Мистер Хадсон глава 27

                МИСТЕР ХАДСОН               

Глава 27
-Куда же мы едем? – спросила я, садясь в машину Ричарда.
-Тебе необходимо знать направление? Или хочешь заранее спланировать план побега на случай, если что-то в моем поведении снова взбесит тебя?
Я зыркнула на него и взяла сигарету.
-Ты уверена, что тебе можно курить? Твой обморок…
Ричард выехал на дорогу.
-Мой обморок – последствие нервного перенапряжения, и если я откажу себе в сигаретах, боюсь, что до нового нервного срыва окажется недалеко… Тебе не нравится, что я курю? Ты раньше не говорил об этом.
-Как ни странно, но тебе идет курить, Мишель… А едем мы на север, в горы. Там… Там живет один человек, который может… его присутствие может кое-что изменить в моих планах.
-Планах твоих гастролей?! – изумилась я.
-И не только. Не удивляйся, Мишель. В моей жизни много странных и непонятных для тебя сейчас вещей. Тебя ждет много сюрпризов относительно моей персоны, и ты должна быть к этому готова, если…
-Если что? – замерла я.
-Мне показалось, что после той ночи моего дня Рождения, ты… оказалась в моей жизни уже гораздо серьезнее, чем просто увлечение с моей стороны. Но, повторюсь, я, скорее всего, вовсе не таков, каким ты видела меня в своих мечтах. Но если ты готова принять меня настоящего, не удивляйся ничему. По крайней мере, постарайся.
-А если бы ты узнал обо мне нечто такое, что я доселе скрывала? И не только для других, но больше даже для самой себя, стараясь попросту об этом забыть.
-О, Господи! Неужели ты кого-то грохнула?? – он улыбнулся и взял меня одной рукой за ладонь. Но тут же отпустил – все-таки, он был за рулем.
-Почти…
Ричард обернулся и глянул мне в глаза.
-То есть?
-Я неудачно выразилась… В моем прошлом… Та девочка, которой я когда-то была, та Софи Фрай, которой вы так все восхитились, она… она вовсе не была такой уж замечательной. Мой талант не сделал из меня человека. Меня, скорее, слепило мое горе, моя утрата, которая до сих пор не дает мне покоя.
-Почему?.. То есть, ты говорила, что возможность того, что Ли Максвелл жив… Черт побери! Прости, Мишель, но я знаю все, что ты могла бы мне рассказать о той Софи, которой ты, на самом деле, вовсе и не гордишься.
-Что?.. То есть, как??.. Так это и в самом деле был ты?? Ты правда сидел у моей постели, когда я в полубреду, думая, что ты мне мерещишься, высказала все, что думаю о тех годах, о моих отношениях с Ли?
-Да. Прости!.. Я тогда решил навестить тебя, узнать, как ты после той ночи, что ты думаешь и чувствуешь. Но Жюли без лишних жестов привела меня в твою спальню и сокрушенно указала на тебя, лежащую в постели, бледную, почти без сознания… Я остался просто посидеть рядом, даже если ты так и не сможешь пообщаться со мной. Я наклонился к тебе, прошептал что-то, но ты вдруг открыла глаза, заговорила со мной и… все рассказала.
-И… что же ты думаешь об этом?
- Я гораздо больше думаю о том, что ты сказала потом, после своего рассказа о Ли. Ты говорила, что значит для тебя любить меня. И это для меня гораздо важнее того, чего ты стыдишься, оглядываясь на свое прошлое. Софи Фрай была очень талантливой девочкой, и ее талант вознес ее на такую большую высоту, к которой она вовсе не была готова. И в этом нет ничего удивительного… Видела бы ты нас в те годы, когда «Королевский Крест» пошел в гору! Тем не менее, я не могу сказать, что мне очень стыдно за наши выкрутасы тогда, и не только потому, что мы не вытворяли ничего предосудительного. Отнюдь! Просто я считаю, Мишель, что некоторое недомыслие в такие молодые годы, да еще в соединении с внезапным успехом вполне оправдано. Тебе нравилось красоваться перед поклонниками, нравилось признание того, что ты делаешь, нравилось отношение к тебе взрослого и очень привлекательного мужчины, так и что же? Разве это грех?!
-И я не должна мучиться мыслями об этом? Хочешь убедить меня, что я не виновата в том, что произошло? Но ведь из-за меня Ли…
-Ты думаешь, что он хотел убить тебя? А потом, когда понял, что натворил, когда от страха за тебя бес из него вылетел, покончил с собой? Так?
