К Дарам Волхвов

Это - русское, разумеется, это - русское


На Рождество 2014 г. в Москву  из Греции были принесены Дары Волхвов. Сначала конечно в святая святых –Храм Христа Спасителя.  Величайшая христианская святыня впервые посетила Россию. Причем, это был уже второй случай такого рода. Осенью 2011 года православная, верующая Россия встречала Пояс Богородицы… В обоих случаях все, что находилось на расстоянии ночного пути поездом, автомобилем и пр. – все устремилось в Москву. Не знаю, можно ли по таковым случаям судить о вере народа, но мне хотелось бы думать именно так. Всё всколыхнулось, всё пробудилось. Все и всё – вспомнили. Вспомнили, что все мы русские, православные, верующие. И вот, сама Богородица Поясом своим пришла на Русь! Бывалое ли дело!? А через три года – Дары Волхвов! Те самые, что были принесены Богородице при рождестве Христа! Сохранились! До наших дней! И все это здесь, в Москве, все – доступно! Пусть дождь, пусть мороз, что нам!
Но были и трезвые люди, «реалисты», которые  во время принесения Пояса  Богородицы говорили (и это истинно так!), что кусочек этого Пояса находится в мощевике храма Пророка Илии, что в Обыденном переулке. Это – в двух шагах от ХХС. А частица Ризы Богородицы постоянно доступна к поклонению в ХХС.
После этого абзаца – по логике -  надо сделать большое многоточие. И поразмышлять  об этих толпах несмысленных обывателей. Что ломиться-то! Ну ладно – провинциалы, которые этого м. б. и не знают, но москвичи-то… Более того, перед самым фактом принесения Пояса Богородицы ключарь ХХС о. Михаил Рязанцев объявил, что во вверенном ему храме – вот она! – находится равнозначная святыня: часть Ризы Богородицы. Иначе говоря: утихомирьтесь хоть вы, которые слышат меня сейчас!
Не утихомирились. Ломились вместе со всеми. Иначе говоря, становились в очередь где-нибудь в районе метро «Университет», а то и дальше… И медленно продвигались вдоль набережной  в течение 8-10 часов к вожделенной цели – Храму Христа Спасителя, хранителю Святыни. А на улице – ноябрь, дождь, непогода. В метро на «красной ветке» объявляют место окончания очереди, чтобы люди не выходили из метро раньше. Какого масштаба событие!
….Но вот вы – в очереди. Начинает накрапывать дождь, и вы, москвичи, оказались к этому не готовы, даже зонтика не взяли! Ничего, вот две «матушки» из Орла, которые только что сошли с ночного поезда, где конечно не спали… у них оказывается «про запас» есть не только два -дождевика, но и тонкая пленка, которую они предлагают незадачливым москвичам.
******
Случилось так, что Новогодние и Рождественские праздники 2014 г.  я провела вне Москвы, вернулась домой только 8-го января. Информация о принесении Даров Волхвов меня как-то обошла. Но как только 8-го я приехала домой, буквально через десять минут раздался телефонный  звонок… Вечером  я все прикинула и поняла, что у меня для «капитального стояния» к Дарам Волхвов  есть только один день – 9-е.
9-го января я весь день (10.5 часов) простояла в очереди. В 10 ч. я встала далеко за зданием военной Академии им. Фрунзе. В ХХС я входила в начале девятого вечера, в 20.35 – вышла. Решение было спонтанное. Просто подумалось: единственный полностью  свободный день; и если я не пойду, то измаюсь и пожалею.
…Первые два часа – в районе метро «Фрунзенская» - мы все не могли миновать это длиннющее здание Академии, то есть практически стояли на месте. Именно в это время спонтанно возникали мысли: то ли я делаю. С какой-то женщиной мы прочли акафист Святителю Николаю. Рядом стали читать акафист Богородице и далее все, что есть в молитвословах. Стоять  мы продолжали на том же месте. Искушающая мысль появилась снова… Причем, уже с аргументацией. Ну не все же смогут побывать в ХХС в это время лично и физически. А храм между тем уже освящен этой святыней. И через неделю, и много позже благодать этого посещения будет разлита в храме. Мы почувствуем ее, и она снизойдет на нас…   Как-то лениво я подавила эти мысли.  Ладно, думаю, это я всегда успею. Смотрю  на окружающих и к стыду своему замечаю, что такой мысли нет больше ни в ком. Так-то вот. И вообще, повернули назад, то есть вышли из стоящих рядом только двое – провинциальная супружеская пара. Причем, в самом начале. Больше никто.
