Город хлеба

Сцена 1

(На сцене темно,  в центре импровизированный костер, у костра  сидит незнакомец, одетый в темно-зеленую походную куртку с капюшоном за спиной, периодически подбрасывая ветки в огонь. Неожиданно из темноты появляется человек, кутаясь в короткое серое пальто, он осторожно подходит к костру, стоит нерешительно какое-то время)

Гость (робко): Позволите присесть?
Незнакомец: Да, сюда садись (указывает на охапку веток возле костра).
Гость: Спасибо Вам, спасибо большое…(суетясь), замерз сильно, думал, не дойду.
(Ежась, присаживается к огню).
Незнакомец: Садись ближе, грейся.
Гость: Спасибо, спасибо Вам, очень к стати, сильно замерз….
Незнакомец: Болеешь?
Гость: Болею? Нет, нет, я здоров, вполне здоров.
Незнакомец: А мерзнешь что?
Гость: Видите ли, (потирая озябшие руки над костром), мне не хватает тепла.
Незнакомец: А.., понял, сюда двигайся, здесь жарче горит. 
Гость: Вот благодарю, благодарю, совсем замерз, думал не дойду.
(перебирается поближе к огню).
Незнакомец: Идешь куда?
Гость: Да…, собственно, никуда.
Незнакомец: А куда боишься, что не дойдешь?
Гость:  Ну…. вот к Вашему костру…
Незнакомец: Бродяга?
Гость: Нет, нет, не бродяга, я беглый.
Незнакомец: Беглый…? (протяжно, как бы задумавшись). От куда бежишь?
Гость: Бегу от куда? Из неволи.
Незнакомец: Стало быть на волю бежишь?
Гость: Да, да, правильно, так можно сказать…, из неволи на волю.
Незнакомец: А зовут тебя как?
Гость: Лев.
Незнакомец: Беглый Лев?
Гость (прерывисто): Да, да, точно, можно так сказать.
Незнакомец: Хочешь чай?
Лев (принимая у незнакомца крышку от термоса): О! Благодарю! (жадно пьет). Там в лесах - болото, пить нельзя совсем, а к речке не спуститься, берег размыло.
Незнакомец: Есть хочешь?
Б.Л.: (Прерывисто кивает, берет у незнакомца кусок хлеба). Знаете ли, я очень люблю хлеб, очень. Мне кажется, хлеб теплый…, даже черствый хлеб, все равно мне кажется, что он теплый, а мне (делает паузу) не хватает тепла…
Незнакомец: Ешь, ешь, Лев.
Лев: Хорошо у Вас, как – то радостно, ночь тихая такая и костер…, и вот хлеб Ваш, и вот чай Ваш…., как дома.
Незнакомец: А где твой дом?
Лев: Не знаю, я родился…в неволе.
Незнакомец: Так в неволе значит твой дом?
Лев: Нет…, нет, в неволе не дом, я Лев, понимаете?
Незнакомец: Понимаю. Здесь живи пока.
Лев: У костра?
Незнакомец: Да, пока горит - живи.
Лев: Какой Вы мудрый человек, как Вы это красиво сказали: «Здесь живи…, пока горит».
Незнакомец: Я просто сказал: «здесь живи, пока горит», - у меня до красоты охоты нет,…, я костровой.
Лев: Нет, нет Вы очень красиво сказали, глубоко, философски…, как то нараспев, и был в Ваших словах, знаете ли, определенно иной смысл.
Костровой.: Ты не псих?
Лев: Нет, что Вы, просто я люблю, когда люди говорят красиво, когда говорят со смыслом, когда есть какая – то очевидная недосказанность, мысль.., глубокая, значимая, но не явная, правильная мысль…Когда так говорят люди, я согреваюсь, а мне ведь Вы помните…
Незнакомец: Не хватает тепла?
Лев: Да…не хватает тепла.
Незнакомец: (потрепав по волосам Б.Л.) Бедный.
Лев (положив голову незнакомцу на плечо): Пожалуйста, скажите еще что – нибудь важное, красивое что-то, скажите,… пожалуйста.
Незнакомец: Я Костровой, что мне сказать, сиди, грейся, ешь хлеб, пока он есть, а он еще какое-то время у нас будет…
Лев (повторяя как бы нараспев): …: «Еще какое – то время он у нас будет», - спасибо Вам, спасибо, за эти чудесные Ваши слова. Как же хорошо, что я пришел именно к Вам, я думал, куда же идти - к костру, он был виден еще на опушке, или к дальней деревне за рекой, но я ведь Лев, Вы понимаете…, и по этому я пошел к Костру и встретил Вас, и вы меня согрели, и дали пить из термоса и еще хлеб…Я благодарю Вас, благодарю!
Костровой (снисходительно):  В клетке держали?
Лев: В клетке…
Костровой: В тесной?
Лев: Нет, у меня была большая, просторная клетка…
Костровой: Ясно. Били тебя?
Лев: Немного били, немного совсем…
Костровой: Кормили хоть?
Лев: Кормили хорошо, мясом…, но я очень люблю хлеб и все просил хлеба…
Костровой: И что? Давали?
Лев: Нет. Я же Лев, ну Вы понимаете.
Костровой: Ясно. А сбежал почему?
Лев: Понимаете ли, мне в неволе совсем нельзя.
Костровой: Понимаю. И как же удалось тебе? 
Лев: Мне? Я долго готовился…, ждал этого дня, я мясо ел как все, я смирно сидел на тумбе. Такая, знаете ли, огромная кожаная тумба…, мне положено было там сидеть время от времени. И я эту тумбу, знаете ли, любил…, она была, из мягкой такой, теплой кожи (мечтательно смотрит вдаль).

(Вдалеке раздается хруст веток, из темноты выходит коренастый человек, одетый в черную кожаную куртку)

Сцена 2
Лев: (встревожено) Кто это?
Костровой: Не бойся, я его знаю.
Гость: Жжешь?
Костровой: Жгу. Присядь, иди, иди к нам.
Гость: Мне надо вниз, к деревне.
Лев: К деревне ночью не пройти, болото.
Гость (указывает на Льва): Это кто?
Костровой: Беглый Лев.
Гость: Давно здесь?
Костровой: Да нет.
Гость: Ты чудак, Беглый Лев, мне все равно, я Бык.
Лев: Твой дом там, да?
Бык: Да, дом.
Лев: А как там, в деревне? Там люди добрые или злые?
Бык: Злые.
Лев: А как ты живешь там?
Бык: Мне все равно, я Бык.
Костровой: Садись, Бык, в ногах правды нет, промок, смотрю.
Бык (вертит головой): Ну…, хоть просохну…, минута, две ничего не решат.
Лев: А куда Вы спешите, что не могут решить две минуты?
Бык: Ничего не могут решить. Спешу спать, потом спешу работать, время дорого….
Лев: Красиво сказано…: «Время…дорого»!
Бык (обращаясь к Костровому): Он псих?
Костровой: Нет…
Бык: Откуда бежишь?
Лев: Из неволи.
Бык: Куда?
Лев: Ну…сюда вот, (обводит костер рукой), пока горит…
Бык: Чушь. Зачем бежишь, если не знаешь куда?
Лев: Разве не стоит того свобода?
Бык: Свобода? Этот костер, этот хлеб? Свобода? Это твоя неволя…, Лев.
Костровой: Отстань от него…, Бык, что ты знаешь о свободе?
Бык: Я знаю о свободе все. Я Бык.
Костровой: Ты живешь день ото дня, входя в одну борозду и выходя из другой…
Бык: Да. Моя свобода – моя борозда.      
Костровой: Это не свобода, Бык, это твоя борозда.
Бык: А ты, Костровой, что знаешь о свободе? Жжешь свой костер, а он ведь твоя тюрьма.
Костровой: Тюрьма?
Бык: Да, тюрьма…, ты привязан к нему как каторжник. Отойдешь хоть на час, -  он погаснет.
Костровой (вглядываясь в даль, задумчиво): Нет, не погаснет.
Бык: Зачем тогда ты  здесь?
Костровой (размеренно): По тому, что я этого хочу, Бык, и значит это не тюрьма. Я могу уйти прямо сейчас…, могу потом вернуться или уйти на совсем, могу остаться и быть здесь всегда, могу остаться и уйти через какое – то время. Я выбираю Костер и это не тюрьма, потому что я выбираю.. (долго и внимательно смотрит на Быка).
Бык: Что выбираешь? Костер в лесу?
Костровой: Да.
Бык: Зачем?
Костровой: Надо так.
Бык: Кому? Тебе надо?
Костровой: И мне..
Бык: Так это значит ярмо твое, этот Костер?
Костровой: Ярмо? Нет, ярмо у быков.
Бык: А у тебя что?
Костровой: Костер.
Бык:  И все?
Костровой: И еще время….
Бык: Костер и время… (задумавшись) Ты интересный тип, Костровой, знаю тебя сто лет и все не пойму никак, - бережешь время, а сжигаешь его на Костре.
Костровой (улыбнувшись): Время материал расходный.
Бык: Расходный…..(задумчиво повторяя за Костровым), то есть Костер….и время для Костра….это все?
Костровой: Все.
(Все какое - то время молчат: Костровой шевелит веткой угли в Костре, Бык сидит задумавшись, Лев периодически поворачивает голову то к оному, то к другому, как бы ожидая продолжения их разговора).
Бык: А зачем Костер? Нет, только не говори: «Так надо», я понял уже, что тебе надо так, а вообще зачем?
Костровой: Тепло и свет….
Бык: Кому?
Костровой: Тебе.
Бык: Мне? (усмехаясь) В моем доме, Костровой, всегда изнурительно жарко - внутри преет навоз…, и иногда мне просто невыносимо от этого тепла…, и от света дежурной лампы…, которая горит целые сутки - так, видишь ли, принято у нас…, правило такое. Так зачем мне твое тепло и твой свет?
