Дом моего детства...

 Наконец дверь открылась, на пороге появился дедушка и сказал:
- Думаю, кто это стучит и стучит в дверь, а это ты, Гриша?
Потом посмотрел на нас троих, дрожащих, в прохудившейся, грязной одежде и спросил:

- Господи, Гриша, и где ты только таких малышей находишь? Они же дрожат, как осиновый лист на ветру. Чай, не лето уже.

- Так и я о том же, что середина ноября на дворе, а они стоят под столбом замёрзшие, а в вокзал побоялись зайти. Как увидел их – сердце заболело. Не стал у них ничего спрашивать, а сразу повёз к вам — отогреться, помыться, поесть. А там уж видно будет кто они и откуда взялись в нашем городке. Сан Саныч, ты Варваре Ивановне скажи, что детей сняли с южного поезда. Она их разговорит. А мне они только и сказали, что жили в подвале и родителей у них никогда не было. Если это правда, то они ваши, - сказал милиционер и ушёл.

А Сан Саныч повёл нас на второй этаж и постучал в первую же дверь у лестницы. Дверь открылась, и тетенька, увидев нас, охнула, присела на корточки, чтобы нас получше разглядеть, улыбнулась и сказала:

- Наконец-то вы нашлись! Где же вы так долго были и с кем жили, пока мы вас искали?
Она так ласково с нами говорила, что я осмелела и сказала:

- Я жила на чердаке в большом доме. Потом около свалки увидела Рыжика и Настю. И теперь мы всё время вместе. Жили в подвале, там теплее, чем на чердаке.

- И давно вы вместе?

- Зима, потом лето, потом снова зима. Как только стало теплее, мы стали ходить на рынок, а не только к мусорным бакам. Там иногда еда остаётся на прилавках, когда рынок закрывается.

- Понятно. А родители у вас есть?

- У меня родителей не было. А у Рыжика и Насти были папа и мама. Но они куда-то уехали, не взяли их с собой. А может, умерли. Настя говорит, что ничего не помнит.

- А как тебя зовут?

- Не знаю. Меня называли просто «девочка». И только бабушка Катя, с которой мы жили в деревне, называла меня Октябриной. Потом она умерла. И когда её соседи хотели отвезти меня в милицию, я ушла из села.

- Понятно. Хорошо, что вы встретились с Григорием Васильевичем, и он привёл вас в наш дом. Сейчас Татьяна Сергеевна, ваша воспитательница, поможет вам помыться в душе, покормит и уложит спать. А утром, когда все проснутся, вы познакомитесь со всеми, кто живёт в нашем большом доме.

Так мы оказались в детском доме. Нам не верилось, что мы живём в тепле, ходим в новой одежде, спим на чистой постели, кормят нас так вкусно, как бабушка Катя. И я решила, что никогда никуда не уйду из этого дома.
А вскоре случай и вовсе привязал меня к этому дому, ко всем живущим в нём, особенно к Варваре Ивановне, которую я мысленно назвала «мамой».

А случилось вот что. В детский дом привезли новое постельное бельё, полотенца, красивую большую стеклянную вазу и несколько зеркал. На время занесли это всё в ближайший к входной двери класс. Здесь обычно проходили школьного репетиции хора. Когда заносили вещи, мы как раз разучивали с учителем музыки новую песню: «Стеной стои-и-ит пшеница золота-а-ая, - нестройно выводил разноголосый детский хор. - По сторона-а-ам дороги полевой…» - старалась изо всех сил выводить и я. Песня мне очень нравилась. Настроение было хорошее. И когда учитель разрешил нам отдохнуть, а сам вышел из класса, мы бросились врассыпную. Мне захотелось попрыгать на одной ножке, как в «классики» на улице. И я поскакала по классу. Вдруг споткнулась и полетела прямо на стол, на котором стояла ваза. Она упала и разбилась вдребезги. Я испугалась! А все, кто был в классе, вначале молча застыли, а потом я услышала с всех сторон класса:
- А-га! А-га!
Это означало, что мне сейчас достанется от старших. В ожидании наказания я стояла с опущенной головой и полными слёз глазами. Одна слеза скатилась по щеке и шлёпнулась на пол. Такой я предстала перед воспитательницей.

