Отрывок 4

Ноги в песок по колено. Небольшое идеально круглое отверстие в стене. Лицо направлено к солнцу. Ничего лишнего, только тишина и теплота. И бесконечный, нескончаемый шум.

Художник заканчивал свою картину. Он аккуратно дорисовывал каждую ресничку на загорелых веках. Он сделал последнее движение кистью. Положил её и немного отошел что бы посмотреть на картину. Достал из кармана сигарету и бензиновую зажигалку. Зажег сигарету, поджег полотно. И произнес вслух.

- Только там это бывает красиво. Только когда близка смерть. А если что-то прекрасное умирает, то это красиво вдвойне. – Он затянулся сигаретой, и выпустил дым на горящую картину.

Черное небо и небольшой огонек, трасса, ночь. Бесконечная река из красных и белых огней машин. Один единственный человек идущий по обочине против течения. Нет сна, нет голода, нет усталости, а есть мокрая дорога и много света отраженного от асфальта. В голове, повторяясь, крутится одна и та же фраза: «Прости, но это действительно красиво». Слова, которые никто и никогда не произносил, ни Даниил, ни Амбес, не при их жизни, не до его смерти. В тумане, заполненном мокрым воздухом виднелся одинокий, серый, заброшенный дом. Почти построенный, но уже забытый. И небольшой огонек на пятом, последнем этаже. Даниил шел на этот свет, от него шло приятное, но сжигающие тепло.

Небольшая лестница, без перил, дверной проем и три человека сидящие на полу вокруг небольшого, старого, в деревянном, частично прогнившем корпусе, включенного телевизора, который показывал просто шум, черному небу, потолка в комнате не было, были просто звезды.

Юная девушка в порванных джинсах, с грязными растрепавшимися розовыми волосами, она сидела на картонке - смотря в небо, оперившись руками об бетонный пол. Парень лет двадцати в сером под горло свитере, короткостриженый и начисто выбритый, стоял около телевизора и грел над ним руки, от которого совсем не шло тепла. И потрепанный, седовласый старик, который лежал в углу комнаты головой на советском походном рюкзаке, он держал в руках книгу, у которой не было названия, а страницы были желтые и пустые, но даже этого нельзя было разглядеть в темноте. Никто не заметил, как Даниил вошел в комнату, и никто не обратил на него внимания.

- Они не видят меня? – спросил он.

- Они лишь в начале пути, они не способны заметить что-то кроме себя. Ведь даже в других людях они видят только себя. А ты, ты это я и никак не можешь быть ими.

- И даже старик?

- Тем более он.

Девочка перевела взгляд со звезд на светящийся ящик и тихо, еле слышно начала говорить, и вместе с её словами начал шуметь телевизор.

- А знаете. Я помню свой дом, помню своего отца, помню свою подругу. Помню какие у меня были мечты в детстве. – Старик усмехнулся, но девушка проигнорировала его и продолжила. – Помню, как красиво падал свет из окна, но я не могла этого никому сказать, просто не умела, это моё единственное воспоминание из тех времен. Еще я помню, как я пошла в детский сад, а потом в школу. Как в школе я прогуливала уроки и просто гуляла по улице. Шла и пинала опавшие осенние листья, они взлетали и падали. Как однажды мы вылезли на крышу и просто сидели молча с моей лучшей подругой. А сейчас, почему-то, я здесь. Почему?

Вопрос остался без ответа. Амбес, все это время сидел на поваленном на пол книжном шкафу, слушал, и тихо смеялся. Вопрос девушки остался без ответа, она посмотрела сначала на парня потом на старика, но они продолжали заниматься своими делами. Дед не выдержал, отложил книгу и заговорил.

- Дура. Ты просто дура и всё. – Девушка прижала колени к груди и обижено спрятала в них голову. – Мы вот в ваше время… Да к черту ваше время. Совсем разучились думать… Мечтать. Представляете, огромный лес, небольшая избушка, никого больше рядом. Все лето ты готовишься к зиме, охотишься, вялишь мясо, проращиваешь, своими собственными руками, зерно. Утепляешь дом. И тут наступает зима. Ты растапливаешь печь и печешь в ней мягкий вкусный хлеб. Смотришь в окно, а там вьюга и холод, а ты в тепле наливаешь на донышко, просто для бодрости, немного самогону и выпиваешь, и хлебом, хлебом занюхиваешь. Вот это другое дело… А да ну к черту вас всех. Из-за вас совсем замечтался.

