В маске Черного Файзуллы Глава 2 Допрос

Глава повести "В маске Черного Файзуллы"

На лице Фарида Файзулла еще ни разу не видел испуга. А сейчас, в его глазах, в дрожащих губах и бородке, это чувство было видно очень хорошо. Но Блэк сейчас делал все, чтобы не поддаваться тревоге своего товарища, улыбался, посматривая на Магрибинца, не спускающего с них глаз.
«Ничего, колдун, ничего, теперь я тобой буду руководить, - закралась мысль у Файзуллы. – Ты моя тень, куда двинусь я, туда и ты».

- Продолжай, - скосив взгляд на занавеску, сказал Блэк.

- Ты должен им подчиниться, другого выхода нет, - наставительно прошептал Фарид.
Файзулла встал, потянулся, и с усмешкой посмотрев на колдуна, сжав ладонь в кулаке, поднял большой палец, мол, всё будет хорошо.
Магрибинца, увидев этот жест Блэка, глубоко вздохнув, вкрадчиво улыбнулся.

- Я рад, что вы согласились помочь нам, - быстро заговорил Чарли с Фаридом. – Вы должны отложить на некоторое время свои дела, за что будете хорошо вознаграждены. И, самое важное, что я хотел бы отметить, ваша работа, которую вам предлагает Роджер, безопасна.

- У нас очень жесткий график, Чарли. Нашей группе предстоит выполнить очень важное задание, и, думается, оно не совпадает с вашим, - в голосе Фарида слышится жесткость, заставляющая уговаривающего его человека, остановиться и задуматься.

- А это сделано для чего, как вы думаете? – колдун всунул в руку Фарида газету. – Вы понимаете, колесо после вашего согласия помочь нам еще там, у Овечьей головы, уже закрутилось, и его не остановить. Понимаете!?

- Сэр…

- Или вы знаете, что вас будет ждать?…

Файзулла взял из рук Фарида газету и развернул её. Она была напечатана на незнакомом для него восточном языке и, скорее всего, на таджикском, то есть, дари. Более семидесяти процентов в Афганистане таджиков. Свою большую фотографию, занимавшую центральную часть первой страницы, Файзулла узнал сразу. И, что особенно привлекло его внимание, это второе фото, расположенное в правом углу под ней - горевший самолет.

- Это ты его сбил, Файзулла, - с дрожью в голосе прошептал Фарид. – Нам ничего не оставалось, как пойти с ними на соглашение, иначе нас бы там расстреляли, как мишени в тире. Ты понимаешь?

- С кем договориться? – посмотрел в глаза Фарида Файзулла.

- По нам у Овечьей головы открыли огонь снайперы. Когда Усса попытался утащить тебя из-под огня за камни, там взорвалась граната или мина. На нас напали не душманы, - глаза Фарида наливались кровью, – а такие же, как и мы, наёмники.  Они преследовали нас с Душман горы несколько дней, я это чувствовал всем нутром. И у Овечьей головы, когда ты пришел в себя, они решили нас взять. Открыли огонь, обезоружили, как сопляков.

- Наёмники?

- Угу, - еле видно кивнул головой Фарид. – Я вступил с ними в переговоры. Это были инструктора. Проверка закончилась, пришло подтверждение, что мы такие же, как и они. Тебе предварительно оказали врачебную помощь, нас держали под арестом внизу. Я видел  Вдову.

- Эпм-м-м, - закашлялся Файзулла.

- Сам не пойму. Скорее всего, она одна из них, так сказать, свободная каракуртша. Она специально показалась мне на глаза, чтобы поставить точку в моем решении – согласиться или нет, - не сводил глаз с Файзуллы Фарид. – Это я так понял.

- И я сбил этот самолет, так что ли? - усмехнулся Файзулла.
Фарид в ответ легонько пожал плечами:

- Значит им это нужно.

- Но он улетел.

- А кто докажет? Да и кому это нужно. Если в газете написали, то это, значит, так и произошло

Файзулла, посмотрел вскользь на Магрибинцу, стоявшего у входа в пещеру. По мышцам, напрягавшимся на его лице, Блэк понял, что этот доктор всеми силами пытается разобраться в том, о чем сейчас говорят между собой двое русских.

- Он согласен? - спросил колдун у Фарида на английском языке.

- Да, да, сэр. Его интересует оплата за эту работу.

- О-о,  если он выполнит с Вами все наши требования, то получит хороший гонорар.

- Файзулла спрашивает, что он должен сделать. Будет эту работу выполнять один или со своим отрядом?

- Нам вполне хватит той группы, которая с Вами здесь, - посмотрел в лицо Файзуллы Чарли. - Вы оденетесь в русскую форму...

- Нас тут же расстреляют моджахеды! – сразу же перебил его речь Фарид.

- Так нужно, товарищ-щ Фа… - Чарли вопросительно посмотрел на Фарида и, на русском языке, улыбнувшись, добавил, - Степаноф. Имя ваше Слава. Как звучит! И отчество ваше знаю, э-э, Александровиш,  - посмотрел на Фарида Магрибинца.

- У вас очень хорошие осведомители, - легонько похлопал в ладоши Фарид.
Теперь на его лице, в глазах больше не было чувства испуга, а, наоборот, появилась какая-то уверенность и успокоение.

- Вы не торопитесь, Чарли, - улыбнулся Фарид. – Если мы не понимаем того, что должны делать, то ставить точку еще рано.

- Здесь работают профессионалы, - по слогам произнес каждое слово Чарли. – Ваша задача помочь нам.

- 2 –

Это был предпоследний день нахождения Файзуллы в «кукушкином гнезде», - так он назвал место своего расположения в полевом госпитале, в котором еще совсем недавно находилась база его наёмного отряда.