-А тебе такое в голову не приходило? Такого не могло быть? Скажи мне ты, мужчина – что бы было с твоими нервами, твоим сердцем, если бы твоя любимая женщина вела себя так, как вела я??
Я снова нервно закурила, словно, и не ждала от него никакого ответа. Ричард молчал, глядя на дорогу, а потом тихо, почти неслышно произнес:
-Если бы ты только знала…
-Что?
Тишина.
-Что, Ричард??
-Нет… Нет, ничего, Мишель. Мы скоро приедем.
-Но ведь я спросила тебя, Ричард!.. Прости, что настаиваю.
Он обернулся на меня и улыбнулся.
-А знаешь, мне порой кажется, что Софи Фрай не совсем исчезла!
-Что??.. Ты хочешь сказать…
-Да-да, дорогая мисс Уотсон, вы все так же упрямы и иногда совершенно невыносимы!
Я машинально поглядела на дорогу и места, по которым мы проезжали, показались мне знакомыми. Я часто ездила по стране просто в силу своей профессии, фотографируя то там, то сям, но здесь, в горах, я не была по заданиям редакции точно. Пейзажи здесь были суровы и не слишком живописны. Догадка заставила меня вздрогнуть.
-Ричард… куда мы едем? – почти шепотом спросила я.
-Я уже говорил тебе, - почти отрезал он.
-Но…
-Что с тобой, Мишель? Что-то не так? – Ричард закурил, так и не глядя на меня.
-Я не понимаю… Мне кажется, я была здесь. Была, когда мы искали Ли. Где-то здесь разбилась его машина. Почему…
-Подожди, Мишель. Просто подожди. Хорошо?
Я задрожала всем телом, увидев поворот на дороге, с которого слетела машина Ли. Там, внизу, в овраге нашли ее обгоревшие обломки. Машина Ричарда аккуратно справилась с поворотом, проехала еще с полмили и свернула с шоссе на проселочную дорогу, по которой мы двигались около получаса, после чего оказались на въезде в небольшой городок, а скорее, деревушку. Я даже не посмотрела ее названия, не понимая, что происходит, и, мучаясь в ожидании не известно, чего. Ричард все так же молчал.
Машина медленно двигалась по деревенским улочкам, пока не остановилась у небольшого, мрачноватого дома за полуразвалившейся каменной оградой.
-Кажется, здесь… - пробормотал Ричард и отпустил руль.
-Что это за дом, Ричард? Зачем мы здесь?
Я взяла его за руку, и он положил свою ладонь поверх моей.
-Ты увидишь. Хотя, я и сам не знаю, что нас там ждет… Не спрашивай больше ничего, Мишель, просто иди за мной!
Ричард вышел из машины, открыл дверцу с моей стороны и вывел меня наружу.
-Пойдем, Мишель.
Мы прошли за высокую, деревянную калитку и по дорожке, вымощенной когда-то плоскими камнями – теперь они лишь местами высовывались из земли, перемежаясь с лужами - подошли к давно не крашеной двери в дом. Белая краска облупилась на старом темном дереве. Ричард вздохнул и постучал массивным железным молоточком. Нам ответила тишина. Ричард постучал еще раз, и мы услышали тихие шаги, после которых дверь открылась, и мы увидели темноволосую женщину в потертых джинсах и длинном свитере темно-красного цвета. На вид лет сорока с небольшим, ее темные, вьющиеся волосы были небрежно забраны в хвост. Она была красива. Большие темные глаза, правильные черты лица, которому, впрочем, не хватало мягкости и очарования, на мой взгляд. Хотя, здесь, в маленькой деревушке, запрятанной в горной лощине, очарование как-то оказалось бы и не к месту. И… я терялась под ее взглядом. Пристальным, тяжелым, напряженным.
-Кто вы и чего вам надо? – спросила она, подбоченившись.
-Мисс Грейнджер? – спросил Ричард, снимая очки.
-Именно так.
-Меня зовут Ричард Тайлер, хотя… хотя, возможно, мое имя вам ничего и не скажет.
-Отчего же?! Вы думаете, что если приехали в горную деревню, то это все равно, что в средневековье попали?? Я прекрасно знаю «Королевский Крест», знаю, что вы – ударник этой группы, и ваши песни мне нравятся. Но что могло привести вас ко мне?
-Может быть, вы пригласите нас в дом, мисс Грейнджер? Там и поговорим.