Старик убрал в сумку книгу и отвернулся к стене. По щекам девушки полились слезы. Она незаметно вытерла их рукавом своей куртки. Парень недавно достал блокнот и все это время что-то в него писал. Даниил аккуратно заглянул через плечо в его дневник.

«Идиоты, какие же все-таки они идиоты. Старик правильно сказал – дура, но и сам ничуть не лучше. Один единственный я тут нормальный. Я уже проклинаю себя за то, что решил тут переночевать. Если бы я только прошел немного дальше… И всё же этот старый дурак… Бросил детей, внуков, жену и пошел за какой-то своей мечтой? Или эта наивная, которая думает, что вот так вот, сейчас, это красиво, это приятно. Насмотрелась, наверное, каких-то бредовых фильмов и что-то у неё в голове заклинило. Их невозможно слушать. Я понимаю, я вижу свою цель и четко к ней иду, и когда дойду, я наконец пойму зачем иду. Да так и должно быть. Я-то знаю, что это именно так!»

Он закончил писать, убрал ручку и блокнот в задний карман на джинсах.

В комнате была дверь. Все трое молчали и старались не смотреть друг на друга, только девочка иногда посматривала в сторону парня, но быстро уводила взгляд. Даниил открыл дверь и зашел в другую комнату.

Пахло пеплом, краской и сигаретным дымом. Посередине комнаты стоял художник, который был одет как самый настоящий художник. В берете на бок, запачканных краской фартуке и штанах. Он медленно курил сигарету и что-то говорил, перед ним стоял мольберт с картиной, они горели синим огнем. Из-за треска дерева и полотна слова художника почти не были слышны… Единственное что услышал Даниил «…это действительно чудесно…», после чего художник замолчал. Амбес подошел и встал рядом с ним. В этом действительно было что-то чудесное, странное и страшное. Художник, не отрываясь от созерцания этой горящей картины сказал.

- Ваня

- Даниил – представился ему в ответ Амбес

- Амбес – представился Даниил

- Смотрите, неправда ли — это красиво. Полгода я рисовал эту картину и сейчас я добавил последний штрих. И вы пришли очень кстати. Без нашего разговора полотно всей моей жизни, пожалуй, не получилось бы. Сейчас и здесь я умру.

- Почему? Или, наверное… Как? – спросили они

- Вот видите, – он показал рукой с сигаретой на канистру, что стояла рядом – это бензин. Сначала я оболью себя, потом возьму эту зажигалку – Он достал из левого кармана брюк зажигалку – и зажгу её.

- Почему?

- Все умирает, ведь так? Но если это исчезнет в момент своего совершенства, то оно не будет напрасно. А если упустить нужный момент, то его уже невозможно будет вернуть. Поэтому сейчас. И сейчас я считаю момент настал.

- Мне нечем тебе возразить, но так ужасно хочется поспорить. Я не согласен с тобой – сказал Даниил – Но и не буду мешать – сказал Амбес – Но ответь на один вопрос, ради чего ты жил?

- Ради этого момента. Но не ради смерти, это средство, а не цель. Это момент истинной красоты. Это просто, на столько что повторяется уже миллионы лет. Я могу говорить бесконечно, но я художник, а слова сказаны и их больше нет. Они растворились в воздухе.

Даниил отошел к двери, Иван открутил крышку канистры, поднял её обеими руками над собой, вся его одежда полностью пропитались бензином. В комнате стало сложно дышать от паров. Ваня поставил канистру, точно по диагонали от себя, достал левой рукой зажигалку, щелкнул пальцами и загорелся. Он не кричал, он просто стоял не шевелясь, замерев в своем последнем рисунке.

Огонь перекинулся полусгнившие обои на стенах, пламя гуляло по зданию, вот загорелся телевизор, и паренек в свитере наконец почувствовал тепло, в руках, которые грел. Девушка смотрела на парня чье тело как никогда красиво освещалось светом огня. Старик же заснул и ему было тепло от пламени, а снился лес, и избушка. Но никто не видел огня, никто не понял, что сгорает.

Весь дом полыхал как свеча, а Даниил Амбес шел, не поворачиваясь и говорил в слух.

- Я мог бы помешать, мог бы остановить, мог бы вмешаться. Но зачем? И Иван, прости, но это было действительно красиво.

Он шел против течения, вдоль мокрого асфальта, чтобы встретится с собой.