Притяженье земли

Новый год мы встретили тепло, с надеждами. Первые десять дней января жили как на зимнем курорте: белоснежный мороз, натопленный дом, в доме ёлка и гирлянды, стол с закусками, сладкие пироги из духовки, телеканал «Карусель» Анечке, а нам кино в интернете.
    После праздников загудели старые утюги – опять Америка грозит санкциями, вставляет клинья в «Северный поток-2»; опять в Москву летит президент Турции договариваться о Ливии, о Сирии; опять партнёры мажут чернилами советскую воинскую славу, требуют от России компенсаций, извинений, лишают русских спортсменов золота прошлых олимпиад и гимна, флага на будущее. Всё вместе это зовётся «блестящей внешней политикой Кремля». Те же самые новости мы слышали и год, и два назад. Есть ли хоть что-то свеженькое? Да. В России новый премьер-министр. Возможно, он станет президентом, но не скоро. А в Китае бродит вирус. Он похож на грипп, но косит людей круче. Високосный год. Подпольный бизнес делает прибыль на панике. Эти финты мир давно изучил, но секрет паники неизучаем.
    Январь сменился февралём...
    Китайцы умирают, и не от паники. Вспыхнули очаги в Японии, в Южной Корее.  Экономисты назвали инфекцию чёрным лебедем, вирусологи – короной. Дальше – больше: джин из китайской бутылки проник в Италию, оттуда пополз по континенту. Опустели европейские города, жителей закрыли по домам.
    На Родине к 8 марта всюду море цветов и людей. Тревоги нет, но слегка дымит.
    Азия как-то сдержала заразу, Европу захлестнуло. Там смели с полок не гречку и муку, а туалетную бумагу. Спортивные федерации поотменяли соревнования. Когда МОК отменил Олимпиаду в Токио, а ВОЗ объявила пандемию – вспомнили про чуму, холеру, испанку. А слона-то мы и не заметили: Россия сшиблась лбами с шейхами из Саудовской Аравии. Жирные русские медведи выиграли битву за рынок, а людям что? За обвалом нефтяных цен обмельчал рубль. Владельцы рублёвых вкладов снова подсели. Печальная традиция. Зато «по оценкам наблюдателей, это старт для будущего процветания». Знать бы, кто они – наблюдатели. Где живут? В каком будущем?
    Хозяйничая в мире, пандемия долетела до Америки. И нас опалила по самое извините. С 30-го марта, после команды «На карантин!», сосед стал бояться соседа. Позавчера, вчера пили семьями чай, сегодня шарахаются в разные концы двора. Наступил странный апрель. Выйти за хлебом выйди, но в маске и перчатках. В аптеках нет ни масок, ни перчаток – сиди дома, приятель. Хлеб тебе доставят курьеры, волонтёры. Они железные.
    Война не война, а нечто похлеще всевозможных реформ. И не кончилось оно в мае, в июне. А когда кончится – не ведает никто. Над людьми нависла бедность, подошло время питаться святым духом.
    Лихорадочное полугодие...
    Знатоки неустанно гадают: что за невидаль? Катастрофа? Грандиозный обман? Опыты над кроликами? Новейшее оружие? Любую фигню можно списать на китайскую мудрость... Мелкая невидимая Сила легко поставила на колени ядерное человечество. И дроны, ракеты, айфоны, роботы, космические полёты, искусственный интеллект ничтожны перед Силой. Через год-два накатит вал мусорных диссертаций, научных статей, молодых профессоров. В этом мусоре утонет классическая наука. А может, грянет  перезагрузка нажитого, исчезнет театр злой комедии, люди подобреют, полюбят истинные ценности? Да никогда. Сто лет назад испанка натворила в разы больше бед, унесла миллионы жизней. И убыла туда, откуда выбыла, ничего не изменив. Политики, отсидевшись, принялись готовить Вторую мировую войну. Впрочем, Россию испанка пощадила. Но это было давно.
    А что сейчас? Куда укажет кормчий – туда и ветер подует. И не пропал русский юмор. Авось, одолеем… Не пора ли, наконец, повернуться лицом к стране? Хватит уже хулить, хаять её в сетях. Изношено, затоптано, утеряно всё, что было дорого. Но жива бескрайняя земля, дающая хлеб, картошечку, овощи, корма, лён, хлопок. И даже здесь Отчизна сидит на игле: 80 % семян – импортные. Соскочить с этой иглы важнее, чем забить мяч в ворота Бельгии.
    Или к чёрту коров и семена? Кушайте искусственное молоко и мясо, китайские овощи. Молоко штампуют из порошка, мясо из белка, овощи из каучука. Полезны они или вредны – об этом рано. Пусть минует лет тридцать, потом уж займитесь исследованиями человека. Вероятно, человек станет искусственным, резиновым. Технологии опередят фантастическую литературу…
    И всё же реально ли сделать разворот, опытным путём изобрести свои семена, засеять все поля, увеличить втрое стада, сказать спасибо крестьянам, позволить им жить богато? Ведь высокие образцы-то есть. Возвели же на жабу партнёрам военную базу в Сирии, выстроили лучший в мире спортивный Сочи. Только работать-то в полях кто будет? На всё про всё нужны деньги и пропаганда. Но сначала – политическая воля, то есть - решение одного-единственного человека. Объявит он: «Статус агронома выше, чем статус футболиста», и у каждого думца найдётся свой прадед-хлебороб, и каждый думец возрадуется: «Давно ожидали этого исторического дня. Путин – мощь». А кормильцы – где? В глубинке, пашут и сеют. Не медийные счастливые фермеры, а люди иного склада, не лезущие на публику.
