Ссыкуха

                Тает снег,бегут ручьи
                На дорогах лужи!
                Скоро выйдут муравьи
                После зимней стужи!
                Пробирается медведь
                Сквозь лесной валежник,
                Стали птицы песни петь
                И расцвёл подснежник!
                (С.Я. Маршак)               
 - «Как хорошо, как здорово! Песни хочется петь! Солнышко, весна, на носу каникулы! А там и второй класс! Очень хочется быстрей-быстрей-быстрей подрасти и окончить школу, стать большой, самостоятельной! Сегодня Антонина Дмитриевна, воспитатель, примеряла нам туфли. Мне достались такие красивые, удобные. Нам с Аллой Беловой Антонина Дмитриевна часто дает одинаковую одежду и обувь, говорит, что мы, как сестрички. Жаль, только она их нам раздаст, когда будем идти на каникулы, а пока надо ходить в растоптанных ботиночках. Ничего, за то туфли будут новее! В голове у Любы мысли накатывались одна на другую и было очень весело!»-
  - «Эй, малышка, ты что делаешь? Ты зачем ходишь по побеленным бордюрам? Мы всем классом их на трудах белили, а ты затаптываешь» -
   -«Ой, прости, пожалуйста, а я и не заметила, что бордюры побелены. А я тебя знаю, ты к нам в класс часто приходишь к Сашке, вы в одном детском доме были! И никакая я не малышка, скоро во второй класс перехожу, меня Любою зовут!»-
-«Побелка ещё сырая, не видно, а через часок бордюры на солнышке высохнут, и ты увидишь, какие они белые! А стихи ты читаешь хорошо, выразительно!»- важно ответил старшеклассник Витя Выдыш.
   Да, он дежурный, красная повязка дежурного на рукаве, директор сказал на линейке, что дежурных надо слушать, как самого директора.
   Люба спрыгнула с бордюры, артистически поклонилась дежурному и снова повторила:- «Прости, пожалуйста. – А стихи я не читаю, а рассказываю, я их много знаю, я их учила вместе с сестрой, когда мы ещё с мамой и папой жили дома! Вот!».-
    Потом отвернулась от него, показала язык и побежала в сторону мастерских, косо поглядывая на свои чулки. Эти  резинки, которыми подтягивала  чулки, ужасно давили, но если их сделать чуть слабее, чулки будут собираться в «гармошку», а Любе так это не нравилось…
   Первый класс занимался в помещении, где находились  школьные  мастерские. Как объяснила учительница, что первоклашки не могут хорошо себя вести в здании школы и их «выселили» в мастерские. Помещение большое, светлое, даже было  хорошо там учиться.
   Сегодня писали контрольную по арифметике, Люба, как всегда, написала  первая, а тех, кто раньше других написал,  Любовь Никитична, учительница, отправляла на улицу из класса, чтобы не мешали и не подсказывали другим.
   Прозвенел звонок на перемену, школьный двор наполнился голосами учеников, мальчишки  друг друга пинали, дрались, смеялись, дразнили девчонок и дёргали за косички…
   Так же быстро,как и появились на перемене, по звонку все исчезли и школьный двор оказался тихим и пустым. Первоклашки забежали в здание мастерских и на ходу продолжали свои действия, кто ставил подножку, кто отпускал щелбана, девчонки старались протиснуться по краю коридора ближе к стенке в класс.У самого входа в класс Люба заметила картину, как  Толик Бурля, с которым она сидела за партой, схватил Ларису Лошакову за воротник, придержал немного, крикнул: - «Грязнуля!» - и плюнул в лицо! Люба отпустила ему подзатыльник и сказала, что не хочет сидеть за одной партой с таким верблюдом!
   Когда в проёме двери появилась Любовь Никитична, все уже сидели за партами, сложив руки перед собой. Любовь Никитична была очень полная и когда проходила к своему столу, ученики придерживали свои тетради и дневники, чтобы она их не задела и не свалила на пол.
   В классе стояла тишина, только тихие всхлипывания Ларисы Лошаковой её нарушали. Любовь Никитична прошла к учительскому столу и  громко спросила: - «Ну и что плачешь, грязнуля? Кто тебя обидел?» -
   Лариса, заикаясь, сквозь слёзы, произнесла:-«Бурля плюётся…» -«Какой Бурля, Толик или Сергей?»-
-«Толик…» -
-«А ну иди сюда, выродок противный, сейчас  ты у меня забудешь, как  плевать на всю  жизнь!»,- сжав зубы и сузив глаза, прошипела Любовь Никитична.
