Основной инстинкт и МКСК

     Чтобы ты, читатель, не пожимал в недоумении плечами, сразу расшифровываю: МКСК это «Моральный кодекс строителя коммунизма». Была такая идеологическая штука в советское послесталинское время. Когда Хрущев и другие бывшие «сподвижники» «отца народов», «вождя и учителя» развенчали культ личности своего бывшего предводителя и идола, для поддержания в массах идейного единства и стремления к общей не столь отдаленной цели потребовалось нечто сопоставимое с тем духовным стержнем, назовем это так, что был в советском обществе в сталинские времена. И тогда коммунисты во главе с Н.С. Хрущевым приняли программу построения в СССР к 1981 году материально-технической базы коммунизма, с тем, чтобы впоследствии обеспечить полную и окончательную победу коммунизма в нашей стране и во всем мире. И вот тогда в числе прочих идеологических инструмантов, призванных обеспечивать единство народа и его мотивацию, был разработан и принят вышеупомянутый кодекс. Его стали изучать в школах и вузах, читали и обсуждали на пионерских, комсомольских и партийных собраниях, по нему задавали вопросы на всех экзаменах, где только они ни проводились. В общем, без знания кодекса было никуда. Когда-то и я его учил наизусть, теперь же из всего кодекса помнится только это: «Человек человеку – друг, товарищ и брат».
Но я не об этом, не о самом кодексе…
     Когда я стал работать в энергомонтаже на железной дороге и стал ездить по всей стране, то волей-неволей мне, как и другим молодым парням и мужчинам, пришлось задуматься над простым жизненным вопросом – а где найти подругу жизни? Тут я замечу, что, конечно, были среди членов нашего трудового коллектива и женатые люди, но в основном контингент составляли молодые холостяки, у которых, несмотря на тяжелую работу и спартанские условия быта, просто-таки бурлила в жилах кровь. И поэтому проблема с, так сказать, культурным времяпрепровождением была очень серьезной.
     Хорошо было нашим шоферам. С бензином тогда проблем особых не было, у всякого нормального водителя был необходимый личный запас талонов на бензин, да и канистра-другая топлива в натуре была припрятана где-нибудь в укромном месте. Так что водитель автотранспорта в случае выпадения у него часа-второго свободного времени заводил свою «ласточку» и катил к своей зазнобе в ближайшую деревню. И тот был не шофер, у кого не было такой зазнобы!
А вот простым монтажникам было сложнее. С трассы из вагончика, стоящего нередко в двух-трех десятках километров от ближайшего населенного пункта, туда, где есть молодежь и клуб, пешком не находишься. И не всегда сумеешь на проходящий товарняк вскочить, чтобы до станции доехать и там спрыгнуть. Поэтому обходились так, как могли. А могли по-разному…
     Как-то раз в Горьком (я тогда работал там на базе в роли звеньевого на участке подготовки и складирования материалов) прибыла на базу группа учащихся-практикантов из ПТУ одного из городов с юга России, проще говоря – с Кавказа. Пацаны пацанами, лет по 16 – 18 им было. Ну, мне начальство и сказало – присматривать за ними, помогать их мастеру. Сам я жил тогда в отдельном вагончике на двоих, который мы делили с Валерой, водителем «Урала». Мастеру тоже дали койко-место где-то в отдельном вагончике. А пацанов поселили в обычном пассажирском плацкартном вагоне, что стоял в самом дальнем конце тупикового пути…
Ну вот, пошел я вечером, после работы и ужина, в тот вагон пацанов проведать. Поднимаюсь по ступенькам, хочу дверь в тамбур открыть – не открывается. Попробовал ключом – вроде не заперто, но все равно не открывается дверь. Значит, чем-то подперта. Стал колотить в дверь, в стекло окна ближайшего: «Эй, открывайте!» Появился через минуту-другую кто-то, посмотрел сквозь стекло двери, видно, узнал. Крикнул со смешком – щас! – и пропал. Я снова заколотил в окно, уже сильнее, и требовательно закричал – открывай, какого х**на!
