Мусор

Услышь себя чьим-то слухом. Услышь себя разными голосами. Он прошел через двор. У дороги плакал ребенок. Мальчонка лет четырех. Лицо его не теряло ясного выражения, словно перед глазами стояли четкие картины лишь ему ведомого мира, а гримаса плача показывала такое небывалое, очищенное страдание, что каждый, кто мог увидеть это хоть краем глаза, мгновенно попытался бы  извлечь из себя всю возможную помощь. Но вокруг никого не было. Стоящая рядом мать была растеряна, казалось, она исчезла ненадолго. В ее серых глазах отражались сумерки, свисающая надо лбом прядь волос сливалась с веткой придорожного кустарника. Поблескивали лужи, наполняясь ночной влагой. Тишина была неподвижна и плоскости домов, сараев и даже помойных баков, стоящих поблизости, вторили ей. Нерешительность тоже была неподвижна и замерла в нарисованном ею мире. Негромко всхлипывая и подвывая, мальчик бормотал «я без нее не могу, я не должен уходить отсюда, надо было, не надо было, теперь нет». «Я же не заставляла тебя, а ты взял ее и выбросил»,  - попыталась ответить мать источнику плача, но попала на нерешительность, которая задвигалась в ответ и вызвала новые слезы. «Я боялся, что ты будешь ругаться». 
Он подошел к плечистому помойному контейнеру, благодушному в безграничности своей потребительской сути, ржаво-каштановому – цвету заканчивающейся вечности -  и сразу же увидел небольшую, размером с две ладони, игрушечную повозку. Кузов тележки был немного скошен, а одна планка бортика сломана, но все колесики были на месте. Игрушка была изощренно и разнообразно раскрашена, словно ее росписью занимался сам  Ян ван Эйк, и производила необыкновенно живое впечатление. Казалось, она сама сейчас развернется и выедет из мусорного контейнера. Несомненно, такие не делают на фабрике, а, может, и вообще не делают. Он достал игрушку, осторожно вытер своим шарфом  и подошел к мальчику. «Она еще не запачкалась. Но ее обязательно нужно помыть и вот здесь приклеить палочку. Она еще не забыла тебя. Мусор – это то, что мы только что держали в руках». Нерешительность приобрела совершенно другой оттенок. Мальчик взял игрушку под безмолвное согласие матери, радость не позволяла ему улыбаться.
 Створки вечера сомкнулись. Очертания предметов стали сливаться друг с другом, обнимаясь и балагуря. Пепельно-лиловая дымка сумерек медленно пропускала тягучую ночную синеву. Сорвалась с ветки ворона и, сыро, неохотно каркнув, понеслась к соседнему вороньему становищу. На невидимом балконе раздались голоса. Уверенным созвездием вспыхнуло несколько окон. Мальчик с мамой исчезли в конце двора. К помойке, шурша пакетом, подошел вечерний завсегдатай, хозяин вселенной. Он отобрал несколько невнятных предметов и дружелюбно хрюкнул в сторону задумчивой фигуры.
-  Слушай, а как тебе люди?  -   спросила фигура.
-  Ништяк, Семыч вчера даже денег вернул.
-  А вообще?
-  Что вообще?