Исповедь кота

      Какой кошмар! Мои хозяева опять приперли домой целую коробку бродячих щенят и двух кошек. Вон, орут в ванной комнате, эти бродяги, пока хозяева моют их шампунем от блох и мажут раны какой-то вонючей гадостью! Но, это полбеды! Вот они высохнут, нажрутся до отвала, а потом знакомиться со мной начнут! Кошмар! От них же не спрячешься никуда! Кошки начнут обнюхивать, щенята облизывать! Мать я им кормящая что ли? И эта канитель продолжается два года! Какая райская жизнь у меня была, пока мои хозяева не стали этими «зелеными» или еще какого-то цвета мозгов, короче – волонтерами! Подбирают всякую живность, лечат, откармливают и пристраивают кому-нибудь!  А те, сердобольные, после первой же провинности, опять выбрасывают их на помойку! И опять все по кругу – мои спасают, те - выбрасывают. Со мной именно так и было раза три. Потом, мои хозяева, устали меня подбирать и оставили себе. А вообще, это они вину свою заглаживают передо мной – это они меня и выбрасывали и подбирали снова. А  дело было так!


      Я кот не породистый. Мама родила меня и моих трех сестричек в подвале многоэтажки. Дворник, противный мужик с вонючими и желтыми от табака пальцами, выцарапал  из расщелины между панелями, где мама  устроила детскую, моих сестер и, ударив их о бетонный пол, бросил в мусорное ведро. Я уже открыл глазки, а сестрички были еще слепыми. Меня он не заметил, потому что я уже видел его руку и забился в самый дальний угол. Мама не пришла ни вечером, ни на следующий день. Я кричал от страха и голода, но меня никто не слышал.  Я решил идти на своих, еще слабых лапках к свету. Но окошки в фундаменте дома были так высоко! Из последних сил я так громко мяукал, что меня услышали  дети,  игравшие во дворе и, достали меня из подвала.


      Они бы замучили меня голодного и изможденного, но в это время появились мои хозяева. Отобрали меня у детей и принесли домой. Сначала меня мыли, потом топили в блюдце с молоком, чтобы я научился самостоятельно лакать молоко. Я захлебывался и от страха, и от большого количества молока, которое совсем не пахло моей мамой. Маму я больше не видел, потом забыл совсем.


      Первый раз меня выбросили хозяева из дома, когда у них родилась дочка с аллергией на шерсть животных. Просто посадили меня в сумку и завезли в  лес. Но, я ведь кот – умнейшее из животных! Я нашел дорогу домой и зимним утром, через три месяца, пришел под родные двери, голодный, худой, замерзший. Они сжалились надо мной, совесть мучила! Прожил я у них год. Ребенок перерос аллергию потому, что меня обрили под «ноль», как новобранца в армии. На улицу меня не выпускали. Еще бы,  голого и страшного!


       Второй раз я оказался на улице, когда хозяева делали ремонт, а я играючи, пошматовал только что,  поклеяные,  дорогущие обои на которые хозяйка полгода копила деньги. Вселенский скандал привел к тому, что я опять был вывезен, уже не в лесополосу за город,  а в далекий микрорайон, в надежде, что я  там приживусь и забуду о родном доме и любимых хозяевах. Но, не тут-то было! Я не стал обнюхиваться там, а в срочном порядке выдвинулся обратно! Через месяц я был под родными дверями.


       И тут я узнал, что мои хозяева «заболели» любовью к брошенным животным, в их число вошел и я. Меня тоже «пристроили» к какой-то старушке, которая  не кормила меня ничем кроме хлеба и кефира, которые ела и она сама, потому что ее пенсии только на это и хватало! Я сбежал. Мне было очень жалко одинокую старушку, я грел ее постель ночью, но я понимал, что ее скоро не станет и я,  снова, окажусь на улице, в строю бездомных соплеменников. Я подлым образом сбежал  к родному дому. Теперь, когда мои хозяева снова приводят людей выбирать найденных хозяевами питомцев, я прячусь там, где меня никогда не находят -  в рыбацких сапогах хозяина.


       Ну вот, новобранцы обсохли, наелись. Ко мне подошла одна их мурок, потерлась, вроде бы дала понять, что согласна на общение со мной. Но, я – скала! Она села передо мной, вытянула правую заднюю лапу над головой и стала ее вылизывать. Понимая, что на меня  этот прием не подействовал,  спросила:

        - А вы домашний, или тоже как мы - найденыш? Я вот знаете, нечаянно оказалась в такой компании. Я кошка породистая, мои предки даже медали завоевывали на выставках, а пра-пра дедушка в кино снимался!


         Ага! Породистая! На ее мехе остались «породистые» следы сотен поколений детей подворотни! Ничего кроме спеси в этой дамочке нет! И чего строить из себя леди? Другая кошка, свернулась в клубочек и смотрела перед собою грустными глазами, что вызвало у меня желание подойти к ней. Я прикоснулся к ее носу -  мол, привет! Она  подняла полные скорби зеленющие, как светофор глаза:

       - Прошу прощения,  - сказал я. У вас какое-то большое горе?

        Кошка назвалась Лизой, так называла ее маленькая хозяйка Дора. Она играла с ней почти два года. Но, потом семья уехала в Израиль и ее не взяли с собой. Вот так она осталась одна.Кошка была породистой, анкорской, в белой длинной шубке, с темными ушками и хвостом с белой подпушкой. Глаза зеленые и грустные вызывали у меня сострадание.


         Зато трое щенков-дворняжек были так счастливы! Они возились друг с другом, имитируя драку, охоту друг на друга. Обнюхали все углы, всех домочадцев и гостей. Их разобрали сразу. Наступала весна, открывался дачный сезон и их забирали охранять лаем дачи. Потом придет зима,  их снимут с цепи и оставят выживать или умирать там на дачах. Молодые собаки, привыкшие получать пищу из рук человека, совершенно не приспособлены добывать ее самостоятельно в дикой природе, разве что рыться в баках с отходами. Взрослых  уличных собак люди берут неохотно, Потому что понимают , что собаки знают, что такое предательство любимого человека.


         Вот  сегодня  хозяева отдали щенков-малышей в «хорошие» руки! Дай Бог они на самом деле окажутся хорошими. Вечером придут за Лизой и Китти, так звали леди-врушку. А я опять сижу в  рыбацком сапоге хозяина тише воды, ниже травы. Это срабатывает. Уже год меня никто не может взять в «хорошие» руки. Наверное, хозяева уже привыкли ко мне и больше  не будут меня выбрасывать. Но, все равно, где-то в глубине моей души теплиться страх снова оказаться в таком же подвале, где я родился!