    Руководителям хозяйств не позавидуешь. На Родине их труд не избалован почётом. Они имеют дело с живым поголовьем, трудятся без выходных и праздников, создают натуральное питание. Раз-два не поешь – и уже не запоёшь, не побежишь, не повоюешь. Их, директоров, и уважают, и осуждают, и о них злословят. Землякам не угодить. Однако же, гораздо хуже, если о тебе вообще никак не говорят. Ни хорошо, ни плохо.
    О Василии Васильевиче и говорят, и пишут в хорошем тоне. Но, бывает, и мироедом обзовут. Он сильный мужчина, знающий себе цену, он создатель и хозяин племенного комплекса. Всю жизнь бьётся за деревню, за её достойное бытие. Ради этого шёл на убитые участки и оживлял их, сохранив в себе крестьянскую порядочность. Так было на одной ферме, ещё советской, так было и на второй, уже бесхозной. Благодарностей особых не услышал, великих наград не заимел. Но не за награды он пашет, ему так на роду написано. Получает ли удовольствие? А как без него? Вероятно, крепкое удовольствие, с вкусом горчицы, перца. Не кабинетный он директор, всё на полях, в гараже, в коровнике, в теплице. Отдыхает мало, но тоже крепко. В 50 лет прыгнул с парашютом, до сих пор бегает на лыжах.
    - Современные «успехи» начинающих фермеров и в целом сельского хозяйства основаны на приписках. Не припишешь – не получишь грант, компенсацию, - сказал он мне. - А если у тебя нет своего магазина – ты не продашь мясо. Рестораны и сетевики закупают импортные туши, от наших отказываются. Почему? Спроси у них. Нормальная сельская жизнь: нет сбыта. Но ещё тяжелее было в нулевых. Тогда страну чуть не разобрали на металлолом. Тащили всё, что звенит. У нас тут выкопали из земли трубы советской оросительной системы. Десятки тонн труб. В хозяйствах не платили зарплату, мужики умели развинтить и сдать по частям любую технику. Трактор, комбайн, станок.  Пара часов – и нет комбайна. И не ночью, а днём. Вот это была диверсия! Особо одарённые ковали себе капиталы. Как сельское хозяйство выжило?..
    - Вторая диверсия  вершится на наших глазах, мы лишь бессильно стонем, - продолжил я. -  Пятнадцать лет горит тайга. Если удвоить штат пожарников – объём пожаров вырастет вчетверо. Тридцать лет назад также палили сухую траву, и ветры свистели, а деревни не сгорали. Кто-то выжигает Сибирь и Дальний Восток. Чиновники аккуратно ведут статистику: там огонь съел столько-то сотен гектаров, там за тысячу, а там за пятьдесят тысяч, и там, и там, и там... Пусть же учёные придумают дождевую кнопку по типу ядерной кнопки. Или всё сгорит.
    - Ну так давайте наведём порядок на Родине. Сообща наведём, избавимся от пороховой бочки. Здесь наши дома и семьи.
    - Вы в это верите? В порядок?
    - Хочется верить. Но вижу дикое отношение к лесу, к земле, к сельскому человеку. Монополист гормолзавод не платил нам три года за сданное молоко. Задолжал 16 миллионов. Для деревенских это громадные цифры. Областная власть помогла заводу субсидией, для расчёта с нами. А деньги ушли не нам. Помогла второй раз – опять мимо. Судились мы с собственником – проиграли. Мошенником, вором суд его не признал. У него свои беды: угодил под американские санкции, лишился денег в лопнувшем банке, а мы, деревня – крайние… Осенью завод встал, рабочих выгнали за проходную. Погубил молочную отрасль бизнесмен, довёл её до банкротства. Хозяева скота нашего района так и не получили денежки. Я вляпался хуже всех. Несколько лет трудились впустую… Но не ушёл под раздачу завод, в феврале его выкупил с потрохами новый инвестор. Он сразу восстановил коллектив и погасил кусочек долга крестьянам. Возможно, всё наладится, по-другому нельзя. Не будет молокозавода – не будет и коров. Частники и фермеры забьют их, оставив себе для прокорма одну-две. И кому от этого полегчает?.. Крестьяне ни грамму не защищены. Молоко – товар скоропортящийся, все и везде сдают его оптовику. Сдать сдай, а оплаты законной три года жди. Наши претензии министр разбил в пух и прах: «Это ваш бизнес, думайте головой». Весь его ответ. Для чиновника сельчане были и остались вторым сортом, с нами беседуют кратко...