   Толик втянув голову в плечи, побрел к столу учительницы.
-«А теперь, широко открывай рот» - произнесла учительница. Трудно было бы и представить, что кто-то из первоклашек, мог бы ослушаться. И Толик,со слезами на глазах, открыл рот. Любовь Никитична  быстро засунула в рот ему обе руки, придерживая нижнюю и верхнюю челюсть. Пальцы-сосиски почти полностью закрывали  рот Толика, но она, стараясь раздвинуть шире челюсти, стала тащить его  между партами и заставляла учеников плевать ему в рот.
   Люба закрыла глаза и мысленно твердила: - «Так не надо, так не надо, прошу, так не надо!».- Эхом отдавались в голове не произнесенные слова. Ком тошноты подкатывал к горлу, казалось, что вот-вот перекроет дыхание… Люба боялась момента, когда к ней учительница подведёт одноклассника, и ей надо будет плевать ему в рот. Действо превращалось в какую-то игру,  плевали в рот, смеялись, некоторые плюнув, отворачивались и затихали…
-«Что глаза закрыла, плюй» - слова учительницы, словно гром прозвучали у уха Любы.
-«Не буду!» - тихо пересохшими губами произнесла девочка.
-«Что-о-о???»- учительница вытащила свои заплёванные руки-сосиски изо рта Толика, вытерла их об его пиджак, схватила Любу за воротник и вытащила из-за парты.
Люба быстренько одёрнула  форменное платьице, которое вместе с поднятым воротником, оказалось слишком коротким, что показались трусики.
   -«Не буду!» - громко произнесла Люба, сжав зубы.
Резкая, как молния пощёчина, пошатнула девочку… Закрыв лицо руками, она ощущала, как вздуваются полосы от удара на её щеке. Что-то горячее подступило к горлу и стало спускаться вниз о, ужас! Люба почувствовала, как  ноги становятся горячими и мокрыми!..
   -«Хоть бы никто не увидел моего позора», - пронеслось в голове.
   -« Да ты ещё и ссыкуха, отличница называется…», -громко произнесла учительница и направилась к своему столу.
   Люба уже ничего не видела и не слышала, побежала к выходу из класса и в одно мгновение оказалась на школьной площадке. Ей казалось, что все вокруг знают о её позоре и в голове звучали слова, произнесённые учительницей с насмешкой:- «Ссыкуха, ссыкуха!»-.
-«Мамочка, мамочка, помоги! Забери меня к себе! Я больше не хочу в класс! Куда мне идти? Все видят, что я ссыкуха!»-
   Громкий голос директора вывел Любу из шокового состояния:- «Люба, ты почему не на уроке? Что случилось?»,- спросил директор, делая вид, что не замечает  мокрых Любиных чулок.
 -«Пошли ко мне в кабинет»- тихо произнес Александр Михайлович.
   Страшнее наказания для учеников не было, чем  то, что директор их вызывал к себе в кабинет!
  Люба ещё громче заплакала, сжала ноги в надежде, что директор не увидит её беды.
  -«Не надо меня в кабинет, я хорошо учусь, у меня нет даже четвёрок, одни пятёрки! Я не могу плевать в рот! Любовь Никитична злая! Я не буду учиться! Я хочу к маме! Я сегодня во сне обязательно до неё дойду! Обязательно!» - выпалила Люба.
-«Люба, а в мой кабинет я приглашаю и хороших учеников, чтобы с ними поговорить, похвалить их! Иди за мной!» - спокойным голосом сказал директор и направился в здание школы. По дороге он сказал кому-то из воспитателей пригласить Антонину Дмитриевну и на большой перемене Любовь Никитичну. Люба медленно плелась за директором, ожидая для себя ещё больших потрясений. Антонина Дмитриевна хорошая, она никогда ни на кого не кричит, а вот имя Любови Никитичны вызывало у Любы страх. Антонина Дмитриевна пришла быстро, вернее, запыхавшись, прибежала. Полная, средних лет женщина, носила всегда широкие юбки. Директор пригласил присесть Антонину Дмитриевну и Любу. Антонина Дмитриевна, увидев замешательство Любы, быстренько придвинула девочку к себе, накинув ей на ноги полы своей юбки. Всхлипывания Любы становились всё громче и громче. На вопрос директора, что случилось, Люба ответить ничего не смогла, только плакала.
   Директор многозначительно посмотрел на Антонину Дмитриевну, на его взгляд она ответила кивком,сказала: - «Александр Михайлович, мы  пойдем в палату, успокоимся и тогда придём к Вам» -.
