Чайник

— Вы мне отвратительны, - с ненавистью бросила она через плечо, отодвигая стул. - Все до одного.

Да, она действительно была зла: каждое ее движение не просто говорило, а кричало об этом, прыгая и размахивая руками. С силой поставленная на стол чашка. Электрический чайник, вздрогнувший от удара кулаком по кнопке. Скрежет ножек несчастного стула - казалось, она хотела продырявить ими пол…

— Вы хоть понимаете, насколько я вас ненавижу? - шипящий шепот резал уши лучше любого крика, пробирая до мурашек. - Меня бесит ваше уродство. Меня, черт подери, бесит ваше уродство! Каждая изломанная линия, каждая проклятая точечка, каждый, черт подери, штрих, каждый мазок краски, каждое цветовое пятно!

Она на секунду остановилась, переводя дыхание и скользя по ним взглядом, цепляющим каждую мелочь.
— Да, кстати, о цвете. Он в вас меня тоже бесит! Здесь слишком яркий, и это выглядит ужасно вычурно, здесь - до отвратительного бледный, - она зло тыкала пальцами в листы бумаги, перейдя на крик, - вот эти цвета чересчур контрастные, даже смотреть больно, а тут все сливаются в одно пятно - ничего, черт подери, не разобрать!

Тут ее взгляд остановился на каком-то маленьком листочке. Она медленно встала со стула, шагнула, не глядя под ноги, подняла его с пола и с каким-то болезненным торжеством показала остальным, усмехаясь. Листочек был полностью покрыт мелкими узорами.
— Да вы только посмотрите на это! Узоры! Да, смотрите-смотрите, не отворачивайтесь! - тут она поменялась в лице и с отвращением бросила листочек обратно на пол, упав на стул. - Ненавижу узоры. Эти глупые закорючки, ненужные точки, какие-то фигуры, изгибы, тени - ненавижу, ненавижу, черт подери! И вся эта излишняя проработка никому не нужных мелочей - мне просто отвратительно на это смотреть!

Она отвернулась к окну, раздраженно теребя в руках пустую кружку. Чайник на столешнице захлебывался свистом и кипятком, но кнопка выключения все еще не срабатывала - значит, есть еще куда кипятиться.

— Знаете, что еще меня бесит? - тихо спросила она, не отворачиваясь от иссиня-черной ночи за окном. - Да то, что вы никому не нужны. Просто нахрен никому не сдались. Вы все брошенные, одинокие, больные, осмеянные злыми голосами, оплеванные толпой, отвергнутые даже мной - ненавижу вас, никчемных.

Чайник, наконец, вскипел окончательно: щелкнула кнопка выключения, из носика повалил густыми клубами белесый пар. Она встала со стула, шагнула к столешнице, но, не дойдя, упала на колени и заплакала.


— Но больше всего, - соленые слезы текли по ее щекам, капая на разложенные по полу рисунки, - я ненавижу свою глупую ненависть к вам. Простите, простите меня, милые… Я ведь люблю вас. Всех до одного.