Темные игры в темном лесу часть 2 Фархад Аскеров Д

Темные игры в темном лесу часть 2
Фархад Аскеров
Да, дела Длинноухого шли как по маслу. На всех – от Волка до кладбищенской Гиены – была наложена дань. Лесной Ахунд – Филин помимо похоронных передавал Длинноухому и пожертвования верующих. А Длинноухий из пятидесяти воробьев, ежедневно приносимых в жертву, двух дарил Филину.
Волки не давали жить обитателям леса. Кого хватили, того тут же на части разрывали. И никто с них не спрашивал о растерзанных.
Лес был и не без шакалов. Шакалы тоже «с честью» исполняли свои обязанности. Были среди них такие, что глаза выкалывали, а за Волками только слава оставалась.
Медведь устроился на доходное место в лесу. Давненько он, посасывая лапу, пребывал в зимней спячке, а тут проснулся и ревмя заревел. Медведь тощего и свежего мяса не любил. Обожал жирное с душком. А груши проверял, держа на лунный свет, и ел. Не все приходилось ему по вкусу.
Скоты, расставленные Длинноухим на должности, грабили рядовых обитателей леса, раздевали догола. Население леса уменьшалось с каждым днем. Волки уничтожали баранов, а зайцы убегали из леса в степи и на равнины. Иные находили приют и в урочище, где бекствовал Лис.
Положение в лесу становилось все тяжелее. Густозеленый лес терял свой вид. Повсюду валялись кости животных, растерзанных волками и шакалами. Воцарились нужда и голод. С первых петухов до последних лучей солнца лесные жители слонялись и шныряли в поисках чего-либо съестного. Но тщетно.
И речки рыбой скудели. Потому что Сом, назначенный Длинноухим заведовать рыбным хозяйством, глотал любую рыбу, какая попадалась – и мелкую, и крупную. Летающие довили в небе, бегающие – на земле, плавающие – в воде, и все приносили добычу его высокопревосходительству Длинноухому. А Длинноухий ел-пил и, задрав копыта, на спине катался. А иногда напевал вполголоса так, чтобы никто кроме него не слышал: «Чтоб ты не сдох, Ишак, и тебе золотые деньки суждены были!».
Под маркой приватизации Длинноухий тысячами хитросплетний прибирал к рукам земли, находящиеся на балансе леса, или же за огромные «шапки» раздавал своим приближенным. А чтобы приватизировать предприятия, сперва превращал их в развалины, а потом выкупал за бесценок. Присвоенные деньги пускал в оборот и наживал миллионы. В двух местах воздвиг чертоги, вокруг леса у него было множество объектов. Для своего зятя велел срубить сотни деревьев и на них месте построить шикарный ресторан. В торговом ряду открыл несколько магазинов, а в ходовых местах – заправки.
Был в живописным уголке леса водопад прозрачный, как слеза. Это места стало сауной Длинноухого. Сюда никто не смел сунуться. Длинноухий собирал молоденьких ослиц и ослят и частенько забавлялся с ними в сауне. Но делал это скрытно, не то его имиджу ослиному, руководящему был бы ущерб нанесен. Однако проклятый фотограф – Жук, что катил навозные шарики, случайно увидел, как глава леса с молодыми ослятами в сауне забавляется, и тотчас сфотографировал их полунагами. Да, вот каков был этот Длинноухий.
День Длинноухого проходил очень напряженно и полезно. Он принимал всех взяткодателей. Когда бывал доволен, хлопал ушами. В если недоволен, то скалился и издавал странные звуки. С тех, кто желал обзавестись логовом, гнездом, норой, дуплом, или приобрести земельный участок, требовал взятки. Иначе никто из лесных жителей не смел и двух щепок составить. Для котельных, беспорядочно натыканных киосков придорожных мясников была установлена такса. Ишак ничем не брезговал. Антисанитария свирепствовала. Ходили слухи, что Длинноухий возглавляет и торговлю икрой, и наркотиками. Грех – на болтунах. Однако есть пословица: «Дыма без огня не бывает».
Там, где Длинноухому не удавалось завладеть единолично, он норовил войти в совладельцы. Наглости его не было предела. И никто не смел заикнуться, дескать, у тебя над глазом – бровь, то бишь сказать о самом очевидном и вроде не в упрек даже. Все подчинялось воле Длинноухого. И кому было жаловаться? Да и кто занимался жалобами-то?