Волнение о том, что кто-то всегда следил за движением отряда Файзуллы, и его хозяева знают о его поступках до последнего шага, Фарид предложил выкинуть из головы, так как оно мешает работать. И он был в этом прав. Сегодня поставлены точки над всеми «i», и ему с Фаридом больше ничего не остается, как дать согласие колдуну и его шефу Роджеру, выполнить новое задание.

Более того, создавалось такое впечатление, что эти люди подчинены тем же хозяевам, которые создали отряд Файзуллы и управляют всеми его действиями. В подтверждение этому, стал его разговор по рации с каким-то англичанином, плохо знавшим русский язык. Тот человек хорошо знал Блэка, но плохо знал русский язык и поэтому часто некоторые слова произносил на английском, после чего извинялся, повторяя одну и ту же фразу: «Ты понял, Сергей Макарович-ч Иваноф-ф?».

Эта последняя фраза, скорее всего, и была своеобразным ключом к секретному замку, открывавшему дверь в отношения этих людей. Слыша её, Файзулла по привычке отвечал: «Так точно!», на что тут же в ответ получал хорошо слышимый в трубке смех и: «Ты навсегда милитари, Макарыч». Это значит, собеседник хотел сказать, что Файзулла навсегда остается военным человеком.

- Ти хватит говорит на этом Совьетском языке. Ты плохо учился говорит на английском?

- Ноу, шеф.

- А где твой сэр?

- Ноу, сэр-шеф.

- А говорят, у тебя был сильный контузи. Но мозг все помнит. Твой счет значительно росла, Блэк, - и, кашлянув, на чисто русском языке, без искажений продолжил свою речь Сэм. Так назвал его Роджер в разговоре по рации, прежде чем передать ее гарнитуру Файзулле. - Помоги Роджеру выполнить его операцию. Она будет интересной, и получишь гонорар в два раза больший, чем за Пагман. Ты помнишь свой счет, Макарыч, так у вас называют друзей. Ты - мой друг, Файзулла, хорошо будешь работать, хорошо будешь зарабатывать. Хорошо работай, и будет у тебя два одинаковых счета. Один, как ты мечтал, в франках, другой  - в стерлингах. Дай мне Роджера.

«Неужели все обошлось, - поклонившись «шефу», Файзулла вышел на «плац» и быстро направился к своей пещере. – Где же Фарид? Фарид, Фарид, где ты? Где?», - и, увидев своего товарища среди двух душман, невольно вздрогнул.

Чтобы не беспокоить их, сбавил ход. Фарид рассказывал афганцам что-то интересное. Те не сводили с него глаз, слушали, открыв рты, и, более того, было хорошо видно, что они переживали о событиях, происходивших в рассказе Фарида.

Файзулла, легонько подняв руку, показал Фариду, на секунду скосившему в его сторону глаза, чтобы он продолжал беседу, потому что занят. Обошел троицу и направился к своему старому тайнику, сделанному им еще в то время, когда его отряд наёмников располагался здесь месяц - полтора назад.

На верхней части невысокого хребта, с пятиэтажный дом, никого из охранявших это место людей Файзулла не заметил. Но это еще не говорило о том, что их там нет и поэтому, сделав вид, что хочет спрятаться от солнца за стенами отвесной скалы, осмотрелся по сторонам и, выбрав каменный выступ, сел на него. В тени было также душно, несмотря на сквозняк, гуляющий рядом. Порывы ветерка были теплыми, а вот скала прохладной и, облокотившись на неё спиной, Файзулла уперся затылком в стену, приподняв подбородок, стал продолжать всматриваться в вершины в поисках людей.

Второй тайник был за его спиной. В нем хранилось несколько пистолетов, один из них дамский браунинг «Бэби», бельгийский. В первом же тайнике, находившемся у пещеры-палаты, где сейчас с душманами стоял Фарид,  хранились войсковые пистолеты, по сравнению с «Бэби» они по своему размеру были в два раза больше браунинга, и их трудно спрятать в одежде. А вот «Бэби», это то, что нужно. Пусть, и ствол у него несколько поменьше, чем у советского ПМ, как и калибр 6,35 мм, а у того 9 мм, это еще ни о чем не говорит. 15-25 метров, вполне хватит, чтобы поразить противника, а в ближнем бою ему равных не будет.

Нащупав торчащий уголок камня, Файзулла попытался его выдвинуть к себе, удалось. Дверца тайника поднялась, и Блэк нащупал пальцами масляную тряпку. Но в ней, похоже, лежал не детка браунинг, а пистолет по форме несколько крупнее. Ощупав его, понял, что это ПМ (пистолет Макарова). Засунул ладонь глубже. Вторым был тот самый «Бэби», по своей конфигурации очень похожий на русский ПМ.
«Взять – не взять?» - эта мысль начала будоражить его сознание. Файзулла прекрасно понимал, если они сегодня-завтра покинут эту базу, то еще не понятно, как будет складываться ситуация, может даже, ему не удастся воспользоваться ни тем, ни этим тайниками.

Руки, не слушаясь хозяина, вытащили браунинг, упакованный в масляную тряпку вместе с несколькими магазинами. Патроны лежали в нескольких маленьких коробочках, по своей величине  напоминавших два сложенных спичечных коробка.
Их он с пистолетом вовремя спрятал в расщелине...

- 3 –

Одежда была новой. «Партуг» - светло-серые широкие штаны, в поясе собранные в многочисленные мелкие сборки, просторные, книзу постепенно сужались. Ткань была легкой, не приставала к потным ногам, как и перхуан, длинная рубаха, к вспотевшему телу. Она была того же цвета, как и партуг (штаны), к тому же, длиннополой. Ее полы с разрезами внизу по бокам спускалась до колен. Широкие рукава, перехваченные у запястья пуговицами, несмотря на жару, были свободными в кистях и давали возможность вентилировать воздух. По привычке, Файзулла нащупал руками подборку пуговиц у воротника, расположенного сбоку шеи.

