Осчатливливание

Проснувшись однажды утром после спокойного девятичасового сна, Саша нечаянно обнаружила, что лежит в кровати абсолютно счастливая. Пробравшийся сквозь неплотно задёрнутые шторы ранний июньский луч солнца падал на морщащееся от щекотки лицо и грел голову, но не так, чтобы раздражать и вызывать тупую боль в переносице, а мягко, по-свойски и даже как-то по-матерински. В комнате, несмотря на нависший над городом густым, жарким воздухом июнь, дышалось легко и приятно, постель была чиста и свежа, а под одеялом образовалась такая уютная и приятная ямка, что не то что вставать, даже «провентилировать» своё лежбище, высунув по привычке наружу ногу, не хотелось. В освещённой полоске, нахально блестя, копошись, прыгали и сталкивались пылинки, напоминая беспорядочным движением мушиный рой, но эта наглость Сашу ничуть не злила. Издав довольное то ли «Хм», то ли «Гм» и пару раз от души потянувшись, Саша заключила, что день выдастся самым что ни на есть счастливым и что счастьем этим надо непременно поделиться со всем миром.

Мир, по-видимому, считал также. Рядом с кроватью раздалось требовательное «Мяв», и два больших зелёных глаза, принадлежавших, по скромных соображениям ещё не проснувшегося мозга девушка, любимому коту, уставились на девушку, будто говоря «Ну давай, осчастливь меня». Саша отлично знала, что количество счастья, наполняющего кота, растёт прямо пропорционально количеству съеденного животным корма, и пробормотав «Пойдём есть, чёрный валенок» рывком встала с кровати. По пути на кухню девушка глянула в зеркало: выяснилось, что за ночь на лбу выскочил небольшой, но, по всей видимости, очень вредный прыщ, один из тех, что без боя не уйдёт. Было решено ударить по неприятелю лошадиной дозой спирта, и зачем-то пририсовать, («ну просто так, для антуража») чёрным фломастером прыщу руки и ноги.

Рядом снова раздалось «Мав». Это был один из тех «мявов», который не терпит колебаний и в переводе на человеческий язык, по-видимому, означает что-то настолько неприличное и унизительное, что любой здравомыслящий человек обрадуется незнанию кошачьего языка. Как только кот воссоединился с кормом, а корм обрел своего кота, раздалось сытое мурчание, и девушка поняла, что процедура осчастливливания прошла успешно.

Где-то раздалось глухое бульканье: мир снова взывал, мир требовал незамедлительного вмешательства Саши для восстановления гармонии, мир ну просто как-то непочеловечески безжалостно тормошил девушку и звал на помощь. Поняв, что она, в сущности, мало чем отличается от кота и что для поддержания уровня счастья ей непременно надо поесть, Саша двинулась к столу. На столе лежало зелёное и судя по коричневому пятну на неаппетитного вида кожице непременно червивое яблоко. Упустив этот маленький недочет (в сущности, и червяк, наверное, стал чуточку счастливее), Саша взяла нож и занесла руку для экзекуции. Но тут… «Мдаа…» – вырвалось у девушки (по утрам она выражалась одними только междометиями). «Мдаа», по-видимому, означало, что яблоко девушке резать явно не хотелось: оно и так пострадало на своем веку и не заслуживало такого дерзкого и бескомпромиссного вторжения в свою целостность.

Глаза кровожадно уставились на яблоко. Есть хотелось еще больше. И тут в голову пришла гениальная мысль: если яблоко разделить на две половинки, то они непременно должны быть счастливы, потому что вместе они, в сущности, образуют одно полноценное яблоко. Что может быть лучше осознания того, что ты являешься частью чего-то важного и большого? Тем более ни одна половинка не пострадает от осознания своей неполноценности, потому что и съедены они будут в один день. Блеснул нож. Последнее, что видело пока еще целое яблоко на своём веку, была довольная улыбка девушки. Первая половинка была незамедлительно съедена: счастье кисло-сладким вкусом отозвалось во рту и проникло в каждую клеточку Сашиного организма. Кот опять издал гортанный «Мяв» и девушка мяукнула в ответ. Они поняли друг друга.

Под ногой что-то хрустнуло. Сытый взгляд скользнул на пол: тёмная кучка сухой земли лежала там, где недавно стояла Сашина голая нога. По пути вытирая ногу о
другую, девушка подошла к окну и отодвинула штору. Её любимый кактус, названный ни дать ни взять Жориком, упал навзничь, помяв все свои колючки, обнажив тонкие, коричневатые корни и разбросав комки спасительной почвы. Жорик умер и умер, по-видимому, не своей смертью. Рядом опять послышалось довольное «Мяв». «Чёрт бы тебя» – выругалась девушка: обида наполняла Сашу, проникала в каждую клеточку организма. От счастья не осталось и следа. Нога, наступившая на ком сухой земли, болела, кот казался наглым и не заслуживал, чтобы его кормили, ни сегодня, ни завтра, никогда. «Брысь!» – раздался топот, и виновник происшествия, прижавшись к полу, скользнул из кухни.

Хотелось кричать. Девушка открыла форточку, встала на подоконник и… «Блин!» – колючка от кактуса совершенно по-свински впилась в босую ногу. Следом раздалась череда непечатаемых ругательств. Разозлённая, девушка еще шире открыла форточку и высунула голову наружу – на жаркий, июньский воздух. Пахнуло чем-то несвежим – взгляд упал на тошнотворного болотного цвета мусорку. И тут девушку осенило. Крик прорезал липкую духоту: «Счастье для всех даром! В особенности мне! И, чёрт возьми, не дай бог хоть кто-то уйдёт обиженным! В особенности я,» – добавила девушка, и, успокоившись, слезла с подоконника. Послышалось громкое жужжание: муха влетела в открытое окно и что есть силы долбилась о стекло. Не долго думая, Саша взяла полотенце и с размаха ударила по насекомому: желтая полоска протянулась по окну, оставляя на нём прилипшие, ещё дергающиеся, мохнатые лапки.