Лис, поручив управление урочищем своей секретарше – Перепелке, отправился на поклонение в Мекку. Весть об этом в один прекрасный день дошла до Длинноухого. Как только он получил это известие, закрылся изнутри у себя в хлеву и задумался: «Хорошо, значит, Лис-правитель «Укромного урочища» на поклонении. Говорят, он захватил с собой кучу цыплят, петухов и кур. Подлец, хочет за посещение святых мест получить звание хаджи и прикрыться им. А я что, хуже него? А я отправляюсь в центральный лес, пройду курсы усовершенствования». Эта мысль ему очень понравилась, и он самодовольно проревел. Вскоре собрался и отправился на курсы в центральный лес. А, возвратясь оттуда, отказался от прозвания Длинноухий, которым то и дело напоминали ему о чрезмерной величине его ушей. И потребовал, чтобы, обращаясь к нему, величали его Ишаком. Услышав эту новость, мудрый, седой Слон улыбнулся. Слоненок, перенимавший науку у своего деда, спросил:
- Дедушка, чему ты улыбнулся?
- Просто так, детка, это мне напомнило одно предание.
- Какое это предание, дедушка?
- Говорят, у нексего араба любимый верблюд был при последнем издыхании. Перед смертью верблюд прощаясь с хозяином, сказал, дескать, много мы с тобой потрудились. Пусть все это впрок тебе пойдет. Одного простить не могу. Мы с тобой много лет были друзьями-товарищами. Помнишь, однажды, ты устал в дороге и привязал мой повод к хвосту ишака. Вот этого я тебе простить не могу. Да, может, отсюда и пошла пословица: «Каким бы дохлым ни был верблюд, его шкура – тяжелая поклажа для ишака».
Однако не будем отвлекаться. Мы остановились на том, что Длинноухий, пробыв месяц на курсах, возвратился и стал Ишаком.
Ишак собрал в лесу дань и послал свои дары в нужные места. А между делом не забывал и развлечения, в сауне и других подобных заведениях с молоденькими ослятами блаженствовал. И разыскивал фотографа Жука, чтобы раздавить и растоптать его. Таков был Ишак, лесной диктатор.
Ишак при всем своем ишачестве, если однажды где-нибудь кляпывается в гряз, то больше там не проходит. Но это не касалось нашего Ишака. Потому что он еще не вляпывался. И мог проходить повсюду.
Пусть Ишак кайфует себе в лесу, где власть его неограниченна. А я о ком вам скажу, о лесных жителях. Говорят, «Ты считай себе, считай – глянь, что высчитает небо».
Животным от сумасбродства Ишака было невмоготу. Сколько можно было разными путями грабить жителей леса? Они отказывались платить дополнительные налоги. Потому что ни одно предприятие не работало, пенсии по старости и инвалидности не выплачивались.
Не успел Ишак, протирая распухшие заспанные глаза, войти в свой хлев, как вслед за ним туда всунулась Пиявка, заведующая Лесным налоговым управлением. Ишак тупо глянул на Пиявку. Этот взгляд был давно знаком ей, и она вмиг поняла его смысл, то бишь вопрос. «Что случилось?»
Вдвое изогнувшись перед Ишаком, Пиявка, не поднимая глаз на него сказала:
- Да куда уж дальше? Все поголовно уклоняются от налогов.
- Это что еще такое? Сдерите навыворот шкуры с неплательщиков. Я тебе в прошлый раз сказал, чтобы ты с такими отговорками не приходила ко мне! – тут Ишак развалился в кресле, слегка ослабил галстук и буркнул: - Включи-ка там кондиционер!
Пиявка исполнила приказание и возвратилась в исходную позицию:
- Знаете, уважаемый Ишак, они плачутся, умоляют, чтобы я их не трогала, дескать, нет никакой возможности. Правда, я не обращаю внимания, выпиваюсь и сосу, только крови у них нет, иные тут же и кончаются. – Бывает, ты делай свое дело. Начальнику надзора за стадом велю, он тебе в помощь несколько Волков выделит.
Продолжение следует.