Безрукавка - «васкат», с четырьмя накладными карманами, надетая на рубаху, как и чалма, из тонкой белой шелковой материи, которую помог ему накрутить на голову афганец, не мешали и не раздражали. В этой одежде Файзулла чувствовал себя комфортно, свободно. Он вздохнул, почувствовав легкий воздух, освежающий его тело.
От чадар – накидки, Файзулла тоже не отказался. Это был всего лишь  отрез от хлопчатобумажной ткани размером с небольшую простыню. Накинув её на плечи, Блэк тут же вспомнил холодные ночи, подумал о скором приближении осени, и даже от неожиданности невольно содрогнулся, словно почувствовал тот январский мороз, который пробирался своими волнами через его ватник, в который он был одет тогда, и на Пагманской, и на Дех-Сабской операциях, и в Пули-Хумри.

Афганец, помогавший ему одеваться, с удивлением смотрел на Файзуллу. И Блэк, поняв его, открыто улыбнулся парню и, состроив на лице гримасу напряжения, задергал локтями, укутываясь в  чадар.

Моджахед тут же закивал головой, показывая, что он тоже не любит холода. Его ладони были мягкими, поэтому, пожимая их, Файзулла только легонько придавил, и, приложив ладонь к груди, поклонился ему, показывая благодарность. Ахмад, так звали помощника, сделал то же. В его глазах, в мимике лица чувствовалась какая-то радость, стремление угодить русскому парню.

- Тебя ждут, Файзулла, - откинув штору, сказал Фарид и, взяв его за локоть, поторопил.

Прищуривая глаза от ярких лучей солнца, Файзулла быстро шел за товарищем. На «плацу» скопилось небольшое количество людей. Раскинув руки и громко говоря «Ассалам алейкум!», к нему вышел из группы афганцев Наджибулла - человек, с которым Файзулла был хорошо знаком с начала первой своей операции в маске Блэка. Он командовал отрядом Царандоя – афганской милиции в звании  джаг турана (капитана).

- Ва алейкум ассалам, - улыбнулся Файзулла и обнял подошедшего к нему Наджибуллу.
Тут же из толпы глядевших на них людей, вышел Ахнаф, тот самый «коллега», представленный к Файзулле Ахмад Шахом-Масудом, как информатор. Блэк, помня, как настоящий Файзулла ненавидел этого человека, считая его своим главным конкурентом на уважение Льва Панджшера, показал на лице небольшое удивление и натянул улыбку, в которой совершенно не ощущалось радости, а только ненависть. Именно так в этот момент и нужно было ему, настоящему Файзулле, поступить, чтобы снять с себя хоть какие-то подозрения Ахнафа. А тот сразу, ещё с первой встречи с Фёдором-Файзуллой, произошедшей у полевого командира Пагмана Саадр ад-Дина, почувствовал что-то неладное. С особым вниманием он «приглядывался» к Файзулле: как тот ходит, как разговаривает, как относится к своим подчиненным, что помнит из их личных взаимоотношений...

Как вел себя в отряде настоящий Файзулла, Фёдор Кулибин, похожий на него, как две капли воды, знал только со слов Фарида. А Фарид даже не посвятил Файзуллу в свою легенду: каким образом попал в этот отряд наёмников. Единственное, что Фёдор о нем знал, что это - советский военный разведчик, хорошо владевший местными языками, и  английским, а может даже и французским, немецким. Короче, полиглот.
Но для спецслужбы, создавшей этот отряд в Пакистане, было выгоднее, чтобы его командиром был настоящий бывший русский командир, а не наемный. Это раз. А во- вторых, им почему-то из выбранных для этого лиц, подошел не человек, который знает языки афганцев, а тот, который знает только русский.

Но, что самое важное, Фарида знали наемные специалисты под именем Степанова Вячеслава Александровича.

«Вот такие вот дела, Фарид Александрович. То есть, Вячеслав Александрович Исаев. А причем здесь Исаев? Исаев был Штирлицем. Погоди-ка, Исаевым, то есть, майором Исаевым ты был и в нашем с тобой учебном походе на Дех-Сабз? Неужели то был не ты, а твой двойник или близнец, или актер?», - Файзулла невольно дернулся подбородком, словно уклоняясь от какого-то летевшего в него предмета.
Но, осмотревшись, понял, что это действие подбородком было неуправляемым, так бывало и раньше, когда Кулибин Фёдор чему-то сильно удивлялся, и в такт этих мыслей дергал влево подбородком. Пацаны в детдоме из-за этого над ним еще смеялись, да и курсанты в училище тоже.

«В принципе, с одной стороны, нельзя так серьезно судить и попавшего в плен советского офицера Сергея Макаровича Иванова, будущего Файзуллу Блэка. Его пытали с особой жестокостью, - продолжал размышлять нынешний Файзулла. - Но обоюдное незнание афганцами русского языка, а Ивановым - их языка, поставили точку в его судьбе. Душманы решили его казнить, и не быстро убить, а медленно, чтобы долгое время мучился. Для этого придумали очень жестокую казнь, сделать из русского офицера «красный тюльпан» - снять кожу и посадить его в мешок, в котором он с мучениями будет долго умирать. Так? Так.

По рассказу Фарида, перед самой казнью Иванов не знал о чем говорят собравшиеся вокруг него душманы и относился к их крикам спокойно. На это и обратил внимание присутствующий на казни один из иностранных помощников Ахмад Шаха американский военспец. Он, в итоге, и спас Иванову жизнь, предложив Ахмаду сделать из него не «красный тюльпан», а «черную молнию» - black lightning, которая будет поражать советские войска. Ахмад, после разговора с советским капитаном, пришел к согласию.