Костровой: Думаешь ни к чему?
Бык: Ни к чему.
Костровой: Тот, кто доволен теплом в своем доме, где мирно и правильно преет навоз и кто достаточно зряч, освященный тусклым дежурным светилом…, возможно, не станет сидеть у Костра…, искать его в темной глуши и пробиваться к нему сквозь болота.
Бык: (саркастически) А кто  станет?
Костровой: Заблудившийся, замерзший, напуганный, голодный или может уставший  беглец, или пытливый геолог, а может бродяга, изгнанник, разбойник….
Бык: Разбойник?
Костровой: Разбойник.
Бык: И много разбойников  ты обогрел?
Костровой: Бывало и так.  По сути, не всякий разбойник промышляет разбоем (улыбнувшись), и их несколько больше, чем мы привыкли считать, просто здесь у Костра многое видно гораздо яснее… С разбойниками, в общем-то, легче всего, Бык. Они, как правило сразу уходят, согревшись, и не найдя чем еще поживиться…, либо остаются не какое-то время, привыкнув к теплу и, наверное, к свету.
Бык: Зачем разбойникам свет?
Костровой: Свет….порою бывает весьма интересен, особенно для тех, кто живет в темноте….
Бык: Но все они рано или поздно уходят.
Костровой: Уходят все, всегда, и по всюду, но ведь не просто уходить в темноте. По освещенной дороге уйдешь несколько дальше без риска запутаться и сбиться с пути.
(Бык молчит, задумавшись)
Лев: А можно мне сказать?
Бык: (Как бы неожиданно вспомнив о Льве, поворачивает к нему голову): Что?
Лев: Вот мне, мне очень нужен этот Костер.
Бык: Ну с тобой все понятно, ты одичал…Тебе тепло и свет…как раз к стати (иронично).
Лев: Нет, нет Вы не поняли меня совсем. Видите ли, львы вполне адаптированы к холоду, я много раз спал на снегу…, и зрение у кошек в темноте не хуже, чем при свете, такая вот у нас особенность есть. Тут другое, понимаете, вот это Ваше тепло и этот Ваш свет, ну те, которые дома у Вас…Они, если можно так сказать, как бы снаружи тепло и снаружи свет…Они греют шкуру и поддерживают зоркость…А от Костра тепло и свет как- бы насквозь…, внутри, понимаете?
Бык: И в чем разница между теплом снаружи и теплом внутри? Мне до тонкостей этих дела нет, я люблю рассуждать просто: если тепло снаружи, то и внутри тепло…, и если светло вокруг, то и внутри спокойно…
Лев: Но это не тонкость совсем – это и есть самое простое: Если бы Вы знали сколько раз мне было совсем не спокойно, как страшно бывало мне под таким же вот точно круглосуточным светом, и как цепенел я от холода, сидя между двух батарей….
Бык: Ну…может быть ты не нормальный?
Костровой: А, может, как раз, нормальный именно он?
Лев (обращается к Костровому): Спасибо, спасибо Вам большое, что Вы так хорошо про меня сказали. Но я, если честно, не знаю точно, нормальный ли я. Знаю только, что для меня Костер это дом…., понимаете, пока горит.
Бык: А…вот ты о чем. (протяжно, как бы задумавшись) Пока горит….. А если погаснет? Когда ты пашешь поле, Лев, ты свободен, по тому, что знаешь, что пашешь поле, когда ты не пашешь поле, знаешь, что надо его пахать. Мое поле, моя борозда, моя еда - они есть, пока есть я, по этому я совершенно  свободен.
Лев: Я тоже свободен (задумавшись). Я пойду к Костру или пойду от Костра, спущусь к речке или войду в деревню…., или пройду мимо и стану возле города или зайду в город. Я ведь все теперь могу, я на воле.
Бык (смеется): На воле…Не ведаешь, чего хочешь и куда идешь, ты зависишь от гнилого болота, от дождя, от отсутствия хлеба, от холодных и жутких ночей…Ты не знаешь, где будешь завтра, и что будешь делать сегодня…Лев, ты ведь совсем не ведаешь воли….
Лев: Но я счастлив…(нерешительно)…., почти…
Бык: Почти? И чего же тебе не хватает, вольный Лев?
Лев: Мне не хватает тепла.
Бык: Тепла…? Не хватает тепла? Мерзнешь?
Лев: Немного.
Бык: Немного - это ладно, немного - это еще ничего…жить можно. Ладно, пора мне (резко встает).
Лев: Пожалуйста, не уходите…., Вы очень правильные сказали мне слова…, давайте еще поговорим?
Бык (приблизившись лицом вплотную ко Льву, молча гладя на него какое – то время): Ладно, давай поговорим.
Костровой: Так посидишь еще с нами?
Бык.: Хочу поговорить со Львом.
Костровой: Жалко его?
Бык: Льва? Не жалко, Лев не собачка. Будь бдителен, Костровой, Львы едят мясо.
Лев: А я люблю хлеб, но мне никогда его не давали…
Бык: А что давали?
Лев: Мясо.
Бык: Ел?
Лев: Конечно, я даже любил мясо, но однажды я нашел на земле хлеб и  съел его. Потом я все время просил хлеба, но мне не давали, а сам я не знал, где его взять.   
Бык: А почему не давали? Разве не дешевле хлеб, мяса?
Лев: У них не бывает хлеба.
(Костровой посыпает солью маленький кусок хлеба, протягивает Льву)
Лев: Спасибо…(откусывает часть хлеба),  хлеб теплый…
Костровой: Я грел его на Костре.
Лев: Нет, Вы не поняли, хлеб всегда теплый. Когда я подобрал хлеб, ну тогда еще в неволе, я думал: «Что это?».  Я понюхал его и понял, что это можно съесть, и я съел. Это был черствый такой хлеб, края острые и пах он как-то неизвестно, но….(задумавшись), он был теплым и почему - то мне понравился. На дворе был февраль, снег валил. Я стоял на льду и совершенно озяб.  А тут…съел хлеб и согрелся, и мне показалось даже, что и вокруг все согрелось, и даже этот снег, и лед, и белое все стало песочно-золотым, как я сам….Я ведь песочный Лев…, знаете ли, необычный, редкая такая порода…
Бык: Поэт что ли?
Лев: Да, поэт.
Бык: Ясно. Просто так себе поэт или раскрученный?
Лев: Раскрученный…был.
Бык: Почему был?
Лев: Исписался.
Костровой: Вдохновения нет?
Лев: Есть вдохновение, просто не пишу больше. Знаете ли, за хвостом, когда бегаешь, ну забава такая - за своим же хвостом бегать, со стороны кажется, что танцуешь…, и всем нравится, все рады, думают – талант! А это ведь просто так природой заложено, Льву за хвостом бегать.
Бык: Не слышал ни разу, что эдакое кошачье у Львов.
Лев: Лев в неволе немногим отличается от кошки, что же тут необычного?
Бык: Ясно….(задумавшись), водку пьешь?
Лев: Да. А Вы?
Бык: Я воду пью, мне другого нельзя, для Быка здоровье всего важней.
Лев: Как это всего важней? 
Бык: Так. Я пашу.
Лев: А радостно Вам пахать?
Бык: Да нет, (задумавшись), не радостно, просто… Я не поэт, я Бык, при том, не песочный, а обычный - серо-коричневый (усмехается), не буду пахать…(резко замолкает).
Лев: Я понял, понял…, не продолжайте. Хотите, пойду с Вами в деревню, и Вы не будете пахать…, и никто ничего…Вам …Я - то Лев ведь.
Бык (смеется, потом присматривается ко Льву): Пожалуй, тогда одно из двух для меня и одно из двух для тебя.
Лев: Для меня что?
Бык: Или сразу сбежишь, или сначала меня сожрешь, а потом сбежишь…
(смотрят друг на друга несколько секунд, внимательно)
Лев (медленно): А для Вас что?
Бык: Ну…соответственно, буду дальше пахать или…(смеется).
Лев: Нет, я не сожру, я мяса не хочу больше, я, наверное, второе - просто сбегу…А может останусь…
Бык: Ты не останешься, мой дом для тебя маловат.
Лев: А что Вы едите?
Бык: Хлеб и соль (смеется), как ты любишь.
Лев: Ну вот как хорошо… -  хлеб и соль, я согласен, я только того и хотел…
Костровой: Не задирай его, Бык, (поворачиваясь ко Льву): у каждого своя неволя.
Лев: Нет, нет, мы будем жить на воле и есть хлеб.
Костровой: Есть его хлеб?
Лев: Да.
Костровой: У него не тот хлеб, понимаешь, это просто трава и просто солома…, тебе не по зубам, Лев.
Бык: О да…., мне нужна грубая пища, я всегда должен быть сыт…При том у меня мощные зубы. А этим вот не наешься, (смеясь, указывает на остатки хлеба в руках у Льва).
Костровой: а может никто тебе не давал такого вот?
Бык: Я - Бык, мне такого нельзя.
Костровой: Можно. (протягивает Быку горбушку).
Бык: Отдай Льву, мне мало не в прок, а много у тебя нет (усмехается).
Лев: Я лучше здесь буду. Мне с Вами нельзя. 
Бык: Боишься сожрать? (смеется)
Лев: Нет…, боюсь не сожрать.
(Бык перестает смеяться, внимательно, молча, смотрит на Льва, Лев тоже смотрит на Быка, серьезно и внимательно)
Бык (нараспев): А что так?
Лев: Вы мне не по зубам.
(Продолжают смотреть друг на друга)
Бык: Боишься что ли?
Лев: Нет.., не боюсь
Бык: А что?
Лев: Органолептическое неприятие.
Бык: Что?
Костровой: Говорит, что ты не вкусный.
Бык: А.., это да, я не вкусный.
Лев: Вкусный, но не для всех.
Бык: Пахну плохо? Так это навоз, ведомо ли тебе песочный Лев, что это значит?
