Железо-бетонный иммунитет

      
                Отец

    Яблоко от яблони далеко не падает, и это подтвердил мой дед Юзеф, когда это яблоко в свои семьдесят два швырнул на  плодородную  почву  и  из  него в
деревне     Плебанишки Гродненского уезда вырос  мой отец – Курилович Пётр Юзефович (1911-1998). На фотографии первый слева. 1937 г., Гродно. Силач      нереализованных возможностей. О его геркулесовых подвигах  ходили легенды – как поднял комель сосны, вытолкнул залезшую по оси в болото грузовую машину, как  на  велосипеде обгонял профессиональных гонщиков
      К сожалению, отцовское способности никому не были нужны,
может быть только во время войны  администратору  Гожской гмины, что хотел сделать  его  хозяином   свинофермы,  чтобы  кормить немецкую армию.
      После прихода вторых Советов, с более известной
официальной терминологией – освобождение Белоруссии от немецких захватчиков – плебанишских единоличников начали учить советскому образу жизни по использованию природных богатств земли с наивысшим экономическим успехом. Обложили налогами, а с течением времени, как безнадёжно не способных налогоплательщиков отправили на дальнейшее обучение к белым медведям. Отца на двадцать пять лет, а мама с четырьмя малыми (старшему десять – это я) осталась в деревне поднимать на ноги колхоз по рационализаторской тезе стахановца Сизифа. И очередь туземцев на исправительные работы значительно опережала семимильные шаги построения социализма.
  Когда закатилось солнышко величайшего Горца, я, как и все ученики Пальницкай белорусской семилетки,  три дня ходил на траурные митинги с поминальными причитаниями и,
гипнотически уставившись на портрет покойного, искренне просил Бога, чтобы на нём в аду черти возили смолу и чтобы с того ада никогда не перевели в рай. А перед новоиспечёнными кремлёвскими царедворцами встал вопрос: что делать с огромной армией политических зеков*, вдоволь накормленных марксистско-ленинской наукой на практике. Смелые, каждый день смотрели в лицо её Величеству Вечности, режут правду-матку. Найдётся же Спартак, как и в Воркутинском  восстании**, в котором принимал участие и мой отец, и одновременно с крахом империи полетят и их головы. Отпустить одновременно всех  – нельзя, держать на цепи  – страшно. Возможно, обсуждался и куропатский вариант 1937 года.  И пришли к выводу, что нужно всё делать без насилия, по плану, как сейчас говорят  – системно. Кого на поселение, кого придержать, а когда отпускать по месту жительства, то дозово  – по одному. Отца отпустили в 1955 году, реабилитировали в 90-х и даже дали при Шушкевичу 100 у.е. за семилетнюю работу на Воркутинских рудниках. Но это был уже другой человек. С железобетонным иммунитетом к частной собственности, и не только на землю.
  После освобождения была проблема с получением паспорта.
 Был дом, были сотки и житель деревни. Председатель Гожского сельсовета три месяца слёзно отбивался от навязчивого "ходока":
– Петро, как же я тебе дам паспорт? У меня же инструкция.
 Ты же завтра с этим паспортом убежишь в город, а кто будет работать в колхозе?
      Помог ураган. Полосой пронёсся от Гожи вплоть до
Друскининкай. Выкорчевал много леса, а заодно прихватил и крышу нашей "панской усадьбы". Эврика! Отец собрал соседей и за пару часов от дома остался только каркас. Председатель Гожского сельсовета даже обрадовался:
 – Петро, теперь-то я имею полное право выдать тебе паспорт.
   Наконец, долгожданная городская прописка. Пошёл работать на Гродненский мясокомбинат грузчиком. И, как настоящий советский человек, понял, что в новой стране все вокруг колхозное, все вокруг моё.
 
*- Термин «зэк» происходит от обозначения «з/к»  (заключённый).  Использовался в официальных  гулаговских документах  СССР   тридцатых – пятидесятых годов прошлого столетия.
**- События 1953 года в Воркутинском ГУЛАГе вошли в историю под названием «Воркутинское восстание». После смерти Сталина заключённые ждали ослабления режима и пересмотра дел невинно осуждённых людей. Но  амнистию получили только уголовники с малыми сроками лишения свободы.  По воспоминаниям отца, летом 1953 года на протестном многочасовом митинге собралось огромное количество заключённых. Но когда на вышках появились сотрудники НКВД с пулемётами один из руководителей восстания попросил всех,  во избежание расстрелов, разойтись по баракам. По слухам гулаговцев, это был бывший генерал Советской Армии. Митинг закончился без жертв. Однако в августе 1953 года имелось и столкновение протестующих с надзирателями. С вышек по узниках ударили пулеметы. Было много убитых и раненых.
   Фамилию руководителя протестного митинга, который дал команду разойтись по баракам, отец забыл, поскольку вслух впервые начал вспоминать о своих путешествиях в возрасте 38 – 45 лет по Воркутинских рудниках только во время Горбачёвской перестройки, когда в СССР появилась Гласность. Возможно это был бывший подполковник госбезопасности Виктор Колесников, или бывший капитан Войска Польского Феликс Кендзерский.