   Антонина Дмитриевна отвела  Любу в палату, дала ей чистое нижнее бельё. Люба всё время молчала, смотрела отрешенно,  и лишь изредка, из самой души  прорывались  всхлипы.
   -«Люба, я не буду у тебя спрашивать, что случилось, я знаю, что ты хорошая  девочка, плохого ничего сделать не можешь. Только запомни, злых людей много  будет в жизни и не надо так на них реагировать. Если тебе делает замечание человек, которого ты не уважаешь, считай это за похвалу, а если тебе делает замечание человек, которого  ты уважаешь, задумайся над своим поступком и старайся исправить положение»,- говорила Антонина Дмитриевна, расправляя  Любину постель. - «А теперь  ложись, постарайся  уснуть. Сейчас будет большая перемена, второй завтрак. Я скажу дежурному по столовой, чтобы принёс тебе сюда. Обязательно выпей теплое молочко и поспи. 
  -«Антонина Дмитриевна, я знаю, где моя мама, но как мне туда дойти? Я во сне её часто вижу, вхожу в длинный подземный коридор, знаю, что в конце этого коридора мама, иду к ней и обязательно в конце, когда она совсем рядом, просыпаюсь. Что мне нужно сделать, чтобы не проснуться?»- отрешённо глядя в потолок, произнесла Люба.
   Антонина Дмитриевна поправила одеяло, молча смахнув  со щеки  навернувшиеся слёзы. Погладила Любу по голове.
   - « Э-э-э, милая, да у тебя температура, пойдем в медпункт, пока ещё Татьяна Степановна на работе, а то, придётся  скорую вызывать». –
    Антонина  Дмитриевна помогла  Любе надеть платье,  и они спустились на первый этаж в медпункт.  Медсестра, Татьяна Степановна, уже собиралась домой, рабочий день окончен. Татьяна Степановна дала Любе таблетку от температуры, уложила в изолятор в  свободную палату. Позвонила в столовую, чтобы дежурный принёс  еду на двоих человек. Люба  выпила тёплое молоко и уснула.
    Прозвенел звонок на перемену, Антонина Дмитриевна зашла в класс, все ученики встали. Она сказала, что Любовь Никитичну  просит зайти к себе директор, а всех учеников она просит на минутку задержаться. Любовь Никитична, складывая тетради в стопку, заторопилась и на ходу спросила у Антонины Дмитриевны: «Ссыкуха нажаловалась?». Антонина Дмитриевна сделала вид, что не услышала.
   Не успела учительница выйти из класса, дети наперебой стали рассказывать о происшедшем. Толик  Бурля одиноко сидел за своей партой и, казалось, ни на кого не реагировал. Витька Бакуров  с насмешкой произнёс: « А ссыкуха  не послушалась Любовь Никитичну, думала, что отличница, ей всё можно, а потом побежала жаловаться директору!». Толик смахнул со злостью чернильницу, книги и тетради с парты, подбежал к Бакурову, ударил его кулаком в нос и произнёс: «Сам ссыкун! Понял!». Бакуров  схватился за нос, потом испуганно протянул руки вперёд, к Антонине Дмитриевне:- «Он мне нос разбил, Антонина Дмитриевна! »-
 -« Извини, Витя, я ничего не видела, вытри свой нос платком и знай, что обзывать кого бы то ни было  такими обидными словами  не достойно, тем более для мальчика, будущего мужчины.
Толик Бурля сейчас заступился за девочку, это настоящий мужской поступок. А вот то, что он плюнул на девочку и обозвал её грязнуля, это плохо»-
-«Её грязнулей  называют все, даже Любовь Никитична», - произнёс Бурля, ему в унисон Бакуров: -« И Любу  ссыкухой назвала Любовь Никитична!». -
   Антонина Дмитриевна ответила: - «Знаете, я всегда всем говорю, что мне достались самые умные дети, самый лучший класс. Я рада, что вы понимаете, что обзываться плохо и обидно. Поэтому  давайте договоримся, что никаких обидных кличек у нас в классе не будет. И я вас очень прошу, давайте все сделаем выводы и напрочь забудем, что случилось. И Любе не напоминайте ни о чем,договорились?»-
   -«Антонина Дмитриевна, А где Люба? Давайте мы все вместе поможем её найти!» - наперебой закричали ученики.