Но это имя, трудно выговариваемое афганцами, быстро забылось, и за вернувшимся через полгода из пакистанского лагеря Иванова, где с ним, по слухам, индивидуально занимались не только военные спецы, а и психологи разных мастей,  закрепилось только одна часть данного имени - Блэк, что значит, чёрный. И это, несмотря на то, что Иванов был белокожим и одевался не в темную одежду, а в форму светлых тонов. И, более того, он вернулся не один к Ахмад Шаху, а с наемным отрядом из «русских» солдат. 

Ахнаф появился позже, когда отряд Блэка, принявшего исламское имя Файзулла, готовился к выходу на свою первую боевую операцию в Саланге. Фарид не оставил «новичка» без внимания. Чувствовалось, что этот человек имеет хорошую военную подготовку, но в бою обладает не мужеством, а, скорее всего, расчетливостью. Ахнаф умел прятаться за спинами своих ребят не только в наступлении, но и в обороне, залезая в какую-нибудь щель, а, при возможности, когда можно было вести прицельный огонь на поражение противника, этого не делал. Видно, боялся стать чьей-то мишенью.

А вот когда они вернулись из боя, и Ахмад попросил Блэка доложить ему о проведении операции, Файзулла развел руками: он знал всего около пятидесяти слов на фарси, что не позволяло ему дать четкого рассказа о бое. Он попросил об этом доложить Фарида. Но в ту же секунду перед Ахмадом выскочил из строя Ахнаф и рассказал об уничтожении нескольких советских бронетранспортеров и боевых машин пехоты, семи солдат. Как он пытался взять в плен офицера, но тот вел прицельный огонь и не давал возможности к себе подобраться. Поэтому Ахнаф бросил в него гранату и уничтожил советского командира. Хотя, на самом деле все было не так. Ахнаф просидел на вершине хребта за камнями, боясь даже высунуться наружу.
Выслушав его, Ахмад Шах похлопал по плечу Файзуллу и на ухо, на чисто русском языке сказал ему: «Эта змея обвивает твою шею и готовится тебя укусить».
Эти слова хорошо расслышал и Фарид, стоявший рядом с Блэком, и с тех пор он не спускал глаз с действий этой «змеи», которая всеми усилиями пыталась любые достижения Файзуллы прилаживать к себе и тут же, через уста близлежащих соратников Ахмад Шаха, доносить их в уши ему.

Об этом Файзулле не раз рассказывал вездесущий Фарид, которого он еще в Пакистане приметил как опытного военного специалиста в ведении разведки, в проведении засад и уважал как честного человека, который не рвался в начальники, а с удовольствием занимался своим делом.

Да, Файзулла после спецподготовки был жестким командиром, но руки у него не дотягивались до усмирения раболепия Ахнафа перед Ахмад Шахом и его приближенными людьми. Тот, как изворотливая лиса, был всегда на виду у полевых командиров, вовремя оказываясь перед их глазами, и тут же угождая им, вовремя подавая чашку с чаем, с водой, тут же бросаясь выполнять их приказы. И как не пытался Файзулла «вовремя» наказать эту «подколодную змею», в тот же момент появлялся на его глазах кто-либо из «верховных» защитников Ахнафа.

…Вот и сейчас, кажется, Ахнаф почувствовал что-то неладное в действиях Файзуллы. Хотя, он прекрасно понимал, что контузия, независимо от того, тяжелая она или средняя, вполне могла изменить какие-то черты характера в человеке, в его действиях. Но желание встать на его место преобладало, и он старался найти все доказательства в недееспособности Файзуллы.

- Ассалам алейкум, Файзулла! – громко сказал Ахнаф.

- Ва алейкум ассалам! – немножко поклонился широкоскулому, улыбающемуся Ахнафу Блэк.

- Ты - снова герой! – легонько хлопая по плечу Файзуллу, продолжил разговор тот.
– Великий Ахмад очень доволен тобой и попросил меня передать тебе его слова благодарности за то, что ты помог нашим помощникам сбить самолет. В нем летели наши враги. Жаль, что ты меня не взял тогда с собой, - повысил голос, чтобы его услышали все незнакомые Файзулле собравшиеся здесь люди, - я бы не допустил, чтобы тебя ранили. - И, тут же, обернувшись к ним, повторил свои слова на дари.
Ахнаф был таджиком. Хитрая змея, в этом еще раз удостоверился Файзулла. И тут же по своей глупости, он показал, что тронут словами Ахнафа, опустил глаза, прошептав:

- Аллах Акбар!

- Ты - настоящий мусульманин, хотя в тебе течет кровь христианина.

- Бог один, - легонько поклонившись Ахнафу, громко сказал Файзулла.

- Молодец! – услышал он чьи-то слова, произнесенные в знак одобрения на английском языке.

Но, Файзулла по «легенде» не владел этим языком и поэтому приложил все усилия, чтобы не поддаться на произнесенную кем-то похвалу, ни одним жестом руки, плеча, головы, а тем более лица. Советы Фарида помогли ему справиться со своими чувствами.

- О твоем героическом поступке рассказали по радио, написали в газетах не только Афганистана, а и всего мира, - продолжал восхваление Файзуллы Ахнаф. – С тобой хотят встретиться много журналистов. И мы, то есть, наше руководство, не против этого. Сегодня я привел сюда несколько журналистов - это Брега Смита и Азолию Хранфрахт из…, - и, видно, позабыв, как называются их компании, направившие своих корреспондентов сюда, кашлянул.

- Так хотел Ахмад Шах? – спросил Файзулла.

- Да, он просил тебя помочь ему в его борьбе с неверными, - сбавив свой голос на несколько тонов, прошептал Ахнаф.

- А что передал мне Исламуддин?

