аптеки. У нас в райцентре на пять тысяч населения семь аптек.
    - Доходный бизнес?
    - Не в этом дело. А в том, что есть спрос. Наши люди больны. Вот что должно беспокоить правителей.
    - Они и беспокоятся. Болейте ради бога.
    - Ах, если бы вместо вывесок «Аптека» были вывески «Библиотека». Но почему полно пузатых мужиков? Есть и молодые с пузом, кое-кто аж до безобразия.
    - Последствия здорового образа жизни.
    Физик-химик тяжело вздохнул:
    - Гаджеты всему виной. Сколько будет семь минус четыре? Все и везде считают на гаджетах. Зато в советское время кассиры считали на счётах. Быстро, точно. Умнейшее устройство. Простая математика, без компьютеров.
    - А в древней Руси и счётов не было, считали на пальцах, - заметил Олег. - И ходили в лаптях. И мылись в корыте.
    Физик бросил сигарету, занервничал:
    - Ты даже не знаешь, что Айвазовский не был русским. А судишь о нём с видом знатока, - упрекнул он Олега.
    - Я закрою этот пробел, - пообещал тот. - Но я о нём не судил при тебе. Мы с тобой полчаса назад познакомились.
    - Значит, бес меня попутал.
    - Чача тебе в голову стукнула.
    Рудик не рвался помочь мне с трудоустройством. Он и не обязан. Я им не друг, а клиент на комнату. Хоть на пару дней. Хоть на день. Конкуренция вот-вот прикончит мелких хозяев. А им есть и пить хочется, на них кредиты висят.
    Я прожил там несколько суток, искал сезонку. И привлёк внимание молодой женщины.
    Она сама подошла:
    - Вам чем-то помочь? 
    - Я ищу Крымскую улицу, - соврал я.   
    - Идёмте со мной, я покажу вам.
    По пути я банально спросил:
    - Вы местная?
    - Уже местная. Второй год живу в Анапе.
    - А откуда родом?
    - Вам и не снилось, из Братска Иркутской области.
    - Своя! Надо же.
    - Правда? Какой счастливый случай! Дайте, я вас обниму.
    После объятий я спросил:
    - Вам здесь нравится?
    - В мае, когда цветут каштаны. Летом вал народу, я к этому не могу привыкнуть. А зимой город будто вымирает. Скукотища. По набережной не погулять, с моря дует ледяной ветер. Ощущение, что минус тридцать, я постоянно мёрзну. Торговли нет, работы нет. Ну, госучреждения, муниципальные службы, и везде всё занято. Для мужчин стройки, охрана. Выбора нет. И я остаюсь любителем сибирского климата, сибирской осени и зимы. Люблю природу, когда она отдыхает, а не пылает.
    - Южные курорты полгода в горячке, полгода в спячке. Так живут в Ялте, в Геленджике, в Анапе. А жизнь слишком коротка, чтобы спать по полгода… Но ведь кому-то же по сердцу такая жизнь...
    Наконец, нанялся я садовником в зелёное хозяйство санатория. На пятьсот отдыхающих тот же самый расклад: одни довольны всем, другие не довольны ничем, и есть золотая середина.
    Чтобы территория была идеальной, трудится зелёная бригада. Поливает, косит, постригает, вырубает сухостой, пропалывает, подметает. Вот оно, южное богатство зелени. Можжевельник, юкка, виноград, а лучшее из всего – кустарник туя, с помощью стрижки можно придать ему вид куба, шара, цилиндра, пирамиды, спирали. Как подскажет дизайнерская мысль. А плакучую иву мы омолодили «под каре». Санаторий – как большой завод, всё отлажено до деталей, все знают свои обязанности. Администраторы, горничные, кладовщики, прачки, кухонные работники, аниматоры, шоумены, экскурсоводы, инженерная бригада, зелёная бригада, охрана, медицина, фитнес. Интересно, но только на сезон. Всю сознательную жизнь работать садовником, то есть дворником шестого разряда – где взять кураж и терпение? Эту работу не заметишь, результата не видишь. Начался листопад – хлопья летят днём и ночью, ежеминутно, и метла – ведущий инструмент. А я – за труд с результатом. Написал я статью, рассказ – это результат. Посадил дерево – результат. Впрочем, люди не раз благодарили за чистоту... Но кто сказал, что на Кубани зарплаты выше, чем в Крыму? Не выше. Везде рядовой народ едва сводит концы с концами. А отдыхающие – не рядовые? Они же с деньгами, они ездят на море. Значит, рядовые с плюсом.
