Сокирянские Облака

               
                В парке Шевченко , как и во всех Сокирянах, настоящее лето. Зеленый рай, составленный из роскошной мягкой травы, аккуратно подстриженного кустарника и многочисленных клёнов, начинался на небольшой асфальтированной площадке, у бюста Тарасу Григорьевичу Шевченко.

                В перерывах между бесконечными контрольными, которые мой отец, как заочник Львовского универа , выполнял по воскресеньям, папа любил поразмяться. Картинно встав в позу декламатора, он, с выражением вселенской скорби, вызванной большими перегрузками, читал многочисленные стихи.

                - Як умру, то поховайтэ мэнэ на могили... - раздавались драматические вирши Шевченко

                Из подобранного мрачноватого репертуара чувствовалось,  как нелегко, ой, как нелегко, доставалась отцу мало оплачиваемая должность учителя физкультуры и судьба студента-заочника.

                Мизерные триста пятьдесят рублей зарплаты старыми дореформенными купюрами или всего тридцать пять карбованцев новыми, тяжеловато сочетались с  большой загруженностью в школе, тяготами  университетского обучения и бесконечной работой в огороде.

                -  Дывлюсь я на нэбо, тай думку гадаю...,- с выражением продолжал отец

                Многие, как и я, тогда считали, что замечательный вирш Михайло Петренко - необычного коллежского асессора, родившегося целых двести лет назад и  ушедшего в заоблачные края в неполные пятьдесят,  принадлежал перу великого Тараса.

                - Чому ж, я не сокил...- Эта замечательная песня, в исполнении народного артиста Дмитро Гнатюка, лилась из нашей радиоточки, казалось,  беспрерывно. С раннего утра и до позднего вечера. Большинство местных гулянок не проходили, никак не могли пройти, без ее дружного исполнения.

                Особенно впечатляло  окончание стиха,-

                ...орлом быстрокрылым у нэбо польнув

                и в хмарах навики от свиту втонув


                - Навеки утонуть в облаках от обычного Света?  Либо сбежать из нашего мира ? А может, скрыться от удовольствий ?! Или от света, наполненного танцующими парами и бессмысленными светскими разговорами? - все это долго, очень долго, было для меня непонятным и завораживающе непостижимым

                Трудности перевода? Или, скорее, раздумья, сопровождавшие обычный процесс взросления?

                Когда лежишь в траве и любуешься облаками, главное,  никуда не торопиться.

                Важно, конечно, заранее наиграться в футбол с тезкой  Миликом  Айзенбергом , набегаться в ловитки с Аликом Березиным и в бесконечные прятки с неповоротливым, но азартным Ромкой Бортманом.

                Затем, надо обязательно заглянуть к Ткачукам  на диафильмы про храброго портняжку.

                У Вовы  и его младшего Леньки  Ткачуков была лучшая в Сокирянах коллекция сказок.

                Пленки с удивительными волшебными историями хранились в маленьких цилиндрических коробочках с названиями , напечатанными на салатовом, голубоватом и желтом фоне специальных наклеек. Когда коробочки открывались, изнутри доносился удивительный запах странствий, приключений и всяческих чудес. Также пахла пленка на больших бобинах у дяди Янкеля. В нашем старом Сокирянском кинотеатре он служил самым главным киномехаником.

                После того, когда вся суета-сует оставалась позади, а мелкие желания были удовлетворены полностью, можно было, наконец,  приступить к самому главному и интересному. Смотреть в небо. Следить за облаками.
   
                Захватив пару бутылочных стеклышек, которыми была усыпана вся поверхность небольшого пустыря, возле буфета Яши-инвалида,  я располагался под кустом. В родном парке. Со всеми удобствами. Оттуда были отлично видны, и небо, и большой холм, и все-все огромное пространство моей собственной Вселенной, от которой никто-никто не отвлекал.
      
                Сквозь зеленое стеклышко мир казался унылым и постным, но через желтовато-коричневое - веселым и разнообразным.