В это время многие были уверены, что уж к 5-то часам вечера мы подойдем к храму. Но! У Крымского моста мы были лишь в 2 часа дня. Полицейские уточнили наши расчеты: вторая половина пути займет столько же. Мысль «уйти» - как-то ушла сама собой, и когда – я даже не помню. Удивительно, но холодно не было. Есть тоже не хотелось.  Опять же – световой день, дождя нет и температура +5. А к «Поясу Богородицы» в 2011 г., помнится, мы стояли под дождем.
Какая-то женщина стала мне рассказывать историю своей жизни: что после гибели своего сына-офицера 15 лет назад она порвала цепочку, выбросила крест и перестала ходить в храм. И только через десять лет снова вошла в него… Она цеплялась за меня взглядом и все боялась меня потерять в толчее. Я слушала ее вполуха и разглядывала окружающих.  Многие  время от времени говорили по телефону. Всем звонили близкие, можно сказать – поддерживали, переживали. Слушаешь невольно, все ведь рядом.
Высокий, средних лет, мужчина говорит, похоже, с женой. Старается говорить тихо: «Нет, есть я не хочу. Хочу подойти натощак». Немолодая женщина говорит наверное  с приятельницей: «Рождество хоть и наступило, но здесь, как навечерие: кроме детей никто и не ест. Не хочется». Муж звонил мне периодически. И, судя по всему, смотрел параллельно новостные передачи.  Сначала уговаривал «бросить это дело», но так как я просто клала трубку, тему он сменил: «Там, говорят, где-то рядом есть автобусы, где можно отдохнуть и погреться… Но ты ведь даже автобусов не увидишь! Ну почему ты не взяла фляжку с коньяком?»
Прямо рядом со мной женщина разговаривает с приятельницей, которая, судя по всему, не рискнула встать в эту очередь. Из трубки раздается раздраженный и резкий голос: «Да что ты будешь мне рассказывать  - вы там все собрались  с олимпийским здоровьем!»
Еще один переход после получасового стояния, рядом оказываются другие люди. Слышу серьезный разговор.  Дочь, кажется из другого города, говорит матери, что знакомая игуменья монастыря едет со своими монахинями в ХХС. Они пойдут без очереди и приглашают ее. Ей только надо выйти из очереди и договориться о месте встрече. Мать медлит. Дочь: «Да что ты там думаешь, мама? С твоим-то здоровьем!» - «Я тебе перезвоню, Леночка». Женщина, вся в смятении, оборачивается ко мне, я ближе всех: «Искушение-то какое… Ну, если бы раньше… Видите, как  можно - и без очереди…». Она вроде как спрашивает моего мнения, но я молчу: это каждый должен решать сам. Но вот она приняла решение, перезванивает дочери: «Нет, Леночка, если бы раньше… Не буду я суетиться» - «Мама, - на том конце провода слышится отчаяние, - но ведь тебе стоять на холоде еще четыре часа!» - «Нет, Леночка, нет, я уж до конца». Леночка не угадала, стоять оставалось еще шесть с половиной часов.