Услышав этот вопрос, Ахнаф нервозно дернул вправо головой, таким у него был нервный тик, и в этом жесте Файзулла сразу уловил его замешательство. Глазки Ахнафа забегали, словно в поиске ответа на вопрос, который прятался за спиной Блэка.

- Я повторяю, - в голосе Файзуллы появились нотки озлобленности, - что передал мне Исламуддин?

Файзулла не знал Исламуддина, так как не был настоящим Блэком. Он хорошо помнил рассказ Фарида об этом человеке, личном телохранителе Ахмад Шаха, о том, что Файзулла иногда с ним встречался и обсуждал какие-то вопросы. О чем они говорили, он никогда не доносил до своих подчиненных. 

Исламуддин - это бывший советский солдат Николай Быстров, попавший в плен к душманам в 1982 году. Причиной его плена стала «самоволка». Он с двумя молодыми бойцами по приказу «дедов» направились в соседний кишлак к знакомому дехканину, у которого и ранее покупали овощи, тутовый самогон. Купив все необходимое, по совету дехканина, они стали возвращаться в свою часть другой дорогой, боясь попасть в засаду, которую могли им устроить душманы. Солдаты с ним согласились, зная, что среди жителей кишлака много родственников душман, и те, увидев шурави, могли им донести о приходе русских. Похоже, так и произошло, душманы выставили засаду на всех выходах из кишлака. Бой был коротким. Двое друзей Быстрова были убиты в перестрелке, а сам он ранен в руку и контужен от взрыва гранаты. Когда у Николая закончились патроны, душманы окружили его и взяли в плен.

Несколько раз Быстров пытался сбежать из заточения, но был схвачен и избит до полусмерти. Прикладом автомата ему выбили все передние зубы. Затем его увели в Панджшер, на военную базу моджахедов, где произошла его встреча с Ахмад Шахом Масудом. Первый их разговор был коротким – Ахмад Шах пообещал сохранить ему жизнь. Быстров принял ислам и получил имя Исламуддин. В начале 1984 года Ахмад Шаху сообщили о готовящейся советскими войсками и правительственной армией Афганистана новой операции на Панджшере. Ахмад принял решение вывести часть своих сил, проживающих в долине, в другие места, а советским военнопленным предложил два варианта. Они могут обменять их на захваченных в плен моджахедов или через Пакистан могут отправиться жить в другие страны.

Исламуддин, прекрасно понимал, к чему может привести его возвращение назад в советские войска: к тюремному заключению, а, может, даже и к расстрелу. Все зависит от того, как отнесутся к нему военные следователи. Во-первых, он во время военных действий ушел в самоволку, которую можно расценить как донос душманам информации о расположении  Советских войск. Во-вторых, погибли два его товарища. И после этого попробуй доказать, что ты - не предатель, который испугался войны и сбежал в логово противника. И если даже он уйдет в Пакистан, то и там еще неизвестно, как сложится его судьба… Поэтому  Исламуддин и обратился к Ахмад Шаху с просьбой оставить его в отряде. Масуд, выслушав все доводы Быстрова, почему он не хочет «свободы», согласился с Николаем, и принял его в свою охрану, а позже, личным телохранителем. И Исламуддин это доверие Панджшерского льва старался оправдывать.

- Так что сказал Исламуттдин, или с тобой говорил сам…? – и на полуслове Файзулла остановился, ожидая продолжения своей фразы от человека, с которым разговаривал. Это тоже была одна из его глупых привычек, чтобы показать свое доминирование над подчиненным ему человеком

- Т- так, - в голосе Ахнафа появилась дрожь.

- Ты как был хитрым шакалом, так и остался им, Ахнаф. Ты даже за это время не дошел до Панджшера, а скрывался, скорее всего, в логове Саадр ад-Дина или Торака, а теперь, получив от них новый кусок мяса, пресмыкаешься перед ними?!

- Успокойся, - толкнул Файзуллу в поясницу Фарид, прошептав ему на ухо. – Хватит, хватит, все сработало прекрасно.

- Все, все не так, - с дрожью в голосе и, невольно склонившись перед Файзуллой, прошептал Ахнаф. – Да, я не дошел до Панджшера, Саадр ад-Дин был очень злым и нужно было успокоить его. Это могло сыграть на руку шурави, и началась бы война между Саадром и Тораком, а Ахмад Шах против этого. Ты это хорошо знаешь.

- А как ты узнал о благодарности ко мне Ахмад Шаха?

- От Хараха Фани, приведшего сюда из Панджшера несколько караванов с оружием и людьми.

- Где Харах?

- Он, он, погиб, т-то есть умер. У него сильно болел живот, лицо было зеленым…

- Когда?

- Три дня назад.

- Когда он заболел?

- На следующий день после нашей встречи. Мы с ним и Саадр ад-Дином поужинали, а на утро он в тяжелых конвульсиях скончался, - прошептал Ахнаф и, упав на колени, начал молиться.

«Не отравил ли ты его сам?» - подумал Файзулла.

- 4 –

«Легенда» о жизни Файзуллы Блэка была короткой. Его автобиографию Файзулла, то есть, Федор Кулибин, знал наизусть.

Сергей Макарович Иванов родился в 1958 году в Тюменской области. Отец работал водителем в леспромхозе, мать – уборщицей помещений. В 1968 году ночью многоквартирный деревянный дом, в котором они жили, сгорел. Мальчишку Сергея спасли соседи, а родителей нет. Эти люди его хотели усыновить, но Сергей не захотел этого и сбежал из города. Воспитывался в детдоме… И так далее.

- Как жилось вам в детдоме? – во взгляде господина Роджера, разговаривающего с Файзуллой в форме допроса, была строгость.

«Даже голубоглазые люди могут быть строгими», - подумал Блэк.