   -«Не надо, я вам скажу по секрету, она  находится в изоляторе, спит,  у неё температура. Она очень переживает о случившемся. Вы должны её поддержать.  Только не надо сейчас её тревожить! И, вообще, вас в классе 37 человек. Вы всегда вместе, как настоящая большая семья! Не обижайте друг друга! Вот ты, Толик, если бы Лариса была твоя сестра, ты бы так сказал на неё?  В общем, так,  мы с вами договорились. А сейчас бегом в столовую, там вас ждет молоко с печеньем».-
   Все гурьбой выбежали из класса и помчались в столовую. По дороге Толик догнал Ларису:
-«Лариска, извини!»-
-«Ты меня тоже прости, я не знала, что так могло получиться!»-
  Антонина Дмитриевна, вышла из класса, быстрым шагом направилась в здание школы. Постучалась в кабинет к директору, там сидела Любовь Никитична, около директора стояла секретарь, ожидала  документы, которые подписывал директор.
   Освободившись, директор обратился к Любови Никитичне: - «Что у вас произошло? Почему Люба плакала?» - На что Любовь Никитична ответила: - «Не выносимый класс! Правильно Александр Михайлович, Вы их выселили в мастерские! Плюются, обзываются! А Люба, я думала, что она послушная девочка, ходит ангелок ангелочком, а совсем не слышит, что ей учительница говорит! Дошло до того, что посреди урока взяла и, извините, написяла  перед всем классом. Словно попроситься не могла в туалет! Специально! Я, конечно, не знаю, что эта сексотка Вам наговорила. Что они только не сделают, чтобы их пожалели…» - и Любовь Никитична растянула губы в слащаво - приторной улыбке.
-«Александр Михайлович, извините, но мне уже просто невмоготу слушать эти бредни! Я разговаривала с учениками, они мне всё рассказали совсем иначе» - сказала  Антонина Дмитриевна.
   По ходу рассказа Антонины Дмитриевны, карие навыкате глаза директора становились всё шире и шире, а  лицо Любови  Никитичны становилась краснее и краснее.
- «Что Вы слушаете эти рассказы, Антонина Дмитриевна готова в задницу целовать этих  детей! По ним тюрьма плачет, их надо воспитывать жестко! А она, поверите, Александр Михайлович, после работы идет в парк и собирает бутылки! И покупает конфеты для них! А сама постоянно приходит на работу в одной и той же юбке. Какой пример она детям показывает! Словно их в интернате плохо кормят! » - завопила Любовь Никитична.
   -«Так, мне надо срочно ехать в райОНО  на совещание, остановимся на том, что если Любовь Никитична ещё раз поступите так по отношению к детям, долго я разговаривать не буду, вам здесь не работать. Если узнаю, что Вы будете унижать и сводить счеты с Любой, Вам здесь не работать. На ближайшем педсовете обговорим  этот случай, и Вам будет выговор с занесением в личное дело!»-
-«Хорошо, Александр Михайлович, я все исправлю, никто на меня обижаться не будет!» - ответила Любовь Никитична и быстро направилась к выходу.
   Антонина Дмитриевна вышла вслед за ней. Любовь Никитична  в тамбуре  перед самым выходом из школы, повернувшись к Антонине Дмитриевне, спросила: - «Ну что, мир? Не будем же мы из-за этих маленьких идиотов врагами?»-
   Антонина Дмитриевна резко прижала её к стене и, делая, ударение на каждом слове, произнесла: - «Мир, толстая жаба наступит только тогда, когда ты перестанешь над ними издеваться, давать клички, унижать! Знания давать у тебя хорошо получается, этого у тебя не отнять, а воспитывать их буду я, я - воспитатель! Понятно? Я не позволю твоим керзовым сапогам топтать цветочную нежную клумбу детских душ!»,- и  Антонина Дмитриевна, вытерла руки, которые испачкались от побеленных стен, о платье Любовь Никитичны, повернулась и пошла. Вдогонку ошарашенная  учительница только и успела произнести:- «Худая нашлась, вос-пи-та-тель! Ты лучше своим родным детям больше внимания уделяй, ходят в штопаных - перештопанных одеждах, в интернате детей лучше одевают! Сдала бы их в интернат!»-
   Люба проснулась от шороха, на тумбочке стоял уже холодный обед. Дежурный, который принёс еду, не стал будить крепко уснувшую Любу.
 -«Хорошо, что я здесь и никто не знает! Мне стыдно перед одноклассниками, они меня будут дразнить!» - слёзы покатились алмазными горошинами из глаз девочки.