-Вы не представили мне эту молодую леди, сэр.
-Просите мою невежливость! Это мисс Мишель Уотсон, моя подруга.
-Ясно… Ладно, проходите.
И она пропустила нас в дом. Чистый, ухоженный, хотя уютным его трудно было бы назвать. Нас провели в небольшую гостиную и указали на два кресла, обитых плюшем. Ричард отпустил мою руку, и мне окончательно сделалось не по себе. Я машинально огляделась – очень простая обстановка, старые вещи и мебель, дверь в соседнюю комнату приоткрыта на ширину ладони. Хозяйка молча глядела на нас в ожидании того, что мы скажем ей. Напряжение росло.
-Мисс Грейнджер, - начал Ричард. – у меня к вам серьезное дело, действительно, важное… Может быть, вы тоже присядете? А то мне как-то неудобно разговаривать сидя, когда вы стоите.
-Ничего, постою. Что за дело, мистер Тайлер?
-Оно состоит в том, что много лет назад у меня погиб друг. Разбился на машине в этих вот местах.
-Здесь много, кто бьется. Дорога опасная. Особенно, для тех, кто толком водить не умеет, - мрачно заявила Грейнджер. – Едва ли не каждый месяц мы узнаем об авариях.
-Та, о которой я говорю, случилась десять лет назад. В нее попал, как я уже говорил, мой друг, мужчина тридцати пяти лет, очень высокий, темноволосый, красивый. Он был известным фигуристом и звали его Ли Максвелл.
Ричард повысил голос, я дрожала всем телом, вцепившись руками в подлокотники, и только мисс Грейнджер оставалась совершенно невозмутимой.
-И что же? – спросила она. – Я, по-вашему, должна что-то знать именно об этой аварии? Честно сказать, фигурным катанием я не увлекаюсь.
-Вы живете в деревне, мисс Грейнджер, и не можете не знать, что здесь живут слухами и сплетнями. Мне сказали, что именно десять лет назад у вас в доме появился мужчина, которого раньше здесь никогда не видели, мужчина – калека, передвигающийся на инвалидной коляске, мужчина, которого вы выдали за своего дальнего родственника, якобы, разбившегося на машине вместе со всей своей семьей. Он и выжил лишь один из них всех. За ним некому оказалось ухаживать, и вы перевезли его к себе… Все это выглядит очень правдоподобно, мисс Грейнджер, я не спорю…
-Кто там, Шарлотта? – голос из соседней комнаты раздался так неожиданно, что сердце мое замерло.
-Ли… - прошептала я, едва не теряя сознание. – Это Ли, Ричард… Слышишь? ЭТО ЛИ!!
Ричард рванулся из кресла, схватил меня за руку.
-Мисс Грейнджер! Вы должны показать нам вашего родственника! Я… прошу вас. Эта леди была невестой Ли Максвелла. Она… мы очень долго искали его после аварии, так как не поверили тому, что он сгорел в машине, как утверждали полицейские отчеты. Останков ведь так и не нашли… Вы сами только что слышали, что ей показался знакомым голос, раздавшийся из-за двери и вы… вы не можете нам отказать!
-В этом доме мне решать, что я могу, а чего не могу! – отрезала Грейнджер.
-Шарлотта!! – крикнул голос.
-Вы прячете его? – настаивал Ричард. – С чего бы это? Что такого в том, что ваш изувеченный родственник живет у вас? Хотя именно так в деревне и говорят – мол, странно, как эта Грейнджер обращается со своей родней – никуда его не вывозит погулять, ни с кем он не дружит. Они и вас считают странной. В чем же дело, мисс Грейнджер? Он ведь может передвигаться в коляске, соседи видели, как он выезжает во двор, слышали, как вы общаетесь. Зачем столько тумана, если…
Дверь в соседнюю комнату со скрипом распахнулась и тяжелая, старомодная коляска с грохотом по дощатому полу вкатилась в гостиную. Застыв на месте, похолодев всем сердцем, я глядела на фигуру мужчины в ней. Закрытый до пояса пледом, в сером свитере домашней вязки, с густыми волнистыми волосами, доросшими до плеч, и бородой, скрывавшей большой шрам на лице, в ней сидел мужчина, узнать в котором поначалу можно было только глаза. Все те же глубокие, синие глаза. И я глядела в них, глядела в это лицо, узнавая черты, которые невозможно было спутать ни с кем – так красив он был даже сейчас, мой Ли… Ни шрам, ни борода, ни годы не смогли изменить его и то, как горячей волной меня накрывало всегда, когда я смотрела на него. Я поднялась из кресла, я выпростала свою ладонь из руки Ричарда и, даже не посмотрев на него, подошла к коляске. Я опустилась на колени и дотронулась до руки Ли, взяла ее в свою.
