2. Эскулап

                Его величество случай

  Во время (1987 г.) работы в Первой городской больнице Гродно судьбоносную точку в моем «карьерном»  росте поставил его величество случай. Один умный человек, посмотрев хозяйским глазом на мои "жигули", спросил:
 - А что они тебе дают?
 - Как что, - ответил я, - удовольствие и себе, и детям, и жене.
 - Поехали, - говорит, - на заработок.
  Загрузили машину, купленными на селе яблоками и отвезли в ресторан. Навар - 150 рублей на двоих. Боже мой, за пару часов и это при моих ста двадцати в месяц. Правда, удивить меня деньгами было трудно. Ещё, будучи студентом, растил ондатры, хорьки и нутрии и шил ушанки-формовки (в которых уши не откладываются) и модные (фасоны брал из старых польских журналов) дамские шляпы. Деньги у меня были всегда. После той успешной науки "купи-продай", занялся выращиванием ранних огурцов. За трёхмесячный сезон 2000-2500 рублей и на свежем воздухе, и без бессонных ночных дежурств.

Покупка автомобиля

Торговли сервис, как наждак,
а мне тепло в его затее.
Сегодня всё у меня не так,
Я самого себя умнее.

Ждал 10 лет. Вот это куш!
И пью я сладость благодати
под вопли жаждущих кликуш,
каким вчера и сам был, кстати.

Пещерный мрак, забвенья муз,
кривое зеркало обиды -
сегодня просто лишний груз:
я на вершины пирамиды.

    В 1988 году от бесконечной писанины и улюлюканья "нам партии солнышко светит", пожалуй, что и запил бы, если бы не одна особенность моего организма: от алкоголя у меня, кроме головной боли и обострения язвенной болезни желудка, больше никакой радости нет. Доконала бессонница и чувство одиночества, одиночества среди людей с молчаливыми и вечно озабоченными лицами. На перепутью безверия и банкротства запланированных задумок по профессии решил поискать своё счастье там, где есть ещё правда. Устроился судовым хирургом в Мурманском рыболовецком флоте "Севрыба", корабли которого регулярно ходили в иностранное плавание. И в том же году отправился в первый рейс. Наша рыболовецкая база "Матиас Тезен" (корабль для приёма, переработки и замораживания рыбы, выловленной траулерами) пришвартовалась  в Галифакском порту. Заместитель капитана по политической работе собрал всех желающих отправиться в город (а других не было) на инструктаж: кто, с кем и когда пойдёт на берег и каждому выдал памятку поведения советского моряка за рубежом. В составе тройки, где был ответственным за моральные поведение моих спутников, я впервые увидел на расстоянии вытянутой руки этих, как мне казалось, счастливых и свободных людей. Только не знаю почему, когда мы шли по улице, разглядывая небоскрёбы, рекламные щиты, и преимущественно витрины магазинов, все уступали нам дорогу. Кажется, они нас узнавали ещё на расстоянии, будто по звезде на шапке. Но, и когда после первой встречи с секонд-хендом, мы одевались в их наряды, опознавательный знак "советский марок" то ли по запаху, то ли ещё по каким-то неизвестным флюидам оставался.