- О чем вы думаете? – буквально через секунду повторил на чисто русском языке свой вопрос сэр.

- Даже голубоглазые люди могут быть строгими, - глядя ему в глаза, улыбнувшись, тихо сказал Файзулла.

- Почему у вас такое мнение?

- У нас было два воспитателя, - вспомнил о своем детстве, тоже проведенном до выпуска из школы в детдоме, начал рассказывать Файзулла. – У одного были карие глаза, и он был иногда злым. Не всегда, правда, но, когда мы своими шалостями доводили его, он нам спуску не давал.

- Что обозначает слово «спуск»? Это же сверху лезть вниз. Так? – переспросил сэр Роджер.

- У этого слова несколько смыслов, господин-сэр. Первое, это действительно перебираться сверху вниз. А в народном значении еще понимается, как соблюдение каких-то требований, так сказать запретов. Не давал спуску, значит, запрещал баловаться, а если это делали, наказывал.

- Как?

- Ставил в угол или заставлял подметать пол, выбивать ковры, мыть полы.

- Понял. Продолжайте, Сергей.
Услышав это имя, Файзулла посмотрел на сэра и улыбнулся:

- Спасибо, господин-сэр.

- Вы меня называйте Роджер. Меня так зовут.

- Хорошо, господин-сэр, то есть, извините, Роджер. У второго воспитателя были голубые глаза, он был добрым, но мы при нем не бесились.

- «Бесились»?

- Ну, как вам сказать, играли, плохо вели себя, когда нужно было спать или учить уроки. Ну, баловались, так сказать.

- А почему не бесились?

- Жалко было его. У нас директор детдома был важным и строгим человеком, и он за наше баловство мог уволить этого человека с работы. А он был добрым, и мы не хотели, что бы его наказывали или выгнали с работы.

- А чем он вам нравился, Сергей?

- Он много рассказывал про Великую Отечественную войну. Он был танкистом, горел в танке два раза. Они подбили четыре фашистских танка, он был награжден орденом «Красной звезды».

- Это - герой?

- Да, он - герой. Он не кричал на нас, а разговаривал с нами. Он говорил, что тоже был когда-то хулиганом, но война его исправила.

- Как его звали?

- Тимофей Иванович.

- А злого?

- Спиридон Александрович. Когда я уходил из детдома в армию, он сказал нам, что в войну их класс фашисты расстреляли из пулеметов с самолета. Если бы ученики, с которыми он работал на колхозном поле, тогда послушались бы своего учителя, с которым работали на поле, и спрятались от самолетов в лесополосе, а не на вспаханном поле, то многие бы из них остались живы. Поэтому он к нам был строг. Но мы его тоже любили.

- Тимофея Андреевича?

- Нет, Спиридона Александровича Большакова. А с Тимофеем Ивановичем мы были почти однофамильцы.

- Как это понять? – не спуская взгляда с глаз Файзуллы, спросил Роджер.

- Моя фамилия Иванов, а его Иванцов. В его фамилии есть еще буква «ц».

- А, понял, - заулыбался Роджер. – А почему вами командовали мужчины? Где женщины? Или у вас не принято, чтобы мальчиков воспитывали женщины?

- Это были прекрасные воспитатели, имевшие образование учителей. Мы учились в общей школе, в которой вместе с нами учились и городские ребята. А младшие классы учились прямо в детдоме. Нашей классной руководительницей была Марья Сергеевна.

- Понятно. И как вы учились?

- Хорошо.

- Когда вы в первый раз влюбились?

- О-о, наверное, в пятом классе. Это была очень красивая девочка по имени Наташа.

- Она из детдома?

- Нет. У нее была мама, а папы не было.

- Почему? – прищурился Роджер.

- Не знаю.

- А она вас любила?

- Наверное. Но скорее всего, нет, - выпалил скороговоркой Файзулла. И тут же понял, что нужно говорить медленнее.

- Почему?

- Я любил драться. Я дружил с парнями из старшего класса, курил. Когда не хватало денег, сдавал бутылки.

- И воровали? – спросил Роджер.

- Нет. Да и наши ребята не воровали и не отбирали денег у детей.

- Правда?

- Я о себе говорю. Некоторые из них, типа Женьки Пономарева, Витьки Суслика, Витьки Ивосина, лезли к малышам. Но я этого не делал.

- Боялись Кирилла Ивановича?

- Я такого не знал.

- Как же, вы только что говорили, что это ваш воспитатель.

- А-а, нет, нет, - замахал рукой Файзулла. – Вы ошиблись. Одного звали Тимофей Иванович, а другого Спиридон Александрович.

- По фамилии Маленков.

- Нет, нет, - снова улыбнулся Файзулла и посмотрел на прищурившегося Роджера, у которого, создавалось такое впечатление, подбородок был выкрашен темно-синей краской. Так смотрелись кончики волос, выбивающихся на бритом месте кожи. – У Спиридона Александровича фамилия Большаков, а сам он был невысокого роста. Мы иногда от злости еще называли его Горбуном. Это в войну он помогал партизанам. И вот, - Файзулла вздохнул и, исподлобья посмотрев на Роджера, спросил, - рассказать?

- Да, да, это интересно, - подбодрил его тот.

- Он в одной деревне должен был узнать, в каком доме живут полицейские, в каком доме находится комендатура немецкая, и где живет русская медсестра. Они хотели ее попросить достать нужные медикаменты для раненных партизан. И мальчик…

- Тимофей, - вложил в предложение Файзуллы имя мальчика Роджер.

- Нет, - отмахнулся Файзулла.

- А, Серафим, - поправился Роджер.

- Да нет, вы путаетесь в русских именах, - несколько повысил голос Файзулла, -  это Спиридон. Ну, который Большаков. Так вот, он все выведал, все узнал про медсестру…

- А сколько было ему лет? – спросил Роджер.