- Что случилось? - спросила Анна Михайловна.

Она была самой строгой в нашем доме. И я её побаивалась. В классе стояла такая тишина, что слышно было, как за окном листья на деревьях от ветра шелестят.

Я вжала голову в плечи и боялась посмотреть воспитательнице в глаза. А слёзы всё катились и катились на пол... Ожидала, что она отругает меня, как это бывало, когда мальчишки что-то натворят, и поведёт к заведующей домом. А Анна Михайловна сказала:

- Зайдёшь к Варваре Ивановне и сама расскажешь, как всё было.

Оставшийся день и ночь я провела в переживаниях и страхе перед неизвестным. На следующий день после завтрака я стола, прислонясь спиной к стене, около двери заведующей нашим домом в ожидании приговора. Зайти в кабинет не решалась, но и не уходила. Варвара Ивановна прошла мимо меня раз, другой... Потом остановилась рядом и спросила:

-Ты меня ждёшь? Что-то случилось?
- Я, я... - пыталась я ей рассказать, но залилась слезами и не смогла говорить.

- Пойдём со мной, расскажешь, почему ты плачешь.

Она взяла меня за руку и повела в свой кабинет. Её рука была тёплой и нежной, а голос спокойным и ласковым. Мне стало легче дышать. И я постепенно успокоилась и призналась в том, что я разбила дорогую красивую вазу.

- Ну, что же, с человеком что угодно может случиться, как и у тебя. Хорошо, что никто не поранился о стекло, - сказала она и вдруг спросила: - Когда у тебя день рождения? Я что-то не помню.
- Не знаю.

Варвара Ивановна открыла моё личное дело.

- Да-а, - сказала она, - немного же нам удалось узнать о тебе. Только название города, откуда вы приехали. Что же, считай сегодняшний день днём своего рождения. Запоминай: ты - Найдёнова Октябрина Григорьевна (Гриша привёл тебя в наш дом), родилась 7 ноября и тебе восемь лет. Сама сможешь посчитать в каком году ты родилась?

- Посчитаю, посчитаю, - залепетала я радостно в ответ. - Теперь у меня есть настоящие фамилия и день рождения, да?

- Конечно! Поздравляю с Днём рождения, Октябриночка, - ласково сказала Варвара Ивановна и вручила мне подарок.

По тогдашним временам – это было целое состояние: две тетради (в клеточку и в линейку), альбом для рисования и цветные карандаши! Мы в то время писали на газетах, между напечатанными строчками. А исписанными газетами обматывали ноги в парусиновых туфельках (осенней обуви нам всегда не хватало), чтобы не было холодно ногам.

Я взяла этот драгоценный подарок, прижала его к груди и со счастливой улыбкой вышла из кабинета заведующей. А на обед в столовой нам дали по пять конфет и столько же пряников. И ещё Анна Михайловна на всю столовую сказала:

- Дети, сегодня у нашей Найдёновой Октябрины день рождения. Давайте хором поздравим её.
Подошла ко мне и поставила в стакан с водой, что стоял на нашем столе, красивую белую хризантему.

Все запели громко-громко: «Поздравляем, поздравляем и всего хорошего тебе желаем!»

И хорошего в моей жизни много случилось!

Сейчас я, по прошествии многих лет, думаю: «А как бы сложилась жизнь моя, Кости (Рыжика) и Насти, если бы Григорий Васильевич не встретил нас, не постучал в дверь большого дома, а Сан Саныч не открыл нам дверь в дом нашего детства?

Как же нам повезло, что все взрослые этого дома подарили нам счастье жить в большой семье, а не ютиться на чердаках и в подвалах, живя впроголодь...
...
Эта история о детстве моей знакомой!
Фото из Интернета