С Днём рождения, Империя!

После блистательной Полтавской виктории война со Швецией тянулась ещё не много ни мало 12 лет.

Пока бежавший с Украины Карл XII сидел в Турции (а в Швецию он вернулся только в 1715 году), Пётр продолжал укреплять свои позиции на Балтике. Вместе с членами антишведской коалиции (в её состав входили также Пруссия, Дания, Польша и Саксония) он участвовал в союзнических операциях на южном побережье Балтики, где имелась шведская провинция Померания. В то же время царь собственными силами завоёвывал Финляндию. Приобретение Финляндии было важно для Петра «двух ради причин главнейших» (как он писал адмиралу Апраксину): «Первое — было бы что при мире уступить (за Прибалтику. — Авт.), другое, что сия провинция есть матка Швеции: не только что мясо и прочее, но и дрова оттоль». В 1713—1715 годах русская армия и флот успешно овладели всей Финляндии. Угроза вторжения нависла над самой Швецией.

После гибели Карла XII в 1718 году под стенами норвежского города Фридрихсгалла на шведский престол взошла его сестра Ульрика-Элеонора, ставленница военной партии, и война продолжилась. Швеция ещё возлагала надежды на свой непобедимый флот. Однако победы русской флотилии над шведской эскадрой при Гангуте и Гренгаме превратили эти надежды в пустой мираж. В 1719, 1720 и 1721 годах русский десант орудовал по всему морскому побережью Швеции и даже в окрестностях Стокгольма.

Наконец шведское правительство признало своё поражение. По условиям подписанного 10 сентября 1721 года Ништадского мира Россия получила Лифляндию, Эстляндию (то есть всю Прибалтику), побережье Финского залива и Карелию взамен на возвращение Швеции Финляндии и 2 миллиона рублей компенсации.

На полях письма главы русской делегации барона А.И. Остермана, к которому был приложен пакет с экземпляром мирного договора, довольный царь сделал помету: «Все ученики науки в семь лет оканчивают обыкновенно; но наша школа троекратное время была (то есть 21 год. — авт.), однакож, слава Богу, так хорошо окончена, как лучше быть невозможно».

Радости Петра не было предела. Ништадский мир был отпразднован в Петербурге с небывалым размахом.

Утром 15 сентября царская яхта проплыла по Неве, будя горожан громом пушечных выстрелов, грохотом барабанов и рёвом труб. Причал у Троицкой площади стал заполняться народом, один за другим прибывали экипажи высших государственных чинов. Пётр сошёл на берег и во всеуслышание объявил о причине радости. Ответом ему были приветственные крики, поздравления, в воздух полетели шапки... В окружении народа Пётр направился к Троицкой церкви, где состоялся торжественный молебен. По его окончании Апраксин и члены генералитета попросили государя принять чин полного адмирала. Для счастливого царя это было лучшей наградой.

Затем Пётр с кубком вина поднялся на помост, наспех сооружённый на Троицкой площади. Перекрывая своим могучим голосом гул восторженной толпы, он провозгласил тост за здравие российского народа: «Здравствуйте и благодарите Бога, православные, что столь долговременную войну всесильный Бог прекратил и даровал нам со Швецией счастливый вечный мир! Сия радость превышает всякую радость для меня на земле!»

С этими словами он осушил кубок. В ответ раздалось громогласное: «Да здравствует государь!» Солдаты, окружавшие помост, разрядили свои мушкеты в воздух, после чего к салюту присоединились оглушительные залпы орудий Петропавловской крепости.

Весь день по улицам Петербурга ездили трубачи и драгуны в белых шарфах через плечо. Над ними развевались белые полотнища знамён, чьи древки были перевиты лавровыми ветвями. Под звуки труб и литавр эти царские гарольды объявляли о заключении мира. А на запруженные народом улицы по царскому приказу выкатывали бочки с вином и пивом…

Следующие две недели ушли на подготовку невиданных торжеств. Они открылись в октябре многодневным придворным маскарадом. Пётр, словно позабыв о возрасте и недугах, предавался безудержному веселью, отплясывал на столах, распевая песни. Маскарадное гуляние продолжалось целую неделю — придворные вместе с царём объедались, опивались, танцевали с утра до ночи, валились замертво от вина и усталости, а, продрав глаза, принимались веселиться сызнова.

На исходе торжеств, 21 октября, Пётр явился в Сенат, чтобы объявить об амнистии всем заключённым, сидящим по тюрьмам, за исключением убийц, и прощении недоимок, накопившихся за восемнадцать лет.

На следующий день в Троицком соборе была торжественная служба, на которой присутствовали Сенат, Синод и генералитет. Пётр сам руководил ходом богослужения, пел с духовенством и хором, отбивая такт ногой. После службы были оглашены статьи мирного договора с Швецией. Затем слово взял Феофан Прокопович. Его пышная речь славила государя, чьими «неусыпными трудами» русский народ «из тьмы неведения на театр славы всего света и, тако рещи, из небытия в бытие произведён и в общество политичных народов присовокуплён».

Как только он закончил, канцлер Г.И. Головкин от имени Сената, Синода и генералитета, сославшись на обычай древнеримского Сената преподносить в дар императорам, которые прославили себя «знатными делами», различные титулы, провозгласил троекратный виват Петру Великому, Отцу Отечества, Императору Всероссийскому. Здравицу подхватили все присутствовавшие в церкви, а следом за ними войска и народ на площади. Воздух огласился звоном колоколов, звуками труб и барабанов, пушечными залпами.

В большом зале Сената были накрыты столы на тысячу персон. Здесь Пётр принял поздравления от иностранных послов. Во время торжественного обеда вспоминали о понесённых трудах и свершениях. Пётр напоминал, что, заключив мир, не следует «ослабевать в воинском деле», дабы с Российской Империей не случилось того же, что произошло с античными монархиями. А трудиться отныне также надлежит «о пользе и прибытке общем… как внутри страны, так и вовне», чтобы дать народу долгожданное облегчение.

Банкет плавно перешёл в бал, а ночь озарилась фейерверком: из храма Януса появился сам двуликий бог с лавровым венком и масличной ветвью — знаками славы и мира. Петропавловская крепость прогремела тысячей выстрелов, словно «небо обрушилось на землю», по воспоминаниям очевидцев. Сотни судов на Неве расцветились праздничными огнями.

На Сенатской площади всё это время били фонтаны с белым и красным вином, на гигантских кострах жарились целые быки. Под утро Пётр вышел к горожанам и вновь поднял чашу за здравие российского народа.

Так Московское Государство превратилось в Российскую Империю — главную державу на северо-востоке Европы и непременного участника европейской политики.