Лев: Ведомо. Но не навоз.
Бык (вызывающе): А что же?
Лев: А что Вы любите, Бык, что к сердцу Вашему близко?
Бык: А вот навоз и люблю, пожрать люблю дерна и спать люблю. У меня тепло дома и мне всегда хватает тепла, опять таки, кожа толстая.
Лев: Нет…врете…
Бык: Ух ты….!
Лев: Сердце бычье у Вас , вот что!
Бык: О…да, забыл, точно, сердце бычье. Ничем не проймешь.
Лев (задумавшись и нараспев): Проймешь.
Бык: Что ты знаешь, подопытный беглый Лев, знаешь, что такое здоровый холодный пот, знаешь, как пьянит в жаркий полдень трудная победа над мухами, ведаешь ли…какие сны видит Бык?
Лев: Какие?
Бык: Никакие. Бык никогда не видит снов. Он видит мелькание трав и мерные брызги верного чернозема, моя земля.., она никогда не подводит Быка. Что близко моему сердцу? Вот эта она, вот эта ее ровная глубина, и эта ее маслянистая насыпь, свежая, теплая весенняя земля, ожидающая своего семени.
Лев: А в октябре?
Бык (встрепенувшись): В октябре…?
Лев: Что близко Вашему сердцу в октябре? Та же земля? Майская теплая земля близка Вашему сердцу в октябре? А в феврале?
(Бык молча смотрит на Льва. как бы удивленно) 
Бык (опустив голову, очень медленно, почти по слогам): И в феврале, майская теплая земля близка моему сердцу.
Лев: Вот, вот…
Бык: Моя майская земля, она родит в июле и сентябре,  и всем нужно то, что выросло их нашего с ней семени….всегда!
Лев: «Нужно всегда» - это близко Вашему сердцу?
Бык (задумавшись): Нет. Мне все равно.
Лев: Вы почти всю осень и всю зиму, и большую часть весны просто едите и  спите, и при этом не видите снов. Как Вы живете, Бык?
Бык: Я живу правильно. Я живу в тепле, я до сыта ем и почти всегда сплю. А когда приходит май, я захожу в борозду, тружусь до позднего вечера и знаю, что это имеет смысл.
Лев: Вы знаете, то, что за это Вы получите еду и теплый дом на весь год! Вот и все, что Вы знаете.
Бык: А ты? Что знаешь? Кому стало хорошо от твоих виршей, песочный поэт? Что ты сделал для человечества?
Лев: Почему для человечества? Поэты не только для человечества, они нужны для чего-то еще. Моя жизнь для человечества это бесконечная игра с хвостом, и бесполезная пляска на тумбе. Они хотят, человечество, и я делаю то, что они хотят. Им радостно, они знают, как тебя применить, какое дать тебе имя, с какими из них тебе следует быть и кому из них служить преданно, но это не то, что по настоящему нужно человечеству.
Бык: Верно, человечеству не нужна твоя игра в хвост, ему нужна еда, а значит ему нужен Бык, Лошадь ему нужна, может быть даже Кошка ему нужна, и за это оно даст нам спать и есть, даст продолжить свой род, даст возможность не видеть снов.
Костровой: Я знал одну….Лошадь….он всегда, всегда видел сны и, при этом, много терпел и был сильно изранен. О…это были удивительные сны, он рассказывал мне их долгими ночами у Костра.
Лев: Он был у Вашего Костра?
Костровой: Это я был у его Костра когда-то очень давно….
Лев: И где он сейчас?
Костровой: Его с нами нет, он стал не нужен человечеству, но у него, Лев, было что-то еще, как ты сказал.
Бык: Подвернул ногу?
Костровой: Нет, просто состарился.
Лев: Жаль. И Вас Бык, мне тоже жаль.
Бык: Меня? Я вполне счастлив, дурашка. Глупый, подопытный Лев (смеется).
Лев: А зачем Вы ходили в лес?
Бык (встрепенувшись): Я….? Просто ходил.
Лев: Это я могу куда – то просто идти, я, собственно, бродячий беглый Лев. Бык не может просто куда-то идти или идти просто в лес. Бык всегда идет зачем-то, ведь Вы Бык?
Бык: Бред! Я все могу.
Лев: Да, Вы можете все, но Вы не можете пахать. Апрель на исходе, а Вы не можете пахать. Не можете, по тому, что Вы….. подвернули ногу!!!
Бык (наклоняясь вперед): Да…, я подвернул ногу! Как ты понял?
Лев: Заметил просто, что Вы хромали,  и потом, у Вас глаза становились какими-то особенно влажными, когда Вы произносил слово «пахать» и слово «дом»…
Костровой: Ты искал лечебные травы?
Бык, (опустив голову и дрогнувшим голосом): Я? Я думал уйти ли мне совсем из деревни или поискать лечебные травы…Уйти я не мог, Бык этого никак не может, понимаете, никак. И я стал искать травы, но не нашел, нога  болела, берег за день размыло, и в деревню мне было уже не попасть, я пошел на Костер. Я примерно знал, где ты жжешь…      
Костровой: Так на хлеб, ты же голодный совсем.
Бык, (помотав головой): Понимаешь, я устал…, устал жить и не жить, есть без сытости, и пить что попало, не напиваясь, устал смотреть на свою стену, где уже сочтены все зазубрены, или в окно на свое поле, пахать и снова пахать, когда охота на слепней становится главным приключенческим шоу сезона. И это все от того, что иного тебе не дано. Тебе Лев, не хватает тепла? А мне не хватает пищи, я не могу наесться до сыта, съешь, я хоть целый стог, напиться не могу, не могу не бояться….
Лев: Вот оно, вот оно спасительное Ваше слово: «бояться». Оно выше толщины кож, страх - живая Ваша вода, священная Ваша пища, Вы боитесь и значит Вы живы, и значит  жить хотите.
Бык (Приблизившись к Б.Л. берет его двумя руками за голову и молча целует в лоб).    
Лев: Если устали, отдохните…Смотрите как много в небе звезд, просто смотрите в небо и Вам станет легче.
Бык: Не станет. Я не вижу звезд.
Лев: Почему?
Костровой: У него так устроена шея, он не может поднять головы.
Лев: Тогда ложитесь…., ложитесь, на бок, ложитесь…, давайте!
Бык: Нет, Бык лежит на боку, когда уже не может встать. Нам нельзя этого, понимаешь?
Костровой: На тогда, попей, у меня чай в термосе на травах, не помешает тебе (протягивает Быку крышку от термоса)
Бык (смотрит внутрь крышки несколько секунд): Спасибо тебе, Костровой.
Костровой: За что?
Бык: Ты показал мне звезды. (Продолжает смотреть внутрь крышки).
Лев: Как же красиво это вы все сделали, как сказали, о какие же вы мудрые, светлые люди. Звезды…в крышке от термоса…Нет…нет, ради этой минуты стоило жить, и я даже не жалею, не жалею, что меня выгнали, и я годами скитался по лесам и полям без еды и почти без воды, даже не жалею, что исписался и спился. Я понял все, понял все только здесь у Костра,  только с вами, мои добрые, несчастные люди!
Бык (обнимая Льва за голову): Тебя выгнали?
Лев: Да, выгнали.
Бык: Почему?
Лев: Считайте, я тоже подвернул ногу. Меня никто не понимал, Вы знаете как это?
Бык, (продолжая смотреть в крышку термоса): Меня понимали все и всегда, я до безобразия был всем понятен, но это, Лев, было не совсем так, но этого никто и никогда не понимал.
Лев: Я не знаю Вас, но я Вас  понимаю.
Бык: Ты поэт, а поэты всегда знают меньше, чем могут понять…
Лев: Да, я понимал, я хотел сказать им, но…
Костровой: Никто не слушал…?
Лев: Никто.
Костровой: И тебя выгнали?
Лев: Нет, вернее, не сразу. Я спрашивал их, чего же они хотят? А они отвечали того или этого. И я стал делать то или это.
Бык: И что?
Лев: Они заботились обо мне, хорошо кормили, исключительно мясом, отборным, свежим мясом. И это для Льва было хорошо. Все говорили, смотрите, песочный Лев, какой интересный, какие чудесные он делает вещи...А я был неутомим и ужасно продуктивен. Я писал и день, и ночь, но им все было мало. А я мог и больше и еще больше. Одно было печально….
Костровой: Тебе не хватало тепла?
Лев: Да…мне не хватало тепла. И  вот однажды я нашел хлеб на земле, съел его и мне впервые стало тепло, стало радостно, я почувствовал, что мне нужно что – то еще, что – то важное сказать, сделать… Я запахи стал лучше чуять, стал лучше видеть и слышать вокруг.  Я больше не хотел делать ни глупого, ни злого, ни грубого, я совсем потерял к этому интерес. Но они говорили: «Делай это и делай то»! Я перестал спать, я устал до изнеможения, я был совсем одинок. Наедине со своими злыми химерами, я стал пить и стал плакать.
Бык: А потом?
Лев: А потом меня выгнали. И я не знал куда идти. Я болел, скитался, я ел из помойки, представляете? Знаете ли, таких как я, песочных, осталось всего 6, не считая меня, всего семь во всем мире, и меня могли бы взять куда-то еще, оставить, но им было безразлично, что я песочный, они совсем меня выгнали. Я стал не интересен.
Бык: А потом?
Лев: Я сначала очень был подавлен, я не мог писать, не мог даже плакать. Понимаете, я очень скучал, очень, ведь я любил их. Все думал, вот завтра они поймут, что выгнали меня не понарошку, а по-настоящему, поймут, что я действительно ушел, станут искать меня, а я найдусь, и все будет как прежде. Потом думал, что им станет жалко меня, или хотя бы им будет меня не хватать…, но… Я даже не знал как добывать себе пищу, нет, я пробовал, я же все таки Лев, понимаете? Но у меня не получалось как-то и тогда я ел из помойки. Я изменился, похудел и поблек. Однажды большие собаки позвали меня играть. Вы представляете, собаки…, они думали, я один из них…
Бык: И ты пошел?
