Копеечный бум

Я прихожу на работу: щёлкаю замком, вдыхаю серую пыль и включаю зыбкий белый свет. Пачки Lay's разбросаны по тумбе, конфеты и жвачки подпирают сигаретные блоки и короба с игрушечным героином. Пластиковые бутли в заскорузлой плёнке накренились и готовы рухнуть. Окурки вмешаны в пепел, растёртый ковром по дну жизни.

Ларёк с дешевизной возник между микрорайонами давно, не припомню даже, кто из барыг меня сюда устроил. Часть уже сидит, другие организовали по городу крупные торговые сети, но моего ларька в тех сетях нет. Не совсем понимаю, как здесь возникает товар, потому что ни разу не видел на пороге ни грузчика, ни экспедитора. Возможно, чёртово пиво доставляют ночью... Хотя, может случиться и так, что за двадцать с лишним лет я не продал ничего. Кто обитает на этом гиблом распутье? Одни попрошайки...

В стекло стучат. Аналог приветствия, ведь после того, как я раскрою окошко, никто не поздоровается.

- Дай пива, чувак!

- Стекло - два двадцать.

- Не-е, - смеётся урод. - Денег нет.

- Катись, - отвечаю и закрываю створку.

Будто не привыкли, что я дорожу этим местом. Всякая задница любит тепло. Не стану же я топтать подворотни, как эти неудачники, в поисках съестного.

За окном появляется Колька. Гляжу, здоровается с местными. У него ненатуральная форма черепа, словно мать утюгом раскатала. Стучит.

- Слышь, Евгена, отсыпь копеек, - говорит он, до неприличия опуская уголки губ. - На вино...

- Достал ты, - говорю. - Каждый день ошиваешься. Типа у меня тут банк. Пустая касса, ё-моё, иди давай, тоже мне, попрошайка несчастный.

- Ну дай ты хоть рубль! - плачется Коля...

Кольку Тринитрогоробца я знаю с детского сада. Одногодки. Учились в одной школе, хотя Колька рос акселератом и в первый класс вышел на год раньше. Вышел подавать надежды. (Во втором классе украл из хим. лаборантской горючие вещества и поджог аудиторию, чем напугал исключительно всех; в третьем поджог актовый зал, но из лаборантской ничего не крал; в четвёртом взорвал пустую столовую, создав горючую смесь из, казалось бы, негорючего сырья... Развивался как мог.)

- Нету, - говорю, - трёшься ты... Корки пропил, что ли? Головастый был всегда!

Моя мать работала с Колькиным отцом в НИИ. Иосиф Адольфович имел репутацию весьма недурного учёного, сам Брежнев вешал медали ему на грудь. Правда, было то очень давно. С тех пор и НИИ закрылось, и мать померла, а Иосиф Адольфович, говорят, тронулся и бесследно пропал. Кажется, последнее и подвело Кольку под мой ларёк.

Как вчера помню Кольку, стоящего на сцене актового зала. Сколько хлопот школе принёс, а всё равно - в чёрной мантии, в конфедератке, с дипломом. Кажется, он поступил на химический факультет какого-то института. Будто и закончил тот факультет с отличием. Будущее, в общем, у Кольки было завидное...

- Ну Евгена... Буёво мне, понимаешь? Кто ещё поможет?

Теперь этот хрен отирается возле никому ненужного ларька - день ото дня - и сшибает мелочь.

- Иди отсюда, - повторяю, - а то милицию вызову.

- Да хоть двадцать медяков дай! - умоляет Колька.

Около часа он ковыряет мне голову, понижая ставки каждые десять минут. В итоге он требует хотя копейку. Мне становится смешно. Открываю кассу и даю ему какую-то невзрачную монету с разбитым гуртом и стёртым аверсом, совершенно чуждым русскому духу. Откуда такая монета - кто знает. Возможно, в кассе только такие и есть. Не спрашивайте меня, последний раз я выдавал сдачу лет пять назад - коробком спичек.

***

Я ухожу: щёлкаю свет, прощально вдыхаю затхлость, закрываю на ключ. Бреду по влажной гальке левого микрорайона, перехожу стоячую дорогу вброд и оказываюсь на побережье правого, усеянном ракушками, переливающимися в вечернем зареве, что звёзды.

...Чего этому Коле не хватает? Неужели человек вытек из него после пропажи отца? И у меня отца не было, и ничего, могло быть хуже.

Прихожу домой. Ноздри вытеребливает запах газа, советские обои растеребливают глаз. Пыльные ковры на стенах умиляют сознание до кровавых мозолей. В оплывшей духовке ужин; тишина. Жена ушла к любовнику. Дети уехали в Бобруйск.

Наваливаю в миску дрянного борщу, плюхаюсь в кресло и включаю широкоплечий Горизонт.

Новости.

"Сегодня вечером в городе Триморск был задержан член бандформирования, косвенно причастный к уничтожению резиденции Президента Республики. Напоминаем: позавчера чернокожий злоумышленник проник на территорию резиденции и установил портативную ядерную боеголовку, подрыв коей повлёк смерть тысяч работников резиденции и близлежащих селений.

Сотрудниками комитета госбезопасности было проведено расследование, в ходе которого выяснилось, что некий Николай Тринитрогоробец вместе с на данный момент не выявленными единомышленниками разработал систему портативного ядерного оружия в заброшенном НИИ, находящемся в болотах Триморска. Разработка проводилась под непосредственным началом Тринитрогоробца на скромный капитал, получаемый преступником из закрытых каналов.

- ...Да какие капиталы?

- Молчать!..

- ...Каналы... Ай!.. Я что, по-вашему, олигарх? Ай... не бейте...

- Рот закрыл!..

- ...Добрые люди мне помогали! Евгена из ларька мне копейку, Людка из цветочного - рублик... Так и наскреблось...

Людмилу Маслюк задержали спустя несколько минут после показаний Тринитрогоробца. Она созналась в преступлении и ожидает смертной казни.

КГБ продолжает поиск спонсоров (в т.ч. спонсоров трагедии); планируются облавы на местные торговые точки. Особое внимание сотрудники уделяют полулегальным ларькам и киоскам, в штате которых числятся сотрудники с именами Евгений и Евгеннадий."


Я черпаю борщ прямиком из кастрюли и усиленно размышляю о том, как впервые за все эти двадцать с лишним лет получить отпуск.

Впрочем, если в моём ларьке никто ничего не покупает, зачем тогда продавец?