-Ли… Ли Максвелл, - прошептала я и слезы обожгли мне глаза. – Ли… Что же ты молчишь?! Ли!
Я почти кричала, но он глядел на меня так, словно, видел в первый раз в жизни.
-Кто вы, леди? – спросил, наконец, он. – Зачем вы называете меня этим именем? Меня зовут Джон Уорбек… И почему вы плачете?
-Джон Уорбек?? – слезы душили меня. – Уорбек?? Но как же?! Это же ты, Ли! Я не могла бы спутать тебя ни с кем!
-Простите, мисс, - и он легонько пожал мою руку, – простите, но вы ошибаетесь, вы путаете меня с кем-то.
-Его зовут Джон Уорбек, господа! – заговорила Шарлотта. – И никак иначе. Вы зря теряете время – это не тот человек, которого вы ищете… Боюсь, этого вашего Ли Максвелла уже не вернуть.
Ричард подошел к Шарлотте и взял ее за локоть.
-Простите, мисс Грейнджер, но я очень вас попрошу выйти со мной сейчас из этой комнаты на улицу. Просто выйдем и все, буквально, на пять минут. Уверен, за то время, пока вас не будет здесь, с вашим Джоном Уорбеком ничего не случится!
-Но почему… - попыталась возразить Шарлотта.
-Я просто очень вас прошу! – перебил ее Ричард, и ему удалось вывести Шарлотту из комнаты.
Ли не забирал свою руку, и, держась за нее, я расплакалась во весь голос. Кое-как утирая слезы, я все глядела в его лицо, в глаза его и не могла наглядеться.
-Почему вы так плачете, мисс?
-Софи, - пролепетала я.
-Но я слышал, вас представили, как Мишель Уотсон!
-Именем Софи меня называл человек, которого мы здесь искали. Так звал меня Ли… Неужели ты совсем не помнишь меня??
-Поэтому вы так плачете? Вы сильно любили его?
-Больше всего на свете!.. Только поняла я это, когда потеряла его. Когда довела его до того, что произошло.
-Что же случилось?
-Я не знаю! – всхлипнула я. – Не знаю! Все уверены, что произошел сначала несчастный случай со мной, а потом с ним. Но…
-Вы в чем-то вините себя?.. Простите, что расспрашиваю вас, но вам плохо, вам что-то не дает покоя.
-Да, - я держалась за его руку, уже даже боясь ее отпустить. – Да, я думаю, что во всем виновата только я. И если вы – не Ли, а кто-то просто невозможно похожий на него, то эта моя вина так и останется со мной, горе мое так и будет жечь меня изнутри, не давая жить, все время напоминая о том, как легко я сгубила жизнь человека, которого так любила на самом деле.
-А его, этого Ли вы ни в чем не вините? Он разве не виноват? Святой, что ли?
-Иногда, - прошептала я, - когда дурь моя куда-то пряталась, когда объятия Ли согревали мое сердце в ночи, когда утихали споры и я чувствовала вкус его кожи на своих губах, мне казалось, что я на небе, и пока руки Ли обнимают меня, пока глаза его глядят в мое сердце, мне ничего не страшно и ничто мне не грозит… Так и было бы, если бы не я сама… Виновата только я. Только я, Ли!!.. Не говорите мне ничего о том, что вы – не Ли, не спорьте со мной, не надо! Я прошу вас!.. И если есть Бог на свете, если слезы мои, пролитые долгими ночами в ужасе от того, что я натворила, в невыносимом горе оттого, что я потеряла самого дорогого мне человека, хоть чего-то стоят, то сейчас вы – это ты, Ли!! Ты! Что бы ни было, что бы ни заставило тебя забыть все, забыть меня – авария или твое решение, ты должен услышать меня, Ли! Прости меня! Прости ту глупую девчонку, которая просто не понимала, какое счастье держит в руках, которая не ведала, что творит! Прости… Прости…
Я припала губами к его ладони, я целовала ее до одури, я плакала, и он… гладил меня по голове, а потом поднял мое лицо к себе, посмотрел в него.
-Я… выслушал вас, Софи, или Мишель. Неважно. Пусть вам станет легче от этого… Вы любите того, с кем пришли сюда, того, кто помогал вам искать Ли Максвелла?