Лев: Да… пошел.
Бык: Играть с собаками?
Лев: Да, я хотел хоть с кем-то поиграть, я думал, что они добры. Но они быстро почуяли кошку и загнали меня на дерево. И вот я уже и был кошкой, но кошек я совсем не мог понять, хотя они, несомненно, добрее собак, особенно домашних. Бродячие собаки, знаете ли, во многом безразличны, они до того замордованы жизнью, что порой и залаять им не к чему. Ну да ладно, что же это я все не о том. Потом как-то неожиданно я снова стал писать и как то, знаете, здорово стал писать…Я на тумбе спал из мягкой,  такой теплой кожи, и не писал так здорово! А теперь вот лежал, в канаве за городом, там знаете ли, очень удобно, ветра совсем нет и теплотрасса недалеко, так, что тепло, надо только место выбрать сухое. Хорошо было там, никого нет.  И вот там то я и писал, я много сочинял, о многом думал, и было вот это самое небо ко мне близко, я был как его часть.
Бык: А потом?
Лев: А потом, я ушел из города в лес.
Бык: А почему раньше не ушел?
Лев: Я все ждал, что меня будут искать, я надеялся. А потом понял, что не станут и ушел.
Бык: Бедный. Почитай нам что-нибудь.
Лев: И вы станете меня слушать?
Костровой: Станем.
Лев: А можно я потом?
Бык (кивает, обращаясь к Костровому): Я когда в деревню приду, стану смотреть в окно, что выходит на лес. Я раньше все на поле смотрел, там окно большое, чистое, я любил смотреть на свое поле.  А то, которое на лес - темное и с трещиной. Я почищу его и буду смотреть, как ты у леса жжешь Костер, буду вспоминать твои звезды и Льва… песочного (долго и внимательно смотрит на Льва). Я зажгу свечу возле того окна и ты тоже увидишь ее, и Лев тоже ее увидит.
Лев (встревоженно): Вы, что же уходите?
Бык: Да, мне надо, я ведь Бык (обнимает Льва, стремительно уходит, прихрамывая).
Лев (оцепенев): Зачем мы отпустили его…, ведь он повредил ногу, они ведь его….
Костровой: Не бойся, он все таки Бык (улыбается).
Лев: Он человек.
Костровой: Прежде всего. По этому, и не бойся. Знаешь, почему он ушел.?
Лев: Нет….
Костровой: Он нужен пока…(делает длительную паузу) человечеству, его будут искать и пойдут по следу, и найдут наш Костер и тебя, Лев.
Лев(задумчиво): Он самый лучший мой друг. Он пожалел меня, понимаете?
Костровой: Не плачь, Лев.
Лев: Я за ним пойду, простите, спасибо Вам за все (делает попытку встать).
Костровой (порывисто, громко): Сядь, Лев. Не надо туда идти.
Лев: Почему?.
Костровой: Твоя шкура стоит дороже твоих стихов, Лев.
Лев (задумавшись, медленно снова садится у костра): А как же он?
Костровой: Он зажжет свечу у своего окна.
Лев: У окна, что выходит в лес?
Костровой: Да…у окна, что выходит в лес.
Лев: Как обещал?
Костровой: Да, как обещал.
Лев: А если не зажжет?
Костровой: Значит так надо…, он Бык, понимаешь?
Лев: Да.
(Костровой молча ворошит костер веткой).   
Лев: А давно Вы здесь?
Костровой: Давно.
Лев: Это волки воют (прислушиваясь)?
Костровой: Да. Они обычно по ночам воют сильнее обычного.
Лев: Вы не боитесь?
Костровой: Нет.
Лев: А, если они придут сюда?
Костровой: Они часто подходят близко….., но волки боятся огня.
Лев: Скажите, а где Ваш дом?
Костровой: Здесь.
Лев: Всегда был здесь?
Костровой: Нет. Раньше у меня не было дома. Было много разных мест, где я был.
Лев: Вы тоже были бездомным? Как я?
Костровой: Да, был.  Но тогда мне казалось, что мой дом - везде, куда бы я не пошел.   
Лев: А куда Вы шли?
Костровой: Я ходил, куда хотел, и везде мне было легко и сытно. Я, понимаешь ли, Лев, был проворным, очень проворным. Умел угадать верный маршрут, знал нужное время и нужное место. Нюх, понимаешь ли, был у меня отменный.
Лев: Нюх?
Костровой: Да, нюх. И однажды он подсказал мне, что пора уходить в лес…
Лев: Почему?
Костровой: И в городе, и в деревне меня хорошо знали и это становилось опасным. Я шел в лес на какое-то время, не на совсем. Я путал следы и понимал, что опять оказался очень проворным. Но…в тот год было голодно и я не никак не находил способа решить этот вопрос, мне не было страшно,  было непривычно.
Лев: А как Вас звали тогда?
Костровой: Лис.
Лев: Лис?
Костровой: Да.
Лев: И что же?
Костровой: Я почуял запах еды и пришел к Костру поживиться. Сначала я боялся, огонь тревожил меня, колючие искры больно жалили, но…я все же прокрался поближе, и вот тогда…я увидел его…
Лев: Лошадь?
Костровой: А ты не глуп, Лев  (треплет Льва по голове).
Лев (улыбаясь): Да нет, просто у меня хорошая память.
Костровой: Да, он сидел, молча, и, казалось, совсем не видел меня, и вот в тот момент, когда я подкрался совсем близко, неожиданно спросил: «Лис, хочешь есть?»
Лев: Он знал Вас раньше?
Костровой: Нет….
Лев: А что Вы?
Костровой: Я сказал: «Да». И тогда он протянул мне кусок еды. Она почти не имела запаха и была твердой. Я бы никогда не стал есть этого раньше, но от голода у меня стыли ноги и я совершенно ослаб. Я стал есть….эту еду без вкуса и запаха.
Лев: Хлеб?
Костровой: Да.
Лев: И тебе стало тепло? Да?
Костровой: Да…, стало тепло, но я не чувствовал вкуса хлеба, я грыз его просто от голода, как мыло или кусок пемзы, он застревал в горле и его трудно было глотать. Несколько раз я хотел выбросить его, но все же съел. А потом Костровой неожиданно спросил, где я живу….и зачем? А я не знал, что ему ответить. Я пожимал плечами и думал, как бы скорее уйти от Костра. Становилось жарко, сил прибавилось, и я незаметно отполз…
Лев: Совсем?
Костровой: Я думал, да. Вскоре я нашел себе настоящую пищу, практически без труда.
Лев: Мясо?
Костровой: Да.
Лев: Хорошо.
Костровой: Наверное, я давно не ел мяса, и много съел его тогда. Мне казалось, вот она настоящая пища для Лиса..!.
Лев: И что?
Костровой: Я тогда объелся так, что брюхо мое ломило, я  с трудом дышал, но почему - то по прежнему оставался голодным. Лежа на боку среди рябых снегов я думал о хлебе. Впервые за свою быструю жизнь я почувствовал настоящую тоску. Я не понял от куда она была, и не понял почему, но я пополз к Костру, пополз на полусогнутых, прижав уши, жадно втягивая ноздрями его почти рассеявшийся дым.
Лев: А Костровой?
Костровой: Он дал мне в руки обгоревшую палку и велел шевелить костер.
Лев: И Вы взяли?
Костровой: Да.
Лев: А потом?
Костровой: А потом он рассказывал мне свои сны…, а я ему свои.
Лев: Вы видели сны?
Костровой: Да.   
Лев: А о чем были Ваши сны?
Костровой: Мне все снилось, что я бегу. Иногда догонял я, иногда догоняли меня, каждый раз мелькали деревья, мелькали поля, дома мелькали и, пригибаясь, шуршали сухие кустарники. В этих снах совсем не было смысла.
Лев: А ему?
Костровой: Я не могу тебе сказать. Это были настоящие сны или, может  то были не сны. Это было время радости. Самое удивительное время. Он дал мне хлеба, мы пили чай из термоса и я учился у него….радости.
Лев (удивленно): Радости?
Костровой: Радости.
Лев: А разве радости нужно учиться?
Костровой: Смотря какой. Его радость была очевидной, заразительной, она была вопреки, как мне тогда казалось, всему тому, с чем я привык считаться. Ты знаешь, Лев, он ушел…., а его радость осталась. Это был последний его подарок мне, хотя я вряд ли этого стоил.
Лев: А Вы?
Костровой: Что я?
Лев: Когда он ушел….
Костровой: Я остался один и стал Костровым.
Лев: Совсем один?    
Костровой (смеясь): Ну что ты, глупыш, Костровой не может быть совсем один. У Костра, как правило, есть кто-то еще.
Лев: А кто был у Вашего Костра?
Костровой: Их было много, Лев, очень много: Были собаки, сбившиеся в стаю, они все норовили меня покусать (смеется), но опалили шкуру. Одна их них потом пришла снова, через много лет - одичавшая, совсем  старая собака. Она прижалась мордой к моим рукам  и сидела так всю ночь, а утром…
Лев: Я понял…
Костровой: Был баран, но он прошел мимо, лишь едва повернув голову. Помню, он сказал на ходу, что жечь огонь в лесу недопустимо и походя наступил на Костер.
Лев: Погасил?
Костровой: Нет, Костер не погасил, куда ему, так…, меня боднул только.
Лев: Сильно? 
Костровой (усмехаясь): Сильно.
Лев: Поранил тебя?
Костровой: Немного, у баранов тупые рога, их удары чувствительны, но они не оставляют глубоких ран.
Лев: А еще?
Костровой: Были обезьяны, они торопились в город и веселой гурьбой выкатились к Костру прямо по среди ночи. Они были очень забавными. Стрекотали все время: «чирк, чирк, чирк».