    Я получил свою койку в общежитии, в комнате на четверых. Первый сосед – интеллигентный, в годах, видимо, без рубля в кармане. Бывает. Мы познакомились. Я достал кружку, налил в неё воды и сунул походный кипятильник. Сожитель обрадовался:
    - Какое сокровище! Его-то мне и не хватало. Привык к чаю по утрам. А тут пришлось ломать привычку. Если бы не ты…
    - Они же есть в любых «1000 мелочах», - я не сразу понял его радость.
    - Ты до сего дня жил в частном секторе или в гостевом доме? - сказанул он невпопад.
    - В частном доме.
    - Как ты нашёл хозяев?
    - На автовокзале. Они стреляют там клиентов.
    - По-старинке. Таким способом уже не заработаешь. Сейчас нужно работать умнее. Через туроператоров, через интернет, через социальные сети. Им надо объединяться, развивать маркетинг, менеджмент, мониторинг, создавать департамент перспективного развития, службу пиара.
    - Частным хозяевам советского возраста не до того, им бы выжить.
    - Я при своём мнении: чтобы не выживать, а жить, изволь меняться, начни думать.
    - Ты и подай им пример.
    - А почему ты не остался в Крыму?
    - Там бедновато. Кубань богаче Крыма.
    - Они же хотят сменить Крым на Тавриду. Вернуть старое имя. Точнее, склеить два в одно: Крым-Таврида. Есть Саха-Якутия, есть Северная Осетия-Алания, пусть будет Крым-Таврида… С 91-го года там созрел идиотский менталитет: воровать, ничего не создавать. Теперь лет двадцать понадобится, чтобы менталитет сменился. Должно вырасти новое поколение с новым мышлением. На старом далеко не уедешь. Надо ловить будущее.
    - Всё-то ты знаешь.
    - Это же элементарно.
    - Ты аналитик? Мониторишь жизнь?
    - Это в крови. Я из династии профессоров.
    - И ты тоже профессор?
    - Пока нет.
    - А языками владеешь?
    - Итальянским в совершенстве, английский деловой разговорный. Я работал вице-президентом газовой компании, потом директором итальянской торговой фирмы. Я заключал миллионные контракты, я имел личного адвоката, личного стилиста. Я носил одежду, обувь от брендов. Тончайшие ткани, высшее состояние тела! Я пользовался брендовой парфюмерией, познал искусство питания в вип-ресторанах, пил дорогущие вина, давал щедрые чаевые официантам… Ужин в элитном ресторане – это искусство. В московских командировках я жил в «Президент-отеле».
    Я ужаснулся:
    - Куда же ты растерял ту жизнь?
    Он не обратил внимания на мои слова:
    - Последний раритет – чемодан за три тысячи баксов - сломали грузчики в аэропорту.
    - Где стояла гора высокая – там зияет яма глубокая.
    - Что?
    - Ничего.
    - А-а, я не расслышал
    Ещё один сосед по комнате – официант в санатории. Ему 22 года, он из Луганска.
    - Я живу здесь второе лето. Море уже приелось. Всё приедается, ко всему привыкаешь. Хочется чего-то нового.
    - Езжай на Камчатку, на большую рыбалку, - посоветовал я ему.
    - Так то же самое – море.
    - Там другое море, другая местность.
    - Никогда не думал об этом. Но большая рыбалка – не моё.
    - А официант – твоё?
    - Белая рубашка, музыка, красивая посуда, сытый желудок – оно и недурно, грех плакаться. Прислуживать – тошновато, но так сложилось. Временно.
    - Трудовой туризм?
    - Типа того.
    Третий сосед, кухонный подсобник, являлся редко, ночевал у подруг. Как-то среди ночи он явился не один, с мойщицей, оба пьяные и мокрые от дождя. Наследили, выставили вино, переоделись в его сухую одежду. Женщина согрелась, разгорячилась, прослезилась, рассказала нам свою горькую долю. А взглянув на профессора, смутилась. Через минуту и вовсе ушла.
    - Видишь, она не умеет вести диалог с приличными людьми, - заявил профессор. - Испугалась. Поняла, что мне до неё нет желания. Стыдно стало. Боже, какие персонажи… И они работают в столовой...
