Богиня с зубным протезом

Бабка утёрла нос малиновым в горошек платочком, аккуратно его сложила, убрала в карман фартука и изрекла:
- Послухай, Иваныч! А я, ить, Богиня!
Дед поперхнулся пирогом, заклекотал, стараясь выбить из себя ошмётки варёного яйца, зелёного лука и странной новости, выдохнул, отхлебнул из кружки чаю и просипел:
- Кака-така Богиня?!
- А така! - бабка встала с лавки и заходила по избе, норовя ступать по одной половице, будто заграничная модель из телевизора.
Половицы скрипели под пятью пудами живого веса, но помогали хозяйке держать форс. Бабка добралась до порога, крутнула там налитым задом и подефелировала к печке, пугая старика окаменевшим лицом.
- Эй, старая! Стой! Возьми рекламную паузу!
Бабка с разгону шлёпнулась рядом с ним на скамью, потеплела всеми морщинками и складочками и нормальным голосом сказала:
- Вот прожила я на свете... - она споткнулась на полуслове. - Достаточно прожила, в общем.
Дед заегозился было, чтобы подсказать возраст супруги, но был остановлен взглядом, слепленным из зимней морози, улыбки Фредди Крюгера и плакатности советских времён. Он осёкся, потёр пальцем тёмное пятнышко на лавке и притих, не зная, чего ожидать.
- И за эти годы никто не подсказал мне о моей внутренней сути, - протяжно выдала бабка. раскачиваясь из стороны в сторону. - Потому и жилось мне хреново! Ой, без увлечения, без осознания женской Силы, без этих, как их, аффирмаций! То бишь, без манерного скороговорения.
Дед хрюкнул, затрясся тщедушным телом, хохоча с подвизгиваниями и оборотами:
- Охти мне, трепотни ей не хватало! Да вы ж, бабы, как соберётесь больше двух, такие осознания учиняете, что пыль столбом летит! И говорите так скоро да с выражениями, что у дворовых псов бубличные хвосты выпрямляются. А ежели ещё поперёк вам что брякнуть, ошпарите словесами, тряпкой пошоркаете, на забор повесите. И с превеликим увлечением!!! Скажешь, не так?
Бабка с сомнением скривила губы:
- Не, то жизня простая! Всё-равно, что поросёнку или законному мужику харчей сготовить. Одному картошки намять и другому тоже. Правда, боровку, ещё комбикорма добавить нужно и помоев кухонных плеснуть. Забот о нём поболе, нда!
Дед обиделся на невыгодное сравнение с поросем, натянул куртку и шмыгнул за дверь, решив пересидеть обиду у соседа Митрича. Со старинным другом он столкнулся у себя во дворе, где тот отбрехивался от громкого лая Полкана.
- До чего пёс у тебя, Иваныч, дотошный, - фальцетом прозвонил Митрич. - Пока до костей не обматерит, не угомонится. Глянь, щас опять пульнёт!
Полкан, завидев хозяина, замолчал, покрутился, примериваясь, задрал заднюю лапу и обоссал земную твердь возле ног соседа.
- Да что за день сегодня выдался! - изумился Митрич. - То баба, с которой, почитай, пятьдесят годков отвоевал, себя в Богини производит. Того гляди, вместо икон на свою задницу молиться заставит. То блохоносец соседский на кроссовки, внуком дарёные, ссыт без зазрения совести. Куда мир катится, я спрашиваю?!
- И твоя тоже? - Иваныч привалился к плетню. - Я-то думал, это моя старуха сбрендила, а тут...
Он поднял глаза к небу в поисках ответа.
- О! ЭПИДЕМИЯ!!!!!
Вскоре к ним подтянулись Васильич из крайнего дома, Лексеич-недомерок, Сан-Саныч, бывший завклубом, Пастухов-младший, Коленька- Шилохвост и ещё добрая дюжина озадаченных мужиков.
- Бабы взбесились, - был общий вердикт.
Гул, смачно приправляемый куревом, матом и несогласием, уплотнялся и становился почти видимым. Но тут, солидно откашлявшись, сам себе слово дал Сан-Саныч.
- Друзья мои! Ваше негодование заслуживает того, чтобы.... - и его понесло, как в те благословенные годы, когда можно было собирать полный зал народу и мурыжить его долгими цитатами и ещё более долгими партийными устремлениями.
Но нынче времена настали несговорчивые, и выступление быстро укоротили.
- По существу болтай! - грохотнул Лексеич, потирая обширную лысину.
- Итак, по существу, - согласился Сан-Саныч. - В сельском клубе уже две недели проживает и увлекает местных баб некто - тренинг-мастер Иргорай Шрикотай.
- Как это увлекает? - угрожающе буркнул Пастухов-младший, закатывая рукава.
- Да сущий пустяк - эти увлечения! - хохотнул бывший завклубом. - Втемяшил в бабьи головы, будто сидит внутри у каждой Королева, Богиня, на худой конец - самозванка, и посему нужно их выпустить на волю, чтобы они мели горностаевой мантией по нашим раздолбанным дорогам и перед мужиками с такими рожами ходили, будто ревеня сгрызли по четыре фунта. Вот и клюнули наши "половины" на пляски пустого беса! Уж очень захотелось из резиновых сапог, облепленных грязью, разом перескочить в хрустальные туфельки. Сейчас же отовсюду о том вещают: "Будь такой и будь сякой!". А женщине, конечно, хочется, чтобы её любили не только три месяца до и после свадьбы, чтобы обожали без подходцев "липовых", чтобы уважали не за то, что она - верная жена, умелая хозяйка и добрая мать, облепленная грамотами. А за то, что она в любом возрасте может так улыбнуться, что Земля похорошеет, иль всплакнуть так, что её дожди услышат. Да вы сами, мужики, о том ведаете испокон веков, только знание своё утаптываете.
Сан-Саныч грустно улыбнулся и добавил:
- А за прохиндея городского не переживайте. Он уж всех в Богинь произвёл, деньгу собрал, завтра поутру усвистит от нас. Может, в соседнюю деревню или на Бали - пятки в южном море греть.
Стихийное собрание как-то незаметно рассосалось, словно леденец во рту у бывшего курильщика. Иваныч вернулся домой, раздумывая, что бы ему эдакое сказать жене - душевное и ласковое. Бабка Марья к тому времени успела сгоношить ужин: жареную картошку, солёные опята и запечённую курицу.
- Давай, старый, скореича присоседивайся! Я уж горбушку пожамкала, пока тебя ждала.
И тут деда осенило, как уважить жену. Он похлопал её по плечу, оскалился всеми двадцатью оставшимися зубами и выдал:
- Хоша ты, бабка, и протезом зубным клацаешь, а всё ж ты у меня - Богиня!

Из серии "Можжевеловые сказы".