Лев: О чем?
Костровой: Не о чем. Я дал им хлеба, но они не стали его есть.
Лев: Им не понравился твой хлеб?
Костровой: Да нет, они просто торопились в город и совсем не знали такой пищи.
Лев: И им не хотелось даже согреться?
Костровой: Им не было холодно, они все время в движении (улыбается). Сказали, что в городе огоньки горят ярче, и при этом, не жгутся и не пускают колючих искр.
Лев: Глупые какие.
Костровой: Да нет, они были вполне умны, по своему, по обезьяньи, но что я мог им возразить. Живой огонь действительно не для всех…

Сцена 3
(Раздается шорох к костру стремительно выскакивает высокий худой человек в светлом плаще)
Незнакомец: Наконец!
Костровой (приглядываясь): Орел?
Незнакомец: Узнал. Узнал все таки. Какая у тебя прекрасная память!  (стремительно садится к Костру потирая ладони).
(Все молчат какое-то время)
Лев: А я Лев.
Орел (приглядываясь): Песочный что ли?
Лев (удивленно): Даааа…., а как вы узнали?
Орел: Увидел.
Костровой: Смотреть для Орла – это в порядке вещей.
Орел: Да.
Лев: Очень приятно, что Вы именно Орел.
Орел: Почему?
Лев: Я могу Вас спросить, например, не видели ли Вы с высоты, так сказать, своего полета деревни за рекой.
Орел: Видел.
Лев: А не видели ли Вы там Быка.
Орел: Видел.
Лев: А когда?
Орел: Давно.
Лев: А недавно?
Орел: Недавно не видел.
Лев (грустно): Ясно.
Костровой: Что не было тебя давно?
Орел: А что мне здесь? (ломает прутик, смотрит в даль).
Костровой: Я думал, ты придешь…., и ты пришел.
Орел: Я не пришел, зашел просто, хотел тебя спросить кое о чем.
Костровой: О чем?
(Орел кивает в сторону Льва)
Костровой: Говори, он здесь давно и, видимо, на совсем.
Орел: Ты здесь на совсем?
Лев: Да, видимо.
Орел: Постой, ты Лев ведь?
Лев: Лев.
Орел: А живешь – то где?
Лев: Здесь.
Орел: Бродяга что ли?
Лев: Нет, я здесь живу.
Орел: Погоди, дай посмотрю на тебя поближе, а то темно как-то.
(Присматривается, приблизив лицо вплотную ко Льву)
Лев: И что видишь?
Орел: Вижу Льва, песочного, средних лет, глаза выразительные, профиль благородный, одним словом, вери гуд.
Лев: Что гуд?
Орел: Хорош, значит. Настоящий крупный Лев, очень  редкой породы, (присматриваясь), потасканный слегка, возможно алкоголик, но это мало, чем может нам помешать.
Лев: Помешать, простите, в чем?
Орел: В нашем деле.
Лев: А у нас есть с Вами дело?
Орел: А разве нет?
Лев: Вероятно, нет.
Орел: Вероятно, все таки,  есть!
Лев: И какое же, простите?
Орел: Следи, Лев, за ходом моих рассуждений. В настоящее время, согласно официальной статистике, на земле осталось 6 песочных львов, все они в настоящее время находятся в неволе, но…..один такой лев, вероятно, седьмой, сидит в лесу у костра, судя по всему, замерзший, голодный, и совершенно не известный общественности, и, надо понимать, безусловно несчастный…Как это, прикажете понимать?
Лев: Вы ошибаетесь…. 
Орел: Ты не лев?
Лев: Я Лев, но я не голодный, и не замерз, и, видите ли, совершенно счастлив…, возможно, именно в силу того, что неизвестен  общественности.
Орел: (смеется, похлопывая Льва по плечу) Разумеется, разумеется, понимаю, что тут еще ты мог бы сказать…
Лев: Я многое мог бы сказать…и когда-то несомненно сказал бы, но сейчас у меня нету слов…., таких, какие бы Вы могли понять.
Орел: Ах да…, ну куда мне….Вас понять, Лев.
Лев: Просто здесь мой дом и я ничего иного не желал бы…
Орел: Не желал бы? Посмотри на себя, неужели репей в волосах и руки, растрескавшиеся от морозов и сырости…это то, чего бы желал седьмой в мире песочный лев?
Лев: А Вы считаете мне место в клетке?
Орел: Почему в клетке? В неволе. Это, знаешь ли, две большие разницы.
Лев: А я вот разницы не вижу совсем.
Орел: Зачем тебе видеть разницу…, ты же не Орел, что бы все видеть…
Лев: Тогда скажите….
Орел: Клетка…, это нечто осязаемое, томительное, и надо признать, совершенно безысходное…, находясь в клетке ты всегда знаешь, где находится предел твоего движения, или где ты свернешь, продолжая путь от стенки к стенке…Я ясно объясняю?
Лев: Вполне.
Орел: Неволя…, понятие гораздо более широкое…Нет я не спорю, что любая клетка, есть некое проявление неволи, но клетка не способна исчерпать всех возможных ее форм! (восторженно). Неволя, это великое благо, особенно для тех, кто никогда не ведал воли или не в состоянии с ней совладать, а таких, Лев, большинство, подавляющее большинство…, и ты, ведь, не исключение?
Лев: Нет, не исключение.
Орел: Неволя не всегда ограничит твое движение вперед, не всегда предотвратит твое движение назад, она даже позволит тебе прыгнуть выше своего роста или роста кого-то более высокого, чем ты…
Лев: В чем тогда неволя?
Орел: Ты должен быть чьим то, понимаешь…?
Лев: Понимаю. Вы говорите о правилах, установленных не мной?
Орел: Вот,  молодец. И это, несомненно, большее, чем клетка, не правда ли?
Лев: Несомненно. А если, ну, как бы это сказать правильно, если эти самые правила нарушить?
Орел: Нарушивший правила…отторгается…
Лев: Из неволи?
Орел (задумавшись): Да из неволи…
Лев: На волю?
Орел: На волю. И вот тогда –то появляются репейник в спине, заскорузлость конечностей, помутнение взгляда и, простите, рассудка, как неизбежное следствие применения воли.
Лев: Отторгается из неволи на волю, как странно вы сказали….
Орел: Что же здесь странного, я сказал правду. И скажу даже больше того, та самая воля…, по сути своей, становится еще большей неволей, чем прежняя…, понимаешь?
Лев: Я понимаю. Со мной было именно так.
Орел: Может ты считаешь, что плохо быть чьим – то?
Лев: Самое страшное быть ничьим.
Орел: А ты чей?
Лев: Я Чей-то.
Орел: Кострового?
Лев: И Кострового. Я только сейчас стал Чей-то, хотя, видите ли, всю жизнь сидел на цепи…
Орел: А…,  я понял тебя…, ты поэт что ли?
Лев: Да, немного.
Орел: Да нет, смотрю, ты как раз много, слишком много поэт.
Лев: Почему?
Орел: Только поэты умеют говорить, не соображая, что именно они говорят, полагая, что это красиво….
Лев: И тут Вы правы, так было со мной…, но теперь уже очень давно…Я сейчас говорю совсем не красиво, я говорю, то, что чувствую….
Орел: А что ты чувствуешь? Запах гари от костра, холод, изжогу от бросовой пищи, уныние от одинаковых дней и ночей в компании сумасшедшего (небрежно взмахивает рукой в сторону Кострового)…, что еще ты чувствуешь, Лев?
Лев: Радость. Я здесь и сейчас чувствую радость и это не правило совсем…, это моя воля…быть здесь…
Орел: А правила в чем? Ну.., если ты все таки чей-то?
Лев: Правило в чем?
Орел: Да, правило.
Лев: Правило – любить.
Орел (хохочет, по слогам): Лю-бить? Кого, прости, любить?
Лев: Всех, наверное.
Орел: И меня тоже, любить?
Лев: И Вас тоже.
Орел: И как? Получается?
Лев: Не совсем пока, но я очень хотел бы так уметь, я стараюсь.
Орел: И подвижки есть? (продолжая ироничный тон)
Лев: Есть.
Орел: А тебя, здесь любят?
Лев: Да.
Орел: И кормят?
Лев: Да, и кормят.
Орел: Чем кормят?
Лев: Хлебом.
Орел (хохочет)  Хлебом? Кормят хлебом…., Льва!!! Ты уже обезумел, Лев.
Лев: Возможно, что вы видите все именно так.
Орел: Разумеется, я вижу все именно так, как оно и есть, у мен прекрасное зрение.
Лев: Зрение глаз….
Орел: А что, есть еще какое-то зрение?
Лев: Есть. Вы видите только то, что досягаемо глазу и во многом доступно уму, вы беретесь рассуждать о многом, но на самом деле вы видите малое….
Орел: Малое!!! (хохочет). Я вижу мышь с высоты полутора километров…!
Лев: А видите, что думает эта мышь?
Орел: Мышь думает о том, что бы перебежать поле…, вот и все что думает мышь….   
Лев: Но ведь вы не видите, что она думает….
Орел: Я это знаю, малыш, очень хорошо это знаю. (Пытается потрепать Льва по волосам).
Лев (вежливо отстраняя его руку): Нельзя знать того, что не видишь…., можно лишь размышлять…или верить.
Орел: (хохочет снова, произносит по слогам): раз-мыш-лять….это от слова мышь?
Лев: Размышлять это от слова мыслить.
Орел: А верить во что?
Лев: Верить в то, чего не можешь увидеть, но чувствуешь, что Это есть и, что Этого просто не может не быть.
Орел: Что за чушь ты городишь?
Лев: И совсем не чушь, Вы же знаете, что мышь думает о том, как ей перебежать поле и при этом не видите того, что она думает.
Орел: О, да, я это знаю.
Лев: Но не видите. Вот так и я знаю, но не вижу отчетливо.