    Василий Васильевич лукавит, он же не робкий сельчанин, а капитан своей биографии, заметная фигура в области. Не опустил он руки, построил цех и гонит масло, сметану, сливки, творог, йогурт, кефир. Жизнь предложила ему заняться розницей – для продажи молочки и мяса он открыл магазин. Но дойное стадо велико, смена за восемь часов осилит лишь четверть суточного молока, а с основной массой что делать? Прибавь обороты, перейди на две смены – зависнет сбыт, интернет-торговля не спасёт. Населения мало, туристов ещё меньше. Посчитали с разных позиций: выгоднее сдавать сырец туда, где ближе к городам. Нашли заказчика в соседней области… И себе удвоили работ. После промывки цехового оборудования остаётся сыворотка. Жалко выливать, её отлично едят свиньи. Значит, займёмся свиноводством. Купили поросят, они выросли, размножились. Весенние продаются частникам, осенних бьют на мясо или оставляют зимовать, родить потомство. Шкуры от скотины никто не берёт на выделку. По совету зоотехника их, измельчив, отдают туда же – на корм поросятам. В скотской шкуре живут необходимые для свиного организма составы. Безотходная цепочка.
    Хозяин хмурится:
    - Не найти в деревне командиров первого эшелона. Звеньевых, мастеров смен, технологов, бригадиров. И нет толковых организаторов. Шерсть, кожа, дёготь, сыры, овощные консервы, ягодные джемы, агротуризм – дел полно, а организовать их некому. Наметил заманить кого-то издалека – дай им жильё. Чтобы его построить – собери кучу разрешений. И этим тоже кто-то должен заниматься. Выпускники сельхоза? Пустая затея. Чему их там учат? Основ не знают, желания не имеют. Преподаватель не скрыл: «Теперь не студенты ловят нас, а мы ловим их. Нам бы набрать курс, выпустить курс». Но для чего? Старик бегает за студентом… Балбесы с дипломом кому нужны? Для статистики? А как увлечь молодых? Без господдержки не увлечь. Престиж сельского труда? Вместо навоза и резиновых сапог белые халаты и чистота? Есть такие технологии. Внедрим их по всей стране, если главный захочет. Но захочет ли?..
    Нынче большие хозяйства опираются на науку. Конкуренция поставила такое условие. Мелкому фермеру не до науки, у него двадцать коров, изношенный трактор и жена – вот и всё производство. Фермеру нужна помощь с ветеринарами, зоотехниками, агрономами, бухгалтерами. В районе этих возможностей нет. Область сунула ему грант, и дерзай, отрабатывай, налоги плати. Героические люди, но не потянут они без кооперации, в одиночку, и приписками не выживут. Грант – половина дела. А второй половиной и не пахнет. В строю остаются лишь хозяйства-богатыри, где во главе честолюбивый, двужильный, где тысячи гектаров полей и тысячи голов скота, где сотни работников, где новые технологии и новая техника. И даже они, богатыри, тяжело дышат. Вроде и субсидии им, и дотации, и льготные кредиты – а всё равно дело держится на энтузиазме хозяина. Выпади он на месяц – огромный механизм забуксует, неотложек навалится тьма: потравы, контролёры. Потравы - болезненное дело, но, вероятно, решаемое. А удали контроль, надзор – жди новую крайность. То ли менталитет виноват, то ли отсутствие мощной, жёсткой государственной системы. Рывок туда, отскок сюда, шаг вперёд, два назад, деньги на ветер и всё сначала. Как и в лесной, дорожной, водной, рыбной, меховой отраслях…
    - Кадры мои работают без искры, лишь бы день прошёл, - добавил Василий Васильевич. - Недавно один собрался уходить. Куда? К кому? Везде надо шевелиться, везде нужна искра. Не работу меняй, а себя. Тогда толк будет. Нет у молодых интереса. Оттого и уживаются в деревне две напасти: безработица и нехватка рабочих рук.
    - Интерес зависим от зарплаты, - напомнил я. - Как урожай от дождей.
    - Зарплата вполне достойная, уж по районным-то меркам – точно. Вся беда - в непрестижности. Тут решай, не решай, а без кадров не решить. Скотник с вилами и по колено в навозе – это путь в колхоз. Агрохолдинг с миллионами гектаров и городским директором – там ноль внимания к деревне, там промышленная химия, там космические деньги и цели. Проходимцы в молочной отрасли – тоже опасно. Пять-шесть медийных сельских «середняков» – лапша, ей не поверят. Вложения нужны. Не в холдинги, а в крестьян, как в армию вложили. И дисциплина армейская. Без дисциплины распилят, спрячут, и концы в воду: ребята, денег нет, но вы держитесь… А мне-то всё это зачем? Сидел бы дома, отдыхал, шашлыки жарил. Шестьдесят с хвостом лет, полтинник трудового стажу. Не скрою, износился. Да вот не отдыхается. Ферма зовёт. Поля зовут. Моё притяженье, оно не отпустит…
    Боевая порода людей. Соль земли нашей...