Еще был такой курьез. Во время очередной остановки вся группа сосредотачивается у турникета. За спиной слышу резкий, громкий и властный голос: «А это передо мной что за гора?!» Голос обращен не ко мне, но я оборачиваюсь. Немолодая,  крупная и яркая женщина без головного убора с пышной прической  крашеных рыжих волос в такой же рыжей норковой шубке с палочкой, которая ей, похоже, была не нужна… Идет – напролом. «Горой» она называет человека, который еще не расступился при ее появлении. Когда на нее с удивлением все обернулись, она со всесокрушающей энергией пошла в наступление: «Дайте мне пройти! Вы знаете, какая я больная?!» – и начинает перечислять болезни, из которых раковое заболевание – наималейшее. Потом она перечисляет пережитые ею недавние похороны родственников… Не давая опомниться, она била по голове всех и каждого. Натиск был столь стремительным, что все невольно расступались. Чем она сокрушила полицейских, я не слышала, но и они дали ей зеленую улицу. Почему она решила начать с «Фрунзнской», а не с «Кропоткинской»? Она бы и там всех победила!
Все давали ей пройти, но уже вслед смотрели с сожалением… В первый момент у меня было ощущение, что передо мной профессиональный эпатаж. И, если бы рядом оказалась кинокамера, я бы не удивилась. Но камеры не было, сценка из домашнего спектакля промелькнула, оставив у зрителей именно – сожаление…
****
Еще один переход, и рядом со мной оказываются двое  мальчишек  лет десяти с мамами-приятельницами. Уминают бутерброды с сервелатом: «Мама, еще бутерброд и еще салфетку. Нет, чая больше не надо. И Лешке еще бутерброд».  Мальчишки хороши, всем приятно смотреть, с каким аппетитом они насыщаются. Вот они подкрепились, и я решила их поэкзаменовать:  «А вы знаете, куда мы идем?». Первыми моему вопросу порадовались мамочки, и я поняла, что детки подготовлены. Тот, который Лешка, начал издалека, но все у него как-то не складывалось… Мама с упреком: «Но ведь мы же с тобой вчера об этом читали!». Зато второй, более шустрый изложил все кратко и четко. «Ну, а сами-то вы, - спрашиваю я, - хотели сюда пойти?»  Оба хитро заулыбались: «Конечно, мы ведь в школу сегодня не пошли!».
****
Ближе к семи часам вечера, когда уже стемнело и похолодало, стали охотнее брать чай, предлагавшийся извне, и мечтать попасть в храм до закрытия. На последнем переходе, еще на набережной, очередь стала разбухать. Извне стали проситься с детьми. Кто же откажет?  Но на каждого ребенка, странным образом, приходилось трое, а то и четверо взрослых.
Подошли к последним коробкам металлоискателей, посмотрела на часы: 20.10. С остановками подходим к ступеням, ведущим в храм, чувствую прилив вдохновения. Как это странно… я постоянно хожу в этот храм, не задумываясь, поднимаюсь по этим ступеням…  А сегодня я могу войти сюда только  с препятствием в десять часов. Как странно….
В храме греки и «чужие» священники. К ковчежцам со святыней можно было только прикасаться рукой – чтобы не было задержки в движении очереди. Но я смогла приложиться: за мной что-то застопорилось, причем, с обеих сторон. Потом еще я положила руку на крышку ковчежца и  задержала ее, так как меня никто не торопил. Мягкий импульс тепла. Руку я не убирала. Да, импульс тепла. Необычного тепла. Я обернулась, но за мной все еще никого не было.  Помедлила еще…Тепло – будто сконцентрированное, долго копившееся в жарком климате. Нет, словами – это трудно… Даже когда я  нехотя убирала руку, за мной все еще никого не было.
Когда я проснулась  на следующее утро, вместе со мной проснулось вдохновение. Что же это было? Ах, да, храм, и это тепло…
Муж: «У тебя должны болеть все мышцы». – «Да не болят у меня мышцы» -  «Это закон физики». Но у меня не только ничего не болело, я ощущала чувство новорожденности. В течение дня – прилив сил. И конкретное субъективное ощущение:  я почувствовала укрепление всего телесного и костного состава. Как будто я стала крепче. Ощущение внутреннее и очень четкое.
Молилась ли я как-то специально и нацеленно, пока стояла в этой очереди?  Нет, скорее всего – нет. Ну что – просить… Напоминать Богу, чтобы Он не забыл? М. б. это прозвучит громко, но скорее всего в это время было чувство предстояния: вот мы стоим здесь, и Бог знает и видит это. Мы же ничем не заняты, пленены в этом стоянии. Значит, мы стоим перед Ним.  Эта вертикальная связь чувствовалась.