-Да, - я вздохнула прерывисто.
-Больше, чем Ли?
-Я люблю его по-другому, потому, что и я теперь другая. И… Ли ведь нет больше? Моего Ли больше нет? Так?
-Выходит, так… Вы напрасно ехали сюда, мисс.
-А вы… вы любите эту женщину, Шарлотту? Она спасла вам жизнь?
-Люблю, Софи. Я очень ее люблю, и она тоже очень любит меня. Она – замечательная, хоть и могла показаться вам грубоватой или даже суровой… Она боится, очень боится меня потерять.
-Так, как не боялась потерять тебя я? Да, Ли?.. Я не думала о тебе так, как должна была бы, твердя в твоих объятиях, что люблю тебя. Твоя любовь, твоя красота, твои известность и талант – они заставляли гордиться тобой, они внушали мне восхищение и донельзя раздували мое самомнение. Но я… я никогда не задумывалась о том, когда и отчего тебе бывает тяжело или грустно, что может порадовать тебя или утешить… Ты любил меня, Ли, ты поднял меня к небесам, а я столкнула нас в пропасть…
-Пожалуйста, мисс Уотсон, на обращайтесь ко мне, как к этому неведомому мистеру Максвеллу! – он отнял свою руку. – Встаньте, прошу вас!
Я медленно поднялась с колен.
-Ты… Ты хочешь, чтобы я ушла, да? Ты не хочешь больше видеть меня, знать меня, помнить обо мне? – мой голос срывался на шепот, мои силы оставили меня.
-Вы ошиблись, мисс. Вы просто очень ошиблись, решив, что я – тот, кого вы искали… Нельзя помнить о том, чего нет, мисс Уотсон, чего и не было. И вам… вам лучше думать так. А теперь вам и вправду, лучше уйти и забыть обо всем. Пусть прошлое останется в прошлом – его все равно не изменить. Вас ждет ваш друг, человек, который очень любит вас, раз решился поехать с вами, чтобы найти того, кого вы когда-то любили и чувства к которому могли бы проснуться в любой момент, если бы вы его нашли… Насколько я понял, этот ваш друг, мистер Тайлер, очень известный человек, и насколько я разглядел, очень привлекательный. Судьба снова дает вам шанс понять, чего же вы хотите… Он ждет вас, идите же, Софи!
-Но…
-Если вас все еще мучает ваша вина, то думаю, что Ли… он простил бы вас. Считайте, что это так. Ибо его вина перед вами так же жгла его сердце. Вы квиты.
-Но откуда вам знать, какова могла быть его вина, если вы – не Ли?! Ведь я ни словом не обмолвилась о том, что тогда произошло!
Он поднял на меня лицо, посмотрел мне в глаза, и мне никогда не забыть этого взгляда – то смотрел на меня Ли, настоящий, живой Ли. Только он мог так смотреть на меня, то был взгляд, как две капли воды похожий на тот, который я запомнила перед нашим последним выступлением. В нем… блестели слезы.
-Вы ведь искали Ли Максвелла лишь за тем, чтобы попрощаться с ним, что бы его прощение благословило вас на новую жизнь, не омраченную виной перед ним, перед его любовью, которой вы не смогли ни оценить, ни выдержать? Так?.. Но если бы он любил вас по-прежнему? Что если бы он молился о встрече с вами долгими и долгими ночами, пытаясь забыть, что он – калека, конченый человек для той жизни, в которой он был «звездой», кумиром многих и многих поклонников, предметом вашего обожания? Столько слез, столько боли… и вот вы пришли, он услышал ваш голос, он увидел, как вы изменились, повзрослев и необыкновенно похорошев. Вы очаровательны, мисс… Софи! Вы так красивы, что сердце любого мужчины дрогнет и загорится при виде вас! А прежняя любовь, почти мертвая, почти похороненная, почти забытая с болью и слезами неизбывной горечи, она… - голос его дрогнул, и слеза покатилась по его щеке, - она уже точно воспылает так, что редкому сердцу дано выдержать! Что, если так?? Софи!!
-Пустите меня!!.. Пропустите же! – крик Шарлотты взорвал напряжение. Ли, ибо это не мог быть никто другой, обернулся к ней, и она увидела его слезы, она замерла на месте, точно, отпрянув в ужасе и тоске, сделавшими ее суровый облик совершенно иным. Слабой, беззащитной и напуганной показалась она.
