Хорошенький такой, лукавый

               
          Ироническая зарисовка посвящается очевидцу, другу, поэту, Игорю Бойко.


   В этот, измучивший всех, период пандемии я почти не вылезал из дома, пророс стенами, кухней, бытом однообразия и бездействия. Словно холостяк - одиночка. И жизнь казалась серым сном. Хотя, частенько в женском обличии. На радость бытия, иногда Муза приходила ко мне, когда я сидел за компьютерным столом. И поэтическим слогом, и сном.
Так вот...
Сегодня я вдруг увидел, что на моём окне, на подоконнике… сидит веселый гном, домовичок, болтает ножками и улыбается… Хорошенький такой, лукавый…
Вся наша жизнь реальность или нереальность? Подумалось... И... вдруг...
Я неожиданно для самого себя оказался в банковской конторе.

А там… живая смерть - старуха, морщинами испещрена, ну, точно смерть, на гриб - сморчок похожа, и с маской на лице, сидела в очереди и была последней. Я встал за ней. Зачем? Мне денег что ли не хватает?
Как быстро я перелетел из сна в реальность. Не спорю! Понять бы!

Так вот, желто-белая она, морщлива, страшна, но отчего внимание моё приковано детально? Ведьмака что ли? Успела пролететь назойливо, как муха, мысль.
Внезапно старуха опустила маску, став еще более сморчковее, откинув, вернее, сдвинув её, как полуистлевшие трусы, вмиг обнажив беззубую пещерку рта,(сравнил бы с «куриной жопкой»), и стала старательно засовывать рукой дрожащей, костлявой дланью, конфетку, леденец, причём, фантик спешила отделить от липкой тверди, всё исслюнявив. Она проталкивала эту прилипающую жесткость всё глубже, глубже в беспрепятственный пещерный, узкий ход шамкающего, слюнявого рта. Омерзительно. Но затягивало, смаковалось восприятием отчего-то и детальностью увиденного. Действительность воспринималась словно через увеличительное стекло. Странно.
Как к киноленте замедленно и тягуче приковано было моё вниманье к собранному в складки старческому рту. Разглядывал это, интересно, зачем, не понимал, но, на удивление, я не мог свой взгляд вмиг оборвать…
«Ну, всё – конец!» - подумалось - Наверное, так выглядит Ковид». Влетела почему-то мысль в меня. Откуда что берётся?

Ковид, в лице старухи, вдруг подмигнул мне, подняв нахальное лицо навстречу, и обильно, и громко залился фонтанным, просто водопадным, кашлем. Пугая всех вокруг обвально, страшно, без остановки. Обкашлив всех, с ног до головы, и меня, и исслюнив все пальцы рук, старушонка беззастенчиво разбрызгивала кашли - слюни, подобно вирусу и страху, который гнездился буквально в каждом.
Она старалась уверенно и безразлично, словно размножалась.

И все молчали, и все недоуменно глядели, на якобы, опасность смерти, никто не паниковал, не ругал, не понимаю, почему? неужели из-за уважения к возрасту или детально изучали приближенность момента? Не отвернулись, не послали к черту, бесцеремонно, ну, точь-в-точь, как она со всеми, и наплевательски, и бессловесно, пообщались.
Сеанс безветренного, но лающего кашля и устрашающего спектакля длился не минуту и закончился не так сразу.
Потом вдруг старуха нежданно вскочила, вновь маску натянув, и быстренько исчезла из очереди жертв. Зачем она, вообще, была здесь?

Все, до сих пор, наверное, недоуменно смывают с себя то впечатленье дня. В том списке тоже я. Подумалось опять: «Отчего она приворожила взглядом именно меня? Ведьма старая. Стоял за ней я в очереди первым. Почему замедленность реакции была такая? Не отпускает восприятие. Точно, ведьмака. Одно лишь утешало, что все присутствующие были в масках. Я стал паниковать. Бог мой, как жить то хочется... Надо что-то делать...

Однако, идти надо, нет, бежать скорее что ли за... за...
За горячительным, спасительным… с названием... спиртное…
Водка, спасет меня! Мне говорили, помогает и вирус убивает! Хочу вмиг обтереться, микробы, смыв с себя высоким градусом познания. Остатки влить в себя, чтоб образ смерти растворился навсегда. О, ужас! Не поможет?! Неужели он, вирус, вошёл в меня?! Увиденное напрягает! По-прежнему пугает! О, Господи! Помылся с мылом, наелся чеснока и… что?

И вдруг в меня вальяжно этак вошла Улыбка...
Я улыбнулся сначала робко всем, слегка, словно еще раздумывал... Потом увереннее и увереннее улыбка растягивалась и  всё выше продвигалась к торчащим справа и слева головы, чуток лопоухим, ушам.
Не надо страха - пятака, коль он живёт внутри. Зимой и смерть вмиг замерзает. Зависит от того, кто и как её зачем-то привечает? Пусть снега нет пока, зато  в нём вирус оседает.
И вспомнил изреченье слёту: «если падаешь в пропасть, переверни картинку, лети!»

Мысли сами по себе сразу перестроились, я взбодрился и, смотря в окно, на облака на Небе, увидел вдруг летящие навстречу чувственные, женские губы, словно в дыхании поцелуя.
Бог мой, еще одна необычность, немноговато ли для одного дня?
В закатном солнце они, губы, розовели, усиливались цветом с каждой минутой и приближались, обрастая дамской очевидностью и миловидностью очертаний, проявляющегося акварельно-облачного лица. Действительно, подумалось, девичий рот и губы, такие красивые – символ эротического притяжения. Сладкого, залипающего. Извечного тяготения мужчины к женщине. Облака ли, губы? взывали: ко мне, в меня. Забыл совсем. К тебе пришло и перевернутым понятье, из жизни – к смерти обернулось и пугает. Образ прекрасной женщины постепенно пересиливал детальность скукоженной старухи. И расцветал, и расширялся, начинал вибрировать и притягивал, словно примагничивал...
 
Новый, прилетевший, уже почти желанный сюжет беззвучно шептал: «Ты сам себе мгновенно помоги и радость лета, и весны к себе зови! Пусть осень - женщина придёт к тебе. Она прекрасна, золотая, дождями умывает. Представь ее, все силы своего воображения собрав и сконцентрируй в мысль - желанье. Проси Любви! Любовь спасает и снаружи, и внутри! Уверена, что в этом жизни знанье!»

И тут я проснулся.
Боже мой, и как теперь мне разделить реальность и видЕние из сна?
Неожиданно в дверь позвонили. В реальности, а не во сне.
Старухи образ, смерти, по имени Ковид, рассыпался и превратился в пыль… в момент…
Я обернулся, а на окне, на подоконнике сидел веселый гном, домовичок, болтал ножками и улыбался… Хорошенький такой, лукавый…
Пойду, открою. Вдруг это Осень в женском одеянии...