    В 1990 году все кардинально поменялось: иди куда хочешь и когда хочешь. Наш заместитель капитана по политработе поменял профессию - занял кресло то ли психолога, то ли пропагандиста за здоровый образ жизни. Заработок в валюте обеднел, но, как компенсация, появились левые живые деньги. Однажды и мне перепало 50 долларов за перегрузку рыбы с нашей рыболовецкой базы на японский корабль. (Такую работу давали не всем - доктора заметили). Как мне тогда объяснили, это был бартерный расчёт Мурманского рыболовецкого флота "Севрыба" с японской компанией. С течением времени такие бартерные операции проводились преимущественно с кораблями под норвежским флагом.
    Поблуждав по океанам (шесть раз пересекал экватор, был в Галифаксе, Бостоне, Сент-Джонсе, Лас-Пальмасе, в Антарктиде), понял, что самая тяжёлая работа - ничего не делать. Две, три сотни здоровых мужиков и несколько женщин. За шесть месяцев (рейс) залатаешь пару ран, когда "повезёт" - сделаешь аппендицит, или выходишь с алкогольным панкреатитом начальника (не ниже помощника капитана, последним - сухой закон), да и при зарплате - 1000 рублей в месяц. От лёгких денег можно было свихнуться. И сдурел. По приходу в Мурманск начал ходить на митинги и вместе с толпой рвал глотку: "Долой коммунистов!"
    Михаил Сергеевич Горбачёв совершил большую глупость: семь десятилетий о своих семейно-экономических проблемах человек мог пожаловаться только жене, пошептаться (чтобы не услышал сосед) с дружком на кухне и, сколько хочешь, с самим собой. А чтобы не лезли в голову глупые мысли, должен был работать не 8 часов, а 16 (8  за хлеб и 8 на дополнительных работах на масло). Он выпустил джинна из бутылки под названием Гласность. И полыхнуло, да так, что и сам он  сгорел в том пламени. Пожар можно было ещё потушить в 1989 году, в 1990-м - нет. Нельзя было пересадить всех недовольных необъятной империи. Может поэтому там за кордоном и бастуют от бешеных денег, и сколько ни дай, их всегда мало, и, главное, что на этое "мало" можно пожаловаться во время "забастовок", а не только самому себе. Нет на них Сталина, как говорят наши закодированные пенсионеры.
    Через несколько лет я случайно в Гродно встретился с человеком, который работает на траулере, с памятным мне событием по профессии, когда работал судовым хирургом в Мурманске. Обрадовался, расспрашиваю о флоте, о Мурманске...
     - А я работаю не в Мурманске, а в Норвегии, - ответил он. Этот траулер сейчас в Норвегии, его купил один богатый мурманский человек. Говорят, что раньше он работал в руководстве Мурманского рыболовецкого флота "Севрыба".
    Когда в тысяча девятьсот девяносто первом году вернулся в Гродно, то мои заработанные деревянные рубли (кроме валюты) уже никому не были нужны. И не было никакого смысла пополнять мою семейно-потребительскую корзину палочками-трудоднями. Пришлось вспомнить наработки ещё со студенческих лет в шапочном бизнесе. Но, успешно-безоблачный в первые годы, он быстро закончился и не из-за конкурентов, а из-за столкновения с налоговым законодательством. А чтобы его честно обойти, нужно было закончить ещё один универ, в который после шестидесяти и не брали. Может и хорошо, так как ловкие парни (конкуренты налоговой инспекции) за пару сотен долларов пожелали бы меня осчастливить преждевременной дорогой в рай, как того немца с Гожский гмины. Может и хорошо, так как вскоре началась борьба и с коррупцией. Как-то читаю в "Гродненской правде". Главному врачу участковой больницы (женщина) влепил за взятку 6,5 лет тюрьмы. За что? Девушке, которая сделала аборт, выдала левый больничный лист с диагнозом: острое респираторное заболевание. И за бутылку. Нашлись и свидетели. Выписала на онкологического больного наркотик и передала его восьмидесятилетней бабушке, которой уже никакие ненаркотические обезболивающие средства не помогали, и опять-таки не за цветы, и пр. Ситуация один к одному, как было и в наше застойное время. "Грешной" женщине, в которую и сам Христос не бросил бы камень, и для которой даже сам гриф гинекологической учреждения был доказательством её греховности, мы выдавали левый больничный лист. И левые наркотики выписывали на амбулаторных онкологических больных, чтобы облегчить другому больному (без онкологического диагноза) его последние дни. Дело в том, что соответственно указу министра здравоохранения СССР, наркотики амбулаторно можно было выписать только ограниченному контингенту больных, среди которых на первом месте была онкология. И ко мне, как к онкологу, с такой просьбой обращались все врачи - и рядовые, и начальники, где боль министерской инструкцией не снималась.

    На мой ум, угроза распространения наркотических средств через медицинские каналы очень преувеличена, и все эти министерские инструкции написаны для того, чтобы отвлечь внимание общества от настоящих наркотиков. А среди них на первом месте наркотик, вызывающий неизлечимую зависимость - это власть, и от этой болезни нет лекарств. На втором - официальные, узаконенные монополией государства - никотин и С2Н5ОН. И последний - вкусная еда, но не как фактор революционно-голодного желудка, а как разврат.
   На вызовы современности откликнулась и сердце. Давай, думаю, сделаю ЭКГ, мало ли что - когда Бог спит,  дьявол веселиться. Иду к знакомому медработнику в больницу, а там ремонт, меняют сантехнику.
 - Зачем, - спрашиваю у медицинской сестры, - ещё же в хорошем состоянии?
 - Конечно же, в хорошем, - отвечает она, - но у главного врача на коттеджи идут сантехнические работы. По ремонту нашей больнице мы уже догадываемся, когда у него будет и новоселье.
    Никогда не обращал внимания на те коттеджи, но после того разговора с медицинской сестрой стал приглядываться. И на самом деле, среди медицинских работников в марафонской гонке по количеству коттеджей первое место занимают руководители с генеральскими шапками. С обоймы руководителей высшего звена не отстают и подчинённые.
    Опять началось болезненное восприятие действительности, словно у того пса, который жалобно повизгивает от холода и голода. Далась мне та женщина, которую я никогда не знал и не видел, - главный врач участковой больницы, которой влепили 6,5 лет за взятку. Написал статью и принёс в газету "Гродненская правда". Корреспондентка при мне читает вслух и громко смеётся. И я понял, и тоже начал смеяться. Извинился за мою  наивность и заверил её, что больше ничего в "Гродненскую правду" писать не буду.

На снимке мои "жигули" - незаменимый помощник в огуречным
бизнесе. Я справа. Гродно, 1977г.