-Джон? – прошептала она. – Джон, ты…
И тут она обернулась ко мне.
-Вы приехали, чтобы отнять его у меня? Просто взять и отнять?.. Да, быть может, не важно, что я спасла его жизнь тогда, в горах, оттащив от машины, которая через минуту взорвалась и сгорела…  Я волокла его, еле живого, едва ли не на себе до самого своего дома во тьме ночи, я ухаживала за ним, вытаскивая с того света, я смотрела в его лицо, дивясь его красоте, я слушала все, что он мне рассказывал, его голос, и понимала, что без этого человека мне уже не жить. Но если бы он был просто благодарен мне за помощь, я отпустила бы его в тот же миг. Да-да, и не смотрите на меня так! Но он сказал, что любит меня, он дарил мне нежность и ласку долгими и долгими ночами. Возможно, так он пытался забыть ту, кого так сильно любил когда-то, да!.. Но нет больше никакого Ли Максвелла. НЕТ! Есть Джон Уорбек, поклявшийся мне в своей любви, и его я не отдам. Слышите? Не отдам!!
Внезапно Шарлотта рухнула на стул и разрыдалась.
-Уезжайте, мисс…  Уезжайте, прошу вас!! Вы потеряли свою любовь много лет назад, так и забудьте о ней. Забудьте о нас!.. Джон? – Шарлотта обернулась к нему. – Скажи же! Скажи мне, что же теперь!
Ли молчал, глядя на нее, и я не знаю, как можно было выдержать этот его взгляд – столько боли в нем было. И тут он повернулся ко мне.
-Уезжайте, мисс, - промолвил он. – Прямо сейчас уезжайте и оставьте нас. Бог нам всем судья…  Идите же!
Его крик, точно, толкнул меня, я рванулась к двери, но там остановилась и обернулась.
-Простите меня!.. Шарлотта, вы любите его больше, чем когда-то любила я, и вы спасете его от этих слез. Сделайте это, прошу вас!.. Ли… - прошептала я, поглядев на него. – Прости, Ли!..
Я выбежала на улицу и… не увидела Ричарда. Его не было на крыльце, и я не нашла машину там, где мы ее оставили.
-Ричард! – пролепетала я. – Господи, Ричард!!
За воротами никого не было, только следы шин на мокрой земле, к которой меня буквально прибило от ужаса и растерянности. Я стояла не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Он бросил меня здесь?! Просто взял и уехал?? Но как… Как же так?? Ричард!!
Наконец, я медленно побрела по улице, не понимая даже, куда иду, куда мне вообще идти. Как выбраться из этой Богом забытой в горах деревни? Я набрела на магазинчик, крохотную лавчонку, торговавшую выпечкой и сдобой – ею пахло на всю улицу так аппетитно, что мне страшно захотелось есть. Когда я вошла, над дверью звякнул колокольчик, и немолодая, полная женщина обернулась ко мне – до моего прихода она раскладывала товар на полках.
-Что-то желаете? – спросила она, устало улыбнувшись.
-Да, если можно, вот эту булочку и чашку чая.
-Одну минутку, мисс, чай сейчас будет готов!
И через пару минут я сидела за маленьким столиком с чашкой горячего чая и свежей булочкой. Я жевала ароматный хлеб, но кусок в горло не шел. Внезапно слезы ударили мне по глазам, горло свело, и я поперхнулась, утирая слезы. Ричард уехал, не выдержав моего разговора с Ли, понимая, о чем мы могли говорить. Я осталась одна. Совсем одна!..
-Что с вами, мисс? Вам плохо? – хозяйка лавочки обеспокоенно выглядывала из-за своего прилавка. – Я могу вам чем-нибудь помочь?
Кое-как я справилась со слезами, допила свой чай и поднялась из-за столика.
-Нет-нет, все в порядке… Простите, что напугала вас! Не могли бы вы подсказать мне, как выбраться из вашей деревни? То есть…
-Ничего, не извиняйтесь! – усмехнулась булочница. – Мы прекрасно знаем, в каком захолустье живем!.. Вы, наверное, приехали на той шикарной машине? Она четверть часа, как проехала мимо моей лавочки. Красная такая, заметная. Тогда вы, конечно, не знаете, на чем, кроме нее, можно отсюда уехать!
Издевки в ее голосе не было. Лишь несколько легкомысленная констатация факта.
-Так на чем же? – тихо спросила я, изо всех сил пряча свое отчаяние.