Орел: То есть, по твоему, я верю в то, что мышь думает о том, что она хочет перебежать поле.
Лев: Нет, Вы пока не можете верить, для этого особая нужна чувствительность. Пока Вы просто предполагаете, но и это уже очень неплохо…неплохо.
Орел: Так в чем разница моей веры в мышь и твоей во что-то еще?   
Лев: А в том и разница: Ваша вера в мышь, а моя во Что-то Еще.
Орел: (отмахиваясь) Не надо, Лев, делать сложным то, что проще всего. Мы живем один раз и все хотим жить хорошо. Я летаю очень высоко, и многое знаю получше тебя….
Лев: Порою достаточно малого…
Орел: Для чего?
Лев: Для радости.
Орел: Радости?  А это еще что?
Лев: Радость, это когда тебе тяжело, но легко, когда мир снаружи, и мир внутри…, когда хочется быть и быть лучше, и при этом всегда, почему-то хочется плакать…такими, знаете ли добрыми, счастливыми слезами.
Орел: Мда…, я говорил, что воля после неволи ведет к помутнению рассудка. Ты уже обезумел, Лев…Ты опустил руки, устал бороться за жизнь, ты мутируешь в кошку ….
Костровой: Однако кошки весьма живучи…, сами по себе…, безо всякой борьбы. К чему ты ведешь свой разговор, Орел?
Орел: Я хотел бы помочь ему.
Лев: Как?
Орел: (обращаясь ко Льву) Я знаю способ заявить о тебе человечеству! И…ты не станешь больше палить свою шкуру возле лесного костра, ради куска черствого хлеба.
Лев: Отведешь меня на площадь?
Орел: Я высоко летаю, Лев, мне достаточно просто сказать: «Нашелся песочный лев номер семь!!!»
Лев: И что дальше?
Орел: Дальше тебе вернут твое прежнее достоинство, Лев, отмоют шкуру, и хорошенько покормят. Но это не главное…, тебя будут беречь, Лев! С тебя будут сдувать пыль и реагировать на каждый твой рык…Вокруг тебя создадут специальный климат, обеспечат бактериальную безопасность, рацион сбалансируют и обогатят аминокислотами. Все будут рукоплескать тебе, желая тебя видеть и слышать. Ведь ты самец песочного Льва…, второй среди пятерых самок, совершенно неповторимый!!! (Смеется) 
Лев: Они не услышат меня….
Орел: Ерунда. Тебя научат говорить громко и внятно.
Лев: Вы не поняли: те, кто придут посмотреть на песочного льва, никогда не услышат поэта. Мы с вами как-то по разному смотрим на жизнь…
Орел: Разумеется…, я дальнозорок, а ты близорук.
Костровой: Иногда неплохо бывает рассмотреть свои руки вблизи….
Орел: Ну от тебя…я, собственно, и ожидал услышать что-то подобное. И в чем же польза от рассматривания рук?
Костровой: Можно заметить признаки экземы….
Орел: Я здоров, братец, как бык.
Лев: Бык как раз сейчас болен….
Орел: Ну…, у быков с этим все просто…, стоит ли теперь о нем вспоминать.
Лев: Стоит.
Орел: Стоит изменить свою жизнь, Лев! Бык…, их в каждом селе по 70 штук…А ты …совершенно неповторим…Ты понимаешь, что значит быть одним из семи на Земле?
Лев: Знаю…., вероятно, носить на шее бирку «Песочный лев – один из семи песочных львов на земле».
Орел: А хоть бы и так, что здесь сверхъестественного.
Лев: Ничего, все естественно: Вот лев, вот его бирка, вот его мясо, а вот его стихи…, на них тоже, вероятно,  необходимо прикрепить бирку.
Орел: Бирку на стихи….неплохо, и что же там следует написать?
Лев: Просто написать: «Стихи песочного Льва, одного из семи песочных львов на земле».
Орел: А ты не глуп Лев. Но, смотрю, наш приятель, неплохо проконопатил тебе мозги….
Костровой (тихо улыбаясь): В моем деле мозги играют не главную роль, Орел.
Орел: И какое же оно твое дело?
Костровой: Жечь Костер, я Костровой.
Орел: Вот и жги…свой костер. А я пожалуй заберу Льва…
Лев: Я с Вами не пойду.
Орел: Почему? Ты разве глуп?
Лев: Вероятно, я глуп, но в нашем деле мозги играют не главную роль.
Орел: Вы все здесь помешанные….(раздраженно швыряет в огонь ветку).
Сколько ты еще будешь здесь сидеть, подогнув лапы и смотреть на огонь…, который греет тебя, только пока  горит. А залей его дождь, куда ты пойдешь, где будешь просить крова и пищи.
Лев: Я не буду нигде просить. Мы снова зажжем Костер. Вот ты сказал: «О тебе будут заботиться», «вокруг тебя создадут микроклимат», «тебе будут давать свежее мясо»…а кто…, кто будет меня любить?
Орел: Любить? Зачем  тебе это?
Лев: Мне это важно, мне, видите ли, не хватает тепла.
Орел: Вот ведь проблема…, тебе будет тепло Лев, хочешь рефлектор, хочешь батареи, хочешь подогреют пол…, хочешь специально для тебя разожгут костер, ну вот, практически такой же…(указывает на костер пальцем) и не отличишь.
Лев: Отличу. Это будет совсем другой костер.
Орел: Ну скажи, скажи мне Лев, кто тебя любит здесь? Кто? Костровой тебя любит?
Лев: Да, он меня любит, наверное (смотрит, слегка склонив голову, на Кострового) и тебя, наверное, тоже любит. 
Орел: Меня? С чего ты взял?
Лев: Иначе он давно бы швырнул в тебя горящим поленом, ты спалил бы свои крылья и пошел бы от сюда пешком…
Орел (молча и долго смотрит на Кострового, после продолжительной паузы): А я и пришел пешком.
Костровой: Проблемы?
Орел: Никаких проблем. Неужели ты думаешь, что я бы пришел с проблемами к тебе. Кто ты такой, что бы решить мои проблемы? Кто ты против тех, кто способен был бы их решить. Я высоко летаю, Костровой, у меня нет для тебя проблем.
Костровой: А почему ты сердишься?
Орел: Я просто терпеть тебя не могу, еще с тех пор.
Костровой: А разве тогда я обидел тебя.
Орел: Нет, ты не из тех на кого бы я мог позволить себе обижаться. Ты тогда был мне смешон, с этим своим бессмысленным закоптелым деланием, ты был жалок и глуп, поучая меня….Вечно, метущийся по земле, ты смел учить того, кто способен взмывать выше неба…
Костровой: О…, неужели  выше?
Орел (осекшись): Не придирайся к словам…, это была аллегория, вы же здесь все просто помешаны на…аллегориях…
Костровой: А что видел ты, паря в небе?
Орел: Я видел все под собой, абсолютно все…до мельчайшей травинки.
Костровой: А над собой?
Орел: Что?
Костровой: Что ты видел над собой?
Орел: Надо мной…только небо.
Костровой: Ты видел над собой  Небо?
Орел: Небо?
Костровой: Да, паря в небе и взмывая в небо, ты  видел Небо?
Орел: Чушь какая-то…., дичь…Зачем мне видеть небо, паря в небе, и вообще, что по твоему, небо?
Костровой: Небо, это то, что над тобой…, ты ведь сам сказал.
Орел: Зачем мне смотреть над собой? Я узнаю погоду по движению воздуха и просыпаюсь за несколько секунд до рассвета, всегда в одно и то же время…, слышишь, Костровой, всегда! При этом, моя вестибюляция практически совершенна…и моя задача - смотреть вниз!
Лев: Как странно Вы говорите...
Орел: Что странного?
Лев: Мне казалось раньше, что умение летать это особенное такое умение, это дар такой свыше в Небе быть….Подниматься в Небо ради Неба…, а Вы говорите «вниз»…Как так, дар такой особенный у Вас и Вы Неба не видите?
Орел: Зачем?
Лев: Дело не в том, что «зачем», а в том, что бы увидеть Небо. А что бы его увидеть Вам бы пришлось смотреть над собой…., а Вы не из тех, кто может себе это позволить?
Орел: Точно, не из тех.
Лев: А зачем Вы пришли? Ведь Вы не случайно пришли?
Орел (задумавшись): Нет, не случайно.
Костровой: Я знаю.
Орел: Что ты знаешь, что можешь ты знать? Я пришел ни к тебе и не к твоему костру, я просто пришел к этому месту…, мне было важно сюда придти.
Костровой: А почему пешком? Ведь тебе небезопасно находиться внизу долгое время.
Орел: Я способен оказаться наверху быстрее, чем ты чиркнешь своей спичкой, мне не опасно. Просто трудно идти, крылья тяжелые. 
Лев: Крылья? Да…, наверное тяжелые.
Орел: Когда мы расстались, я тогда все ждал, когда же погаснет твой костер…, мне не было в том нужды, но я все-таки очень хотел этого. Сначала я долго еще видел его позади, но поднявшись в гнездо, я заметил, что он исчез. Прошли проливные дожди…, и я был очень, очень рад этому. Костер погас, думал я, но, все таки, хотел убедиться. Несколько сотен раз я взмывал над лесом и не видел твоего костра. Я был доволен. Долгие годы я не вспоминал о тебе. Мне было, чем заняться, Костровой, понимаешь ли?
Костровой: Понимаю.