   Около подушки на краю лежала записка. Люба в ужасе подумала, что кто-то узнал, где она  и боялась открыть и прочитать её. Но любопытство взяло верх! Люба осторожно открыла записку и закрыв один глаз, прочитала: - «Луба,я тебя лублу!»-
Это был почерк Толика Буряка. Люба знала почерк каждого одноклассника. Но он не мог надо мной издеваться! Он хороший! Неужели его не было в классе, когда это произошло и он ничего не знает? Всё равно узнает…Обидно. А так приятно. - «Я ему обязательно скажу, пусть вначале правильно научится писать, а потом влюбляется! Нет, я ему ничего не скажу, ему будет обидно, когда-нибудь он и сам научится! Надо спрятать записку, чтоб никто не увидел! Тем более, что его  старшая сестра Вера у нас вожатая!»-
    Вдруг в коридоре раздался топот…  Люба быстро  легла в постель и закрыла глаза… В изолятор забежал Толик Бурля и ,оглядываясь по сторонам, сразу же решил бежать  обратно увидев, что Люба спит.
   Вслед  за Толиком еще несколько одноклассников забежали в изолятор, но увидев закрытые глаза Любы, помчались обратно.
    Люба повернулась лицом к стене и заплакала. Плач стал переходить в рыдание. Заглушил рыдания громкий голос из соседней комнаты: - «Ничего себе, ты меня опять удивляешь! Утром была такая веселая, стихи читала, а сейчас …разрыдалась. Тебе скучно? У тебя болит голова? Температура?»- В проёме двери показалась голова Виктора Выдыша.
- «А ты тоже в изоляторе?»- всхлипывая произнесла Люба и её лицо расцвело в улыбке, увидев скорченную смешную рожицу.
-«А мне к тебе нельзя в комнату, я буду только заглядывать к тебе, можно?»-
- «Понятно, ты же мальчик, в комнату к девочкам заходить нельзя» - с пониманием ответила Люба!
-«А вот и не угадала»- ещё смешнее скорчил рожицу старшеклассник и поднёс палец к губам, предупреждая о секретности разговора.
-«У меня понос и Татьяна Степановна сказала, чтобы я не высовывал нос из комнаты, а завтра со мной решит, может в больницу отправит. Теперь, если заметит дежурный воспитатель или нянечка, что я вышел из комнаты, мало не покажется.»
-«Вить, а причем тут нос, когда понос?» - с улыбкой спросила Люба.
-«Да ты стихами прямо говоришь!» - с восхищением заметил Виктор.
И они вместе рассмеялись.
-«Ты только не говори никому, а то мне стыдно, это я только тебе открыл свой секрет, чтобы ты не плакала»-
-«Я умею хранить секреты, ты не бойся, а вот мне не повезло. О моем позоре знает весь класс, теперь мне не хочется  туда возвращаться» - и у Любы опять глаза наполнились слезами.
-«Так и не возвращайся, я тебе помогу подольше побыть в изоляторе, Татьяна Степановна сказала, что поносом можно заразить другого, вот я сейчас зайду в твою комнату и ты заразишься, а потом будешь в изоляторе пока в классе не забудут о твоей беде».-
-«Если бы ты знал, ты бы так не говорил! »- крупная, с горошину слеза скатилась на пододеяльник.
-«Так расскажи и я буду знать…»-
Со слезами и всхлипываниями Люба рассказала о происшедшем старшекласснику и  не заметила, как Виктор оказался на стуле возле тумбочки в комнате, где находилась Люба.
-«А это мой секрет, который знает весь класс» - выдохнула Люба, вытирая слезы.
-«Ну, ты даёшь!» - с восхищённой  улыбкой воскликнул Виктор.
-«Но я ведь не хотела, я не знаю, как это получилось, что у меня стали чулки мокрыми! Я думала, что ты поймёшь, а ты смеёшься - обиженно возразила Люба.
  -«Да при чём тут твои чулки! И вовсе я не смеюсь, я восхищаюсь, что ты не послушалась дурную толстобрюхую учительницу!» –
   -«Витя, как ты можешь так обзывать, ведь она же учительница!»-
   -«А о мокрых чулках, спорим, никто из твоих одноклассников не вспомнит. Они, пока ты спала, табуном к тебе прибегали. А если кто и вспомнит, ты только скажи, мало им не покажется! Я теперь хранитель твоего секрета, а ты моего. А хочешь, я их всех заражу и они станут серунами?» - Виктор сам не заметил того, что оказался в комнате, где  была Люба.
   -«Э-э-э, ты куда зашёл, тебе сюда нельзя нос показывать! Мне еще поноса не хватает!»,- улыбнувшись, воскликнула Люба.
  - «Не переживай, у меня его и не было, у нас контрольная, вот я и придумал!» –
И они вдвоём громко рассмеялись!