- Ой, - посмотрев на камень, служивший столом, вскрикнул Файзулла, - как-то было не до этого, чтобы спросить у него об этом. У нас был выпускной вечер, мы вышли на улицу, покурить. Но я не курил.

- Вы вышли на улицу со своей девушкой?

- Да, как вам сказать. Это была не моя девушка, она уже работала. Где, не знаю. Она пришла к своей подруге на выпускной вечер. Ну, а мне понравилась. И она, оказывается, курила. Вот я и вышел за ней, а там стоял Спиридон Александрович и рассказывал нашим мальчишкам о себе. Вот я и узнал об этом.

- А потом с этой девочкой встречались.

- Ну, как вам сказать, господин-сэр, - я начал с ней переписываться, но она ни на одно из моих писем так и не ответила. Она, оказывается, любила другого парня, который служил в армии в военно-морском флоте и вот-вот  должен был вернуться. Она была преданной ему. Умница!

- Так что произошло со спиной  у Тимофея Ивановича?

- Да не знаю. Вроде ничего?! – посмотрел на Роджера Файзулла.

- Так вы только что говорили, что он горбун.

- А-а, так не о нем я вам говорил, господин-сэр, а это о Спиридоне Ивановиче я вам говорил. Немцы делали облаву вроде бы или осмотр дома полуразваленного, в котором прятался этот как его, м-м…

- Меньшиков, - помог Файзулле Роджер.

- Да нет, Большаков. Вы вечно ошибаетесь. А он сидел в подвале, там было холодно, а вход в подвал был присыпан сеном и немцы его не нашли.

- Так, как он туда забрался?

- А через мусорную яму. Там и была дыра в подвал. Может, дикие кабаны ее разрыли, может кролики, зайцы, не знаю. Вот там он до утра просидел и застудил спину, от этого и горб произошел, дикое мясо выросло, так вроде говорил Спиридон Александрович.

- А что же с вашей девушкой первой, Галей?

- Нет, не Галей, а с Наташей. Не знаю. Её мама потом начала встречаться с военным и вышла за него замуж. Вот Наташа с мамой и уехали вместе с ним на новое место службы. Больше я ее не встречал.

- А скучаете вы за своей первой классной руководительницей, Нелей Михайловной? – не давая ни секунды передышки Файзулле, задавал новые и новые вопросы Роджер.

- Это Марья Сергеевна, а не как вы сказали. Она умница, но честно говоря, я больше любил другого учителя… 

Пятый час они разговаривали. И Файзулла, как мог, держался, пытаясь на каждый вопрос отвечать не схематично, как было указано в легенде, только повторяя имена, отчества, фамилии внесенные в нее.

- 5 –

Кружка, в которую следователь обещал налить воды, так и осталась пустой. Она стояла на сбитом столе, сделанном из ящиков для гаубичных зарядов. Пламя, лизавшее стеклянную трубку керосиновой лампы, слабо освещало стены и потолок небольшой пещеры.

Файзулла поднял голову, стал осматриваться. Что он искал? Лестницу на чердак? Какую-то дверцу в потолке, благодаря которой он сможет выбраться отсюда? Конечно, нет. Да, Фарид его предупреждал заранее, что здесь он, Блэк, несмотря на свое покровительство Ахмад Шаха Масуда и кого-то еще, все равно будет проходить какую-то проверку. Здесь, в Афганистане, деньги зарабатываются, а не раздаются по доброй воле спецслужб повстанцам. Независимо кто ты, наёмник или повстанец, все должен покупать. Противотанковая мина имеет свою цену – пятьдесят баксов, уничтоженный ею танк – сто пятьдесят баксов. Хочешь заработать – бери. Пуля стоит сорок центов, убитый шурави – двадцать пять баксов. Хочешь заработать – покупай.
«Интересно, зачем им нужно меня так серьезно проверять? Неужели у них имеются документы, аудиозаписи допросов настоящего Файзуллы, вернее, Сергея Иванова? Но если и так, то они хранятся не здесь, а, скорее всего, в архивах той школы или спецслужбы, которая его готовила. Не будут же эти ребята, которые сейчас проводят его проверку, таскать с собой аудиопленку, бумаги с допросами, автобиографиями на каждого полевого командира, пленного шурави. Нет, это не нормально.

Скорее всего, они выбирают какие-то первичные данные и на их базе строят допрос. Сколько раз он сегодня разговаривал, вернее, допрашивался «синей бородой», - и тут же улыбнулся этому сравнению «следователя», у которого до блеска выбрит подбородок и в лучах керосиновой лампы от пробивающихся волос он кажется синеватым. – Три раза он допрашивал меня сегодня. Приблизительно через каждые тридцать-сорок минут возвращался и начинал свою канитель. В последний раз от него пахло спиртным, и доброта в разговоре с Файзуллой куда-то делась, несколько раз переходил на крик и битью кулаком по столу, отчего стекло на «керосинке» лопнуло, и она воспламенилась. Это его и остановило, набросил на нее какую-то рванную простынь или тряпку, лежавшую на полу, и погасил огонь.

Но, что самое интересное, ему кто-то, в темноте лица этого человека не было видно, принес новую керосиновую лампу, создавалось такое впечатление, что это стиль работы Синей бороды, и кто-то за ходом допроса постоянно наблюдает за пологом занавески, - Файзулла вытер пот со лба. Можно уткнуться затылком и спиной в стену и хоть немножко отдохнуть, но этого делать не хотелось. Блэк понимал, что этого они, те, кто наблюдает за ним сейчас, только и ждут, чтобы снова приступить к допросу. – Хотя, это и не плохо. Им нужно меня хоть как-то вывести из себя, а я, Блэк, очень жесткий человек к своим подчиненным, как сами «меня» же и воспитали. Может, действительно, нужно сорваться и послать их подальше? Хотя, кто знает, как я себя вел в их пакистанской школе».