Орел: И вот однажды в степи я увидел волка, с дымящейся шкурой, бегущего из лесу. Я спросил: «От куда бежишь?» Он ответил: «Я бегу от лесного Костра, Костровой швырнул в меня горящим поленом». Это…меня потрясло, я не знал, что подумать…И тогда я стал неистово кружиться над лесом, пытаясь обнаружить костер…Но я не видел его, - ни огня, ни дыма от огня, ни людей. После я спрашивал многих, не видел ли кто в лесу Костра? И все до одного отвечали: «Да мы видели ….». Я, похоже,  был единственным, кто не мог его увидеть. Это сжигало меня, сильнее горящего полена. Я хотел знать, где, где…ты жжешь. Лишь бы знать,  почему не погас твой костер до сих пор и почему его находят все те неблагородные твари, что метутся по земле, а я, по настоящему зрячий,…не могу его разглядеть. Это не давало мне спать, я стал совершать осечки во время охоты, я ждал момента, что бы отправиться на поиски….И вот однажды утром я снова появился над лесом, не ведая усталости, неистово кружился я над самыми верхушками елей, кидался в рискованные пике, брал под крыло встречные потоки ветра….Никогда я еще не был так отважен  и так ловок, но…
Лев: Так и не увидели Костра?
Орел: Да, так и не увидел костра. Потом я ослаб и присел возле размытой реки на пригорке, еле переводя дух, и тут я увидел Быка, медленно пробирающегося к деревне.
Лев (слегка подскочив с места): Быка?!!! Это наш, возможно наш был Бык?
Костровой: Да, это был наш.
Лев: И что, и что же дальше было с Быком?
Орел (раздраженно): При чем здесь бык, я говорю о том, что было со мной!
Лев: Простите. И что же было с Вами?
Орел: Я спросил у Быка, не видел ли он в лесу костра? И он ответил: «Да, я видел Костер, и я был у Костра», а потом добавил: «Разве ты сам не видел его сверху?». О.., как часто мне задавали этот вопрос и неизменно он вызывал у меня душную, раздирающую ярость. Что я мог ему сказать, я мог его убить…, и я хотел сделать это.
Лев (изумленно):  И что же?
Орел: Ничего, я не стал.
Костровой: Почему?
Орел: Он был ранен и  еле дышал. Я не охочусь на падаль.
Лев: Ты, очень хороший человек, Орел, очень.
Орел: Бред. Я же сказал, что не охочусь на падаль.
Костровой: Пусть так.
Орел: Вы не даете мне сказать, замолчите хотя бы на пару минут.
Лев: Простите.
Орел: И вот тогда, бык сказал: «Если хочешь прийти к Костру, иди по моему следу». Так и сказал: «Иди». Сначала я подумал, что это просто игра слов, а потом понял, что это действительно правильно, идти по его следу - дождя не было, и земля подсохла. Бычьи следы внизу были видны совсем отчетливо.
Лев: А Бык?
Орел: Да, что ты все бык, да бык…., бык побрел себе вниз по реке по направлению к деревне.
Лев: Как же хорошо, хорошо!
Орел: Ничего хорошего…Я совсем не умел ходить по земле, я вяз в грязи, заваливался на бок, а крылья были настолько тяжелыми, что постоянно тянули вниз.
Лев: Как интересно Вы сказали: «Крылья тянули вниз»…
Костровой: Да…интересно.
Орел: Что же тут особенного, что крылья тянут вниз? 
Лев: Крылья обычно тянут вверх…
Орел: Но не для того, кто идет по бычьему следу.
Лев: Чем больше крылья, тем тяжелее наверное
Орел: Да. Тогда я думал именно так и мне хотелось много раз, взмахнуть крыльями и подняться в сизое небо, набрать воздуха под грудь. Я даже однажды взлетел, но тут же перестал различать  бычий след. О как сильно я тогда испугался и камнем бросился вниз. Идти пришлось долго…, Орел не бык и на земле он, увы, не ловчее курицы…Глаза уставали от напряжения…, я стал плохо видеть.
Лев: Бедный Орел! Зачем же Вы шли, зачем все это Вам?   
Орел: Я должен был увидеть костер! Это была моя цель, моя добыча. Ты понимаешь, что значит это слово для Орла?
Лев: Я понимаю.
Орел: Я видел все, Лев, все, что можно было увидеть глазом…, но не видел того, что видели бурундуки, подслеповатые полевки и раскосые зайцы. Ты бросил мне вызов, Костровой? Я принял его и поэтому шел, не будь я Орлом. 
Костровой: Я не бросал тебе вызов…
Орел: Хотя бы теперь, когда я изранил свои крылья, и почти не чувствую ног, скажи, почему я не видел тебя, не видел тебя все эти годы, хотя ты всегда был здесь? Почему только я один не видел тебя?
Костровой: Это все, что ты хочешь узнать?
Орел: Да.
Костровой: Не знаю.
Орел: О..как же я ненавижу тебя….
Костровой: Вот ты и ответил себе сам, мой мальчик.
Орел (повернувшись лицом к Костровому): Дело в этом?
Костровой: Скорее всего.
Орел: Но я по прежнему тебя ненавижу, и при этом я вижу костер, я пришел к нему, я все таки к нему пришел?!
Костровой: А вот и второй ответ на твой вопрос. Ты пришел. Прилететь бы у тебя не получилось.
Орел (опустив голову, задумывается, какое-то время все молчат): Есть хочу.
Костровой: Хочешь хлеба?
Орел: Ты уже предлагал…тогда, помнишь…
Костровой: Помню.
Орел: Тогда помнишь, что я не ем этого, мне этого не положено. Я Орел.
Костровой: На.., самую малость, протягивает хлеб Орлу.
Орел (отталкивает руку Кострового, выбивая из нее хлеб): Отстань. Ненавижу твой Костер, ненавижу твой хлеб, ненавижу Льва, Быка вашего ненавижу…
Костровой: Оставайся здесь, сынок.
Орел: Остаться здесь…., в этом городе сумасшедших….? Уволь.
Костровой: Но ведь ты пока не можешь лететь.
Орел: За то я уже вполне научился ходить…Крылья восстановятся быстро, я имею отменный биологический ресурс…
Костровой: Но ты ведь не улетишь далеко.
Орел: Почему?
Костровой: Сверху ты не увидишь Костра.
Орел: Мне не надо уже твоего костра, я все, что хотел, увидел.
Костровой: И что же ты увидел?
Орел: Двух закоптелых безумцев, бросающих ветки в огонь, стоило это стольких мучений….
Лев: Стоило, наверное.
Орел: Безумие какое- то, безумие….(порывисто встает и уходит)
Лев: Как жалко его….
Костровой: Почему? Он скоро уже сможет взлететь, он пока не стар и быстро поправится.
Лев:  Не сможет….
Костровой: Почему?
Лев: Он живет в Небе и не видит Неба…
Костровой: Не надо его жалеть, Лев, оставь это для меня.
Лев: Вы тоже его жалеете?
Костровой: Да.
Лев: И всех?
Костровой: Да.
Лев: А как у Вас хватает сил?
Костровой: Для этого не нужно сил. Это приходит от сердца.
Лев: Приходит….от сердца…Как Вы красиво сказали это… «для этого не нужно сил…» . Я это обязательно запомню.
Костровой: Тебе не нужно.
Лев: Почему?
Костровой: Ты и так не забудешь.
Лев: А почему он хотел забрать меня с собой, в то место - рай для редких львов?   
Костровой: Ну…, как обычно, деньги и слава.
Лев: Это все у меня было, разве он не понял?
Костровой: Не для тебя, Лев.
Лев: Для него?
Костровой: Да.
Лев: Как жалко его.
Костровой: Не беспокойся о нем, он все таки отстал от тебя (улыбнувшись), может быть и не зря  так долго шел сюда пешком…
Лев: Надеюсь.
Костровой: Вот и надейся, Лев, это очень хорошо - надеяться. 
Лев: Как Вы думаете, почему Бык не зажег свечу?
Костровой: Я не знаю.
Лев: Скажете, что не дошел?
Костровой: Дошел.
Лев: От куда Вы знаете?
Костровой: Он Бык.
Лев: Хорошо, что Орел не охотится на раненых.
Костровой: Он охотится на раненых, и порою не брезгует поедать падаль.
Лев: Почему же тогда….?
Костровой: Пожалел.
Лев: Какой он человек интересный, какой разный человек, что же он так мучает себя.
Костровой: Так надо ему, понимаешь?
Лев:  Да, понимаю, летает высоко …А размах крыльев у него, видели какой..?
Костровой: Да, видел. Но иногда, Лев, что бы по настоящему взлететь, просто необходимо отделаться от крыльев.
Лев: Ах, если бы я только мог так же как Вы вот так красиво сказать, меня бы…..
Костровой (резко подняв голову навстречу Льву): Не прогнали?
Лев (виновато): Ну…я не совсем это хотел сказать.., вернее это, но не так, понимаете ли, я еще не совсем окреп, я еще немного болею…, болит пока немного, понимаете меня?
Костровой (треплет Льва по волосам): Я понимаю, мой хороший, ты не плачь, не волнуйся, это пройдет, это не сразу проходит и многое вместить сразу трудно.
Лев: Вы правду мне говорите?
Костровой: Я всегда говорю правду.
Лев: Почему?
Костровой: Для решения любой задачи, Лев, важна исходная сопоставимость условий. Правда – необходимое условие для правильного решения задач, даже малое искажение порождает ошибку..
Лев: Я понял…., (задумавшись), а ведь я всю свою жизнь прожил, ну как бы это сказать, в искаженном что ли преломлении правды. Орел, он правильно про меня все сказал: Я ведь порой писал стихи, не понимая их смысла, я хотел, что бы красиво… Я, знаете ли, говорил неправду и верил, что это многое может решить.
Костровой: Что до стихов, то не совсем тут все зависло от тебя…., ты возможно и не понимал, но кто – то понял, наверное.
Лев: Я, если честно, никогда не думал об этом…
Костровой: Здесь уже не нужно говорить неправду, она здесь никому не нужна. 
Лев: Да, да, Вы совершенно правы, мне по этому здесь радостно так. Вы не прогоните меня (тревожно смотрит на Кострового)?
Костровой: Не прогоню.
