сделать глупость

                "Никогда не поздно поумнеть". Даниэль Дефо

  Вероника (ударение на "о") Марьевна возвращалась домой на метро (сегодня на машине - запрет, а на такси - дольше). Причепуренная по полной, как сказал бы сосед Петр Петрович. Это был тот редкий случай, когда у Марьевны (Маврикиевны, как насмешничал тот же П.П.) был повод причепуриться: юбилей.

   Скрывать возраст юбилея смысла не имело: семьдесят. А вот скрыть морду лица за макияжем – имело: на банкете фоткают – не хотелось остаться в памятном альбоме родного вуза бабой ягой с костяной ногой (приходится с палочкой иногда). То, что фотки будут в памятном альбоме храниться – несомненно: Вероника Марьевна – и заслуженный, и отличник, и ведущий специалист, и автор всяких статей и пособий. Это, понятно, не повод для коллективной любви лично к ней (скорее – наоборот), но повод в ресторан прийти: с цветами, комплиментами и стишатами, типа "Юбилей отметив сей, не болей и не старей!".
 
   Про "не болей" - актуально, но всё в руцех Божьих, а вот про "не старей" стоит подумать предметнее. Вероника Марьевна собиралась уйти на заслуженный отдых, чтобы остаток жизни посвятить именно себе. Себе лично: своим морщинам, своему "загрыженному" позвоночнику (сидячая работа способствовала), своему педпроблемному взгляду на мир (пятьдесят лет педстажа – это ж какой прессинг: любого из нормального человека сделает профозабоченным!). Впрочем, не зря у неё дома на стене в рамочке цитата из Дефо. Правда, стоит рядом повесить еще одну: "Сделать глупость никогда не поздно"…
   
- Пора изменить целеполагание, - думала Марьевна, усмешливо глядя на свое причепуренное отражение в темном окне пустого вагона (поздний маршрут) - "чтобы не было мучительно больно"…
 
   Заявление на увольнение по собственному желанию лежало в сумочке. Можно было и сегодня ректору вручить, да как-то некомильфо показалось: он был весь в планах на новый учебный подвиг. Особенно в части издания новой её книги, где он – "в соавторах". Или она - в его, как "договорится". Ну, пусть сам напишет и сам издаст…
   Завтра она проведет последний экзамен у последней группы (тупые, как… по Задорнову), потом отнесет заявление секретарю. Если возникнет "не одобрям" - есть справка из поликлиники, где она с послезавтра должна приступить к стационарному обследованию организма. Справку выдала умница-Катенька, бывшая студентка: - Может, и по-настоящему обследуетесь, Вероника Марьевна? Я устрою…

   Катенька её отчество никогда не путала – с первого раза правильно запомнила. И ударение в имени правильно ставит: на «о», а не "по стандарту". Впрочем, ТОГДА все студенты её правильно именовали. Не то что современные оболтусы - эти как только не назовут: и Макаровной, и Мареевной, и Марковной. А про прозвища и говорить не стоит: Макариха и Макарониха – вот и вся фантазия. Лет двадцать назад, помнится, её Железной Рукой обзывали за бескомпромиссность в оценках (она даже конфеты от студентов не брала). Еще Синей Вороной, но это от недостатка информации: они думали, что она – синий чулок: ни мужа, ни детей, никаких "личных контактов" - любовь только к педагогике.
 
   Ну да, ни мужа, ни детей, а насчет контактов... С П.П. у неё "было", но недолго: трудно делить чужого мужа с законной женой. Не по-божески это. П.П. тоже так считал, иначе не отвязался бы так легко. А почему "было"? Не устояла тогда, когда его Дарья (царствие небесное) хвостом закрутила, как травести. Страдал П.П., она ж видела.
 П.П. – не чужой: со школы "в любимчиках". А то, что женился "в угоду страсти" - так это его беда, а не вина… Папа Марий толк в настоящих мужиках знал – сам и Чехословакию, и Германию пережил. И мамочка Сима, ценительница итальянского, отдавала П.П. своё благорасположение: - Вылитый  Аннибале Каррачи! Прямо как оживший автопортрет в русском варианте! Какие глаза добрые! Какая ранимость и гордость одновременно!

   Когда у них с П.П. "было", мамочка и папочка (царствие небесное), может, и догадывались, но ни намека. Только разочек мамочка Сима сказала: - Вероника, кушай больше курочку, а то бледненькая ты. Так и ребеночка бледненького родишь…
Вот оптимистка мамочка! Ребеночка П.П. его Дарья родила: третьего к имеющимся уже двоим. Впрочем, и до третьего было без вариантов: такие мужики детей на любови не меняют…


   В вагон зашла молодежь: шумно, весело. Два парня и девушка. Один отошел вглубь салона и уселся, уткнувшись в телефон, дергая головой под музыку на громкой связи. Не пойми что скороговорочное: КАК это можно музыкой называть?!
Пара "зацепилась" за поручни… и слилась в страстном поцелуе: во дают! И плевали они на всех, кто в салоне!..

   Марьевна отвела взгляд, почувствовав неловкость (парнишка еще и руки распустил нахально)… но опять взглянула: это ж её студентка Цыбина! Ей бы сейчас билеты зубрить, а она…

*
   Аня Цыбина вошла в аудиторию последней (тоже вчера узнала Макарониху): страшно.  Задолбает бабка вопросами, как пить дать, чтоб (как всегда) "поставить дурочку на место". Вытащила билет: пипец. Если какие-то вопросы она и знала, то только не эти: 1. Характеристика конформаций полимерных цепей. 2.Внутримолекулярное и межмолекулярное взаимодействие…

  Макарониха выглядела, как приговор: морда кирпичом, спина внатяг, глаза за очками с прищуром.
- Номер Вашего билета? – спросила негромко, не глядя на готовую заплакать «дурочку». И так же негромко потребовала: – Дайте зачетку, пожалуйста.
Аня положила зачетку (неужели СРАЗУ "2"?!), приготовилась просить у "приговора" шанс на помилование - другой билет...

  Не успела: Макарониха раскрыла зачетку… и поставила за экзамен «5» -?!!

 "Танцуй, пока молодая, девочка Рая" - напела себе под нос предовольнейшая собой Вероника Марьевна, протягивая бестолково хлопающей глазами Цыбиной зачетку. И, улыбаясь улыбкой счастливого человека, сделавшего самую приятную глупость на свете, добавила: - Надеюсь, Вы оправдаете оказанное мной доверие:  выучите эти вопросы, да? Всего доброго, милочка!