-Прямиком от моей лавочки по улице направо. Далековато, правда, но дойдете. Там остановка автобуса. Он довезет вас до железнодорожной станции. Только… - она обернулась на настенные часы, - вам стоит поторопиться – автобус уйдет через десять минут! А следующий еще не скоро.
-Что??.. О, Господи!
Я выгребла из кармана куртки какую-то мелочь.
-Надеюсь, этого хватит?
Булочница окинула взглядом мои деньги и кивнула.
-Поторопитесь! – крикнула она, когда я уже выбегала из лавочки. – Направо! Там увидите остановку…
Так быстро я никогда не бегала! А если учесть, что дорога поднималась в гору, то до остановки я добралась, едва дыша. Слава Богу, огромный, сверкающий боками автобус все еще стоял около остановки, обозначенной лишь указателем на фонарном столбе, и несколько человек поднимались на его борт. Кое-как отдышавшись, я поднялась вслед за ними и оказалась в теплом, душноватом салоне. Отдавая деньги за проезд, я обратилась к шоферу.
-Мы успеем на лондонский поезд?
Шофер прозвенел сдачей мне в ладонь и улыбнулся.
-Все на него и едут!.. Да вы, видно, не местная, иначе бы знали.
-Ну, да… Простите!
Я опустилась на ближайшее свободное сидение и уставилась в окно, чувствуя, что слезы снова рвутся мне на глаза. Хуже всего, что мне просто не верилось в происходящее. Никак! Я увидела Ли, я говорила с ним и он… он отказался от меня. Или отпустил… Зачем Ричард сделал это? Зачем привез сюда? Что бы испытать меня? Проверить мое чувство к нему? Он мог слышать какие-то слова из нашего разговора с Ли, мог понять, что я плачу… Один Бог знает, что он подумал и решил! И вот теперь я одна. Пытаюсь вернуться в дом, которого у меня нет. У меня больше ничего нет…
Не помню, как я доехала до станции, как дождалась поезда и села в вагон. Лондон встретил меня обычной суетой, шумом машин, толпой равнодушных, чужих лиц. Уже стемнело, накрапывал дождь, и его морось туманом высвечивалась в свете фонарей.  Мне едва хватило денег на такси, но толкучки в метро мне было бы уже не вынести. И только когда большая деревянная дверь дома Хадсона закрылась за моей спиной, впустив меня в тепло и свет холла, я опустилась на корточки прямо около нее и расплакалась так, что услышали бы все, кто был в доме. Они и услышали – по лестнице скатился белый комочек – Шерлок, а из двери кухни выглянула Жюли и немедленно бросилась ко мне. Обняла меня и провела на кухню, где быстро заварила чаю. А пока он заваривался, налила рюмочку шерри, которую я залпом выпила. Жюли глядела на меня с огромным вопросом в глазах – ЧТО СЛУЧИЛОСЬ??? Я посмотрела на нее, вздохнула и усмехнулась:
-Мир рухнул, Жюли… Для меня весь мир рухнул. Да с таким грохотом…
И тут, как иллюстрация к моим словам, дом сотряс такой страшный гром, что могло показаться – само небо повалилось на крышу! И только через несколько мертвых от ужаса и неожиданности секунд мы с Жюли поняли, что это просто кто-то стучит во входную дверь, но только с таким нетерпением, что на нее обрушились, видимо, удары и рук, и ног. Жюли бросилась открывать, а я застыла на табурете, уже не в силах встать даже из любопытства. Из холла послышалась какая-то возня, раздались громкие шаги и голос, который заставил меня вздрогнуть:
-Где вы? Черт возьми, где вы, мисс Уотсон??
Ричард.
Дверь кухни распахнулась, и он ворвался в нее, застыл на пороге, нащупал притолоку и прислонился к ней, выдохнув:
-Слава Богу, вы здесь… - но тут же закричал, - Какого дьявола?? Куда вы исчезли?? Я носился по этому чертову городку, едва не сбивая на пути все, что возможно, я искал вас по всем углам и лавкам, пока эта толстуха из булочной не сказала мне, что видела вас и отправила на вокзал… Господи, ну что вы творите, Мишель??
-Я… - кое-как я справилась с голосом, - я думала, что вы уехали.
-ЧТО-О-О?? Вы спятили??
-Прекратите на меня орать! – прошептала я. – Вы не смеете… Я вышла из того дома и не увидела ни вас, ни машины. Что я должна была думать?!
Ричард прошел к столу и сел на табурет.