    Ежевечерне он вспоминал, вспоминал о былом:
    - Однажды в Москве я участвовал в аукционе живописи. Картины уходили за миллионы. Затем начался фуршет, концерт, виртуозы играли Гершвина. Я без ума от джаза… В моём телефоне я насчитал 750 номеров абонентов. Звонили семь дней в неделю и двадцать четыре часа в сутки. Просьбы, предложения, приглашения. Через неделю после моего краха забыли все. Все. Лишь кое-кто из друзей детства не забыл. Телефон замолчал, в городе меня не узнавали бывшие коллеги, бывшие подчинённые.
    - Потроши заначку.
    - Нет заначки.
    - Но есть твои люди. Одолжи у них средства на новое дело.
    - Повторяю: от меня отвернулись все.
    - Тогда ищи в себе. Причину ищи. Или молчи.
    - В нашем круге не заведено обращаться за помощью.
    - В каком вашем? Ты уже в ином круге. Внутри этого круга – нужда, отсюда тебе не вылезти.
    Сидеть в сереньком общежитии, где лишь койко-место и нет кухни, плиты, стиральной машинки, утюга, даже электрочайника, видеть зрелого мужчину, который с мая питается в столовой «для низов», работает уборщиком в спортзале, имеет сотовый телефон с истекшим сроком давности и слушать от него о менеджменте, об элитных ресторанах, о личных адвокатах, о дорогих аукционах, о совершенном итальянском, о джазе Гершвина – это как-то нелепо. В такой обстановке верные друзья для досуга – кубанское вино и грузинская чача. Питьё продают на розлив и куда вам угодно.
    - Винишко, чача, коньячок, - доносится из парка. Там молодой торгует без устали. Чьё у него вино, никто не проверял, но отлично тонизирует.
    - Много имеешь? - поинтересовался я.
    - Чтобы заработать тысячу в день, я должен сбыть на семь тысяч.
    - Сбываешь?
    - И на девятнадцать тысяч, и на шестнадцать. На семь – всегда. Но надо хоть пирожком перекусить, водичку, сигареты купить, за комнату заплатить. На троих снимаем. Я вот полтора месяца здесь стою с 11 утра до 10 вечера без единого выходного. На днях уеду, тысяч сорок увезу. Для меня неплохо, у нас в Донбассе всё дёшево. Сам я не пью спиртное. Аллергия на него, сыпь на лице, на шее выступает. Если бы выпивал, я не скопил бы ни рубля.
    - Полиция тебя не гоняет?
    - Ни разу. У полиции тоже бархатный сезон.
    Приморские улицы и улочки набиты магазинчиками, салончиками, лавками, аптечками, пивнушками, рюмочными, закусочными. И чуть не до самого моря шумит южный базар, идёт торговля на торговле, кто-то располагается прямо на песке. Базар - значит, живость, энергия, многоцветье, запах шашлыков, смех, разноязыкий говор… На пляжах массаж, тату, бодиарт и опять купи-продай, по берегу, блюдя меж собой интервалы, чешут коробейники, поют соловьями: раки варёные… креветки маринованные… кукуруза горячая... пончики ванильные… шампусики фруктовые… напитки… мороженое... сувениры…
    Это – массовка всех курортов, но каждый город имеет и собственное лицо. Анапа издавна – детский отдых. Потому что здесь мелкое море, комфортное для детей. Ни в одном черноморском городе не было столько пионерлагерей. Остался Пионерский проспект, остались и добавились детские традиции. Сюда, как и раньше, едут с детьми.
    …На спортплощадке моего санатория маленькая девочка играет с живым котёнком. Рядом сидит её цветущая мать. Со стороны за девочкой наблюдает женщина почтенных лет. Похоже, не родственница, а глаза её ласковы, ребёнок ей нравится. К площадке приблизился пожилой мужчина. Дама обратилась к нему, видимо, возобновив их беседу:
    - Мне кажется, наши новые дети очень красивы. Те, кому от двух до семи.
    Он возразил:
    - Дети всегда красивы. И до двух. И после семи. И не только наши.
    Она не сдалась:
    - По-моему, все думают, как я.
    - Это как?
    - У нас страна красивых детей.
    - Все так и думают. И не иначе.