В 2006 г., кажется в сентябре, В ХХС привозили мощи Марии Магдалины. Когда я стояла уже в храме (я даже точно помню это место), думалось так: надо же как-то сосредоточиться, надо же ее почувствовать. Она же здесь. И всех видит.  Надо, чтобы и она меня почувствовала. Контакт должен быть… Но как это?..
  С этими мыслями я подошла к ковчегу. Прикоснулась также как и все… И ничего особенного не произошло.  Ночью был такой сон. Вернее, я просто услышала: «Ухудшения не произойдет!». Я знала, о чем идет речь. Это было непостижимо и велико.  Это было главным, что меня тогда беспокоило. Значит, она меня услышала. И даже на такую неуклюжую, неловкую, неумелую мысль она ответила таким даром… А что же говорить о тех, кто умеет помолиться?
Через три дня
Сегодня суббота… в храм все равно не попасть.  Второй день идет дождь… Это я про тех, кто сейчас стоит в очереди к Дарам.  А я в четверг украла сухую безветренную погоду. Дело конечно не в Дарах, не в очереди,  а в том, чтобы привести себя в сколько-нибудь приличный «вид» для восприятия святыни. Без скорбей и ущемления себя не обходились даже святые. Меня все время  поражают слова апостола Павла о Христе: «Страданием навык послушанию».
Еще через два дня
Последний сюжет, который пришел ко мне вчера. Еще одно свидетельство того, что Бог каждому дает  по силам. У меня есть коллега-тезка, с которой мы вместе работали в газете. Она очень больна. Болезнь ее очень редкая и связана с утратой иммунитета. Обычная простуда может кончиться трагически. И умереть она могла уже лет 15 назад. Если бы не стала ходить в церковь.  А в церковь (ХХС) она стало ходить вслед за мной. То есть – буквально. Второе здание нашей  редакции находилось в двух шагах от ХХС – в одном из арбатских переулков. Я – в храм, она – за мной. Был случай, когда Бог прилепил ее к храму основательно.
Первый день Великого Поста. Она снова идет за мной по направлению к храму: «Я бы тоже с тобой пошла, но ведь там, говорят, на коленях стоять надо. А у меня так болят колени…» - «Кто тебя заставляет стоять на коленях? К тому же там будет так темно, что человека рядом не разглядишь, -  канон Андрея Критского тогда читался в нижнем, Преображенском храме, - пойдем, такая служба – раз в год. Не сможешь стоять, уйдешь».
Она сама встала на колени уже минут через 15 после начала службы. И уже не поднималась. Служба ее просто потрясла. Молча идем к метро. Неожиданно она останавливается: «Колени не болят…». Колени у нее больше не болели.
Где-то в это же время недуг ее снова  дал – пик. Болезнь эта для нее имела четко выраженную нравственную природу. Муж ее работал в ЦК КПСС, куда был переведен с Урала в закатные годы Советской власти.  На Урале  она работала в обкомовской газете, в отделе писем. Сознание у нее что называется «замылилось» от постоянных просьб и жалоб читателей. Она и здесь, в Москве, любила сказать в ответ на просьбы читателей: «Ну что мы можем?!». Я: «Мы много можем. С нами-то чиновники говорят по-другому» - «Ты поздно пришла в газету, и еще не наигралась…», - устало говорила она.
На Урале с ней случилось вот что. Приходит к ней в редакцию больная женщина с упреком: «Что же ты мне не помогла… Я ведь так больна, у меня «красная волчанка». Вот заболеешь, узнаешь…».  Эта болезнь имеет длительный латентный период. Заболела моя тезка уже в Москве. После того, как она рассказала мне эту историю, я почему-то подумала, что лечиться ей надо тем же, от чего она заболела. Из отдела писем ей уходить нельзя.