Сцена 5

(На экране за сценой появляется изображение падающего снега, на сцене гаснет свет, так, что зрители наблюдают только изображение на экране, играет музыка, через несколько секунд свет снова появляется. На сцене, по прежнему, Костровой и Лев).
Лев: Знаете, я  хотел бы Вам, что-то сказать…очень важное.
Костровой: И я тоже хотел бы что-то очень важное тебе сказать.
Лев: Скажите.
Костровой: Сначала ты скажи.
Лев: Я, знаете ли, сегодня ночью проснулся и мне стало хорошо. Нет, не подумайте, что это я просто так почувствовал, что мне хорошо. Я сел у Костра и смотрел на звезду. Она мерцала в небе таком, знаете ли, не черном, как ночью бывает, а именно сиренево-синем. Было красиво так, радостно и я понимал, что это не просто такая звезда, что это звезда тоже Чья-та и что она неслучайно здесь, как и все…, все вокруг не случайно и все не бессмысленно, а определенно, определенно имеет смысл. И тут Что-то во мне как будто взорвалось…., нет не нарушилось, ни сломалось, а, наоборот, родилось как будто, разлилось  теплым таким чем – то и мягким.  И я …., я впервые по настоящему согрелся, мне впервые по настоящему стало тепло. А я ведь даже и не знал раньше как это, когда тепло…по настоящему.
Костровой: Тебе по прежнему не хватало тепла?
Лев: Да…, иногда мне было не очень холодно, но все равно не хватало тепла, я всегда мерз…, больше или меньше…А тут…я совсем другим стал, у меня сердце чуть не выпрыгнуло, а ведь и ничего такого и не случилось…, ничего особенного…
Костровой: Случилось.
Лев: Что?
Костровой: Время пришло.
Лев: Для чего время?
Костровой: Время тебе согреться.
Лев: А сейчас ведь зима уже, да?
Костровой: Да.
Лев: Декабрь?
Костровой: Январь.
Лев: Ах уже и январь…Как быстро здесь время летит.
Костровой: Время как время…,тикает себе.
Лев: А сейчас начало января или конец?
Костровой: Закончилась первая неделя.
Лев: Я всегда хочу тут быть, вместе с Вами.
Костровой: Я ухожу, Лев.
Лев: Как?
Костровой: Мне пора.
Лев: А как же Костер?
Костровой: А ты, Лев,… ты действительно изменился…
Лев: Почему?
Костровой: Я боялся, что ты спросишь сначала: А как же я? Но ты….спросил про Костер…
Лев: Вы зря обо мне так хорошо подумали, зря, я, знаете ли, так подумал наверное: Костер – сейчас мой дом, как мне без дома…Так что о себе подумал.
Костровой: И это не плохо…Лев, что ты именно так подумал.
Лев: Почему? 
Костровой: Потому что, ты понял, где твой дом.
Лев: Что же будет, что?
Костровой: Будет Костер и будет у него Костровой.
Лев: Я?
Костровой: Нет.
Лев: А кто?
Костровой: Я не знаю.
Лев: А я? Куда мне уходить? Я не хочу с Вами расставаться, Вы самый мой близкий человек…Я без Вас совсем не смогу….
Костровой: Я знаю, что не сможешь.
Лев: И что же мне делать?
Костровой: Пойдешь со мной.
Лев: Вы возьмете меня с собой?
Костровой: Нет, мы просто вместе пойдем. Я пойду и ты пойдешь, ведь ты уже научился сам?
Лев: Да, научился. Но это, правда, уже такое настало время?
Костровой: Да, правда.
Лев: Как вы думаете, а сколько мне сейчас лет?
Костровой: Теперь уже много, Лев, мы немного состарились (улыбаясь, обнимает Льва за плечи).
Лев: Мне радостно так! Я не знаю даже, что сказать. А когда?
Костровой: А вот сейчас, поедим хлеба на дорогу и пойдем….
(Едят хлеб, затем Костровой встает, помогая подняться Льву, снимает куртку и вешает ее на ветку возле костра, уходят. На сцене почти потухший, еле заметный костер).
(На сцену порывисто выбегает Орел в распахнутом настежь плаще)
Орел (кричит): Костровой! Лев! Вы где? (обегает вокруг Костра, пробегает за сценой, возвращается). Где вы? (раздраженно, сплевывая). Вот идиоты-то, то сиднями сидят у костра своего, то свалили не понятно куда…. (Пытаясь отдышатся) Я что обязан за вами бегать? (Стоит в центре сцены, растерянно): Костровой, ну, прошу тебя, выйди сюда, мне сказать тебе нужно, слышишь…. Да что с Вами? Вы где? (отсутствующе смотрит на догорающий костер, как бы нехотя подбрасывает в Костер ветку, Костер взмывает вверх. (Орел стоит и молча смотрит на Костер, подняв голову вслед высокому пламени. Звучит музыка. На сцене гаснет свет).

Сцена 6
(На сцене сидит Костровой в той же самой зеленой куртке с капюшоном, медленно шевеля веткой угли. Неожиданно появляется Бык. Порывисто подходит к Костровому и присаживается к нему на корточках)
Бык: Костровой? Ты?
Костровой: Я.
Бык (Как бы приглядываясь): А где Лев?
Костровой: Они ушли, Бык (поворачивается к Быку лицом).
Бык (удивленно): Орел?
Орел: Я Костровой.
Бык: (протяжно, глядя перед собой): Ах, вот оно как…(садится к костру): Давно ушли?
Костровой: Давно.
Бык: А ты давно?
Костровой: Давно.
Бык: Ты это.., тогда дорогу сразу нашел?
Костровой: Я по следу твоему шел, долго.
Бык: С тех пор здесь?
Костровой: Нет, я тогда не остался.
Бык: Почему?
Костровой: Не смог.
Бык: А совсем не ушел почему?
Костровой: Не смог.
Бык: Понял.
Костровой: А ты почему свечу не зажег?
Бык: Лев сказал?
Костровой: Да, он, знаешь, все ждал, что зажжешь.   
Бык: Я тоже по ним скучал…очень, болел, все думал, вот поправлюсь и обязательно к ним пойду….
Костровой: Поправился?
Бык: Да.
Костровой: А почему не пошел?
Бык: Весна пришла, я пошел пахать. Бык должен, понимаешь….
Костровой: Понимаю.
Бык: Однажды я глянул в лес и не увидел, Костра…, собрался бежать сюда…, стало тревожно как-то. Я уже из борозды выбрался почти, а потом смотрю, задрожал Костер и как в Небо взметнется. Я тогда подумал: «Ай да Костровой!»
Костровой: Да, он тогда долго горел высоко, а потом потихоньку успокоился….
Бык: Это ты был?
Костровой: Я.
Бык: А крылья как…? Вверх не тянут?
Костровой: Когда сидишь у Костра, они все больше вниз тянут.…
Бык: По тебе не скажешь, осанка у тебя по прежнему царская….(похлопывает Кострового по плечу).
Костровой: Я их спалил.
Бык: Что спалил?
Костровой: Крылья.
Бык (оглядывая Кострового): Это как?
Костровой: Это очень просто, Бык. Они сначала сильно ныли и все хотелось мне их распустить, понимаешь, в небо хотелось…, несколько раз я улетал…, набирал воздуха под крыло, и устремлялся к своим старым гнездовьям…
Бык: И что же остался?
Орел: Я боялся, что не увижу Костра…
Бык: Это было так важно?
Орел: Да, ведь я уже был Костровым….
Бык: А я видел тебя. Я думал все, странный ты человек, то в Небо взмываешь,  то камнем кидаешься вниз. Я даже думал, не разбился ли ты.
Орел: Нет, не разбился…., я крылья спалил. Костер тогда высоко поднялся так…и долго-долго так высоко горел. И….вот тогда, Бык, я узнал, что такое радость…, та самая о которой мне рассказывал Лев…Я часто его вспоминаю, Льва, мне иногда так не хватает его дурашливых слов и детских вопросов. Он, знаешь ли, бродяга был, пьяница, в репейниках весь…, а все-таки чистый .., как вода…
Бык: Да….так…как вода, до самого дна чистый.
Орел: Плачешь?
Бык: Да. Почему он не стал Костровым?
Костровой: Не знаю.
Бык: Да, каждому свои звезды.
Костровой: А почему свечу не зажег?
Бык: Я зажег.
Костровой: Ее не было видно.
Бык: В деревне провели электричество и зажгли фонари. Вероятно ее свет затерялся…
Костровой (на распев): В этой электрической фантасмагории….
Бык: Да…так.
Костровой: Будешь хлеб?
Бык: Да.
Костровой (Протягивает хлеб Быку): Держи. Еще теплый.
Бык: Он всегда теплый, Костровой. Особенно когда  нам не хватает тепла….
Костровой: Нам всегда его не хватает, но мы не всегда знаем об этом.
Бык: Лев знал.
Костровой: Он знал, вероятно, и больше….
Бык: Да, больше, поэты всегда знают что-то еще…
Костровой: А ты?
Бык: Я тоже теперь знаю…что-то еще…
Костровой: Уйдешь?
Бык: Да. Мне надо в деревню. Я Бык.
Костровой: Я знаю, но свечу все таки снова зажги, я попробую ее разглядеть. Если точно знаешь, что она горит, то начинаешь присматриваться. Свечу легко отличить от лампочки, очень легко.
Бык: Как?
Костровой: Она дрожит, она движется, она отвечает твоему дыханию, Бык, -живой огонь, вот как этот Костер.
Бык (Задумавшись, пристально глядя на Кострового): А ты стал хорошим Костровым, Орел, может быть лучшим…..(стремительно встает, положив руку Костровому на плечо, быстро уходит).
(играет музыка, через какое-то время на экране, на заднем плане (вдалеке, в деревне) появляется горящий костер).
(На сцену выходят все герои: Костровой, Лев, Бык, Орел, встают рядом между двух костров, кланяются).