                - Вот! Вон там! Пролетел самый настоящий кукурузник

                Говорили , что на нем можно было долететь аж до самых Черновиц. Не то, что до соседних  Раскопинцев или Окницы, находившейся, всего-то,  в семи километрах.

                - Да-да, именно за той большой горой

                Именно оттуда, да еще со стороны Шипота, наплывали самые красивые и самые удивительные облака

                Даром, что эти скопления водяного пара большинству наблюдателей напоминали только корабли с лодками. От парусников эти облака позаимствовали, пожалуй, только плавность и  величавость движения. Хотя некоторые, были ,действительно, похожи на различные типы плавсредств.

                Редко, среди туч, встречались настоящие великаны и разнообразные человеческие лица. В основном, это были формы, больше похожие на собак, лошадей и прочую живность. Их разнообразные головы, лапы, хвосты. Бывали, конечно, львы, почти настоящие жирафы и гигантские слоны. Особенно у края горизонта, перед самым закатом солнца.

                Самое большое количество разных видений в облаках появлялось, почему-то, после какого-нибудь интересного фильма или громкого события.

                Вон, к примеру, та здоровая туча. Знай, плывет себе плавненько. Такая, вся из себя белая и пушистая. Похожа на ту дворнягу, которой когда-то, во время облавы, выстрелами перебили лапы. Случилось это, прямо возле нашего дома.

                В годы моего детства, в Сокирянах часто устраивали  охоту на бродячих псов. Тогда, вдруг, по улицам начинали бегать взрослые дядьки с винтовками и грозными красными повязками.

                Несмотря на обилие детворы, любившей понаблюдать за всем необычным, те дядьки отчаянно ругались матом и , тщательно выцеливая, беспощадно стреляли по всем собакам.

                Убить животное сразу, не получалось. Переулки постепенно заполнялись страшными визгами и плачем раненых, умиравших дворняжек . Бедняги скулили и прятались по всем углам, куда удавалось заползти. Но их настигали, беспощадно добивая выстрелами в упор.

                Затем, растрелянных, безжалостно и равнодушно забрасывали в обычную телегу. А после того, как она наполнялась, увозили. Увозили невесть куда. За телегами, по пыльной дороге, ещё долго тянулись бесконечные следы красных капель и струек. Кровь, у тех бедных собак, была, как у нас с Вами. Все того же, красного цвета. Будто у обычных кур, зарезанных шойхетом перед свадьбой старшей дочери Лойфманов - первого большого торжества, которое хорошо мною запомнилось.

                Наверное, и в сорок первом , так же бегали охотники, гоняясь за евреями. То бишь, жидами. Так оскорбительно осклабившись, до сих пор, называли и называют нас словаки, поляки и украинцы. Называют, по их убеждению, только потому, что, видите ли, замены этим оскорблениям в их собственных  языках, попросту, не существует. Не существовало и раньше. И нет до сих пор.

                В тех местах, где евреев, в словакии, польше, прибалтике и украине ( не буду писать названия этих территорий массовых убийств моих близких с большой буквы)  называли жидами, их изничтожили, ограбили и изнасиловали, растерзали и сожгли, в намного больших количествах, чем в других странах.

                Ни капли не сомневаюсь, что, если бы только захотели и покаялись, то могли бы , запросто, придумать другое слово, вместо оскорбительного и уничижительного слова ,- Жид.

                С каким удовольствием и маниакальной страстью его продолжают изрыгать из себя и сейчас, те, шипящие от злости, скворчащие от ненависти, раздвоенные змеиные антисемитские языки.

                Догадались же в Америках с Европами, когда общественное мнение прижало, вместо запрещённого и унижавшего слова « Нигер», научиться произносить говорить слово «афроамериканцы» . И ничего. Корона с тех наций не упала. За « Нигера», сейчас, даже в тюрьму сажают. А за Жида, нет.

                С детства, хорошо помню, с каким омерзением, презрением и жаждой оскорбить, всегда произносилось ужасное слово ,- Жид. Бросалось оно в меня довольно часто, иногда, перед, иногда, вслед за увесистым камнем.