 Под натиском болезни она прилепилась к храму. На подворье Валаамского монастыря, что было рядом с ее ЦК-шным домом, она пришла с генеральной исповедью, которую готовила несколько дней. «Читаю, а сама реву…». Монах, по ее словам, был поражен не меньше  и предложил  отложить причастие на неделю…
Именно после этого случая ей нашли даму-профессора, которая специализировалась по ее заболеванию. Сползание в пропасть приостановилось.
И вот, Дары Волхвов. Естественно,  я ее не приглашала, да она и сама говорила: «Я конечно не выдержу…». Утешала  я ее словами постигшего меня искушения: «Дары уже освятили Храм, вот придешь, и получишь все то, что получили другие…».
Но она-таки решилась. В последний день… Приехала с первым поездом метро и простояла чуть больше 2-х часов. Бог всем дает по силам.
- Жива?
- Не то слово…  Мужу я конечно пообещала, что героизма не будет. Почувствую себя плохо – уйду. И вот стоим мы без движения, храм еще просто закрыт… И тут у меня начинает болеть – все! Я взмолилась: «Господи, чего мне стоило решиться! Неужели мне придется уйти?». И буквально в это время мы пошли. И уже не останавливались… А снегопад начался уже после того, как я вышла из храма.
После этого известия я получила еще одну, мощную, дозу адреналина.

Это – русское, разумеется, это – русское…
Несомненно, эти очереди к святыням – наше, русское явление, не искорененное даже диктатом советского времени. В 2007 г. в ХХС, на Вознесение (за этой службой происходило воссоединение РПЦ Заграницей с Церковью на Родине) я познакомилась с русской эмигранткой из США. Она поразилась переполненности Храма, считая, что по-настоящему важным это событие является только для Зарубежной церкви. Вы-то, мол, в России, чему так радуетесь? Но потом, подавив свое  же удивление, сказала слегка даже пренебрежительно: «Впрочем, это просто - русское…». Попробовала ей возразить: «А как же у Гроба Господня в Иерусалиме?» - «Да и там ведь – одни русские!» Только что недосказано: невежественные, непросвещенные, вечно толпящиеся, не умеющие себя вести даже в храме…
Помнится, как до слез умилялись  греки, сопровождавшие в Россию мощи Спиридона Тримифунтского, видя очереди на поклонение к святыне. Как поражаются итальянцы, видя русских паломников, крестным ходом шествующих с теплохода к «их» Николаю Чудотворцу.
Во время принесения мощей Спиридона Тримифунтского у Данилова монастыря мне пришлось быть свидетельницей такой сцены. При самом входе в монастырь к очереди стремилась примкнуть провинциальная девушка. Она слезно упрашивала охранника пропустить ее, говорила, что ей очень, ну просто очень надо… что сама она с Дальнего Востока, что через 3 часа у нее поезд, и у нее никогда, никогда уже не будет возможности… Молодого парня-охранника, постоянно пребывавшего в удивлении от лицезрения этой очереди, девушка уже и уговорила, но он, указывая на очередь, сказал: «Я-то что… но кто же вас пропустит, люди по двенадцать часов стоят?»  Но неожиданно из глубины очереди, той самой, что «уже 12 часов»… он услышал: «Пропустите, пропустите ее, ей надо!». В поддержку первого послышался другой голос: «Да-да, пропустите ее, ей очень надо!» Охранник, еще более пораженный, раздвинул ограду, и девушку пропустили.
Дальше было не менее удивительное. Осмотревшись, укоренившись в очереди, она этак робко поинтересовалась, что это за мощи, и что такое вообще - «мощи»? Наш человек!   Скорее всего девушка была не церковной, м. б. даже некрещеной. Но ее порыв к святыне, почти метафизический, был таким сильным, что покорил и охранника, и людей, стоящих часов 12 в очереди. И никто не упрекнул ее, такую случайную… Напротив, ее с охотой стали просвещать, расспрашивать о проблемах, подарили книжечку с житием и акафистом Святителю! Стали учить, как и о ком следует помолиться… И наконец порешили, что называется окончательно: этой девушке действительно «ну очень надо» было попасть к мощам Спиридона Тримифунтского.
Это - русское… разумеется, это - русское.
Январь 2014 г.