-Почему вы решили, что я уехал? Почему вам просто не пришло в голову, что я отъехал ненадолго зачем-нибудь? Вы подумали, что я что-то мог услышать из вашего разговора там и, сбесившись, уехать, бросив вас на произвол судьбы просто от обиды и разочарования? Так? Вы чего-то наговорили там такого? Вы… договорились с ним о чем-то?
-Вы сами затеяли эту поездку, Ричард, и вы должны были понимать, чем она может закончится… - проговорила я, едва дыша от ужаса перед тем, что говорю. Лед подо мной трещал.
-Я понимал. Я помнил ваши слова о вине перед этим человеком, которая не дает вам покоя, и я хотел…
-Вы хотели помочь мне избавиться от нее или проверить мои чувства к вам? Что, если старая любовь снова загорится, а мои эмоции в ваших объятиях – лишь дань сверкающей мечте о человеке, которого обожают десятки тысяч поклонниц, так? Что, если история повторилась, и я сама не знаю, чего хочу, не в силах выбрать так же, как не могла выбрать между Хадсоном и вами? Так вы правы, черт возьми! Так и было. Слышите?
-Было? То есть…
-Безо всяких «то есть»!!.. Пропустите меня – я иду спать! – гаркнула я.
-И вы не скажете мне ничего? – Ричард загородил мне проход.
-А что вы хотите услышать?
-Чем закончилась ваша встреча с … этим человеком?
-С Ли? – я остановилась.
-Так это все-таки, был он, Ли?
-Мне всячески давали понять, что я ошиблась и никакого Ли на свете больше нет…
-Но?
Я вернулась к столу и села на табурет. Мой чай продолжал дымиться рядом со мной, и я отхлебнула немного.
-Это был он…  Я ни за что не могла бы ошибиться. И… - комок снова подкатил к моему горлу, – это просто ужасно! Он дал мне понять, что все еще помнит меня, что чувства ко мне причиняют ему боль и…
-Если бы не эта женщина, Шарлотта, вы бы остались с ним? – тихо спросил Ричард. – А, Мишель?
Я подняла на него глаза, и сердце мое похолодело от выражения его потемневших глаз.
-А если бы еще и Хадсон сейчас вернулся?
-МИШЕЛЬ!! – Ричард врезал кулаком по столу. – Что вы делаете??
-Успокойтесь, мистер Тайлер!.. Хадсон не вернется ко мне – он попрощался со мной. А Ли… История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Она есть, эта женщина, она любит его гораздо больше, чем любила его я… О, да, если бы он был один, если бы ему нужна была помощь, я ни за что не оставила бы его! Но только что бы помочь.
-Вы уверены в этом? Вы готовы поклясться, что не накрыло бы вас снова?
Я с грохотом отодвинула табурет и встала.
-Я иду спать, все! И вы не посмеете задержать меня, Ричард… Чего вы хотите от меня? Оставим Хадсона и Ли в покое. Но вы, вы сами, мистер Тайлер, что ВЫ сделали для того, чтобы все стало просто и ясно? Между нами был только сумасшедший приступ страсти в съемочном павильоне и чудесная ночь со вкусом шампанского под звездный перезвон. Но при свете дня вы прятали глаза за своими треклятыми очками, вы молчали ни словом не давая понять, что вы чувствуете, что значила для вас эта ночь. Вы рисковали своим сердцем, отвозя меня к Ли?! Он тоже сказал мне об этом. Но, мне сдается, вы просто проверяли меня – так ли велико мое чувство к вам…   Вы ни разу не взяли меня за руку, не посмотрели мне прямо в глаза и не сказали, что… любите меня, что все свои оставшиеся дни хотели бы провести вместе со мной, пока смерть, черт ее подери, не разлучит нас!..
Я с шумом выдохнула.
-А теперь пропустите меня – я просто валюсь с ног!
Ричард молча отошел от двери, и от этого его немого движения мне стало нехорошо. Я ждала, что он произнесет хоть слово, хоть что-то, что даст мне надежду, но он молчал. И тогда я так же молча, едва чуя пол под собою, прошла мимо него. И чем дальше я уходила, тем сильнее сжималось мое сердце.
В своей комнате я рухнула на кровать, чувствуя, что слез нет, и ничто не сможет облегчить мне душу. Сердце сковало, точно, цементом, и эта боль не уходила. Никак не уходила. Пустота и мрак окружили меня, и я оцепенела в этой темноте, чувствуя только холод и боль…