                Вы попробуйте. Просто попробуйте произнести слово Жид перед зеркалом. Даже, если Вы народный артист. Произнести уважительно, интеллигентно. Ласково так,- Жиденыш , ты мой. Что-то не получается? Правда?

                В отличие от мужиков, отстреливавших собак в Сокирянах, у наци-полицаев повязки были не красными, а белыми. Матерились они, думаю, точно также. Также убивали, складывая в телеги замордованных, истерзанных жидов и жидовок. Как не хочется думать о том, что это были те же ловцы собак, хорошо знавшие дорогу на мыловарню.

                Помню, как Борька Зайцев и Фройка «зуб давали», что слышали от кого-то, что собак убивали и отвозили именно на мыло. Долго, очень долго, я не мог смотреть на обмылки без чувства внутреннего содрогания.

                Вот, проплывает  облако с небольшим белым паром, по-соседству. Похоже на бородку моего славного прадеда Аврума и голову Цирл - моей прабабушки, Вслед за ними, движется облако побольше. Наверное, дед Мендель. В гетто, они с Аврумом , со слов моей бабушки Ривы, погибли один за другим. Маленькое облачко с более крупным - это двухлетняя Ревуся со своим папой Залманом, убитые там же. Кстати, маленькая Ревуся могла стать моей тетушкой

                Тот песик, что похож на дворнягу, когда-то заползшую к нам во двор, скрываясь от охотников за собачьими головами, проплывает сейчас прямо надо мною. Движется он в виде маленького незамысловатого облачка.

                Скулил, бедный, помнится, очень тихо и безнадежно. Свора злобных мужиков, окружённая  облаками сивушных паров и грубых ругательств, вихрем пронеслась мимо нашей калитки.

                - Недаром говорят, что заживает быстро, как на собаке,- удивился отец, увидев, что пёсик, прихрамывая на все четыре лапки, впервые встал на ноги, всего через неделю, после ужасной облавы

                Шатаясь от слабости, он потянулся и пошел, пошкандыбал за вкусной куриной косточкой, которую я протянул ему после обеда.

                С тех пор, собакевич привязался как банный лист, стараясь сопровождать меня по всему нашему небольшому местечку.

                Ревниво распугивая девчонок, он, порой, раздражал. Ведь к некоторым представительницам очаровательного племени косичек и бантиков, я был всегда неравнодушен

                Только начал посещать первый класс, как  пёсик , тут же, стал провожать меня, аж до самых дверей школы. Ошивался там , вплоть до самого окончания занятий.

                Радостно виляя хвостом на переменках, он резво подскакивал, норовя лизнуть прямо в лицо.

                После занятий, друг гордо шёл рядом со мною, до самого дома, облаивая  все многочисленные потенциальные опасности, которые могли бы, по его строгому разумению, угрожать по дороге.

                - Милик! Милику! Гей эсн ( иди кушать, идиш), - снова  бабушка Рива со своей едой!,- возмутился я, очнувшись от пристального наблюдения за тучами и невольно стряхивая прекрасные разноцветные грезы

                - Все! Конец мечтаниям. Конец облакам и зачарованным буйным фантазиям

                Точно знаю, что теперь бабушку не угомонить, не утихомирить. Только и знает, что позорить меня перед всеми Сокирянами. Кричит с веранды, а слышно на весь парк. Орет на всю Ивановскую.

                - И на тебе, пожалуйста. - Небольшая группка моих приятелей с подружками уже скалятся во весь рот

                - Иди - иди,  Милику, - передразнивает соседка Раечка, дочь Яши-инвалида,- тебя уже снова кушать зовут. Бедненький ты наш, худенький и голодненький

                - Топай-топай, теперь все равно не отделаешься, - со смехом добавлял ее двоюродный братик Фимочка
 
                Да и сам, я уже прекрасно все понимал,

                - Деваться некуда

                - До свидания, Облака! До свидания, дорогие мои. Плывите - плывите, себе вдаль, к речкам, океанам и далеким странам

                Вы же вольные и свободные. Кушать Вас никто не заставляет

                - Ладно. Не печальтесь, дорогие . Мы ещё  обязательно, обязательно встретимся...