Файзулла встал, подняв руки, потянулся. Кости хрустнули.

«Это хорошо-о, - протянул он эту фразу в своих мыслях, - пусть видят, что я полон сил и мне плевать на все их попытки сбить меня столку».

Дым, неизвестно откуда появившийся в пещере снизу, стал подниматься вверх.

«Дым-ли это? – Файзулла попытался его развести руками, но он не поддался этому искусственному ветерку. Создавалось такое впечатление, что это не дым и не вода, а что-то типа снега, ладони опадают в него и проваливаются, ни оставляя после себя даже следа. Первый осенний снег, он рыхлый, и на место продавливания или образовавшейся ямки  тут же сваливаются другие снежинки, падающие сверху, полностью закрывая это место своей «раны». – И ни холода кожа рук в этом месте не чувствует, ни тепла. Удивительно?»

Шелохнулась занавеска. Кто там?

Файзулла стал всматриваться в сторону выхода из пещеры. О-о, это дверь. Она так знакома ему. Да, да, этот дверь входа в их спальную комнату, которую они с детдомовцами называли казармой. Вот она резко отворяется и в нее вбегает Витька Ивосин, староста их класса:

- Пацаны, - кричит он, - сегодня в столовке будут давать пирожки с капустой. Кто их не любит, отдавайте мне.

- Нет, я их люблю, - кричит Фёдор Кулибин, - отворачиваясь от настойчивого взгляда-приказа Ивосина.

- Что ты сказал, Серёга?! – набрасывается Витька на него.
Но Фёдор уже не боится Витьки, он вчера не испугался и в игре в баскетбол сделал ему несколько силовых приемов, отталкивая от себя атакующего Ивосина поворотом плеча, из-за чего тот несколько раз растянулся на полу. И вот теперь он решил поквитаться с Кулибиным.

- Серега! Что ты сказал, лягушка болотная? – наступал на Фёдора Ивосин.
Фёдор начал пятиться, но кто-то стоял сзади и больше не давал ему отступить от бугая назад.

- Что ты сказал, вошь собачья? Серёга, а? – протянул к шее Фёдора руку Витька.

- А что ты слышал, - извернувшись от захвата воротника, Кулибин ухватил его руку за локоть, сильно потянув на себя, подставил свою развернутую ступню, как учил их преподаватель физкультуры, под ногу наступающего Ивосина и тот, тут же, потеряв равновесие, полетел в толпу одноклассников, стоявших сзади.

Громкий смех, раздавшийся в комнате, был настолько сильным, что к ним в «казарму» заглянул директор детдома, проходивший в это время мимо их комнаты по коридору.

- Атас! – закричал Фёдор. – Директор! – и тут же бросился в толпу стоявших ребят.

- Что тут у вас происходит? – спросил он.

- В «угадайку» играем, - ответил кто-то из ребят.

- По плечу бьете, не по лицу? – спросил директор.

- Нет, - хором ответили ребята. - В нашем детском доме не враждуют, в нашем детском доме все дружат! - сказали ребята хором уже заученную за многие годы фразу.

Фёдор, крича эти слова, почувствовал боль в губе. Нет, его ни кто из ребят не ударил, это он сам нечаянно прикусил свою губу. Бывает.
И что не менее удивительно, эта картинка в его глазах начала расплываться. И он не стоял на ногах, а лежал на камнях в тускло освещённом помещении.

- Значит, у вас не выходит из памяти ваш детский дом? – спросил нагнувшийся перед ним Синяя борода.

Файзулла, открыв сильно рот, глотает воздух, которого ему сейчас так сильно не хватает. Синяя борода, видя это, размахивает перед его лицом своей ладонью, благодаря чему, свежие, прохладные потоки воздуха, Блэк ухватывает ртом и глотает.

И вот, наконец-то, висков касается приятное чувство прохлады, тяжесть отступает, и в голове появляется свежесть.

- Виктор, Виктор, - зовет его Синяя борода.

Файзулла уже пришел в себя, и, глядя в глаза Синей бороде, резко оттолкнул его от себя.

- Виктор, Виктор, - продолжает повторять тот чужое имя.

- Я - Сергей, Вы ошиблись. Витьке по морде я дал…

- А как Иванна Ивановна тебя за это наказала? – пристает Синяя борода.

- Нет, вы ошиблись, у нас руководителем класса была Марья Сергеевна. Она в наши
мальчишеские дела не лезла.

- Марья Сергеевна, говоришь? – Синяя борода улыбнулся. – Ну что ж, Файзулла…? – и что-то ещё не досказав, он вопросительно смотрит на Блэка.

- Да, я Файзулла, сейчас.

- Отдыхай, сейчас тебе принесут виски.

Файзулла покачал головой:

- Если можно, дайте воды, у меня в горле пересохло.

- А Спиридон Иванович, как отнесся к той драке? – у выхода из пещеры обернувшись
к Файзулле, спросил Синяя борода.

- Я такого не знаю. Вы путаетесь вечно. Если говорите о Большакове, то он
Спиридон Александрович, а если об Иванцове, то он Тимофей Иванович.

- Это, который был героем Советского Союза? – спросил Синяя борода.

- Нет, кавалером ордена «Красная звезда» и несколькими медалями «За отвагу», - поправил следователя Файзулла.

- Спасибо за поправку, Иваныч.

- Как вы мне уже надоели! – сорвался Блэк. – У вас нет памяти. Меня по-настоящему зовут Сергей Макарович Иванов, а не Иванович. Иванович – это отчество, но не мое.
Я ношу отчество своего отца.

- Извините, - мягко произнес Синяя борода и удалился.