     Снова кто-то подошел к двери, потом еще один. Чем-то там загремели и дверь открылась. Я поднялся в тамбур и прошел через узкий коридор мимо угольного титана в вагон. Пацаны, что впустили меня, шли вплотную сзади…
     В вагоне стоял пьяный гвалт, плавал клубами сизый дым от курева, сильно пахло потом и алкоголем и откуда-то из угла, где поблескивал огонек бокового светильника, доносился хрипловатый девичий смешок. Самой девушки не было видно, она лежала на нижней полке за спинами двух пацанов, в круге света дергались лишь ее обнаженные ноги да болталась туда-сюда в пространстве над изголовьем под верхней полкой рука с зажженой папироской…
     «Выпьешь, бугор?» - спросили меня, и я заколебался. Выпить-то я был не прочь, но надо было быстро просчитать последствия этого. Хотя я и не был им никаким «бугром», то есть бригадиром, но все же был так им представлен начальством, значит уже и сам был в их глазах каким-то начальством. Так что и вроде как выпить надо с ними, это не то что незападло, а как бы даже и надо…
Пока я раздумывал, мне налили в стакан, который какой-то пацан ополоснул водой над стоящим тут же в купе ведром, и поднесли какой-то жидкости, а на алюминиевой вилке кусок вареной колбасы. Пришлось выпить и закусить. Жидкость оказалась чем-то крепким, вроде «Старки»…
     «Ну что, как жизнь?» - спросил я, и пацаны на другой нижней полке, где не было девушки, потеснились, выделяя мне место, чтобы сесть. Я не стал церемониться и сел за столик. Вопрос за вопросом, ответ за ответом, и разговор покатился, понемногу набирая обороты, как катится под небольшой уклон вагон на сортировке, стронутый с места с помощью ломиков дружными усилиями двух-трех человек рабочих-путейцев…
     Пацаны рассказывали о своем городе, о том, как там вообще живут молодые, о своей учебе и будущей работе. И, поддерживая разговор, все не забывали выпивать. Спиртное действовало, я тоже захмелел, поэтому спросил, указав пальцем на полку напротив, за спины сидевших там пацанов – «А это кто? Раньше её, вроде, не было…»
«Это? - переспросил один из пацанов, который вроде как верховодил в их шайке-лейке. – Это «наташка» с вокзала. Хочешь её?»
     «Не-не!» – замахал я обеими руками, засмеявшись. И соврал: «Мне завтра на свидание к «моей» идти…» Потом спросил: «Она что же, одна на всех у вас?» Тот же пацан ответил: «А чё такого? Мы все свои, а «наташку» подмываем вон над ведром, да и в самом начале хорошо помыли её с мылом и водкой даже протерли, особенно там…» Тут пацан ухмыльнулся, видно, вспомнив что-то юморное, и добавил: «А она, дура, всё вопила, чтобы ей ту водку лучше выпить дали…»
     Я посмотрел на ведро, над которым мне ополаскивали стакан, и меня замутило. Встал и начал прощаться. Пацаны меня не удерживали, и я вышел из вагона на свежий воздух…
     Вы можете спросить, где же в этой истории МКСК. В этой – явно нет. А вроде как и есть, должен бы быть, ведь мы же как будто строили коммунизм. Об этом нам рассказывала одна милашка из конторы, когда приезжала на трассу и проводила собрания. Она была то ли парторгом всего энергопоезда, то ли его замом, я точно не помню, но когда приезжала – всегда проводила собрания и вешала на уши нам лапшу про скорое построение коммунизма и про моральный кодекс его строителей. С этой милашкой тоже была история, когда к ней подкатил наш «дон жуан» Федя, водитель спецавтомобиля ГАЗ-66 с ямо-буром, парень с атлетической фигурой и голубыми глазами, нежному взгляду которых не могла сопротивляться ни одна женская особа в округе. Но об этом я рассказывать не буду, вдруг этот текст прочитает кто-нибудь из тех персонажей и узнает себя…